ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Федра, Энона.

ФЕДРА

Я здесь остановлюсь, Энона, на пороге,

Я обессилела. Меня не держат ноги.

И света яркого не вынести глазам.

Увы! …

ЭНОНА

Бессмертные! Ужель к людским слезам

Вы равнодушны? Нет в вас жалости нимало?

ФЕДРА

О, эти обручи! О, эти покрывала!

Как тяжелы они! Кто, в прилежанье злом,

Собрал мне волосы, их завязал узлом

И это тяжкое, неслыханное бремя

Недрогнувшей рукой мне возложил на темя?

Здесь заговор! Меня решили извести!

ЭНОНА

(в сторону)

Мутится ум ее.

(Федре. )

Но, госпожа, прости,

Себя велела ты одеть и – через силу —

Пошла отдать привет небесному светилу.

Вот солнце! Вспомни же – стремилась ты к нему.

А увидав его, вновь прячешься во тьму?

ФЕДРА

О лучезарное, державное светило,

Чьей дочерью себя надменно объявила

Мать Федры[31]! За меня краснеешь ты сейчас?

Увы, я на тебя гляжу в последний раз.

ЭНОНА

Как! Не оставила ты устремленья злого?

От жизни отвратясь, все снова ты и снова

Пророчествуешь мне о гибели своей?

ФЕДРА

О, быть бы там, в лесу, следя из-за ветвей,

Как по ристалищу несется колесница,

Вздымая легкий прах…

ЭНОНА

Что? Ты о чем, царица?

ФЕДРА

Безумная! О чем я говорю? Где я?

Где разум мой? Куда умчалась мысль моя?

Зачем, бессмертные, вы к Федре так жестоки?

Смотри, Энона, – стыд мои румянит щеки:

Тебе открылся мой мучительный позор,

И слезы пеленой мне застилают взор.

ЭНОНА

Уж если от стыда краснеешь ты, царица, —

Лишь скрытности своей могла бы ты стыдиться.

Напрасны наши все заботы, все мольбы:

Отвергнув их, ты ждешь конца своей судьбы.

Но что тебе грозит? Хотела бы понять я,

Что сушит жизнь твою? Отрава? Иль заклятье?

Уж трижды небосвод во мгле вечерней гас,

Но сон не освежал твоих усталых глаз;

Уж трижды видел мир дня нового начало,

Но с непреклонностью ты пищу отвергала.

Ты жизни собственной прервать решила нить?

Богов-зиждителей ты хочешь оскорбить?

Предательски обет нарушить хочешь брачный?

Подумай наконец о будущности мрачной

Твоих детей. Кому доверишь ты сирот?

Тому, кто случая давно такого ждет,

Чтобы отнять права у твоего ребенка.

Тому, кого тебе на горе Амазонка

На свет произвела! И твой заклятый враг,

Надменный Ипполит…

ФЕДРА

О боги!

ЭНОНА

Ах, вот как!

Задела я тебя упреками своими?

ФЕДРА

Несчастная! Ты чье назвать посмела имя?

ЭНОНА

Я вижу, госпожа прогневалась? Ну что ж,

Пусть имя недруга тебя бросает в дрожь.

Быть может, этот гнев вернет царицу к жизни.

Живи! Ты жить должна, чтоб трон в своей отчизне

Наследовал твой сын. Ты жить должна! Живи

Во славу прав своих, и долга, и любви!

Живи, чтоб скифское отродье[32] без пощады

Не растоптало цвет и гордость всей Эллады!

Но дорог каждый миг. Надеждой вдохновись!

И тлеющий костер огнем взметнется ввысь!

ФЕДРА

Нет, жизнь греховная и так уж слишком длится.

ЭНОНА

Как! Угрызения томят тебя, царица?

Какая же, скажи, гнетет тебя вина?

Нет на твоих руках кровавого пятна.

ФЕДРА

Я преступлением не запятнала руки.

Но сердце… сердце… В нем причина этой муки!

ЭНОНА

Какой же замысел вынашиваешь ты,

Что сердцу мочи нет от смертной маеты?

ФЕДРА

И так я многое сказала – через силу.

Я умереть должна, чтоб тайну взять в могилу.

ЭНОНА

Ну что же, умирай, молчание храня.

Но правду ты должна услышать от меня:

Тебе своей рукой глаза я не закрою.

Опередив тебя, поспешною стопою

Сойду я в мир теней, – ведь там не заперт вход,

И скорбь моя туда кратчайший путь найдет.

Иль ты боишься мне довериться? Ужели?

Подумай: я тебя качала в колыбели,

Отчизну кинула из-за тебя, детей —

И сомневаешься ты в верности моей?

ФЕДРА

Признанье у меня ты вымогаешь страстно,

Но тайной овладеть страшись: она ужасна!

ЭНОНА

Пусть! Самый для меня невыносимый страх,

Что можешь умереть ты на моих глазах.

ФЕДРА

И даже уступив расспросам столь упорным,

Я все равно умру – умру с пятном позорным.

ЭНОНА

Как умолить тебя? Скажи мне, госпожа!

Ослепшая от слез, от ужаса дрожа,

Целую я твои ослабшие колени.

Избавь рассудок мой от тяжких подозрений!

ФЕДРА

Встань!

ЭНОНА

Не страшись! Ведь мы с тобой наедине.

ФЕДРА

Что ей скажу? С чего начну?

ЭНОНА

Доверься мне!

ФЕДРА

О, рок! О, ненависть жестокой Афродиты! …

Вовеки на земле не будут позабыты

Безумства, к коим страсть мою толкнула мать.

ЭНОНА

Царица, замолчи! Не будем вспоминать.

ФЕДРА

Обманута своей любовью безоглядной

Была моя сестра. Что сталось с Ариадной? …

ЭНОНА

О госпожа! Зачем ведешь ты скорбный счет?

Зачем ты принялась порочить весь твой род?

ФЕДРА

Несчастный этот род богиней проклят гневной[33].

Последняя в роду, судьбой своей плачевной

Всем показать должна я Афродиты власть.

ЭНОНА

Ты любишь?

ФЕДРА

Лютая меня терзает страсть!

ЭНОНА

К кому?

ФЕДРА

Узнаешь все. Дрожа и негодуя,

Услышишь ты… Люблю… Не вымолвить… Люблю я…

ЭНОНА

Кто он?

ФЕДРА

Он – тот, чей был так нестерпим мне вид, —

Сын Амазонки…

ЭНОНА

Как! … О боги! Ипполит?

ФЕДРА

Ты имя назвала.

ЭНОНА

Ужель! О, стыд! О, горе!

О, род, погрязнувший в злосчастье и позоре!

Зачем, зачем мы здесь? Не надо было нам

И близко подплывать к зловещим берегам!

ФЕДРА

Давно уже больна ужасным я недугом.

Давно… Едва лишь стал Тесей моим супругом

И жизнь открылась мне, исполненная благ,

В Афинах предо мной предстал мой гордый враг.

Я, глядя на него, краснела и бледнела,

То пламень, то озноб мое терзали тело,

Покинули меня и зрение и слух,

В смятенье тягостном затрепетал мой дух.

Узнала тотчас я зловещий жар, разлитый

В моей крови, – огонь всевластной Афродиты.

Умилостивить я пыталась божество:

Я ей воздвигла храм, украсила его:

Куря ей фимиам, свершая жертв закланья,

Я мнила, что она смягчит мои страданья.

Но тщетно было все – и фимиам, и кровь:

Неисцелимая пришла ко мне любовь!

Я, вознося мольбы богине Афродите,

Была погружена в мечты об Ипполите.

И не ее – о нет! – его боготворя,

Несла свои дары к подножью алтаря.

Я стала избегать его. Но все едино:

В чертах отца – увы! – я находила сына!

Тогда решилась я восстать против себя,

И, страсть преступную насильственно губя,

Любимого врага преследовать я стала.

Роль злобной мачехи искусно разыграла:

Упреки, жалобы – им не было конца,

И вынужден был сын покинуть дом отца.

Уехал он, – и тут настало облегченье:

Дни мирно потекли, ушло мое смятенье.

От мужа утаив, что наш несчастлив брак,

Усердно я блюла супружеский очаг,

Воспитывала я детей своих прилежно…

О, рок безжалостный! … Борьба с ним безнадежна!

В Трезен, куда была мной сослана любовь,

Привез меня мой муж. Открылась рана вновь.

В крови пылал не жар, но пламень ядовитый, —

Вся ярость впившейся в добычу Афродиты.

Какой преступницей, каким исчадьем зла

Я стала для себя самой! Я прокляла

И страсть, и жизнь свою. Я знала: лишь могила

Скрыть может мой позор; я умереть решила.

Вняв просьбам и слезам твоим, тебе во всем

Призналась я теперь. И я не каюсь в том.

Но зная, что на смерть осуждена я роком,

Ты не тревожь меня ни стоном, ни упреком,

Не отговаривай, не вздумай помешать

И гаснущий костер не тщись раздуть опять.