Оглавление 5 страница

— Я всё рассказала. Мы прокатились на лошади его дяди.

— Мэгс считает, что это даже не половина того, что было. Она так говорит из-за твоей скрытности.

— Ну, Мэгс не всегда права. Помнишь, она не могла найти свои серёжки, которые ей подарили на день рождения, и решила, что кто-то из нас их взял, не спросив у неё разрешения, и в итоге потерял? Мэгс же неделю тогда с нами не разговаривала. А потом нашла их за комодом.

— Но это было так давно. Сейчас-то она всегда права, — Нелл прикусывает губу. — Хм, главное, чтобы он не сделал ничего плохого.

Если я и была молчаливой, то только из-за постоянных раздумий. За сегодняшний день мы с Джесси не обменялись и парой фраз, потому что я работала как сумасшедшая, стоило мне представить имя Шэя на доске, в то время как мое тело говорило остановиться. Мои мышцы опухли и болят, а когда я выходила из машины Либби, у меня даже закружилась голова. Тем не менее, за сегодняшний день я собрала пять килограмм голубики — мой личный рекорд, а в конце смены под дворниками на машине Мэгс меня ожидал букетик лютиков.

Но вчера с Джесси... Этот день напомнил мне пёрышко, которое скользит по спине под рубашкой, и до него невозможно дотянуться — оно просто не даёт покоя. Джесси совершенно сбил меня с толку. Ни один из парней в моей жизни не вёл себя так. Они меня бросали, обманывали, соблазняли и врали, но никогда не отказывали. И я не знаю, как относиться ко всему произошедшему, но точно уверена, что хочу оказаться с ним наедине как можно скорее.

— Дамы, — миссис Хартвел встаёт около подиума, сжимая ладони. Рядом с её обручальным кольцом на безымянном пальце покоится помолвочное кольцо с огромным бриллиантом. Я уверена, что в юношеские годы её муж был капитаном школьной футбольной команды, а она выиграла конкурс красоты с пышно уложенными волосами, в которых могли бы гнездиться воробьи. — Сегодня мы отработаем хореографию для церемонии награждения. Но не стоит забывать, что сцена на ярмарочной площади будет в три раза шире и примерно на полтора метра выше. Помните, что вы будете идти на каблуках, приподнимая подол платья. Так что будьте осторожны, ведь никто не хочет оступиться. Но даже если это произойдет — не расстраивайтесь, жизнь продолжается. Никто же не идеален.

Она делит нас пополам, разделяя меня и Нелл. Мы выстраиваемся в две линии по обе стороны от подиума и начинаем подниматься по ступенькам под хлопки миссис Хартвел, устанавливающие ритм:

— Вероника, проходи в центр. Блэр, ты идешь ей на встречу. А потом вдвоём поворачивайтесь лицом к зрителям. Просто представьте, что они здесь есть. Прекрасно! Остальные, следуйте за девушками. Проходим, проходим...

Нелл смотрит под ноги и что-то бормочет себе под нос — наверняка считает количество ступенек до своего места. Да, она любит заниматься подобным. Белла стоит за Нелл через одну девушку. И когда последняя наступает на ногу Нелл, Белла врезается в неё и вскрикивает:

— Господи!

Я готова проучить её, столкнув со ступенек, но миссис Хартвел повышает голос:

— Девушки, титул мисс Конгениальность ускользает из ваших рук, пока мы говорим. Доброта и терпение должны быть вашими достоинствами.

Не знаю, как ей сходят с рук эти банальные фразочки, но от неё они звучат не так плохо, будто она и правда в них верит.

Мы повторяем всё заново раз десять. Всем ужасно надоело ходить, вращаться на месте, улыбаться и сидеть, скрестив ноги, но к семи часам мы двигаемсякак единый слаженный механизм. Я бросаю взгляд на Нелл, когда она улыбается воображаемой публике. Перед нейкак будто что-то настоящее, а не складные стулья и карточки бинго. И знаете что? Как бы странно мне не было здесь находиться, я рада, что увижу исполнение мечты Нелл. Она этого заслуживает.

Наконец, миссис Хартвел отпускает нас, напомнив о репетиции воскресным утром, на которой мы разучим ещё несколько движений. Либби ждёт нас в машине около мэрии, читая христианский роман под уличным освещением. Мамину машину можно будет забрать у Гэри уже завтра — надо только дождаться нового стартера. Я не настолько глупа, чтобы спрашивать у мамы о её поездках с Хантом, однако мы все видели из окна, как они медлят с прощанием возле нашего дома, разговаривая на фоне заходящего солнца. После перебранки с мамой Либби молчит, но стоит ей выйти из нашего дома, как громко захлопывающаяся дверь говорит сама за себя.

Мы останавливаемся у супермаркета «Ханнифорд», чтобы я договорилась с менеджером магазина о спонсорстве, а Либби купила что-нибудь из еды. Я переживаю в отличие от Нелл.

— Всё в порядке, — шепчет она мне на ухо, пока мы ожидаем менеджера у информационной стойки. — Люди любят подобное. Это заставляет их чувствовать себя хорошими.

— Отдавать деньги?

— Помогать, — она скрещивает руки на груди. — Ты поймёшь.

К нам подходит приятный менеджер лет тридцати и сразу же принимает моё предложение.

— Обожаю конкурс. Это лучшая часть лета.

Он говорит, чтобы я возвращалась завтра за чеком на двести пятьдесят долларов, который покроет мои расходы на платье, обувь и цветы. Я понятия не имею, зачем мне цветы и что я с ними буду делать, но у Нелл точно есть ответ.

Как только Либби наполняет корзину, она направляется к единственной открытой кассе — за ней работает Кэт. Кэт склонилась над прилавком, но вытягивается во весь свой стошестидесятисантиметровый рост, когда замечает меня. С её костлявых плеч свисает красная рабочая рубашка, а чёрные джинсы, как после фотошопа, обтягивают тощие ноги.

— О, странник, — приветствует она меня. — Закупаешься с семейкой. Лучше ничего не бывает.

Я ухмыляюсь, и рядом со мной возникает Либби.

— Кеньон работает?

Кэт лопает пузырь из жвачки.

— Снова на больничном. Неудачник. — Она пробивает наши покупки и наблюдает за Либби, карточку которой отклоняет терминал. — Не той стороной. — Кэт продолжает жевать резинку и не отводит глаз от Либби, пока та возится с карточкой и пытается снова оплатить. — Не той стороной.

Когда же у Либби всё получается, её лицо становится бордово-красного цвета. Кэт отрывает чек и передаёт его ей, улыбаясь своими острыми зубками.

Либби выходит из магазинашурша пакетами, а Нелл, наблюдавшая за происходящим с поднятыми бровями, идёт за ней и оглядывается в мою сторону, пытаясь удостовериться, что я следую за ними. Я медлю и шиплю на Кэт:

— Тебя за такое уволят. Она пожалуется менеджеру.

— И что? Она же твоя тётка, да? Ты сама говорила, что ненавидишь её.

Надеюсь, она не заметила, как я вздрогнула.

— Я говорила, что иногда она ведёт себя как сука. — Кэт закатывает глаза, как будто хочет сказать: «Дакакая разница». — Мне пора. Не попади в тюрьму.

Она возвращается на своё место и принимается перелистывать журнал.

— Не обещаю.

Либби газует прежде, чем я успеваю захлопнуть дверцу. Так что мне приходится пристёгиваться на ходу. Она до сих пор пребывает в ярости, и я не могу удержаться от чувства вины.

Мы с Кэт начали общаться зимой в десятом классе после нашей ссоры с Рианоной, из-за которой мы перестали разговаривать друг с другом. Пускай раньше я и проводила время в компании ребят, которые были вполне обычными, но мне всё равно было тяжело принять себя такой, какая я есть. Конечно же, рядом были Мэгс и Нелл, но всё-таки они часть семьи, а это совершенно другое. Мы с Кэт вместе работали над проектом по истории Америки. Она была весёлой, и я плевала на всё, что о ней думали. Поэтому мне не оставалось ничего, кроме как принять её приглашение и прийти к ней в гости в пятницу.

Как только мы оказались в её комнате с ревущими колонками, она достала из-под кровати коробку из-под обуви и предложила:

— Бери.

Коробка была наполнена помадами, тенями, тональными кремами — чего там только не было. Всё было запечатано, а на некоторых продуктах остался даже ценник из RiteAid. Большинство из них даже не подходили Кэт — она их просто стащила, не посмотрев на цвет. На месте Мэгс я бы просто отказала ей. Сказал бы, что так поступать неправильно, и рассказала бы Либби. Но, будучи собой, я взяла лак для ногтей под названием «Сливовый бархат». Он всё еще стоит на моём туалетном столике, заваленный ватными шариками и резинками для волос.

Мы возвращаемся домой уже по темноте, на крыльце горит свет, а на подъездной дорожке стоит полицейская машина. Наши фары скользят по светоотражающей надписи на дверце, и моё сердце подкатывает к горлу.

Я последняя захожу в дом. За столом сидит мама, а напротив неё — полицейский Эджкомб. Воздух подёрнут дымкой, и всё выглядит как в плохом сне, в котором я не могу двигаться, потому что стою как вкопанная на отслаивающемся линолеуме. Мама обращается ко мне со спокойным выражением лица:

— Дарси. К тебе есть парочка вопросов.

Эджкомб старше мамы, у него полное лицо со вторым подбородком, а большой живот переваливается через ремень, делая полицейского ещё толще. Он такой же высокий, как и Хант, но в весе тяжелее килограмм на двадцать. Он выглядит старым, чтобы носить форму: и в прошлом году я думала также, когда он допрашивал меня в углу комнаты, хотя все остальные столы были свободны, потому что почти весь отдел искал Рианону. Я читаю бейдж на его форме — Капрал. Насколько я понимаю, он может командовать нижестоящими служащими.

— Дарси. — Может быть, всё дело в обвисших щеках и собачьих глазах, но ему всегда удаётся заставить меня чувствовать вину. — Я не хотел, чтобы меня вынуждали приехать к вам.

Я сижу во главе стола, положив сжатые в кулаки ладони на ноги. Либби и Нелл стоят около кухонной столешницы. Все выглядят пойманными в одном и том же страшном сне — слишком тяжело бежать, слишком трудно дышать.

— Я надеялся, что ты была честна со мной в прошлый раз.

— Так и есть, — Либби испускает какой-то звук, и я сутулюсь. — Я была.

Он делает неглубокий вдох, доставая блокнот и со щелчком нажимая на шариковую ручку.

— Мисс Прентис, будет лучше, если мы с Дарси поговорим наедине.

Мама скребёт кончик незажжённой сигареты большим пальцем.

— Нет, лучше не будет. — Уголок её губ безрадостно вздрагивает, и я осознаю, насколько рада тому, что она моя мама.

Эджкомб моргает и спокойно продолжает:

— Это не допрос, а просто разговор. И нет никакой причины, чтобы он во что-либо превратился.

— Тогда в чём дело? — проницательно спрашивает Нелл, переводя взгляд с Эджкомба на маму. Либби берёт её за руку, но Нелл отстраняется от неё, поворачиваясь к маме. — Почему он хочет поговорить с ней?

— Либ, завтра увидимся. — Мама не отводит взгляда от Эджкомба. Должно быть, Либби места себе не находит от того, что всё пропустит, но всё-таки уводит Нелл. Мама стучит зажигалкой по столу. — Так всё дело в машине? Всем известно, что вы её нашли.

— Отчасти. — Эджкомб поднимает взгляд на меня. — Прошлым летом ты сказала, что вы с Рианоной давно не были подругамии что вы больше не общались.

— Да.

— Что произошло?

Я уже отвечала на этот вопрос — ну или пыталась обойти его со всех сторон. Я борюсь с желанием посмотреть на маму и увидеть в ней признаки раздумий или чувство радости, что Рианона больше не приходила в гости. Я всегда подозревала, что мама её недолюбливала.

— Ничего. Просто отдалились друг от друга.

— Вы прекратили дружить без причины? — Он ждёт моего ответа, используя тишину в свою пользу. Я знаю подобный фокус после стольких лет, проведённых с мамой под одной крышей, поэтому даже не спешу отвечать ему. — Трудно поверить в подобное. Когда ты в последний раз была в машине Рианоны?

— Никогда.

— Ты никогда не ездила с ней. И ни разу не сидела в машине?

— Нет. Она появилась у Рианоны после того, как мы перестали общаться. — На секунду я паникую, вспоминая все места, до которых дотрагивалась в машине, но я уверена, что мама не позволит Эджкомбу снять мои отпечатки пальцев.

— Когда ты в последний раз виделась с Рианоной?

— Вы же знаете. В ту пятницу в конце рабочего дня.

— Пятница двенадцатое августа? — Я киваю. — И что она тогда делала?

Этот момент врезался в мою память как фотография, и с каждым месяцем после её исчезновения становился всё более отчетливым. Рианона нагнулась в шести метрах от меня, чтобы собрать рюкзак, затем убрала прилипшие от дуновения ветра к губам волосы. Она оглянулась через плечо и рассмеялась над каким-то парнем, который обратился к ней. Он явно не произвёл на неё никакого впечатления.

Я же, в свою очередь, притворялась, что не замечаю и не слышу Рианону. А когда она появилась в первый рабочий день на полях, я чуть с ума не сошла. Ей было незачем работать. Родители Рианоны покупали ей всё на свете — даже новенькую машину в качестве подарка за получение водительских прав. Летом она обычно работала на добровольной основе вожатой в лагере «Мекви» в Нью-Гэмпшире, куда она ездила с детства. Рианона обожала работать там, но, по-моему, ей больше всего нравилось уезжать от родителей. Они давно развелись, но иногда всё-таки сходились, что в итоге приводило к новой драме. У Рианоны были «друзья из лагеря», которые настолько же плохи, как и из церкви. Эти незнакомцы крадут твою лучшую подругу, когда тебя просто нет с ней рядом. Всякий раз, когда она рассказывала мне истории о том, как они учили детей макраме или ставили с ними спектакли, я не могла не завидовать, потому что они были определенно круче и смешнее меня.

— Она собиралась уезжать.

— Одна?

— Думаю, да. Но я не следила за тем, как она уезжала.

— Какие были планы на вечер? — Он начинает трясти ручкой, когда я сомневаюсь в ответе. — Вы собирались встретиться со всеми на полях вечером или это случайность?

Меня начинает раздражать, что он пытается подловить меня.

— Я не знаю. Я не была на полях той ночью. Я каталась на машине с Кэт Левески.

— Кое-кто утверждает, что ты была там. Что ты на это скажешь?

На стене тикают часы. С маминой сигареты падает пепел. Вот и ещё один след на столешнице.

— Это ложь. — Я прочищаю горло.

— Зачем кому-то нужно это делать? — Эджкомб наблюдает за мной. — Хм?

— Не знаю. Подставить меня.

— Думаешь, что кто-то рискнул бы, дав ложные показания полиции, чтобы просто подставить тебя? — Он тихо присвистывает. — Должно быть, ты и правда умеешь заводить врагов.

Я смотрю на него, не зная, что сказать в ответ. Внезапно на меня наваливается усталость, и я мечтаю лечь на свою кровать, на помятые простыни рядом со старой плюшевой собачкой, спрятанной между стеной и матрацем, и не просыпаться до конца лета.

В этот момент я замечаю Мэгс. Она сидит в темноте на последней ступеньке лестницы в светлой пижаме, наблюдая за нами сквозь перила. Понимая, что всё это время она была рядом, я с легкостью подбираю нужные слова:

— Если вы расскажете, кто вам передал эту информацию, то я могу сказать, почему этот человек решил солгать.

Он пристально смотрит на меня, как будто принимая решение, затем щёлкает ручкой и убирает её в карман на рубашке.

— Дарси, вскоре мы снова поговорим. — Он поднимает блокнот, в котором и слова не написал. — Пока что подумай о том, насколько всё это важно. Семья Фосс страдает. Мы трудимся, чтобы предоставить им хоть какие-нибудь ответы. — Он медлит. — Если ты что-то знаешь, мы это всё равно обнаружим.

Мама не отводит взгляда от сервировочной салфетки. Эджкомб замирает у двери от звука её голоса.

— Моя дочь никак не связана с произошедшим. — Она поднимает взгляд. — Скажите это своему начальнику.

Когда он уезжает, мама выходит на веранду. До меня доносятся утихающие шаги Мэгс, которая поднимается по краям лестницы — старый трюк Нэнси Дрю, чтобы половицы не скрипели. Понятия не имею почему, но я подхожу к сетчатой двери, наблюдая за мамой. Она привычно сидит в углу на кресле. Мотыльки порхают вокруг лампы, ударяясь о матовое стекло, будто они решили, что за ним скрывается рай, и захотели туда пробраться.

Раздаётся мамин голос:

— Малышка, пора тебе начинать говорить правду. Я ничем не смогу тебе помочь, пока ты сама этого не сделаешь.

— Я говорю правду, — но мой слабый голос растворяется в воздухе.

Она медленно качает головой и ничего мне не отвечает. Я поднимаюсь на второй этаж, касаясь фотографии папы. Он был настоящим здоровяком, носил клетчатую рабочую рубашку с засученными рукавами, из кармана которой выпирала пачка сигарет. Я всматриваюсь в своё смеющееся детское личико.

В комнате Мэгс включена лампа. Она определённо ждёт меня, но я прохожу мимо, захожу в свою комнату и закрываю дверь.

Я лежу очень долго, уставившись на засохшие лютики, свисающие с моего окна. Как только в доме устанавливается тишина, начинается мелкий дождь. Я практически засыпаю под убаюкивающий стук капель, но открываю глаза в темноте.

Свет от фар прожигает мои шторы. Он некоторое времястоит на месте, потом перемещается по стене, затем на потолок и исчезает.

Глава 11

На следующее утро Джесси пробегает пальцами по моей спине, направляясь в поле с Шэем и Мейсоном. Позже я замечаю, как он останавливается, чтобы понаблюдать за мной. Но стоит мне помахать ему, как он делает резкое движение рукой, которое похоже на отпугивание мух.

Видимо, наши отношения должны быть в секрете.

Я не против, хотя в прошлом уже проходила через такое. Не трогай меня перед парнями, не улыбайся, будто между нами что-то есть. Что ж, может быть такое отношение от Джесси и удивительно, но я буду ему подыгрывать.

Я собрала сорок шесть ящиков к половине одиннадцатого — это больше, чем я когда-либо собирала до перерыва на обед. Моё сердце напоминает птицу, которая стучится о клетку, пытаясь вылететь. Увидев подъезжающий пикап Дьюка, я сажусь на корточки, чтобы перевести дыхание.

Он уносит мои ящики в багажник и замечает на себе мой взгляд.

— Что такое?

— Кто, по-твоему, собирает больше всех за день? — Я выпрямляюсь. — Ну, кто собрал больше всех ящиков за этот сезон?

Дьюк прислоняется к машине, почёсывая свою грудь. Под рубашкой всё его тело покрыто волосами как у медведя. И это правда — я видела, как он раздевался в жару.

— Несколько мигрантов на южной стороне полей. Но Боб тоже забирает у них ящики, так что я точно не знаю. — Он прищуривается. — Зачем тебе это?

Я пожимаю плечами.

— Просто интересно. — Он загружает наши ящики, мои и Мэгс, и уезжает.

Мэгс смотрит вслед удаляющейся машине. Обернувшись, она произносит то, что не давало мне покоя всё утро.

— Чья-то машина стояла вечером у нашего дома, и в ней кто-то был.

Я поднимаю ручной комбайн.

—Наверное, кто-то остановился, чтобы напечатать сообщение.

— В два часа ночи? На нашей дороге? — Я молчу. — Дарси, может это был полицейский. Не думала об этом? Может он хотел увидеть, что ты будешь делать после того, как он надул тебя со свидетелем. — Всё это звучит как полнейшее сумасшествие, но я знаю Мэгс: она напугана и ищет защиты. — Он же блефовал, да?

— Меня не было на той вечеринке. Мы с Кэт катались на машине.

Некоторое время мы собираем ягоды в тишине.

— Ты же знаешь, что можешь рассказать мне всё.

— Знаю.

Между нами снова повисает молчание. Я доверяю Мэгс, ведь она готова язык себе отрезать, прежде чем рассказывать секреты. Но если Мэгс решила, что поступает правильно, пытаясь спасти меня от самой себя с помощью своей умненькой головушки, то она определённо не станет держать язык за зубами. А мне это совершенно не сыграет на руку, потому что в этот раз, поступив правильно, можно навредить остальным. Наши сердца просто разорвутся на части, а Нелл — наша Нелли, которую мы щекотали в траве одуванчиками, которую Мэгс вела до дома с подвёрнутой щиколоткой от Бэк Ридж Роуд, которая плачет над старыми фильмами и влюблена в актёра, умершего ещё до рождения наших мам — уже не будет собой. Я даже не хочу думать о том, в каком свете её выставят люди из нашего города.

— Если снова увидишь машину, скажи маме. — Голос Мэгс полон напряжения. Я причинила ей боль. — И ничего не говори Нелл. Она везде умудряется видеть похитителей.

— Хорошо, не буду.

В пять часов на ярко-голубом небе появляется луна. Я бросаю ручной комбайн в ведро и хлопаю перчатками, отряхивая их от маленьких зелёных палочек и листочков.

Ко мне подбегает Нелл.

— Ты видела? — Она указывает в сторону фургона, пока я недоуменно смотрю на неё. — На доске. Миссис Вордвел написала твоё имя.

К нам подходит Мэгс, и мы идём посмотреть на перестановки в списке. На последнем десятом месте корявым почерком выведено Д. Прентис. Тремя строчками выше находится Гейнз. Я не единственная девушка на доске, но единственная из местных.

Я не могу сдержаться и, вскрикивая, выполняю небольшой победный танец — вскидываю ногу в движении, которое мы разучивали в шестом классе в группе поддержки. Мэгс смеётся и хватает меня за плечи, прежде чем я успеваю упасть.

Миссис Вордвел фыркает, наблюдая за мной.

— Мальчики, поберегитесь, — выкрикивает она. — Она вам ещё покажет.

Она издевается надо мной, но я не обращаю внимания. Никогда не думала, что попаду на доску в этом сезоне, так что теперь с чувством облегчения в уставших ногах я направляюсь с девчонками к машине.

Под дворником покоится сложенный лист бумаги. Мэгс разворачивает его, читает сообщение, и вздохнув, передаёт мне.

Округлым корявым почерком, идеально подходящим Джесси, выведено следующее: «Карьер завтра перед работой будь готова 06: 00».

Я оглядываюсь по сторонам, но он уже уехал с Шэем и Мейсоном. Просто замечательно, что он не ждёт моего ответа, а просто предполагает, что тот будет утвердительным. Но так и есть.

— Онет, — выпаливает Нелл, и мы прослеживаем её взгляд. Две полицейские машины едут по степной дороге. — Дарси, они же не за тобой, правда?

Может быть, за одним из ветровых стёкол сидит Эджкомб. Может быть, он на самом деле не блефовал вчера говоря о свидетеле, который видел меня на полях. Но как только автомобили проезжают мимо, я начинаю дышать спокойнее.

— Не глупи. — Мой голос сам не свой.

Все наблюдают, как машины едут в сторону бараков.

— Зачем же они туда направляются? — интересуется Мэгс.

Но никто не может ответить на этот вопрос.

Я пытаюсь не заснуть ночью, чтобы проследить за тем, вернётся ли машина, но сон берёт надо мной верх. Однако не успеваю и глазом моргнуть, как звенит будильник в половину шестого утра, и все моё тело кричит не-е-е-т.

О чём я только думала? Я едва успеваю вовремя вылезти из кровати, добавив полчаса сна в копилку. На цыпочках иду в душ и бреюсь во всех необходимых местах, затем надеваю красное бикини под белую сетчатую накидку.

Сев за обеденный стол, я начинаю нервничать и съедаю всего лишь пару кусочков завтрака. Я пишу маме записку: «Поехала поплавать», затем сажусь с сумкой на ступеньки, ведущие на веранду, надеясь, что Джесси не будет газовать перед домом и никого не разбудит.

Он никак не выдаёт себя: просто подъезжает и ждёт, пока я сяду в машину. На Джесси расстёгнутая толстовка, оголяющая его торс, мешковатые шорты и шлёпки. Он выглядит таким же уставшим, как и я, так что мы не обмениваемся никакими словами, кроме приветствия. Джесси разворачивается и направляется в сторону карьера.

В центре города тихо и пусто, только у заправки Ирвинга и супермаркета припаркованы несколько машин работников. Мы останавливаемся на привычном месте в лесу и спускаемся по утёсу к воде. Солнце недавно встало, поэтому на чёрной глади отражаются оранжевые лучи. Мысль о купании здесь в одиночестве в такое тихое время дня холодит воду, в которую я захожу всё дальше, делая глубокие вдохи.

Мы с Джесси плаваем вокруг друг друга, как будто пришли позаниматься спортом. Он такой же хороший пловец, как и я, но всё-таки не может обогнать меня на выступе. Большие камни выдаются из-под воды, напоминая спины динозавров. Я уворачиваюсь от них, но затем залезаю на один из уступов, перевожу дыхание и улыбаюсь Джесси, подплывающему ко мне.

Он взбирается на утёс, а по его телу стекает вода.

— Проголодалась?

— Ужасно. — Я наблюдаю, как он уходит по тропинке к машине и возвращается через пару минут с пакетом, в котором лежат маффины и маленькие коробочки с соком. Я ни разу в жизни не встречала парня, который бы принёс с собой еду, моргаю и тянусь за маффином. — Ты их сам испёк?

— Ага, с трёх утра. — Он заходится смехом, заметив выражение моего лица. — Вчера купил, — он откусывает от маффина. — Всё ещё хороши.

Мы едим глядя на воду, и по моему телу пробегают мурашки.

— Выглядит каким-то мёртвым, тебе так не кажется? — Я издаю неловкий смешок. — Извини. Понятия не имею, о чём говорить.

— Не извиняйся, я тебя прекрасно понимаю. В спокойной воде есть что-то странное. Это не океан с его постоянными волнами. — Он сглатывает. — Просто подумай обо всём хламе, оказавшемся на дне за эти годы. Например, как в карьере Халлоуэлла. Читала о нём? — Я отрицательно качаю головой. — Пару лет назад какая-то компания осушила тот карьер, чтобы начать добычу гранита. Люди плавали там на протяжении восьмидесяти лет. Какой только ерунды не нашли на дне, даже то, что вообще трудно представить: драгоценности, закрытые банки пива, ключи от машин, сейф с дыркой в стенке...

Я смеюсь.

— Верю.

— Так что какой-то мужик услышал, что карьер собираются осушить, и тут он кое-что придумал. Лет тридцать назад он пошёл поплавать и уронил своё новенькое выпускное кольцо в воду. Долго пытался его найти, но карьер был настолько глубокий, что сделать это было просто невозможно. Мамаша так его отругала, ведь штука-то дорогая, — Джесси крутит крышку от сока на земле. — Поверишь, что он полез в карьер и нашёл то злосчастное кольцо? Скрытое под грязью и всяким хламомгде-то в двенадцати метрах под тем самым местом, где он плавал в тот день.

Моё тело пробирает дрожь, стоит мне представить золотое кольцо, падающее в тихой воде на выступ и поднимающее вокруг себя клубы мути. Я смотрю на Джесси, и теперь он мне кажется совершенно другим. Я даже и не представляла, что он думает о подобных вещах.

— Это невероятно.

— Ага, правда? По идее, кольцо должно было навсегда исчезнуть. И он не должен быть его найти. — Джесси убирает мокрые волосы, нависшие над бровью. — Не знаю, жизнь — странная штука. Если думаешь, что чему-то пришёл конец — подумай ещё раз.

— Ага, это правда. — Я обнимаю себя за колени. Небо светлеет, приобретая голубой оттенок, и поверхность воды становится такого же цвета. — Было бы круто специально кинуть что-нибудь туда, на случай если карьер решат осушить, да? Тогда люди бы узнали, что мы были здесь.

— Как капсула времени. — Джесси улыбается. — Что бы ты хотела, чтобы о тебе узнали?

Я быстро окидываю его взглядом. От такого вопроса мне становится не по себе. Что он хочет от меня услышать? Джесси копается в тех вещах, в которых я не готова открываться, поэтому я вызывающе отклоняюсь назад, уперевшись руками в землю.

— А ты что думаешь?

Джесси не отрывает от меня взгляда и наклоняется с поцелуем. Вскоре, поглаживая ладонью мускулы на его плечах, я чувствую гранит под своей спиной, полотенце под головой, его влажную теплую кожу под кончиками пальцев. Он целует мою шею, и я расстёгиваю лифчик, ощущая, как его губы опускаются всё ниже.

В наслаждении я закрываю глаза, но темнота за веками напоминает о ночном небе, озарённом кострами. Запахи дыма, горелого сахара и травы, голоса и смех — всё так близко — и я напрягаюсь, сжав бёдра после воспоминаний. Я открываю глаза, и желанный мной Джесси вопросительно смотрит на меня: «Остановиться? » Я качаю головой и сильнее целую его, чтобы доказать обратное.

В итоге Джесси останавливается, издавая стон и отдаляясь от меня.

— Лучше бы нам пойти. Уже почти шесть тридцать.

Он встаёт и потягивается, не смотря на меня, пока я расправляю свою одежду и надеваю накидку. Аккуратно засовываю полотенце в сумку, чтобы спрятать коробку презервативов, которую взяла с собой утром.

Джесси отвозит меня домой — будет лучше, если мы не поедем вместе на работу. Мы не целуемся на прощание, и теперь он ведёт себя совершенно отвлечённо, чего я совсем не понимаю. Зная о его репутации, нельзя и подумать, что он так быстро меняется в настроении.

Я захожу в дом. Ни мама, ни Мэгс ещё не спускались вниз, так что я мну записку и поднимаюсь в комнату, чтобы переодеться.

— Сегодня ты рано встала, — говорит мама, заходя на кухню, пока я читаю раздел с комиксами в газете. После визита Эджкомба она охладела ко мне, но по крайней мере, продолжает разговаривать.

— Ага.

Я переворачиваю страницу, Мэгс готовит себе завтрак и съедает его, уперевшись подбородком в кулак. Вот и старая добрая Мэгс, которой в большинстве случаев я могу доверять секреты.

Глава 12

Я превзошла саму себя. К концу рабочей недели моё имя в списке переместилось на девятое место, отчего на лице миссис Вордвел появилась кривая улыбка. Чувствую я себя отлично — чёрт, да я просто летаю — хотя сегодня потянула спину и теперь не могу наклоняться. Но в этом нет ничего страшного, в воскресенье я отдохну и буду готова занять место человека на восьмой позиции. Однако время бежит, и нам остаётся собрать голубику только с западного поля — после этого рабочий сезон закончится. Затем мы с Нелл вернёмся в старую, богом забытую старшую школу, а она тот ещё отстой, да и все учителя давно потеряли интерес к работе. Я бы бросила учёбу, если бы Мэгс живьём не сняла с меня кожу. И уверена, что маме будет наплевать, если я буду работать полный рабочий день вместо учёбы.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒