|
|||
НА АВОСЬ. СИНИЙ ДИВАН. ОСЕНЬ В ДЕРЕВНЕНА АВОСЬ Накручу дымок от сигареты На своё житейское «авось» И приму решенье без монеты, Чтобы жребий хаять не пришлось. Где «авось», там нету объяснений, – Есть решенье, как во тьму пальба: На чутьё в незрячести сомнений Только и надеется судьба. Подымлю, прислушаюсь к настрою, И пальну на вскидку, как стрелок. Попаду – чего, значит, стою. Промахнусь – и получу урок.
СИНИЙ ДИВАН Живёт во мне воспоминанье – Тот синий клетчатый диван: На нём я, мучимый желаньем, Жену чужую раздевал.
Она смеясь, я был неловок, Меня хлестала по рукам, Что вместо кнопок и шнуровок, По жарким шарили бокам.
Она играла вдохновенно Неодолимый дамский стыд, Но уступала постепенно, Не позволяя мне остыть…
Когда же пало, будто в милость, К ногам тончайшее бельё, Всё, что хотелось, не случилось – Ни у меня, ни у неё…
Диван бесславно падшей страсти – Свидетель. И не убежать. Потом, встречаясь, кроме «Здрасьте! », Нам было нечего сказать.
ОСЕНЬ В ДЕРЕВНЕ
Не поздний вечер, но сельчан не видно. Лишь фонари побитые бренчат, Да снег сырой с отвагою завидной Ложится в грязь, как преданный десант.
В деревне осень. Некуда податься. Куда ни глянь – везде тоски фасад. Здесь никого, кому ещё не двадцать, И мало тех, кому за шестьдесят.
Уныла жизнь оставшихся – до рвоты: Подъём – отбой, рассол и самогон. А между ними грязная работа И забытье, похожее на сон.
Кто я средь них? – Заезжий горожанин, По меркам деревенским – идиот. А кто ещё, коль он не хулиганит И с ними до беспамятства не пьёт?
Но я на мужиков не обижаюсь. Не их вина, откуда им понять, Что в городе своём я задыхаюсь, А в глухомань сбегаю оживать.
Жаль, долго не могу здесь оставаться. Неделя – две, и тороплюсь назад. Ведь нет в деревне тех, кому под двадцать, И доживают все – за шестьдесят.
|
|||
|