DE EXCIDIO BRITANNICAE

ГИЛЬДАС

Гильдас Мудрый (Gildas Sapiens) является самым загадочным английским историком. По отрывочным сведениям источников, он был сыном короля бриттов Кау, бежал в Ирландию от мести короля Артура, потом жил в Уэльсе и умер в Бретани, в основанном им монастыре Руэс. Примерные даты его жизни 490-570 гг. Сохранилось два жития Гильдаса, написанных в XI и XII вв. Небольшое сочинение Гильдаса является скорее риторическим, чем историческим, однако давно привлекает внимание историков как один из немногих источников по истории Британии V-VI вв. Гильдас сурово осуждает своих соплеменников-бриттов, за грехи которых остров подвергся нашествию англосаксов. В этом он подражает популярному в V в. сочинению Сальвиана из Массалии " О правлении Божьем" (De gubernatione Dei). Беда широко использовал не только фактологию Гильдаса, но и его обличительный пафос, который понадобился автору «Истории», чтобы оправдать завоевателей-англосаксов. В сочинении Гильдаса приводятся ценные сведения об истории Британии, хотя их нелегко различить среди библейских цитат и риторических иносказаний автора. Его язык почти лишен варваризмов, но стиль перегружен искусственными конструкциями и ассоциациями. Сочинение Гильдаса делится на три части: предисловие (с. 1-2), географическое и историческое описание Британии (с. 3-26) и осуждение светских и церковных правителей Британии (с. 27-110). Последняя часть почти полностью состоит из цитат и представляет значительно меньший интерес для историка. Часть ученых (А. Уэйд-Эванс, Н. Чэдвик и др. ) считала, что разные части сочинения написаны разными авторами, но пока эта гипотеза не нашла подтверждения. Труд Гильдаса сохранился в составе четырех манускриптов (самый ранний VIII в. ). В одном из них он называется «Печальной книгой о бедствиях, разорении и завоевании Британии» (Liber querulus de calamitate, excidio et conquestu Brittaniae); такое название сохранено в некоторых изданиях. Сочинение Гильдаса много раз издавалось (в том числе Моммзеном и Минем) и несколько раз переводилось на английский и другие языки. Новейшее издание с переводом см.: Gildas. The Ruin of Britain / Ed. and tr. M. Winterbottom. Chichester, 1978. Данный перевод осуществлен по изданию: Gildas. De Excidio Britanniae. Vol. 1-2 / Ed. and tr. Н. Williams. London, 1899-1901,

О РАЗОРЕНИИ БРИТАНИИ

DE EXCIDIO BRITANNICAE

В этом послании, которое скорее выплакано мною, нежели продекламировано, хоть и плохим стилем, но с благой целью, я вовсе не смотрю свысока и с презрением на всех людей, как может показаться, а лишь слезно оплакиваю общий упадок добродетели и умножение зла. Соболезную бедам и горестям моей родины и взываю к радости исцеления — не столько от тех опасностей, коим подвергаются храбрые воины посреди грозной битвы, сколько от тех, что вызваны праздностью, Признаюсь, что с бесконечной печалью сердца хранил молчание последние десять лет или даже большее время, ¹ чему свидетель Господь, знающий всю истину. От написания хотя бы предварительно сочинения ² меня удерживало сохранившееся доныне сознание моей неопытности и слабости моих сил.

Я читал, что дивный судия не вошел в землю обетованную из-за сомнения в едином слове; ³ что сыновья священника, принесшие чуждый огонь на алтарь, умерли мгновенной смертью; ⁴ что народ в числе шестисот тысяч был любим Богом, ⁵ который открыл им путь по дну Красного моря, и дал в пищу хлеб с неба, и иссек для них воду из скалы, [210] сделал их войско невидимым простым поднятием рук; ⁶ но когда этот народ кроме двух верных ⁷ преступил заповеди Божьи, все они погибли от зверей, меча и огня в отдаленных частях Аравии. Когда же они пришли к неведомым вратам, то есть к Иордану, и низвергли стены вражеского города одним трубным звуком по велению Бога, ⁸ читал я, что похитившие заклятую одежду и малое количество золота все были повержены, ⁹ и что погибли те, кто нарушил соглашение с гаваонитянами хоть оно и было заключено обманом; ¹⁰ и что грехи людские обличались гневными речениями святых пророков и особенно Иеремии, который оплакал разрушение его города в четырех песнях, сложенных в алфавитном порядке, ¹¹

Даже до нашего времени доносится его плач: «Как одиноко сидит город некогда многолюдный! он стал, как вдова; великий над народами, князь над областями сделался данником». ¹² Ныне это относится к церкви. " Как потускло золото, изменилось золото наилучшее! » ¹³ — это относится к дивному Божьему слову. " Сыны Сиона, — то есть святая матерь-церковь, — драгоценные, равноценные чистейшему золоту жмутся к навозу». ¹⁴ Что было невыносимо для святого, невыносимо и для меня всей моей малости; высока его печаль, когда он оплакивает тех же знатных мужей, живших в довольстве, говоря: «Назореи были в ней чище снега, краше коралла древнего, прекраснее сапфира». ¹⁵ В этих и многих других изречениях из Ветхого Завета увидел я отражение нашей жизни, а после обратился к Новому Завету и прочел там то, что прояснило прежде бывшее для меня темным, поскольку тьма рассеялась, а правда воссияла ярче.

Прочел я слова Господа: «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева". ¹⁶ С другой стороны: «Но сыны царства извержены будут во тьму внешнюю; там будут плач и скрежет зубов». ¹⁷ И еще: «Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам». ¹⁸ Также: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры». ¹⁹ Слышу я: «Многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном», ²⁰ но с другой стороны:

" И тогда объявлю вам: отойдите от меня, делающие беззаконие". ²¹ Читаю я:

" Блаженны неплодные и сосцы непитавшие", ²² и напротив: «Готовые вошли с ним на брачный пир, а после пришли и прочие девы и сказали: Господи! следи! отвори нам», но им был ответ: «Не знаю вас». ²³ Слышу я: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет, а кто не будет веровать осужден будет», ²⁴ Читал я в апостольском слове, что ветвь дикой маслины может явиться на доброе масличное древо, но отломится от корня тучности, ²⁵ если не будет бояться, а будет гордиться, ²⁶ Знаю милость Божью, но страшусь и Его суда; славлю благодать Его, но трепещу воздаяния, которое полагается каждому по делам его. Даже овцы в одной овчарне не похожи на на другую; так и Петра заслуженно назову я благословеннейшим за его открытое исповедание Христа, а Иуду злополучнейшим за его любостяжание; Стефана назову славным за его венец мученичества, а Николая, напротив, убогим, поскольку нес он знак еретической скверны. ²⁷[210]

Читал я: " все у них было общее", ²⁸ но читал также: «что это согласились вы искусить Духа Господня? » ²⁹ И напротив, среди людей нашего века вижу я растущее безразличие, словно нет у них причин для страха. Все это и многое другое, что я решил опустить ради краткости наблюдал я с жалостью в сердце и изумлением в душе. Ибо думал я если не щадил Господь народ, избранный из прочих народов, ³⁰ семя царское и народ святости, ³¹ о котором Он сказал: «Первенец мой Израиль»; ³² если не щадил Он священников, пророков, царей многих столетий, не щадил апостола, служителя своего, и членов первоначальной церкви, когда они уклонялись от пути истины, то что же сделает Он с кромешной тьмою нашего времени? Ведь во время это к нечестивым и ужасным грехам, присущим всем несправедливцам мира сего, словно они родятся с ними, добавилась неустранимая и неразрешимая ноша неразумия и суетности.

Что же скажу я? Как могу я, убогий, взвалить на себя ношу, подобающую славному и знаменитому учителю, а именно противостоять натиску столь разрушительной бури и нарастающему в течение многих лет валу злодейства? Но я не могу видеть все это и молчать; это все равно что сказать ноге «смотри», а руке «говори». ³³ Британия имеет правителей, имеет и надсмотрщиков. ³⁴ К чему им невнятные мои речи? Да, она имеет их, не много, но и не мало. Однако они так согнулись под непосильной своей ношей, что еле дышат. Так то одни соображения, то другие попеременно терзали мой разум, подобно должникам; эта внутренняя борьба длилась уже долго, когда я прочел: «Время говорить и время молчать», ³⁵ и устремился, так сказать, в раскрытые врата страха. Заимодавец одержал наконец победу и сказал: если ты не настолько храбр, чтобы смело носить знак, украшающий златом свободы тех правдивых людей, что разумной природой своей близки к ангелам, ³⁶ то подражай хотя бы той рассудительной, хотя и безгласной ослице, которую вдохновлял Дух Божий. Ибо не захотела она везти венчанного чародея, когда ехал он проклинать народ Божий, и направила его на узкую дорогу вдоль стены виноградников, хотя ей пришлось терпеть его удары, подобные вражеским. Она, словно перстом, указала ему на ангела небесного с обнаженным мечом, заступавшего им путь, хотя чародей не видел его в ослеплении жестокого упрямства и в гневе немилосердно хлестал ее по безвинным бокам. ³⁷

Радея о святом законе дома Божьего, ныне спешу я, по своему убеждению или по благочестивым настояниям братии, вернуть давно взятый долг. ³⁸ Труд этот хоть и плох, но, как я верю, правдив и дружествен всем верным воинам ³⁹ Христовым и строг к неразумным отступникам. Первые, если я не ошибаюсь, примут его со слезами, исходящими из любви Божьей; вторые же хоть и испытают скорбь, но это будет скорбь гнева и стыда разбуженной совести.

Однако прежде чем выполнить мое обещание, позвольте мне с Божьего соизволения рассказать немного о положении нашей страны, о [211] сопротивлении, подчинении и восстании, о втором подчинении и тяжком рабстве, о вере и ее преследовании, о святых мучениках, о различных ересях, о тиранах, об опустошавших ее двух народах, о ее защите и последующем разорении, о втором отмщении и третьем разорении, о голоде, о письме к Агицию, о победе и злодеяниях; о неожиданном появлении врагов, о знаменитой чуме, о совете, о новых врагах, еще более свирепых, чем прежние, о разрушении городов, о судьбе выживших и о последней победе нашей родины, дарованной уже в наше время волею Божьей. ⁴⁰

Остров Британия помещен почти у самых пределов земного круга, ⁴¹ на севepo-западе и западе, для соблюдения так называемого божественного равновесия, которое держит всю землю. Он лежит к северу от Африки в направлении полюса; величина его составляет восемьсот миль в длину и двести миль в ширину, не считая далеко протянувшихся мысов, груженных морскими заливами. Со всех сторон он защищен, если можно так сказать, непроходимым пространством морей, кроме пролива у южного берега, через который корабли плавают в Бельгийскую Галлию.

Здесь находятся устья двух благородных рек, Тамесы и Сабрины ⁴² с их притоками, куда корабли привозят разные иноземные товары, а также других рек поменьше; остров украшен двадцатью восемью городами, ⁴³ многими крепостями, искусно сделанными строениями, стенами, зубчатыми башнями, воротами и домами, стены которых, вознесенные на пугающую высоту, надежно закреплены в своем основании. Он богат широкими равнинами, приятными взору холмами, пригодными для возделывания, и горами, которые как нельзя лучше подходят для пастбищ. разноцветные цветы, не истоптанные людьми, образуют дивную картину, делая местность похожей на избранную невесту, украшенную ожерельями. Он орошен многими чистыми источниками, где обильные воды перекатывают белоснежные камни, и сверкающими реками, что струят-с тихим журчанием, а порой лениво влекутся мимо берегов, погруженные в дремоту, а также озерами, которые живые ручьи наполняют прохладной влагой.

Со времени своего заселения этот жестоковыйный и упрямый духом остров постоянно нечестиво восставал — ныне против Бога, а прежде против собственных сограждан ⁴⁴ или же против заморских царей и их подданных. Ибо нет для людского безрассудства большей низости и большей неправедности, чем отвергать страх Господень, братскую любовь к согражданам и почет, подобающий вышестоящим без вреда для веры, то есть нарушать законы божеские и человеческие, отрицать страх небесный и земной и руководствоваться только собственными влечениями и похотями.

Я, однако, умолчу об этих древних и общих для всех народов заблуждениях, которым до пришествия Христа во плоти было отдано в рабство се племя людей; также я не буду говорить о поистине дьявольских чудищах моей родины, по числу которых она почти превзошла Египет, о тех [212] уродливых созданиях, что до сих пор ютятся внутри или вовне опустевших городов, и по присущему им обычаю пугают всех своим видом. ⁴⁵ Не стану я также хулить горы, холмы и реки, некогда губительные, а после обращенные на пользу человеку, который в слепоте своей вознес им божеские почести. ⁴⁶ Умолчу я и о долгих годах свирепости тиранов, ⁴⁷ молва о которых дошла и до отдаленных стран, так что Порфирий, восточный пес, взбесившийся от ненависти к Церкви, изрек в присущей ему безумной и суетной манере: «Британия — провинция, богатая тиранами». ⁴⁸ Я напишу лишь о зле, которое причинили острову жители иных отдаленных стран во времена римских императоров. Я постараюсь написать об этом в меру своих способностей, не по сочинениям или трудам местных историков, каковые, если и существовали, давно сожжены врагами или увезены моими согражданами на кораблях в изгнание и потому недоступны, ⁴⁹ но по сочинениям иноземных авторов, хотя они вследствие многих пробелов далеки от ясности. ⁵⁰

Императоры Рима создали мировую державу и, подчинив все соседние страны и острова на востоке, заключили благодаря мощи своей верховной власти мир с парфянами, жившими у границ Индии. ⁵¹ После заключения этого мира войны на время прекратились почти повсюду. Однако ярость этого пламени в его неуклонном продвижении на запад не могли сдержать даже синие морские волны; перебросившись через пролив, оно принесло на остров закон беспрекословного повиновения и подчинило невоинствеиный и неверный народ — не столько мечом, огнем и орудиями, ⁵² как другие народы, сколько простыми угрозами или устрашением. Хотя внешне бритты подчинились эдиктам, ⁵³ но глубоко в сердцах своих таили ненависть.

Как только римляне по причине, как они утверждали, бедности этой страны вернулись в Рим, не опасаясь восстания, вероломная львица ⁵⁴ тут же убила правителей, которых оставили для поддержания и укрепления римской власти. Когда известия об этом деянии дошли до сената, и было послано быстрое войско для наказания коварных лис, они не стали выводить в море боевой флот для обороны страны или собирать армию и вести другие военные приготовления на суше. Нет, они обратили к врагу спины вместо щитов и подставили шеи мечам, когда ужас пронизал их до костей; весть об этом разошлась повсюду и вошла в поговорку: бритты не проявляют ни храбрости на войне, ни верности в мире. ⁵⁵

Вслед за этим римляне, убившие многих из этих неверных, сохранили прочих для рабства, отняли у них земли, обрекая тем самым на нищету, и вернулись в Италию, не оставив после себя ни вина, ни масла. Они также назначили наместников как кнут для спин жителей и как ярмо для их шей, чтобы полностью подчинить эту страну римскому рабству и обуздать вероломный народ не военной силой, а плетью, а в случае необходимости разить его, как говорится, обнаженным мечом. ⁵⁶ Так остров из Британии сделался Романией, и все, что там добывалось, будь то медь, серебро или золото, несло на себе изображение Цезаря, ⁵⁷ [213]

Тем временем к острову, скованному льдом и морозом и расположенному в самом удаленном уголке земли, далеко от видимого солнца, впервые обратил свои лучи, то есть заповеди, истинный Сын. В конце дней Тиберия Цезаря ниспослал он, как нам известно, свои сияющие лучи на весь мир не с преходящего неба, но с высочайшего свода небес, что вне всякого времени. ⁵⁸ В то время вера Христова распространялась без всяких помех, поскольку император, вопреки воле сената, угрожал смертью тем, кто доносил на ее воинов.

Xoтя обитатели Британии приняли заповеди теплохладно, ⁵⁹ их не обошли девятилетние гонения ⁶⁰ тирана Диоклетиана. Во время этих гонений повсему миру разрушались церкви, найденные рукописи святых писаний сжигались на улицах, а избранные пастыри Божьего стада сбивались вместе с их невинными овцами, чтобы и следа христианской веры нельзя было отыскать ни в одной из провинций. История церкви повествует о том, какое в ту пору было смятение, какая резня, какие казни всех возможных видов, какое падение отступников, какие славные венцы мучеников, какая бешеная ярость их палачей и, напротив, какое терпение святых. ⁶¹ В скором времени почти вся церковь покинула тьму этого мира и устремилась, как ей и подобало, к радостям Небесного Царства.

Бог, желающий, чтобы все люди спаслись, ⁶² умножил Свою милость к нам и причел к числу праведных не меньше людей, чем назвал грешными. Собственной Своей волей Он во времена упомянутых гонений, когда вся Британия была окутана густым покровом тьмы, возжег для нас яркие лампады святых мучеников. Гробницы, где покоятся их тела, и места их страданий, хотя их осталось немного по причине наших многочисленных грexoв и опустошений, вызванных нашествием варваров, и поныне продолжают вдохновлять тех, кто видит в них неслабеющий свет божественной любви. Я говорю о святом Альбане Веруламском, Аароне и Юлии из города Легионов и прочих мучениках обоего пола, несокрушимо стоявших с благородством духа в Христовой брани.

Первый из них, движимый любовью, скрыл преследуемого палачами исповедника и, когда был схвачен, в подражание Христу отдал жизнь за своих овец. ⁶³ Сперва Альбан спрятал его в доме, а потом обменялся с ним одеяниями, добровольно подвергнув себя опасности быть пойманным в одежде упомянутого брата. Угодив таким образом Богу, он после своего исповедания был предан жестокой смерти нечестивцами, которые в злобной гордыне несли римский стяг, и увенчался чудесными знамениями; горячей молитвой он открыл путь через русло благородной реки Тамесы, подобно такому же сухому пути израильтян, когда ковчег завета долго стоял на камнях посреди Иордана. ⁶⁴ В сопровождении тысячи человек он прошел там, не замочив ног, в то время как текущие воды стояли по обе стороны от него, как стены обрыва; после он обратил своего палача, увидевшего эти чудеса, из волка в агнца и побудил его вместе с собой возжаждать венца мученика и храбро стяжать его. [214] Прочие также были мучимы различными пытками и изуродованы неслыханными членовредительствами, и без промедления оказались у дивных врат Иерусалима со свидетельствами своего мученичества. Те, кто выжил, укрылись в лесах, пустынях и тайных пещерах, ожидая от Бога справедливого правителя всего и вся, наказания для их палачей и спасения своих жизней.

Когда прошли почти десять лет упомянутых гонений и отвратительные эдикты забылись за смертью их авторов, все воины Христа с радостными лицами вышли, словно после холодной и долгой ночи. в тишину и яркий свет поднебесья. Они восстановили сровненные с землей церкви, выстроили и украсили базилики во славу святых мучеников и воздвигли их во многих местах в знак своей победы; они праздновали святые дни, чистыми сердцами и устами возносили молитвы и. как дети, радостно припадали к груди своей матери-церкви.

Так длилась эта сладостная гармония между главой церкви Христом и ее членами до тех пор, когда арианская ересь, ⁶⁵ свирепая, как змея, изблевала на нас свой чужеземный яд и вызвала смертельные раздоры между братьями, жившими рядом. Так, словно по морскому мосту, всевозможные дикие твари начали приносить в своих гнусных пастях смертную отраву ересей и ядовитыми зубами вгрызаться в страну, где всегда рады были слушать новое и не желали ничего прочного.

Пока в бескрайних лесах росло и множилось племя тиранов, ⁶⁶ остров сохранял свое римское имя, но не мораль и закон; он даже выбросил вовне свой собственный побег и послал Максима в обе Галлии в сопровождении многих соратников с императорскими регалиями, которые он не заслужил ни по рождению, ни по закону, но был выбран на манер тирана буйной солдатней. Этот человек скорее хитростью, чем отвагой, сперва с помощью лжи и вероломства подчинил своей незаконной власти соседние страны или римские провинции. Потом он простер одно крыло в Испанию, а другое в Италию, поместив столицу своей незаконной империи в Тревере, ⁶⁷ и с таким безумием обрушился на правителей, что изгнал двух законных императоров — одного из Рима, а другого из его благочестивейшей жизни. Хоть он и доказал этими рискованными поступками свою мощь, вскоре его преступную голову срубили в Аквилее, как до того он сам срубил коронованные головы императоров целого мира.

После этого Британия лишилась всей ее армии, ее военных припасов, ее правителей, хоть и жестоких, и ее доблестных юношей, которые последовали за упомянутым тираном и так и не вернулись. Совершенно незнакомая с военным делом, она в первый раз оказалась открыта нападению двух крайне жестоких чужеземных народов, скоттов с северо-запада и пиктов с севера, и много лет продолжались в ней плач и стенания. Подвергаясь набегам этих народов и испытывая жестокие бедствия, Британия отправила посольство с письмами в Рим, слезно прося помочь ей военной силой и обещая, если враги будут изгнаны, подчиниться власти [215] римлян нерушимо и чистосердечно. Те, не помня о прошлом зле, быстро подготовили и вооружили легион. ⁶⁸ На кораблях римляне высадились в Британии и вступили в бой с наступающими врагами, убив многих из них, прогнав остальных за пределы и избавив униженных жителей от свирепого насилия и угрозы рабства. Жителям велели воздвигнуть стену через весь остров, от моря до моря, чтобы она, будучи хорошо укрепленной, отпугивала врагов и служила защитой гражданам. ⁶⁹ Однако стену эту сложили не из камня, а из торфа, и она оказалась бесполезной для толпы, у которой не было вождя.

Легион вернулся домой с великим триумфом и радостью, а в это время давние враги-амброны, ⁷⁰ как кровожадные волки, гонимые сильным голодом, ворвались с радостным воем в овчарню, едва пастух скрылся из виду. Они прорвались через границы, влекомые лопастями весел, руками гребцов и парусами, наполненными ветром. Они убивали всех, и все, что им встречалось, валилось наземь, как созревшие колосья, примятые ногами путника.

Снова были отправлены послы, как говорится, в разорванных одеждах головами, посыпанными пеплом. Сбившись, подобно испуганным птенцам, под крыло родителей, они попросили у римлян помощи, пока их злосчастную страну не опустошили вконец и имя римской провинции, столь долгo с гордостью носимое, не оказалось оскверненным иноземцами. Услышав о такой беде, они двинулись настолько быстро, насколько было возможно для людей, и со скоростью летящих орлов ⁷¹ неожиданно для врага двинули конницу по суше, а корабли по морю. В скором времени они обрушили свои страшные мечи на шеи врагов; резню, учиненную ими, можно было сравнить с падением листьев в положенный срок или с тем, как горный поток, раздувшись от множества ручьев после ливня, шумно несется по своему руслу; его бурливые воды, как говорится, встают до небес — при видe этого наши глаза, сколько не двигай веками, затмеваются из-за быстрой смены черт в его водовороте, — внезапно вскипают и одним быстрым движением прорывают стоящие на их пути преграды. Так эти славные помощники быстро обратили тех из вражеского полчища, кто сумел спастись, в бегство за море, откуда они прежде год за годом наносили удары, не встречая никакого сопротивления.

После этого римляне объявили нашей стране, что они не могут постоянно предпринимать такие экспедиции и не могут ради поддержания знаков римской власти ⁷² держать на суше и море столь большое войско, защищая невоинственных, трусливых, вороватых жителей. Они побуждали самих бриттов взяться за оружие и храбро сражаться ради защиты своей земли, имущества, жен, детей и того, что еще дороже — свободы и жизни. Они говорили, что бритты ни в коем случае не должны оставаться безоружными перед лицом народов, которые не сильнее и кажутся таковыми только из-за их лени и трусости. Они снабдили щитами, мечами и копьями; думая помочь оставляемому ими народу, они также построили отличную от первой стену на общественные и частные [216] средства, собранные самими испуганными жителями. Они возвели стену по принятому у них образцу, протянув ее по прямой линии от моря до моря между крепостями, воздвигнутыми там из боязни врагов; ⁷³ они дали ряд добрых советов напуганному народу и показали ему, как изготавливать оружие. Вдобавок они построили сторожевые башни по берегу океана к югу, где стояли на якоре их корабли, поскольку оттуда также ожидали нападения диких варварских орд. Там они поместили через положенные интервалы сторожевые башни, с которых открывался вид на море. После этого они распрощались с жителями как те, кто не собирается возвращаться.

Когда они вернулись домой, ужасные полчища скоттов и пиктов тут же высадились из своих курук, ⁷⁴ на которых плавали как через проливы, так и в далекие моря; так с подъемом солнца и усилением жары темные скопища червей вылезают из расщелин своих нор. Они следовали своим привычкам и прежде всего жажде крови; она свойственна им так же, как обыкновение более прикрывать свои грубые лица волосами, чем свою наготу лохмотьями. Узнав, что наши помощники ушли и более не вернутся, эти народы стали еще более дерзкими и опустошили всю дальнюю северную часть острова до самой стены, изгнав оттуда жителей. Чтобы помешать их атакам, на стенах крепостей собралось войско, слишком нерешительное для боя, слишком упрямое для бегства и бессильное из-за своей робости. Дни и ночи они стояли на своей тщетной страже; тем временем крючья нагих врагов не оставались без дела и стаскивали малодушных защитников со стен, повергая их на землю. Однако кара безвременной смерти представлялась скорее милостью для тех, кого постиг такой конец, ибо при своей внезапности она избавляла их от жестоких мучений, уготованных их родным и близким.

Что еще сказать? Граждане бросили свои крепости и высокую стену; вновь было безнадежное бегство, вновь нашествие врагов и вновь кровопролитие, страшнее всех прежних. Несчастных разрывали на куски, как дикие звери ягнят: жители бежали из своих домов, бросив имущество, и в попытках спастись от голода воровали скудные припасы друг у друга. Так они усугубили пришедшие извне бедствия междоусобной смутой, пока вся страна не оказалась лишена пищи и пропитания кроме того, что добывалось охотой.

Злополучные оставшиеся бритты послали письмо Агицию, который занимал тогда высшую должность в Риме. ⁷⁵ Они писали следующее:

«К Агицию, трижды консулу, взывают бритты». Далее они излагали свою нужду: «Варвары теснят нас к морю, а море к варварам; между ними поджидают нас две смерти — от меча или от воды»: по этой причине они просили помощи. Тем временем на скитающихся в смятении людей обрушился знаменитый жестокий голод, заставивший многих из них без промедления покориться кровожадным разбойникам в надежде получить кусок хлеба и тем продлить жизнь. Но другие не покорились; выйдя из отдаленных гор, из глубоких пещер и густых лесов, они поднялись на битву. [217] В первый раз они нанесли жестокое поражение врагам, которые уже много лет терзали страну; они уповали не на людей, но на Бога, по словам Филона: «Уповайте на помощь божественную, когда на человечью нет надежды». ⁷⁶ Дерзость врага на время ослабла, но не ослабла испорченность нашего народа; враг отступился от граждан, но граждане не отступились от своих грехов.

До сих пор неизменным обычаем этого племени является слабость в отражении натиска врагов и сила в гражданских смутах и в свершении грехов; можно сказать, что они слабы в следовании миру и истине, но сильны преступлении и обмане, Тем временем бесстыдные убийцы вернулись к себе в Ибернию, чтобы вскоре возвратиться. Тогда же пикты впервые появились в отдаленных частях острова, где и остались, не прекратив, однако, своих опустошительных набегов.

Наступивший мир быстро залечил ужасные шрамы на лице страны. Когда прекратился другой, еще более жестокий голод и пресеклось разорение, остров сделался так богат всевозможными продуктами, что никто не помнил такого изобилия; вместе с этими продуктами появилась и роскошь. С ней явились и пороки, так что в то время можно было сказать: «Есть верный слух, что у вас появилось блудодеяние, какого не пышно даже у язычников», ⁷⁷ Но появилось не одно лишь блудодеяние, но все пороки, каким обычно подвержена человеческая натура, и особенно те из них, которые до сего дня портят все добро этого острова, то есть ненависть к истине и к ее защитникам, любовь ко лжи и к ее твopцам, предпочтение зла добру, а грешников праведникам, желание тьмы вместо солнца и величание Сатаны как ангела света. ⁷⁸ Царями делались не верные имени Божьему, а те, кто превзошел прочих в злодействах, и в скором времени их убивали те же, кто вознес, но без всякой выгоды для истины, поскольку на их место возносили еще более жестоких. ⁷⁹ Если же среди них оказывался кто-либо, кто был мягче прочих и более привержен истине, на него без жалости обрушивались всеобщие ненависть и осуждение, как если бы он был врагом Британии. неугодное Богу было уравнено с угодным Ему, а часто неугодное было даж более желаемо. Поэтому слова пророка, обращенные против древнего народа, можно было справедливо применить к нашей стране. «Сыны беззакония! — говорил он, — оставили Господа, презрели Святого Израилева. Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство? Вся голова в явах, и все сердце исчахло. От подошвы ноги до темени головы нет у нeгo здорового места». ⁸⁰

Так они творили все, что только было противно спасению, словно не принес истинный Целитель в мир лекарство для всех людей. И не только простые люди были повинны в этом, но и паства Господня, и даже ее пастыри, следовавшие примеру всего народа. Словно пропитавшись вином из-зa своего пьянства, стали они тупыми и вялыми и так ослабли от опухоли злости, от лихорадки враждебности, от цепких когтей зависти, от неразличения добра и зла, что все видели: «презрение пало на князей, и были они [218] сбиты с пути их тщетой и заблуждениями, и оказались в месте бесследном, вдали от дорог». ⁸¹

Тем временем Бог пожелал очистить Свою семью, запятнанную такой лавиной грехов, и захотел сделать это простым известием о несчастье. Как на крыльях примчалась знакомая им весть о том, что вновь явились их старые враги, сея по своему обычаю опустошение от одного края страны до другого. Однако весть эта не принесла им пользы; подобно несмышленым животным, они, так сказать, закусили удила зубами ⁸² и пустились по широкому пути многих грехов, что ведет к смерти, оставив узкий путь, который и есть путь спасения. Тогда, по словам Соломона: «словами не научится непослушный раб», ⁸³ на упрямый народ обрушилась кара; губительная чума сошла на безумцев и весьма быстро без меча скосила такое количество народа, что оставшихся в живых не хватало даже на то, чтобы похоронить мертвых. Но они не исправились даже чумой, так что исполни. лось слово пророка Исайи: «И Господь призывает плакать и сетовать и остричь волоса и препоясаться вретищем. Убивают волов и режут овец; едят мясо и пьют вино: «будем есть и пить, ибо завтра умрем! » ⁸⁴

Так время текло бесполезно, пока чаша беззакония этой страны не переполнилась, как у древних амореев. Собрался совет, чтобы решить, как лучше и безопаснее всего прекратить свирепые и весьма частые набеги упомянутых народов. Все собравшиеся там, включая и гордого тирана, ⁸⁵ были ослеплены; защитой для страны, ставшей на деле ее погибелью. сочли они диких саксов, проклятых и ненавидимых Богом и людьми, и решили пригласить их на остров, как волков в овчарню, чтобы они прогнали северные народы. До тех пор не случалось на острове ничего более губительного, ничего более горестного. Что за полное затмение разума! Что за безнадежная и злостная леность мысли! Тех, кого в отсутствие их боялись пуще смерти, они сами пригласили, так сказать, под свою крышу. Как говорится: «обезумели князья Таниса, дав немудрый совет фараону». ⁸⁶ Так случилось, что выводок детенышей из логова свирепой львицы явился на трех циулах, как это называется на их языке, а по-нашему это боевые корабли под всеми парусами; приход их сопровождался знамениями и пророчествами. В одном из пророчеств, которому они твердо верили, говорилось, что они будут триста лет владеть страной, куда повернулись носы их кораблей, и сто пятьдесят лет из этого числа будут всячески разорять ее. Высадившись, они по указанию злосчастного тирана вначале простерли свои ужасные когти на восточную часть острова, как будто собирались защищать страну, а не завоевать ее. После этого мать выводка, услышав об успехе первых посланцев, послала еще большую стаю их сообщников и отродий, которые вскоре присоединились к своим ублюдкам-сотоварищам. ⁸⁷ Из этого семени нечестия и корня горечи выросло на нашей земле подобающее нашим грехам ядовитое растение с железными ветвями и листьями. Прибывшие на остров варвары потребовали дать им провизию, как воинам, готовым, по их ложному уверению, сослужить великую службу своим радушным хозяевам. Эта провизия [219] накакое-то время заткнула, так сказать, собачью пасть, но потом они заявили, что припасы на месяц доставлены им не полностью, увеличили свои притязания и стали угрожать, что, если им не дадут большее довольствие, они нарушат договор и опустошат весь остров. Эти слова они не замедлили подтвердить делом.

Огонь праведного мщения за прошлые злодеяния пылал от моря до моря, зажженный руками восточных безбожников. Уничтожив все близлежащие города и земли, он не остановился, пока имел пищу, но сжег почти весь этот остров и облизывал западное море своими красными свирепыми языками. В этом нашествии, которое можно сравнить с натиском ассириян на Иудею, исполнилось и для нас то, о чем сетовал пророк:

" Предали огню святилище Твое; совсем осквернили жилище имени Твоего". ⁸⁸ И еще: «Боже! язычники пришли в наследие Твое, осквернили святый храм Твой» ⁸⁹ и так далее. Так стены всех городов были повержены удрами таранов, их обитатели вместе с предстоятелями церкви, священники вместе с народом повергались наземь, в то время как повсюду сверкали мечи и трещало пламя. Печальное зрелище! повсюду на улицах, среди камней поверженных башен, стен и святых алтарей лежали тела, покрытые запекшейся красной кровью, словно их раздавил некий чудовищный пресс, и не было для них иных гробниц, кроме развалин домов или внутренностей диких зверей и птиц небесных. Это говорю я с почтением к их святым душам, ибо многие из них поистине были святыми, и души их ангелы вознесли к небесам. И виноградник, некогда добрый, так дичает, что, по словам пророка, сборщики не могут увидеть там ни одной грозди, а жнецы — ни одного колоса. ⁹⁰

Иные из оставшихся несчастных были загнаны в горы и безжалостно зырезаны. Другие, изможденные голодом, вышли и покорились врагу, готовые принять вечное рабство за кусок хлеба, если только их не убивали да месте, что уподоблялось наилучшей службе. Некоторые отправлялись за море, громко сетуя, как будто вместо команды гребцам они пели под раздутыми ветром парусами: «Ты отдал нас, как овец, на съедение и рассеял нас между народами». ⁹¹ Другие остались на своей земле и. охваченные страхом, вверили свои жизни высоким холмам, укрепленным и неприступным, густым лесам и приморским скалам.

По прошествии времени жестокие разбойники вернулись домой. Остатки несчастных жителей начали собираться с разных сторон, подобно стае пчел, рассеянных бурей, и всем сердцем воззвали к Нему, как говорится, «эфир наполнив мольбами». ⁹² Чтобы не быть окончательно уничтоженными, они взяли оружие и выступили против своих победителей под началом Амброзия Аврелиана. ⁹³ Он же был почтенным мужем, единственным из народа римлян, пережившим ту бурю, в которой погибли и его родители, по праву носившие пурпур. И с помощью Божьей им досталась победа.

С того времени побеждали то бритты, то их враги, чтобы Господь по своей воле мог испытать этот народ, как новый Израиль. Так продолжалось [220] до года битвы у горы Бадон, где нечестивые полчища были окончательно разбиты. Случилось это, как мне ведомо, сорок четыре года и один месяц назад, и это был также год моего рождения. ⁹⁴ Но до нынешнего дня города нашей страны не заселены так, как прежде; они стоят опустевшие и разрушенные, поскольку, хотя войны с чужеземцами прекратились, междоусобные войны продолжаются. Столь безнадежное разорение острова и его нежданное спасение случились на памяти ныне живущих, которые стали свидетелями обоих этих чудес. Тогдашние цари начальники и их подчиненные, священники и церковники еще служили установленному порядку; но после они умерли, и пришло поколение тех кто не видел этой бури и знал лишь нынешнее спокойствие. ⁹⁵ С того времени было потрясено и ниспровергнуто всякое сдерживающее влияние истины и справедливости, не говоря уже об их следах и даже воспоминании о них среди вышеупомянутых людей. Исключением является малое и очень малое число тех, кто не примкнул к множествам, каждодневно идущим в ад; но их так мало, что наша преподобная мать-церковь даже не видит тех, кто припадает к ее груди, хотя они и есть единственные истинные ее дети. Пусть никто не думает, что я порочу благую жизнь тех любимцев Божьих, которые, словно колоннами и опорами, поддерживают нашу слабость, не давая ей упасть совсем. Пусть не думают так из-за того, что я описываю в столь откровенной и даже скорбной манере нагромождение зла и бичую тех, кто служит не только своей утробе, но и дьяволу вместо Христа, благословенного Господом вовеки. ⁹⁶ Ибо зачем скрывать от сограждан то, что давно уже знают окрестные народы и даже попрекают нас этим? ⁹⁷

12 3 4 Следующая ⇒