Людмила Молчанова 17 страница

‑ Что делать, что делать? Молчать и не высовываться. Успокоится... ‑ и после долгой паузы добавил: ‑ Наверное.

Осталось допечатать один абзац. Один абзац и все ‑ домой. Наташа на мгновение отстранилась от компьютера и с тоской посмотрела в окно, за которым во всей красе развернулась зима. Снег, ветер, туман, холод ‑ все шло в комплекте. И угнетало.

Вроде Новый Год скоро, а настроения никакого. Ни предчувствия праздника нет, ни радости по поводу приближающихся каникул. Пыталась себя развлечь как‑ то, но да что толку. Все вокруг как в воду опущенные ходят. Точнее, такой ходит только Алена, но Ната тоже живой человек, остро и чутко реагирующий на " погоду в доме". Еще и Артем... больная тема, честное слово.

После того как он ушел от нее, весь такой на взводе, напряженный, глядишь, еще немного ‑ и точно взорвется, Наташа себе места не находила. И сто пять раз за вечер прокляла и Христенко с его характером и вредностью, и себя за глупость. Тоже, додумалась. Даже сейчас, спустя две недели, Наташа еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Что она решила доказать? Соблазнительница чертова.

Самой все боком вышло. Всю ночь не спала, да еще душ пришлось три раза принимать. Холодный. В декабре. Хуже всего было то, что на следующий день Артем не приехал. И на следующий тоже. И на следующий... И так уже две недели. Наташа настолько влилась и привыкла к их противостоянию, что у нее даже мысли такой не возникало, что Артем может просто... устать. Сдаться, плюнуть и уехать. И когда он не приехал на следующий день, то гадкое и тошнотворное чувство беспомощности и горечи начало подниматься в ней, заставляя нервничать и сидеть в ожидании... Христенко. В какой‑ то момент Ната поняла, что если он приедет и прямо сейчас позвонит в ее дверь, то она... пустит. Тихо откроет дверь, мягко улыбнется и впустит его, не спрашивая ни о чем. Просто так.

Но он не приехал. Ни тогда, ни потом. Наташа, как ни странно, даже радоваться начала тому, что проиграла ему в покер танец. Она была ему должна, а Артем не такой человек, который прощает долги. Этой мыслью девушка успокаивала себя. Недолго, правда. Все чаще накатывала безысходность и понимание.

Понимание того, что Христенко не тот человек, который продолжает держаться у одной и той же бухты. И это касалось всего. Он был непостоянным и, да, никогда и ничего не обещал. И такое чувство неприятное возникало, когда Наташа думала о том, как, с кем и где он. Где мог находиться Христенко? Ха, да где угодно. Хоть на Канарах, хоть в Швейцарии. А какая с ним девушка в этот раз ‑ блондинка, брюнетка или рыжая? Возможно, что все три сразу. Неприятно было, а в груди гулко‑ гулко становилось, только стук сердца в горле отдавался, да и потряхивать начинало. Слегка.

Иногда, чаще всего по утрам, Наташа вставала со смятой из‑ за бессонной ночи постели и говорили себе, что все правильно. Все идет как надо. Артем ‑ не тот человек, которого она согласится терпеть в своей жизни. С ним слишком сложно, он сам слишком сложный. Не для нее. Такие, как Христенко, просто так не уходят ‑ они уносят с собой тонны нервов и сил, напоследок вырывая частичку сердца. Не то чтобы Наташа добровольно согласилась ему это отдать, но все же... Без сомнений, просто замечательно, что Артем, наконец, послушал ее и ушел.

Но в течение дня ее чувства и эмоции менялись в диком ритме карусели. Подчас странные, совершенно противоположные и крайне неуместные, они изматывали девушку, заставляя чуть ли не вздрагивать, когда кто‑ то входил в ее кабинет или звонил им дома в дверь. И к вечеру она была измотана и говорила себе, что в следующий раз, если он придет, она постарается обходиться с ним... мягче, что ли. Попробует донести до него мысль, что можно просто общаться, как хорошие знакомые. И редко, чтобы не зачахнуть от тоски, выпивать вместе чашку кофе и подкалывать друг друга. По‑ дружески.

До того как Артем уехал, Наташа не представляла, насколько сильно к нему привыкла. Вот что он забыл в ее жизни? Если бы не появился тогда, еще в Екатеринбурге, то сейчас она наверняка со счастливой и радостной улыбкой бегала бы по магазинам, выбирала друзьям и родственникам подарки, причем делала это не потому, что так надо, а потому что ей было бы интересно.

Правда, сейчас Наташа немного успокоилась и пришла в себя. В конце концов, некогда ей убиваться по всяким наглым и хамоватым личностям, упертым как танк и таким же непробиваемым. У нее, между прочим, работа, семья, праздник на носу, да и отпуск, может быть. Столько в жизни приятного и спокойного, не то что озабоченный, помешанный на власти и сексе, вечно пытающийся влезть... куда не надо хам, который, просто плюнул на нее и забыл. Ну и пусть. Можно подумать, она себя на помойке нашла. Не хуже его будет, а то и лучше. А перед ним прыгать и ждать его как дура... Что ж, женская логика ‑ вещь, конечно, страшная, но не настолько. В конце концов, Наташа себя любит. И ценит. И не позволит вытирать об себя ноги. Уехал и уехал. Забыли как страшный сон.

На столе зазвонил телефон, заставивший Наташу вынырнуть из своих нерадостных и затягивающих как в омут мыслей. После третьей трели Ната, наконец, сообразила ответить.

‑ Алло.

‑ Наташ, ты скоро? ‑ в голосе секретарши Миши прорезались упрекающие и укоряющие нотки. ‑ Ты когда обещала отчет по полякам мне отдать? ‑ Ната покаянно промолчала и только вздохнула тяжело, безрадостно глядя на мерцающий экран монитора. ‑ И не вздыхай, не вздыхай, Натуль. Ты должна была мне его четыре дня назад на стол положить. Что я Мише завтра скажу, а? ‑ от тона Гали даже стыдно стало за свою лень. ‑ Я и так тебя отмазываю, как могу.

‑ Галя, милая, ну прости. Честное слово, я сегодня тебе его принесу. Мне буквально полстранички осталось, даже меньше. Гааль, ‑ умоляюще протянула Ната в попытке разжалобить Галину, которая к ним всегда относилась как к маленьким и неразумным детям.

Не очень хорошо пользоваться чужим доверием и слабостью, но выбирать не приходится.

‑ Золотце, я это фразу слышу четыре дня. Четыре! И только не обижайся, ‑ попросила она, ‑ но если завтра утром на столе его не будет, то разбирайся с Мишей сама. Мало того, что Аленка не работает, так еще и ты отлынивать начала. У вас что, повальная весна зимой?

‑ Да причем тут весна?! ‑ искренне возмутилась Наташа. ‑ Я просто была занята и отвлеклась. К тому же Новый Год скоро. Сама понимаешь.

‑ Ох, Наташ, когда хочешь, можешь быть такой лапочкой, ‑ вздохнула Галя. ‑ Вот как тебе отказать, когда ты таким голосом говоришь? Ужас. Что из тебя выросло? Крутишь людьми, как хочешь.

‑ Гааль...

‑ Я уже знаешь, сколько лет Галя? ‑ неожиданно строго воскликнула Галина, заставив Нату вздрогнуть и с опаской покоситься на трубку, раздумывая, повесить ее или нет. ‑ Короче... не дави на меня. Чтобы завтра отчет у меня на столе лежал. А сейчас иди домой, поздно уже. Восьмой час, между прочим.

‑ Я, между прочим, чтоб ты знала, работаю в поте лица! ‑ патетично провозгласила девушка, и если бы Мишина секретарша ее сейчас видела, то даже руку к сердцу бы приложила. Для наглядности, так сказать. ‑ А ты еще меня ругаешь! Это Аленка еще днем укатила с работы. А я сижу.

‑ А где она, кстати? ‑ поинтересовалась женщина, и Ната услышала какой‑ то шелест в трубке.

Опять конфеты лопает!

‑ Не знаю. Я домой звонила, но трубку не берет никто. На мобильный даже позвонила, но абонент вне зоны действия сети. Наверное, по магазинам поехала, ‑ пожала плечами Наташа, стараясь не выдать своего беспокойства. ‑ Ты, кстати, все купила уже?

Галя весело фыркнула в трубку.

‑ Даже не начинала. Послезавтра, наверное, поеду. Для меня это пытка каждый раз, ты даже не представляешь какая. У мужа столько родственников... И хоть бы хоть раз помог или подсказал, зараза, ‑ Наташа негромко засмеялась и встала из‑ за стола. Прогнулась в спине, чтобы затекшие мышцы размять и начала туда‑ сюда ходить. ‑ Все на меня оставляет. Говорит женское это дело. А мне уже стыдно свекрови в глаза смотреть, когда мы с очередным сервизом приезжаем.

‑ Купи что‑ нибудь другое. Проблему нашла.

‑ Да эта зараза..., ‑ Галя прокашлялась, ‑ в смысле, свекровь моя, никакие другие подарки не принимает. Как‑ то раз ей комбайн кухонный привезла. Наташ, я за этот комбайн треть зарплаты отвалила, приятное хотела сделать, а она посмотрела так на него, как будто это не комбайн, а... я даже не знаю что. Скривилась вся. И говорит, мол, мне, чтобы приготовить хороший и вкусный ужин своей семье всякие новомодные штучки не нужны. Я, мол, говорит, с любовью готовлю, ручками. И знаешь, так в мою сторону косится, как будто я грязь какая‑ то под ногами и сына ее в гроб вгоняю. Надоело, ‑ с досадой плюнула Галя. ‑ Знала бы ты, как надоело. Я даже этот праздник не могу отпраздновать так, как мне хочется. Понимаешь? Мне! А не моей свекрови, которая всегда все знает лучше всех. И как одеваться, и как готовить, и как говорить.

Наташа молчала, давая выговориться Галине. Не то чтобы они были такие близкие подруги, но для коллег общались достаточно тесно. Галя их с Лёной поддерживала еще тогда, когда они только в этой компании появились ‑ зеленые, несмышленые и робкие. Помогала, наставляла и многому учила. И всегда давала понять, что если поговорить надо будет или за советом обратиться, то она всегда им поможет. Не то чтобы они особо этим злоупотребляли, но все равно душу греет, когда люди не скалятся тебе в лицо, а искренне стараются помочь. Такое дорогого стоит.

‑ А муж? ‑ негромко спросила Наташа, стараясь не сбить Галю с мысли. ‑ Он ничего не сказал?

‑ Муж... ‑ пробормотала Галя еле слышно. ‑ Наташ, а что муж? Она мать его, родная и единственная. А я кто? Как мне свекровь сказала: мать одна, а жен может быть очень много, ‑ послышался злой смешок. ‑ Так что... А ты говоришь " муж".

Они помолчали, думая каждая о своем, но связь и не прервали.

‑ Знаешь, иногда хочется бросить все и уйти. Просто уйти. Сделать так, как хочется тебе, и не оглядываться на правила, запреты. Сделать то, что хочется, а не то, что требуется от тебя. И, может быть, это будет неправильно, но я хотя бы вздохну полной грудью, не оглядываясь и не считаясь ни с кем. Так иногда хочется пожить не для кого‑ то, а для себя. Для себя, понимаешь!

Наташа потерянно и как‑ то грустно замолчала. Понимала она Галину, хорошо понимала, лучше многих. И желание это ‑ плюнуть на все и уйти. И закрыть глаза на " нельзя" и " не надо". Только страшно это. Запреты ‑ это не только рамки, но и защита. А нарушить их...

‑ Ладно, Наташ, ‑ совсем другим голосом заговорила женщина. ‑ Что‑ то я заработалась. Всякие глупости в голову лезут. Срочно надо отдыхать, ‑ Галя принужденно и вымученно засмеялась. ‑ И ты иди‑ ка домой. А то ночь на дворе, темень какая, а ты по темноте одна будешь возвращаться. Не дело это.

‑ Да мне немного осталось допечатать, Галь, ‑ заверила женщину Ната. ‑ Честное слово, полстранички.

‑ Нет, дома доделаешь, ‑ бескомпромиссно отрезала Галина, убивая все желание спорить. ‑ Нечего по ночам шастать. А завтра утром принесешь. Все, давай, пока, Натусь.

Она сразу же повесила трубку, не дожидаясь ответа Наты, которая даже пробормотать ничего не успела. Наташа постояла минутку, на телефон озадаченно посмотрела, а потом вздохнула и пошла собираться домой.

Перед этим флэшку из сумочки достала и все материалы перекинула, клятвенно обещая себе, что обязательно ночью все доделает. Еще раз в окно посмотрела, где город как на ладони раскинулся, и вздохнула грустно.

На выходе тепло попрощалась с Васенькой, который сегодня в ночь дежурил.

‑ Наталья Сергеевна, что ж вы так поздно с работы, ‑ Васенька укоризненно покачал головой. ‑ Все уже ушли почти, а начальник раньше всех.

‑ Тружусь, тружусь, ‑ Наташа остановилась около его рабочего места и поставила на стол сумку, чтобы пальто застегнуть. ‑ Кто‑ нибудь сегодня приходил? Из клиентов?

‑ В смысле? ‑ Васенька подарил ей непонимающий взгляд и почесал макушку. ‑ Из последних что ли?

‑ Ну да.

‑ Так не было никого, Наталья Сергеевна, ‑ третий раз за неделю ответил Василий на тот же самый вопрос. ‑ И вчера не было. А что такое, с ними что‑ то не так, с клиентами новыми?

Наташа поморщилась и почувствовала, как начинает краснеть. Вот же...

‑ Что с ними может быть не так? Просто мы хотели с ними закончить перед Новым Годом, ‑ удачно выкрутилась она, не обращая внимания на недоверчивый взгляд охранника. ‑ Не очень хочется и после праздников ими заниматься.

‑ Ясно.

Василий прищурился, голову набок склонил и серьезно на нее посмотрел, ни капли не обращая внимания на ее невинные и честные глаза. Вот ведь, дожили, уже охранники ее подозревать начинают. Михаил, так вообще, посмеивается постоянно и смотрит так хитро‑ хитро, как будто все знает, что у нее на душе творится.

‑ До завтра, Васенька, ‑ Наташа мягко улыбнулась, старательно пряча глаза, и направилась к выходу.

‑ До свидания, Наталья Сергеевна.

Выйдя из офиса, Ната даже вздохнула полной грудью. И сразу же апатия накатилась. Вот приедет она сейчас домой, поест, отчет доделает. А дальше? А что дальше? Дальше, может, кофе выпьет. Хотя нет, кофе на ночь ей пить нельзя ‑ и так не спит. Выпьет чаю, разберет постель, сделает вид, что не замечает хмурого и несчастного лица подруги. Закутается в одеяло и будет смотреть в потолок, старательно отгоняя от себя назойливые мысли.

Наташа дошла до парковки и сняла сигнализацию со своей машины. Ее привезли, кстати, на следующий день после того как Христенко ушел. Позвонил приятный молодой человек и сказал, что подогнал машину к ее подъезду.

Наташа тогда так обрадовалась, что почти неодетая на улицу выскочила ‑ только пальто накинула на плечи. И даже не удосужилась домашние штаны и футболку сменить.

‑ Вы все сделали? ‑ еле сдерживая радостный крик, спросила Наташа у краснеющего механика. ‑ Все поменяли?

‑ Д‑ да. Кхм... ‑ молодой человек прокашлялся и отвел глаза. ‑ Да, мы сделали все, как сказал Артем Олегович. Полный комплект, провели диагностику, резину новую поставили. Зимнюю, ‑ уточнил мужчина, как будто Наташа была слабоумной.

Но девушка даже не стала заострять на этом внимание. Эх, как же быстро к хорошему привыкаешь. Когда в университете училась, вполне довольствовалась метро и по большим случаям ‑ такси, а сейчас... Для нее дни без машины в ад превратились. Метро стало ее кошмаром, а такси ‑ суровой необходимостью. Наташа привыкла к своему... ладно, относительно своему " Жуку", в котором пахло не каким‑ то режущим глаза непонятным запахом из освежителя‑ елки и не сигаретным дымом, отдающимся в висках молоточками, а приятным ароматом вишни и корицы, смешанным с запахом их с Лёной легких духов. В ее машинке никто не мог оттоптать ей ногу, врезать локтем по ребрам или нагло пялиться на ее бедра. И уж точно в ее машине никогда не звучали прокуренные и хриплые голоса, исполняющие шансон.

Возможно, она слишком сильно и быстро привыкла к хорошему, но она не собиралась этого стыдиться или, тем более, оправдывать себя. Она такая, какая есть. И в тот момент главным поводом для радости была маленькая компактная машинка, стоявшая у ее подъезда и весело подмигивающая блестевшими на солнце фарами.

Честное слово, Наташа не знала, о чем Христенко просил механиков, но они даже машину помыли. И вряд ли мытье машин входило в стандартный список услуг.

Она тепло поблагодарила совсем зардевшегося мужчину, еле сдерживаясь, чтобы не сжать его в объятиях, и притопывала ножкой от нетерпения, дожидалась ключи. И когда увесистая связка оказалась в ее руке, Наташа рванула к машине и почти рывком открыла дверь и запрыгнула на водительское сиденье, блестящими от радости глазами осматривая приборную панель, коробку передач. Проводила руками по рулю, погладила обивку из кожзама, вдыхая родной и знакомый запах ‑ не такой отчетливый, как обычно, но нотки вишни и корицы все равно чувствовались.

Пока она радовалась, механик уехал. Или ушел, что, в общем‑ то, без разницы. Наташа даже и не заметила, когда и куда. А ведь, несмотря на радостное волнение, хотела уточнить по поводу оплаты, потому что не знала, как и что делать. И мудро решив, что если бы была должна что‑ то, то ей бы непременно сказали, Наташа завела мотор и поехала куда глаза глядят. И подумала о том, что когда Христенко снова придет к ней, то придется отдавать ему деньги еще и за ремонт. Ну... или не деньги.

Наташа встряхнула головой, прогоняя от себя те воспоминания, и выехала с парковки. Включила радио и с интересом слушала ведущих, сегодня разговаривающих о теме секса и ссоры. Интересно даже. Периодически Ната не сдерживала смеха, особенно когда позвонил один молодой человек и рассказывал о своих ссорах с подругой.

В супермаркет Ната решила не заезжать, хотя и припоминала смутно, что в доме кофе закончился. Но еды было море ‑ в последнее время у Лёны развился комплекс домохозяйки, поэтому холодильник всегда был битком. А ехать в магазин из‑ за кофе... В общем, поддавшись природной лени, Наташа свернула к дому.

Перед тем как подъехать к подъезду, одной рукой достала их сумочки телефон и еще раз набрала Алену. Недоступна. Позвонила на домашний ‑ не берет. Ната почувствовала, как к ней медленно подбирается паника и беспокойство. Вот черт. Умом она понимала, что с Аленой вряд ли что‑ то могло случится, но все же... Все же, подруга могла хотя бы позвонить.

Приказав себе не паниковать, Наташа выключила мотор, взяла с соседнего сиденья сумку и вышла из машины, обещая себе, что сейчас устроит головомойку Ильиной. Правда, если та окажется дома.

‑ Ален, ‑ негромко позвала Наташа, включив в коридоре свет. ‑ Алена...

В квартире было темно и тихо. Ни свет не горел, ни телевизор не работал. Обычно Лёна под телевизор засыпала, а тут... Ната быстро прошла в зал, на ходу расстегивая пальто, и щелкнула выключателем.

Пусто. Как и на кухне, судя по всему. Наташа устало присела на подлокотник дивана и вздохнула, уронив руки на колени. Ну вот. И где ее носит? Возможно, Лёна уехала за покупками, мало ли. А то, что у них все давно куплено ‑ и елка, и игрушки, и продукты... Может быть, подруге понадобилось что‑ то.

Но Ната чувствовала, кожей чувствовала, что в доме нет не только Алены. На первый взгляд все вещи были на месте, но ощущение пустоты заставляло сердце как‑ то по‑ особенному сжиматься. Почти болезненно.

Ната встала с подлокотника и сбросила пальто на диван. Медленно подошла к комоду и выдвинула первый ящик. За ним второй и третий.

Уехала. Лёна уехала. Ну что ж, хоть подарок забрала, который Ната только позавчера купила. Наташа невесело усмехнулась краешком губ. Как чувствовала ведь.

Еще раз прошлась по квартире, включая свет в ванной, на кухне, и осмотрелась. В ванной не хватало пары вещей, в кладовке не оказалось чемодана, в шкафу висели пустые вешалки. Уехала. Алена уехала в Екатеринбург и ни слова не сказала. А ведь днем, когда они вместе работали, была относительно спокойной и не выдала ни жестом, ни взглядом своего решения. Даже не шевельнулось ничего у нее.

Девушке было обидно. Правда потом она нашла маленькую записку на кухонном столе, в которой Лёна извинялась за внезапный отъезд в Екатеринбург и благодарила за подарок. Ну хоть что‑ то.

Наташа почувствовала разлившуюся во рту горечь... и страх. Вот и случилось то, о чем она неоднократно думала за прошедшую неделю. Она осталась одна. В двадцать два года одиночество ‑ странная и страшная вещь. Особенно для той, которая никогда не была одинокой.

Ната еще раз прошла по опустевшей квартире, закрывая дверь кладовки, выключая свет в ванной и задвигая ящики комода. А вот свет нигде не выключала. Ната внимательно прислушивалась к тишине, которая вызывала чувство иррациональности. Да, на кухне мерно гудел холодильник, но от этого легче как‑ то не становилось.

Когда уже тишина стала невыносимой и начала буквально давить, Наташа не выдержала и включила радио. Громко включила, не думая о том, что уже поздно и соседи могут начать возмущаться. Так спокойнее было и страх начал потихоньку отступать.

Быстро разделась, стараясь не задерживаться в зале, аккуратно сложила свои вещи и пошла в душ, не закрывая дверь ванной. Все равно она дома одна, никто ее не увидит и никого она не смутит. Волосы на затылке закрепила и в душевую зашла, плотно прикрыв за собой дверь. Быстренько ополоснулась прохладной, почти холодной водой и сразу же укуталась в огромное белое полотенце.

Ната не знала, чем сейчас заниматься. Вроде и поздно уже, а спать не хочется ‑ не то состояние. Мимолетно подумала о том, что зря все‑ таки в магазин не заехала. И кофе бы купила, и время потянула.

Девушка из ванны вышла и шкаф открыла. Достала темно‑ фиолетовую пижаму. Зима на дворе, в конце концов, да и в доме вроде прохладно. Чувствуя, как мягкая и теплая ткань ласкает нежную кожу, Ната потихоньку начала успокаиваться.

Она взрослая женщина, а не маленький ребенок, размышляла Наташа, выключая в зале свет и топая на кухню. Не пять лет ей, давно не пять, чтобы темноты бояться. Подумаешь ‑ одна дома. Трагедия тоже. Можно подумать, к ней прямо сейчас сумасшедший маньяк вломится и убьет. Ничего страшного не случилось. Да и привыкать надо ‑ одной жить.

Ната нараспашку открыла дверь кухни и включила все лампочки. Нужно было чем‑ то занять себя, чтобы отогнать неуверенность. Уснуть бы все равно не получилось ‑ только бы нервы себе истрепала. А вот приготовить что‑ нибудь ‑ это дело. Хоть продуктов в холодильнике было море, еды, как таковой почти и не было.

Наташа сняла с крючка ярко‑ красный клетчатый фартук, одела и решительно вытащила мясо, сыр, овощи... Почти весь холодильник вытащила, полностью завалив ими обеденный стол.

‑ Нас ждут вели‑ и‑ и‑ кие дела, ‑ нарочно фальшиво пропела девушка, вытаскивая снизу упаковку мяса.

Немного погромче сделала приемник и потянулась за ножами. Ножи у них с Аленой... точнее, теперь уже у Наташи... были очень хорошими, фирменными. Им Миша по заказу привез из Германии года два назад. На Восьмое Марта, кажется. Точно, именно на этот праздник девушки попросили их в подарок. Помнится, Миша тогда всерьез нахмурился и долго их разглядывал, скользя взглядом с одного женского лица на другое.

‑ Зачем вам ножи? ‑ подозрительно решил уточнить он.

‑ Для дела, ‑ почти хором отозвались девушки и весело переглянулись, заставив Мишу фыркнуть и забарабанить пальцами по столу.

‑ Вы хоть представляете, как это со стороны звучит. Ножи для дела, ‑ босс фыркнул. ‑ Нет бы тряпки какие попросили или, на худой конец, еще что‑ нибудь.

‑ Много вы понимаете, ‑ пренебрежительно мазнула рукой Наталья и изящным жестом откинула волосы за спину. ‑ Тряпки мы и здесь купим. А вот ножи..., ‑ и Ната мечтательно вздохнула. ‑ Знаете, Михал Иваныч, как приятно с ними работать. Берешь его в руки, ‑ девушка, не обращая внимания на насмешливый взгляд начальника, подошла к столу и взяла линейку наподобие ножа, ‑ а он так ложится аккуратно и удобно, как будто рукоять под женскую ладошку сделали.

‑ А потом, ‑ весело подхватила Лёна, ‑ ты пальцем проводишь по острому краю, чтобы удостовериться, что точить его не надо, и видишь, как он на свету поблескивает.

‑ Ага. А после, ‑ Наталья сжала линейку и сделала колющее движение в сторону Михаила, заставив того вздрогнуть и от неожиданности назад откинуться, ‑ ты берешь кусок... ну мяса, например, и чувствуешь, как лезвие легко входит в него, как в масло, ‑ голос Наты стал чувственным и томным, а вот глаза весело поблескивали, и подборок дрожал от едва сдерживаемого смеха. ‑ И потом, бац, ‑ вскрикнула девушка, взмахнув линейкой и заставив Лёну прижать руку ко рту, чтобы заглушить вырвавшийся смешок, ‑ у тебя на доске лежат аккуратно нарезанные кусочки. И делай с ними, что хочешь, ‑ закончила Наталья обычным голосом и положила линейку на место. ‑ А вы про какие‑ то тряпки. Эти ножи хотя бы так быстро не тупеют.

‑ Ага, а то мы уже замучились их точить. Да и не получается толком, ‑ махнув рукой, добавила Лёна.

Миша вздохнул, покрутил пальцем у виска, но ножи привез, да еще и упаковал в подарочную упаковку. С огромным синим бантом.

А потом за чашкой чая весело рассказывал о том, как подозрительно посматривала на него женщина, упаковывавшая этот подарок в серебристо‑ синюю блестящую бумагу с сердечками.

Наталья все это мимолетно вспомнила, пока мясо нарезала и овощи. Достала спагетти, газ зажгла и стала ждать, пока вода закипит. Приправу достала, а потом мясо на шкворчащую сковородку выложила и крышкой прикрыла.

Посмотрела на плиту, где макароны и мясо готовилось, и поняла, что надо еще что‑ нибудь поделать. Решила греческий салат сделать, благо оливки в доме были. Только радио переключила, чтобы не слышать тихую и лирическую музыку, которая тоску нагоняла.

И пока методично нарезала сыр, думала. О жизни своей думала теперешней. Рано или поздно они с Аленой все равно начали бы жить по отдельности, и винить, и уж тем более обижаться на подругу смысла нет. Умом Наталья все понимала, но все равно не могла справиться с эмоциями. Слишком все неожиданно вышло, спонтанно.

Наташа не так себе это представляла. Она думала, что Лёна с Игорем предупредят всех заранее, Алена еще недели две поработает, а Наташа за это время свыкнется с таким положением вещей. А вот так все обрубить... И даже не позвонила.

Почувствовав, что в глазах неожиданно защипало, Ната часто‑ часто заморгала и сосредоточилась на готовке. Руки об фартук вытерла и крышку сняла, чтобы мясо перевернуть. Ножом его слегка потыкала и снова прикрыла. И тут в ее руке нож дрогнул.

Ей показалось, что в коридоре кто‑ то возится. Или в дверь входную скребется.

Показалось, мысленно сказала себе Наташа, пытаясь справиться с приступом неконтролируемой паники. Это все ее воображение проклятое виновато. Наташа судорожно сглотнула комок в горле и вытерла липкие от страха ладони об штаны, старательно прислушиваясь и пытаясь уловить какой‑ то шум.

Выключила радио, конфорки, мысленно проклиная шкворчащее мясо, мешающее сосредоточиться, и сделала маленький шажок к коридору. В тишине ей свое прерывистое дыхание чересчур громким казалось, ее оно почти оглушало, а быстрый стук сердца отдавался в ушах.

‑ Показалось, ‑ громко сказала Наташа, надеясь с помощью звука своего голоса прогнать липкий ужас. ‑ Мне показалось.

В коридоре снова послышалась какая‑ то возня и стук, заставив Нату подскочить и выронить из дрожащей руки нож, с громким стуком упавший на пол. Ее трясло, ее дико трясло. Губы дрожали, а глаза заслезились.

‑ О, Господи, ‑ заикаясь, пробормотала девушка, чувствуя, как от ужаса и страха даже самые тонкие волоски встают дыбом.

Наташа медленно присела и подняла нож, казавшийся ей в тот момент непомерно тяжелым, почти неподъемным. Она пыталась лихорадочно соображать. Замки новые, две недели назад поменяли. Хорошие ведь замки ‑ сама проверяла. Не то что прошлый у них стоял. Ната старалась не обращать внимания на капли пота, стекающие по ее спине. Даже дышать становилось тяжело, как будто гиря на груди. Она сделала еще маленький шажок, решительно сжав двумя руками рукоятку, чтобы ее не водило так из стороны в сторону.

Господи, да почему с ней это случилось? Что это такое за злобный рок, который ее преследует. Она же только успокоилась и пришла в себя.

Наташа услышала, как в дверь снова заскреблись, и у нее вырвался судорожный всхлип. Тыльной стороной ладони быстро вытерла покрытый испариной лоб и пожалела, что выключила в коридоре свет.

В дверь позвонили, и от резкой трели звонка у Наташи ослабли колени, а внутри все онемело. Она старалась не шуметь, поэтому рот рукой зажала, пытаясь приглушить шумное и трудное дыхание, больше похожее на всхлипы. Возможно, воры поймут, что дома никого нет, и уйдут. Господи, что она думает? Конечно они не уйдут. Господи, да она им все так отдаст. Лишь бы ничего хуже не было.

Звонить перестали, и теперь Ната отчетливо слышала, как что‑ то железное просовывают в замочную скважину и начинают поворачивать. Она перестала о чем‑ либо думать, ей не хотелось умирать. Ей двадцать два года, она первый раз в жизни осталась одна дома. И именно к ней нагрянули воры. Или маньяки.

Она сильно закусила губу и почувствовала во рту вкус крови, и только тогда додумалась, что нужно было звонить. Кому‑ нибудь, хоть кому‑ нибудь, а не стоять столбом и трястись от ужаса. Но уже поздно.

Послышался щелчок замка, когда ключ повернули один раз. Она закрывала на два оборота. На два.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒