ГЛАВА XIII

Через несколько дней после званого обеда мистер Бингли снова навестил Лонгборн, на этот раз без своего друга. Мистер Дарси в это утро уехал в Лондон, с тем, однако, чтобы через десять дней вернуться в Незерфилд. Бингли пробыл более часа, все время находясь в превосходном настроении. Миссис Беннет пригласила его остаться обедать, но, к его великому сожалению, он вынужден был признаться, что уже обещал обедать в другом месте.

— Надеюсь, нам повезет больше, когда вы приедете в следующий раз, — сказала миссис Беннет.

Он будет предельно счастлив в любое время, и т. д. и т. п. И если ему позволят сейчас удалиться, он воспользуется первым удобным случаем, чтобы навестить их опять.

— Вы могли бы прийти завтра?

Да, этот день у него ничем не занят. И приглашение было с готовностью принято.

Он пришел, и притом в такое удачное время, когда ни одна из дам еще не завершила своего туалета.

Миссис Беннет в одном халате и с наполовину законченной прической вихрем влетела в комнату дочери, крича на ходу:

— Джейн, дорогая, ради бога поторопись! И живо спускайся вниз. Он пришел! Мистер Бингли пришел! Да, да, честное слово. Скорее! Скорее! Вот что, Сара, сию же минуту займись мисс Беннет и помоги ей одеться. Прическа мисс Лиззи может подождать.

— Мы спустимся, как только будем готовы, — сказала Джейн. — Но Китти, я думаю, еще раньше будет внизу, — она поднялась к себе уже полчаса назад.

— Да пропади она, Китти! Ее только не хватало. Вниз, вниз, поживее! Куда девался твой пояс, моя дорогая?

Но когда мать вышла, Джейн решила ни за что не спускаться без одной из своих сестер.

Стремление матери оставить их наедине проявилось столь же сильно и вечером. После чая мистер Беннет, как обычно, удалился в библиотеку, а Мэри поднялась к себе заниматься музыкой. Когда две помехи были таким образом устранены, миссис Беннет принялась подмигивать Элизе и Китти. Ее старания долго оставались незамеченными. Элизабет упорно не обращала на них никакого внимания. Наконец Китти спросила с невинным видом:

— Что такое, маменька? Почему вы подмигиваете? Я что-нибудь должна сделать?

— Ничего, дитя мое, ничего. Тебе просто показалось. После этого она минут пять просидела спокойно. Но, будучи не в силах упустить такую благоприятную возможность, она вдруг вскочила и, сказав Китти: «Пойдем, милочка, со мной, я должна тебе что-то сказать», увела ее из комнаты. Джейн бросила на Элизабет взгляд, говоривший, как неприятны ей эти уловки, и умолявший сестру им не поддаваться.

Через несколько минут миссис Беннет открыла дверь со словами:

— Лиззи, дорогая, мне с тобой нужно поговорить.

— Ты знаешь, мы вполне можем их оставить вдвоем, — сказала мать, как только они оказались за дверью. — Мы с Китти пойдем ко мне в гардеробную комнату.

Элизабет не стала спорить, но задержалась в холле до ухода оттуда матери и Китти, а потом вернулась в гостиную.

На этот раз расчеты миссис Беннет не оправдались. С Бингли все обстояло великолепно, если не считать того, что он еще не стал женихом Джейн. Присущие ему приветливость и непринужденность внесли немалое оживление в их вечернюю беседу. И то, что он терпел назойливую заботу миссис Беннет и без тени неодобрения прощал ей все бестактные замечания, вызывало особую благодарность ее дочери.

Его почти не пришлось уговаривать остаться ужинать. И, прежде чем он покинул дом, было условлено, — главным образом между ним и миссис Беннет, — что он приедет на следующее утро, чтобы поохотиться с мистером Беннетом.

К концу дня Джейн больше не настаивала на том, что она не испытывает к Бингли никаких чувств. В разговоре между сестрами его имя не упоминалось, но Элизабет легла спать со счастливой уверенностью, что дело придет к быстрому завершению, если только мистер Дарси не вернется из Лондона раньше назначенного срока. Говоря серьезно, она, однако, готова была допустить, что все это происходит с его согласия.

Бингли явился точно в условленное время и, как было решено накануне, провел утро с мистером Беннетом. Последний оказался гораздо более приятным партнером, нежели ожидал его спутник. Бингли не был глуп и самонадеян и тем самым не давал мистеру Беннету повода удовлетворить свою склонность к сарказму или замкнуться в презрительном молчании. Благодаря этому он был более общителен и менее причудлив, чем во время их прежних встреч. Разумеется, мистер Бингли вернулся с мистером Беннетом к обеду, а вечером снова была пущена в ход изобретательность миссис Беннет, чтобы оставить его с Джейн наедине. Элизабет, которой нужно было написать письмо, сразу после чая ушла в комнату для завтрака. Остальные собирались играть в карты, и она считала, что при этом нет необходимости противодействовать уловкам мамаши.

Однако, вернувшись в гостиную после того, как письмо было написано, она, к своему изумлению, обнаружила, что в борьбе с этими уловками следовало избегать излишней самоуверенности. Распахнув дверь, она увидела сестру и мистера Бингли стоящих перед камином и углубленных в сосредоточенную беседу. И хотя это обстоятельство само по себе могло и не вызвать подозрений, но выражение их лиц в момент, когда они поспешно обернулись и отошли друг от друга, не позволяло усомниться в происшедшем. Их положение было достаточно неловким. Но ее собственное, казалось бы, было еще более щекотливым. Никто не сказал ни слова, и Элизабет уже намеревалась удалиться, когда Бингли, который перед этим сел по примеру остальных на диван, вдруг вскочил и, прошептав что-то ее сестре, вышел из комнаты.

Джейн ничего не могла скрывать от Элизабет в тех случаях, когда откровенности сопутствовали радостные переживания. Крайне взволнованная, она бросилась к ней на шею и призналась, что считает себя счастливейшим существом на земле.

— Этого для меня слишком много! — добавила она. — Право, слишком. Я ничего подобного не заслужила. Почему все другие не могут быть так же счастливы?!

Поздравления ее сестры были принесены с таким жаром, искренностью и восторгом, которые едва ли можно передать словами. Каждая ее фраза шла от самого сердца и была для Джейн новым источником блаженства. Но Джейн не могла себе позволить долго оставаться с Элизабет, чтобы высказать ей все, что она в эти минуты переживала.

— Нужно сейчас же подняться к маме, — воскликнула она. — Нельзя забывать ни на минуту, как нежно она обо мне заботилась. Мне бы не хотелось, чтобы она узнала об этом от кого-то другого. Он уже пошел к папе. Ах, Лиззи, подумать только, сколько радости мои слова принесут нашей семье! Как мне пережить столько счастья?!

И она помчалась к матери, которая перед тем умышленно прекратила игру в карты и теперь сидела наверху с Китти.

Оставшаяся в одиночестве Элизабет улыбалась, думая о том, как просто и легко в конце концов разрешились все трудности, волновавшие и мучившие их в течение стольких месяцев.

— И вот к чему привели, — сказала она, — все каверзы и уловки его сестер, вся осторожность и осмотрительность его друга! Самый благополучный, самый мудрый и самый естественный конец!

Через несколько минут вернулся Бингли, краткая беседа которого с их отцом увенчалась полным успехом.

— Где же мисс Беннет? — спросил он, входя в гостиную.

— Она наверху у мамы. Наверно, она скоро вернется. Прикрыв дверь за собой и подойдя ближе, он попросил Элизабет, чтобы она пожелала им счастья, а ему подарила свою сестринскую привязанность. Элизабет искренне и от всей души выразила ему свою радость по поводу того, что им предстоит породниться, и они сердечно пожали друг другу руки. После этого, до самого прихода Джейн, ей пришлось выслушивать все, что ему было необходимо сказать о своем блаженстве и о достоинствах ее сестры. И хотя это были слова влюбленного, Элизабет была готова поверить, что его мечты сбудутся и что им предстоит счастливая жизнь, залогом которой были здравый смысл и чудесный характер Джейн, а также общность их вкусов и чувств.

Все в этот вечер были настроены необыкновенно радостно. Ощущение удовлетворенности и спокойствия придавало такое приятное оживление лицу Джейн, что она выглядела еще более красивой, чем обычно. Китти хихикала и улыбалась, мечтая о том, чтобы поскорее наступила и ее очередь. Миссис Беннет, выражая свое согласие на этот брак и высказывая свое одобрение, была не способна облечь свои чувства в слова, хотя говорила с Бингли только об этом в течение получаса. А когда мистер Беннет во время ужина присоединился ко всем, его вид и поведение свидетельствовали, насколько и он доволен происшедшим событием. Однако до самого ухода гостя он не промолвил по этому поводу ни слова. Только когда с наступлением ночи Бингли уехал, отец, обернувшись к дочери, произнес:

— Поздравляю тебя, Джейн. Ты будешь счастлива.

Джейн, подбежав к нему, поцеловала и поблагодарила отца за его доброту.

— Ты славная девочка, — сказал он, — и меня радует, что твоя жизнь сложится хорошо. Я не сомневаюсь, что вы отлично подходите друг к другу. В вас много общего. Оба вы настолько уступчивы, что между вами не может возникнуть разногласий; настолько доверчивы, что вас обведет вокруг пальца любая служанка; и настолько щедры, что вам всегда будет не хватать ваших доходов.

— Надеюсь, этого не случится. Неблагоразумие и легкомыслие в денежных делах с моей стороны были бы непростительными.

— Не хватит доходов? Но, дорогой мистер Беннет, — воскликнула его жена, — о чем вы толкуете? Он же получает четыре или пять тысяч в год, — может быть, даже больше! — И, обратившись к дочери, она продолжала: — Джейн, дорогая, любимая! Я просто в восторге! Боже, меня ждет бессонная ночь! Я знала, что так случится, — разве все могло кончиться иначе? Недаром же ты такая красавица! Когда год назад, помню, я вас увидела вместе в Хартфордшире, меня осенило: вот настоящая пара! Это самый очаровательный молодой человек, которого мне только приходилось встречать!

Уикхем, Лидия были забыты. Джейн, бесспорно, стала ее любимой дочерью. В эту минуту она ни о ком больше не думала. Между тем младшие сестры уже начали смотреть на Джейн, как на источник возможных радостей в будущем. Мэри просила разрешения пользоваться незерфилдской библиотекой, а Китти умоляла, чтобы зимой в Незерфилде почаще давались балы.

С этого времени Бингли, естественно, сделался в Лонгборне ежедневным гостем. Он появлялся перед завтраком и уходил после ужина, если только какой-нибудь варвар-сосед — разумеется заслуживавший самой жестокой кары — не присылал ему приглашения на обед, от которого он не мог отказаться.

Элизабет теперь не часто удавалось поговорить с Джейн, так как, пока Бингли находился в Лонгборне, последняя не могла уделять внимание кому-то другому. Однако она была полезна каждому из влюбленных в часы вынужденной разлуки. В отсутствие Джейн Бингли всегда доставлял себе удовольствие, разговаривая о ней с ее сестрой. А Джейн, когда не было Бингли, стремилась к подобному же утешению.

— Я была счастлива, — сказала она однажды вечером, — когда узнала, что ему не было известно о моем приезде в Лондон прошлой весной. Мне такая мысль не приходила в голову.

— А мне приходила, — ответила Элизабет. — Но как же, по его мнению, это могло случиться?

— Все объясняется чувствами его сестер. Они не одобряли его знакомства со мной. И тут нет ничего удивительного, если подумать, как легко он мог сделать выбор, более удачный во всех отношениях. Но как только они увидят, — а я верю, что они это в самом деле увидят, — насколько он счастлив со мной, они примирятся с его женитьбой, и наши отношения снова станут хорошими. Правда, мы уже, конечно, не будем друг для друга тем, чем были когда-то.

— Это самая суровая обвинительная речь, — сказала Элизабет, — которую я от тебя слышала. Добрая девочка! Мне, право, будет досадно, если я увижу, что ты снова станешь предметом фальшивой привязанности мисс Бингли.

— Ты только подумай, Лиззи, когда он в прошлом году уехал в Лондон, оказывается, он уже был сильно в меня влюблен. И если бы только не его уверенность в моем равнодушии, он бы непременно вернулся.

— Он в самом деле допустил большую ошибку, но она делает честь его скромности.

Это, естественно, вызвало со стороны Джейн целый панегирик деликатности Бингли и присущей ему недооценке собственных качеств.

Элизабет была рада узнать, что Бингли не рассказал ей про вмешательство друга, так как это могло бы, несмотря на величайшее великодушие и незлобивость сестры, все же бросить тень на ее отношение к Дарси.

— Я, несомненно, самое счастливое существо на земле! — воскликнула Джейн. — Лиззи, почему в нашей семье мне одной так повезло? Как бы мне хотелось, чтобы ты ощущала то же самое! Если бы только нашелся другой подобный человек для тебя!

— Даже если бы ты мне предложила их сотню, я все же не могла бы стать такой же счастливой. Пока у меня не будет твоего характера и твоей доброты, не видать мне и твоего блаженства. Нет, нет, дай мне идти своим путем. И, быть может, если мне очень повезет, мне еще подвернется со временем второй мистер Коллинз.

Событие в Лонгборне не могло долго сохраняться в секрете. Миссис Беннет позволила себе шепнуть о нем на ухо миссис Филипс, а та уже без всяких предосторожностей рассказала об этом всем меритонским знакомьм.

Беннетов без промедления провозгласили самым удачливым семейством на свете, хотя всего несколько недель тому назад — сразу после побега Лидии — их злополучная фамилия была всеми вычеркнута из списка знакомых.

⇐ Предыдущая 26 27 28 29 303132 33 34 35 Следующая ⇒