ГЛАВА XIX

Счастливым для материнских чувств миссис Беннет стал день, в который она распростилась с двумя самыми достойными своими дочерьми! Легко можно себе представить, с каким восторгом и гордостью она после этого навещала миссис Бингли и говорила о миссис Дарси. И, ради ее семейства, я была бы рада сказать, что исполнение заветной мечты — выдать в короткое время замуж чуть ли не всех дочерей — произвело на нее такое благотворное влияние, что в конце жизни она наконец стала приятной и рассудительной женщиной. Однако, увы, она нисколько не поумнела и время от времени по-прежнему была подвержена нервическим припадкам — быть может, к счастью для своего мужа, который в противном случае не смог бы насладиться непривычным для него домашним уютом.

Мистеру Беннету очень недоставало его второй дочери, и его привязанность к ней заставляла его выезжать из дома чаще, чем любой другой повод. Он очень любил навещать Пемберли, в особенности когда его меньше всего там ждали.

Мистер Бингли и Джейн прожили в Незерфилде только около года. Столь близкое соседство с ее матерью и меритонскими родственниками оказалось нежелательным даже при его мягком нраве и ее нежном сердце. Заветная мечта его сестер наконец осуществилась, и он приобрел имение в графстве, граничащем с Дербиширом. Таким образом, Джейн и Элизабет, в дополнение ко всем другим радостям, оказались на расстоянии всего тридцати миль друг от друга.

Китти стала, с большой пользой для себя, проводить время в обществе двух старших сестер. Характер ее благодаря этому заметно улучшился. Она не была так упряма, как Лидия. И теперь, освобожденная от ее влияния, она под руководством Джейн и Элизабет стала менее раздражительной, менее вялой и менее невежественной. Разумеется, ее всячески оберегали от общества Лидии. И, несмотря на то что миссис Уикхем частенько приглашала ее к себе, соблазняя сестру балами и обществом молодых людей, мистер Беннет никогда не соглашался на такую поездку.

Единственной дочерью, которая продолжала оставаться в Лонгборне, была Мэри. Ей поневоле пришлось бросить заботу о самоусовершенствовании, так как миссис Беннет ни на минуту не могла оставаться в одиночестве. Таким образом Мэри стала принимать большее участие в жизни, хотя по-прежнему была способна читать наставления по поводу всякого пустяка. И уже не чувствуя себя уязвленной тем, что она менее красива, чем ее сестры, она, как и предполагал ее отец, согласилась с этой переменой без особых возражений.

Что касается Уикхема и Лидии, замужество старших сестер не отразилось на их характерах. То, что Элизабет должна была теперь узнать до конца о его непорядочности и неблагодарности, было принято им с философским спокойствием. Несмотря ни на что, он, возможно, не расставался с надеждой, что Дарси все же примет на себя заботу о его благосостоянии. Поздравительное письмо, полученное Элизабет ко дню свадьбы, свидетельствовало, что подобные надежды питал если и не он сам, то, во всяком случае, его жена. Вот что там говорилось:

«Моя дорогая Лиззи, желаю тебе всяческих радостей. И если ты любишь мистера Дарси хотя бы наполовину так сильно, как я люблю моего дорогого Уикхема, ты должна себя чувствовать очень счастливой. Хорошо, что ты станешь такой богатой! Надеюсь, когда тебе нечем будет заняться, ты вспомнишь о нас. Я уверена, что Уикхем был бы не прочь получить место при дворе, и боюсь, у нас не будет хватать денег, чтобы прожить без некоторой поддержки. Думаю, что нам подошло бы любое место с доходом в триста — четыреста фунтов в год. Однако, если ты не найдешь нужным, пожалуйста, не говори об этом мистеру Дарси.

Твоя и т. д. ».

Так как ее сестра вовсе не находила это нужным, она постаралась в своем ответе положить конец всяким надеждам и притязаниям подобного рода. Тем не менее Элизабет нередко посылала им то, что ей удавалось отложить благодаря экономии в собственных тратах и находилось, таким образом, в ее личном распоряжении. Она отлично понимала, что средства, которыми располагали Уикхемы, были недостаточны для покрытия расходов двух людей, столь неумеренных в своих потребностях и столь мало заботящихся о будущем. И всякий раз, когда им приходилось переезжать с места на место, Элизабет или Джейн непременно должны были ждать просьбы о помощи в расплате с долгами. Образ жизни Уикхемов, даже после того как заключение мира позволило им вернуться на родину, остался крайне безалаберным. Они вечно переезжали, стараясь устроиться подешевле, и вечно тратили денег больше, чем могли себе позволить. Привязанность Уикхема к Лидии очень скоро уступила место полному безразличию. Ее привязанность к мужу просуществовала немногим дольше. И, несмотря на свою внешность и происхождение, она по-прежнему имела полное право на ту репутацию, которая за ней утвердилась, когда она выходила замуж.

Хотя Дарси никогда не соглашался принимать Уикхема в Пемберли, он все же, ради Элизабет, продолжал оказывать ему поддержку в его карьере. Лидия иногда гостила у них, в то время когда ее муж развлекался в Лондоне или Бате. А у Бингли оба проводили нередко так много времени, что против этого восставал даже его ангельский нрав, и он начинал говорить о необходимости намекнуть Уикхемам, что им пора убираться.

Женитьба Дарси нанесла мисс Бингли глубокую рану, но, так как она сочла полезным сохранить за собой возможность навещать Пемберли, она подавила в душе обиду, еще больше восторгалась Джорджианой, была почти так же, как прежде, внимательна к Дарси и вела себя безукоризненно вежливо по отношению к Элизабет.

Пемберли стал теперь для Джорджианы ее постоянным пристанищем. И между невестками установилась та близость, на какую рассчитывал Дарси. Они даже полюбили друг друга именно так, как когда-то об этом мечтали. Джорджиана продолжала придерживаться самого высокого мнения об Элизабет, хотя поначалу с удивлением, почти близким к испугу, прислушивалась к ее задорной и веселой манере разговаривать с братом. Человек, к которому она всегда питала бесконечное уважение, иногда даже более сильное, чем любовь, теперь нередко оказывался предметом веселых шуток. И она постепенно уразумела то, что ей раньше никогда не приходило в голову. На опыте Элизабет она поняла, что женщина может позволить себе обращаться с мужем так, как не может обращаться с братом младшая сестра.

Женитьба племянника привела леди Кэтрин в крайнее негодование. И, отвечая на письмо о состоявшейся свадьбе, она дала полную волю свойственной ее характеру прямоте. В ответе, таким образом, содержались настолько оскорбительные выражения, в особенности по адресу Элизабет, что на некоторое время всякое общение с Розингсом было прервано. Однако позже Дарси по настоянию Элизабет решил пренебречь чувством обиды и сделал шаг к примирению. После некоторого отпора леди Кэтрин, то ли из-за своей привязанности к племяннику, то ли желая узнать, как себя держит его жена, сменила наконец гнев на милость. И она снизошла до того, что навестила Пемберли, хотя сень его и была осквернена не только присутствием недостойной хозяйки, но также визитами ее дяди и тети из Лондона.

С Гардинерами у них установились самые близкие отношения. Дарси, как и Элизабет, любил их по-настоящему. И оба они навсегда сохранили чувство горячей благодарности к друзьям, которые привезли ее в Дербишир и тем самым способствовали их союзу.

[1] Лонгборн — название селения вымышлено

[2] Буланже — танец, весьма популярный в светских домах во времена Остин

[3] По старым законам, действовавшим до 1808 г., правом на охоту пользовался лишь сам помещик либо его лесничий, имевший на то специальное письменное разрешение. Однако право на охоту могло передаваться арендаторам

[4] Лукас Лодж — название поместья вымышлено. Получив дворянское звание, сэр Уильям Лукас, составивший себе состояние торговлей, называет свое поместье так, словно оно из поколения в поколение переходило в семье по наследству

[5] Сент-Джеймс был официальной резиденцией английских королей, хотя королевская семья, находясь в Лондоне, располагалась в Букингемском дворце, купленном Георгом III в 1769 г.

[6] Милиция — территориальные войска в Англии, которые не выводились за пределы страны и формировались во время войн или внутренних волнений

[7] В определенных слоях английских дворян, претендующих на изысканность и вкус, отдавали предпочтение французской (хотя бы по названию) кухне. Над этим и иронизирует Остин: любовь к отечественному жаркому была достаточной — для таких кругов — характеристикой, свидетельствующей о «плебейских» вкусах

[8] Чипсайд — одна из центральных магистралей в Сити, деловом районе Лондона

[9] Намек на изысканность или претенциозность стиля. Английский язык, как известно, изобилует краткими словами. Четырехсложные слова обычно не англосаксонского происхождения

[10] Эти слова Дарси позволяют до некоторой степени судить о его начитанности и литературных вкусах. В них видят ссылку на книгу Джеймса Босвелла «Жизнь Сэмюела Джонсона» (1791), где цитируются слова последнего: «Всякое порицание самого себя есть замаскированная похвальба». Примечательно, что Джейн Остин, высоко ценившая Джонсона, вкладывает эти слова в уста Дарси

[11] Рил — веселый шотландский танец

[12] Дед Дэрси — судья, дядя Элизабет — стряпчий. Они стоят на противоположных концах судебной иерархии. Судьи были членами юридических корпораций, так называемых «иннов». Стряпчие, получавшие практическую подготовку в адвокатских конторах, не имели в «инны» доступа

[13] Комментаторы расходятся в толковании этого термина. Некоторые полагают, что это старинное блюдо, которое подавали к ужину в конце бала. Другие думают, что это особый клейстер, которым мазали волосы под пудру

[14] Кадриль — карточная игра для четырех игроков, весьма распространенная в XVIII в.

[15] Общественная библиотека. — Так называемые общественные, или «циркулирующие», библиотеки существовали в крупных городах и курортах Англии уже с начала XVIII в. Там время от времени устраивались также публичные лекции или концерты

[16] Фордайс Джеймс (1720 — 1796) — пресвитерианский священник, оставивший ряд трудов богословского и нравоучительного содержания. Известностью пользовались его «Наставления молодым девицам», а также «Обращения к божеству», где, в частности, есть интересная характеристика Джонсона, другом которого он был

[17] Старинная игра для двух игроков, в которую играют на доске, разделенной на две части. У каждого игрока — пятнадцать деревянных фигурок (шашек), которые он передвигает, бросая кости

[18] Гровнор-стрит — улица в Уэст-Энде, аристократическом районе Лондона

[19] Улица в одном из районов Лондона, где жили так называемые средние слои

[20] Карточная игра для четырех партнеров, где выигрывает тот, кто первым наберет 11 очков

[21] По существующей традиции, имение наследовал старший сын; младшие сыновья должны были выбирать между армией, юриспруденцией и церковью. На покупку прихода, офицерского патента и юридическое образование выделялась определенная сумма; порой старший сын выплачивал младшим пожизненно годовое содержание

[22] Порт в восточной части графства Кент, известный также как курорт

[23] В 1784 г. парламент принял закон о реформе почтового транспорта. Государство взяло на себя организацию сети почтовых контор, отправлявших в другие города специальные почтовые кареты. В отличие от прежних, пассажирских, почтовые кареты ходили по расписанию; они перевозили не только почту, но и пассажиров

[24] Живописный район на северо-западе Англии, где находятся самые крупные английские озера, включая озеро Уиндермэр, и самые высокие в Англии горы. Красоты Озерного края издавна привлекали внимание многих художников и писателей

[25] Курорт с минеральными источниками в центральной части графства Дербишир

[26] Городок на севере Дербишира, известный своей картинной галереей

[27] Красивая долина в Дербишире, место паломничества английских художников

[28] Горный район на севере Дербишира, славящийся своими известковыми пещерами

[29] Уорик (или Уорвик) — город в графстве Уорикшир, расположенный на реке Эвон

[30] Город в Уорикшире, расположенный на одном из небольших притоков Эвона. Знаменит развалинами средневекового замка (см. «Кенилворт» Вальтера Скотта)

[31] Лесом в те времена нередко называли парк, окружавший помещичий дом

[32] Местечко в южной Шотландии, на границе с Англией, где можно было оформить брак без долгих проволочек, ибо действие английских законов о бракосочетании, требующих троекратного оглашения в церкви либо специальной лицензии Докторс Коммонс, то есть корпорации юристов гражданского и церковного права, на Шотландию не распространялось

[33] Город в графстве Суррей, известный своими минеральными источниками и ежегодными скачками («дерби» и «оукс»)

[34] Город в Хартфордшире, расположенный в 17 милях к северу от Лондона. Знаменит старинным парком и архитектурой

[35] Имеются в виду музыкальные обозрения в так называемых «музыкальных залах», которых в те времена было немало в различных увеселительных садах и парках Лондона. Наибольшей известностью пользовались «музыкальный зал» в парке Воксхолл и «Ротонда» в Ранелагских садах, где, помимо концертов и музыкальных обозрений, давались также и балы-маскарады

[36] Первое сентября — начало осенней охоты в Англии

[37] Театр в Лондоне (построен в 1720 г., снесен в 1821 г., при завершении строительства нового здания Хеймаркетского театра). Помимо Малого театра, в Лондоне во времена Остин существовало еще два — Оперный театр в Ковент-Гарденс и Королевский на Друри-Лейн

[38] Здесь, по-видимому, вкралась ошибка, одна из немногих в книгах Остин. Миссис Гардинер не могла приехать после отъезда мистера Беннета и последовавшего за ним разговора Дарси и Гардинера, так как она приехала в карете, которая была послана за Беннетом в Лондон

[39] Скарборо — город в графстве Йоркшир, известный своими минеральными источниками

⇐ Предыдущая 27 28 29 30 31 32 33 34 3536