«Проблемы в Раю: похоже, новая игрушка Джеймсона Кейна изменяет ему с его «Пятницей»» 2 страница

«Теперь точно пи*дец как страшно».

Когда она испытала такой сильный оргазм, что чуть не потеряла сознание, Джеймсон, наконец, ее отпустил. Пока у нее кружилась голова, он поднялся по телу Тейт, целуя ее в шею.

— У тебя это отлично получается, — выдохнула она, почувствовав его улыбку на своей трепещущей вене, его клыки на своей коже.

— Знаю.

— Это Петрашка научила тебя, как работать языком? — прямо спросила она.

Джеймсон фыркнул.

— Нет. Я научился всем этим трюкам задолго до того, как добрался до Пет, — ответил он и отстранился, чтобы расстегнуть брюки.

Тейт помогла ему их снять, проведя ступнями вниз по его ногам.

— Всем-всем, хммм? Тогда, полагаю, от меня ты ничего нового не узнаешь, — вздохнула она.

Джеймсон навалился на нее всем своим весом.

— Тейтум, думаю, что каждый божий день я узнаю от тебя что-то новое.

«Красивые слова так сильно ранят».

— Если ты не хочешь говорить с ними, — начал на следующий день Сандерс, входя на кухню. — Может, поговоришь со мной?

— О чем ты хочешь поговорить? — спросила Тейт, протянув ему ложку со смесью для брауни.

Она держала её у него перед носом, пока Сандерс не попробовал.

— Париж. Прошлая осень. Почему ты пытаешься разлучить мистера Холлингсворта и миссис Кармайкл?

Девушка удивленно моргнула.

— Джеймсон обо всем этом тебе рассказал? — спросила она, вывалив смесь в форму для выпечки.

— Я спросил, разговаривал ли он с тобой. Он упомянул об этом. Могу я поинтересоваться, зачем ты это делаешь? — не унимался Сандерс.

Тейт вздохнула, открыла духовку и задвинула туда тесто.

— Потому что. Я расстроена. Я устала от того, что все относятся ко мне как к дерьму. Мне и не нужно было объяснять двум этим людям, что им не следует быть вместе — они сами должны были это понимать, — попыталась растолковать она.

Парень покачал головой.

— Иногда бывает так, что человек не имеет власти над тем, кто ему нравится, — заметил он, пристально глядя на нее.

Тейт нахмурилась.

— Мы с Джеймсоном — это другое, он никогда…

— Тейтум, я говорил о нас с тобой.

«А он полон сюрпризов…»

— Что ты имеешь в виду, Сэнди? Ты не хочешь быть моим другом, но ничего не можешь с собой поделать? — рассмеялась она.

Сандерс кивнул, и ее смех быстро стих.

— Когда я впервые тебя встретил, ты мне не понравилась. Мне никогда не нравились женщины, которых приводил домой Джеймсон. Но ты не давала мне покоя. Ты со мной разговаривала. Я к тебе привык. А потом ты начала мне нравиться. Я с нетерпением ждал наших встреч. Сам не знаю, как это произошло, но теперь мне необходимо твое присутствие. Я не хотел и не стремился тебя любить. Но так уж случилось. Ты не будешь меня за это судить? — выложил Сандерс.

Тейт стояла как громом пораженная. Сандерс ее любит? Конечно, она знала, что нравится ему. Что они друзья. Однажды он назвал ее своим лучшим другом. Очень трогательно. Но люди часто считают друзьями и своих собак — примерно в половине случаев Тейтум чувствовала себя спаниелем. Но он ее любит. То, что Сандерс вообще кого-то любит, уже само по себе вызывало шок, но её... Она не представляла, что делать с этой информацией.

«Кроме того, я чувствую себя чертовым дьяволом — я совершенно его недостойна».

— Сандерс, — выдохнула она. — Кажется, я себя ненавижу.

— Нет. Ты просто запуталась. Поговори с ним, поговори с мистером Холлингсвортом, — настаивал он.

Девушка покачала головой.

— Не могу. Просто... я чувствую, что должна это сделать. Это не выходит у меня из головы. Иногда я не могу уснуть, потому что, не переставая думаю о том, чтобы испортить всем жизнь, — прошептала она, глядя на дверь.

Джеймсон был дома.

— Ты слишком драматизируешь. Может, тебе стоит сходить к психотерапевту? — предложил Сандерс.

Она фыркнула.

— К черту это.

— Джеймсон поступил дурно, но он извинился. Ты утверждаешь, что простила его, но это не так. Если ты собираешься и дальше его в этом винить, то лично я считаю, что тебе лучше от него уйти. Мистер Холлингсворт тоже поступил дурно, он не должен был скрывать свои отношения — прежде чем что-то начинать, ему следовало обсудить свои чувства с тобой. Но это не конец света. Ради самой себя, ради всех, просто поговори с ними, — настаивал Сандерс.

Тейт уставилась на столешницу. Конечно, ей следовало со всеми поговорить. Эта мысль постоянно приходила ей в голову. Она крутилась у нее на языке всякий раз, когда Тейт оставалась наедине с Джеймсоном. Если кто и способен понять неудержимое желание причинять людям боль, так это Джеймсон. Но с ним она поговорить не могла — ему она тоже хотела причинить боль.

Ей хотелось крови.

— Я всё поняла. Честное слово. Я всё разрулю, обещаю. Никаких больше тайных визитов Энджа, никаких грязных трюков в ваше отсутствие, — пообещала Тейт. Она терпеть не могла лгать Сандерсу, поэтому не стала вдаваться в подробности.

Парень вздохнул.

— Я действительно считаю, что ты..., — начал он, но тут на кухню вошел Джеймсон.

— Ты считаешь, что она что, Сандерс? — спросил он, вставая между ними.

Тейт пожала плечами и сунула в рот ложку.

— Я считаю, что если она и дальше будет есть сладости, то окончательно растолстеет, — ответил Сандерс и вышел из комнаты.

Тейт проводила его взглядом.

«Это... он что, сейчас... Это был подкол?! Неужели Сандерс только огрызнулся на меня на языке Сандерса? Молодец, Сэнди».

— Я что, толстею?! — воскликнула она и повернулась, чтобы посмотреть на свою задницу.

Что бы ни происходило в ее жизни, она всегда старалась заниматься спортом, хотя бы два раза в неделю. В Испании Тейт совершала ежедневные пробежки по пристани. В Уэстоне занималась в небольшим тренажерном зале, для которого Джеймсон отвел свободную комнату. Она никак не могла растолстеть! Девушка повертелась вокруг, пытаясь дать себе трезвую оценку.

— Твоя задница идеальна, он просто нагрубил. Ты его расстроила. О чем вы тут говорили? — спросил Джеймсон, прислонившись к кухонному острову.

— Об Эндже, — ответила она.

Джеймсон опустил голову.

— Черт, я никогда не избавлюсь от этого чувака.

— Это ты выболтал Сэнди все наши постельные разговоры. Ты тоже трясешь перед ним грязным бельишком? — спросила Тейт, начисто облизав ложку.

— Только если он заслужил. Пошли отсюда, — неожиданно сказал Джеймсон.

— Но я только что поставила брауни, — сказала Тейт, указав на духовку.

Джеймсон встал перед ней и провел пальцем по внутренней стороне миски, в которой она перемешивала тесто.

— Значит, установи таймер, и Сандерс их вытащит. Поехали пообедаем, — облизав палец, предложил он.

Тейт проследила глазами за его движением, и мужчина улыбнулся.

— Ты воспринимаешь его как должное, — предупредила она.

Джеймсон громко расхохотался.

— Ты, как всегда, сильно заблуждаешься. Ну же, толстая задница, пошли, — позвал он и, грубо сжав ее ягодицу, протиснулся мимо нее.

— Я не..., — заспорила было она, но Джеймсон подцепил пальцем ее фартук и рывком привлек ее к себе.

— Тейт, я тебя не спрашивал.

Они поехали обедать в Уэстон, что ее удивило. Он всегда был либо дома, либо в Бостоне. Девушка не могла припомнить, чтобы у него когда-нибудь имелись какие-то дела в Уэстоне, но он повез ее прямо в ресторан и вошел туда так, словно уже много лет являлся их постоянным посетителем. Не успела она сесть, как Джеймсон уже продиктовал заказ, и чтобы сделать свой, ей пришлось ждать возвращения официанта.

Сложнее всего ей приходилось с ним на людях. Тейт не могла соблазнить его в ресторане, средь бела дня. Нет, она, конечно, могла, но было бы немного странно это делать, когда он набивает рот едой, а прямо за ними обедает семья из четырех человек. Поэтому она подчинилась воздействию его общества. И иногда Сатана был очень даже приятной компанией. От этого ей стало почти стыдно за свои планы.

Почти.

Поскольку ей так нравился «Ягуар», Джеймсон взял эту машину, а потом удивил ее тем, что некоторое время катался с ней по окрестностям. Было холодно, но солнечно, поэтому он открыл автомобильный люк. Девушка откинулась на спинку сиденья, наслаждаясь легким ветерком.

— Тейт, — серьезным тоном начал Джеймсон.

Она застонала.

— Хватит разговоров. Мне кажется, что все хотят со мной «поговорить». Я уже большая девочка. И сама принимаю решения, какими бы дебильными они ни были. Спасибо, — отчеканила она.

— Я не собирался с тобой «разговаривать». Я хотел спросить, сколько мне придется тебя убеждать, чтобы ты отсосала мне за рулем, — ответил он.

Тейт расхохоталась и посмотрела на него.

— Господи, Джеймсон, у тебя что, всегда стояк? — усмехнулась она.

Мужчина улыбнулся.

— Не совсем всегда.

— Не совсем, ха. А когда ты на работе? Что там может так тебя возбудить? — спросила она.

— Ну, мы наняли новую секретаршу. Она исключительно аппетитная, — сказал Джеймсон.

Тейт перестала смеяться.

— А, вот как. Уже трахнул ее? — спросила она, стараясь говорить как можно беззаботнее.

— Несмотря на то, что ты обо мне думаешь, я не трахаю каждую женщину, попадающую в мое поле зрения. Некоторым из них удается сбежать, — заверил ее он.

— А как насчет этой? — продолжила она.

— Нет, ее я не трахал.

— Пока.

— Пока, — согласился он.

— Ну, не сдерживайся из-за меня. Мне бы очень не хотелось, чтобы тебе было некомфортно на работе, — натянуто пошутила она.

Тейт не знала, как к этому относиться. Она собиралась при первой же удобной возможности избавиться от Джеймсона, как от дурной привычки. Ее вообще не должно заботить, с кем он спит. И все же...

— Мы оба знаем, что тебе бы этого не хотелось, поэтому я сдержался. И прошу заметить, ради тебя. Я требую поощрения, — сказал он.

Тейт фыркнула.

— До поощрения тебе далеко. И я вовсе не возражаю, — заверила его она.

— Нет возражаешь.

— Не возражаю.

— Тейтум.

— Джеймсон.

— Перестань.

— Это ты перестань.

— Хорошо, тогда давай я привезу ее к нам домой. Ты приготовишь ужин, а потом я трахну ее на столе, — язвительно предложил он.

От нарисованной им картины, от одной мысли о том, что он трахает в их — поправочка, в его — доме какую-то другую женщину, Тейт чуть не стошнило. Но она решила, что в данном случае целесообразнее продемонстрировать свое безразличие. Девушка сделала глубокий вдох.

— Идет. Только вот повар из меня никакой, так что тебе, наверное, лучше сразу перейти к траху, — предупредила она его.

Джеймсон громко расхохотался.

— Малышка, почему ты просто не признаешь, что тебе не нравится ни с кем меня делить, — мягко произнес он.

— Потому что это неправда. Это ты не любишь делиться своими игрушками, — напомнила ему Тейт.

Джймсон молча кивнул.

— Я не хочу делиться только с определенными людьми, и меня этот факт вполне устраивает, — согласился он.

— А меня нет, — возразила девушка.

— Хочешь спать с другими парнями? Вперёд! Я никогда тебе этого не запрещал, — сказал он ей.

— Неужели? Я, кажется, припоминаю, как острые ножницы говорили мне совсем другое.

После этих слов Джеймсон замолчал, и через пару минут остановил машину на повороте. Они находились у черта на рогах, посреди замерзших полей. В Бостоне заметно похолодало, и температура опустилась ниже двадцати градусов. Когда Джеймсон выключил двигатель, Тейт натянула на кулаки рукава и, повернувшись, уставилась на него.

— Мне плевать, спишь ли ты с другими мужчинами. Мне не плевать, если ты с кем-нибудь трахнешься, а потом будешь тыкать этим мне в лицо, чтобы из-за этого я почувствовал себя дерьмом. Так не прокатит — это просто выводит меня из себя и делает тебя похожей на глупую шлюху, — прямо сказал он.

«Ну и ну, сатана появился при свете дня».

— Давай сыграем в одну игру, — начала Тейт, расстегнув ремень безопасности.

— Что? — прорычал Джеймсон, и, когда она резко отодвинула свое сиденье, настороженно взглянул на нее.

— Как насчет того, чтобы мы оба сказали правду, — предложила она, собирая волосы в хвост.

— Я никогда не лгу, так что для меня это будет довольно легко. А вот ты уже давно позабыла, что такое правда, — с укором заметил он.

Тейт закатила глаза.

— Да, мне было бы неприятно, если бы ты занялся сексом со своей секретаршей, — заявила она.

Джеймсон вскинул брови.

— Я и так это знаю, хотя и удивлен, что ты открыто в этом призналась, — ответил он.

Тейт покосилась на него.

— Одно дело, когда ты занимаешься сексом с какой-нибудь случайной цыпочкой черт знает где. И совсем другое, если ты находишь себе новую фантастическую любовницу прямо у меня под носом. Как ты однажды сказал, я еще не закончила играть с тобой в игры, — объяснила она.

— Я польщен.

— Так. Теперь ты тоже кое в чем признаешься, — заявила девушка.

— В чем, например? — спросил он.

Тейт сняла шарф и бросила его на заднее сиденье.

— Например, в том, что тебя приводит в бешенство, если я занимаюсь сексом с кем-то другим, — закончила за него она.

Джеймсон фыркнул.

— Тейтум, мне все равно…

— Он меня почти поцеловал.

— Прости, что?

— Эндж. В спальне. Он почти меня поцеловал. Я стояла на коленях на твоей кровати. А он меня обнимал, — в красках обрисовала ситуацию Тейт.

На лице Джеймсона отразилась ярость.

— Зачем ты мне это говоришь? — резко спросил он.

— Чтобы показать, как ты рассвирепел, — ответила Тейт.

— Это потому, что мне не нравится Энджер. Незнакомый человек — это совсем другое дело, — рявкнул он.

— Да неужели? Значит, то, что меня облапает незнакомый тебе мужчина, тебя не беспокоит, — уточнила она и не спеша сбросила с себя пальто.

— Ни в коей мере, — ответил Джеймсон.

Она улыбнулась.

— И то, что он меня трахнет, тебя тоже не беспокоит. То есть, ты не станешь возражать, если я поеду в центр города, сниму на выходные номер в отеле и пущусь во все тяжкие? — уточнила она, положив пальто на заднее сиденье.

— Естественно.

— Ооо, тогда я знаю, чем займусь в ближайшие выходные. Я сниму номер, а потом надену свою самую короткую юбку и пойду отрываться в бар. Найду там какого-нибудь убийственно сексуального парня. Черт, может, мне даже не понадобится вести его в номер, — с дрожью в голосе проговорила Тейт.

— Да, ты любишь трахнуться где-нибудь в переулке.

— А что такого? Или в машине. Машины — это так круто. Если у него есть машина, я просто заберусь на заднее сиденье и дам ему нагнуть меня над консолью. Давненько у меня не было хорошего секса в машине, — вздохнула она.

— Я мог бы тебе это устроить прямо сейчас.

— И разрушить мечту? Нет, я подожду. Я безумно рада, что ты не имеешь ничего против, это так здорово! Если тебя и впрямь это не смущает, тогда, я, наверное, отведу его в гостиничный номер и пусть он коснётся каждой частички моего тела, засунет свой член во все отверстия, какие только захочет. Может, мне повезет, и я вернусь домой с парочкой оставленных им синяков, — сказала Тейт.

Джеймсон зарылся рукой ей в волосы и рванул ее к себе.

— Секс — это одно. Но если я увижу синяк, у нас будут проблемы, — прошипел он.

— Это глупо. То есть, я могу заниматься сексом, но только плохим? — спросила девушка.

Джеймсон свирепо на нее уставился.

— Ты можешь получать удовольствие от секса, и при этом не заявляться домой в синяках. Только я могу оставлять на тебе следы, другие мужчины — нет, — сказал он ей.

— Возможно, это ты можешь так получать удовольствие от секса, но не я. Нет, раз уж я собираюсь сделать вылазку и потрахаться, то пусть меня, бл*дь, вконец измутузит какой-нибудь парень. Так, чтобы я на следующий день ходить не могла, — засмеялась она.

— Думаю, тебе пора заткнуться, — объявил Джеймсон.

Тейт покачала головой.

— Но мы же только начали, к тому же, это вроде как тебя не волнует, верно? Надеюсь, этот парень будет не из стеснительных, потому что я люблю отсасывать мужикам на людях. Прямо там, в каком-нибудь темном ночном клубе. Я просто опущусь на колени — мужчины, кажется, такое любят, да? — и прижму его к стене, а затем заглочу весь его..., — говорила она все тише и тише, а его кулак в это время сжимался все сильнее и сильнее.

— Тейтум, — резко перебил её Джеймсон.

— Хммм? — промурлыкала она, проводя пальцем по его груди.

— В эти выходные ты не снимешь номер в отеле.

— Нет?

— И не будешь тусить по барам.

— Скукота.

— И тебя, естественно, не будет иметь во все «отверстия» какой-то левый парень.

— И почему же? — спросила она.

— Потому что, — ответил Джеймсон, расстегивая свободной рукой пряжку ремня.

— Потому что, что?

— Потому что. Если к тебе когда-нибудь притронется хотя бы один мужчина, я его нахрен убью, — просто ответил он.

Тейт широко улыбнулась.

— Я выиграла, — прошептала она.

— Тебе будет нелегко злорадствовать с членом во рту.

— Я справлюсь.

— Сука.

Девушка собиралась отпустить какое-нибудь остроумное замечание, но тут Джеймсон притянул ее за волосы к своему паху, и ей стало не до этого.

«Если он не хочет, чтобы ты трахалась с кем-то другим, значит, он ревнует. Если он ревнует, значит, ему не все равно. Если ему не все равно, то, возможно, он действительно никогда тебе не лгал. А если он никогда не лгал, тогда тебе не нужно все разрушать. И если тебе не нужно все разрушать, тогда тебе, наверное, стоит признать, что ты совершенно определенно, безусловно, однозначно, абсолютно и бесповоротно продала свою душу Сатане».

Тейт могла справиться с разъяренным Джеймсоном. Со злым Джеймсоном. С забавным, умным, сексуальным, саркастичным, сквернословящим Джеймсоном. Но были две версии, с которыми у нее возникали проблемы: садист Джеймсон и хороший Джеймсон. Садист Джеймсон по-настоящему проявился только дважды — когда обманом заманил ее в гости к родителям, и по-крупному, когда привез домой Петрашку. Он мог ей грубить и поносить на чем свет стоит, но играть с ее разумом или сердцем, это уже ни в какие ворота.

Но хуже всех был хороший Джеймсон. Тейт ему не доверяла. Он не показывался до самого конца игры — девушка даже не догадывалась о его существовании. Уже привыкнув к тому, что он плохой, было шоком увидеть в нем хорошее. Как будто она всегда ждала от него подвоха, очередного неприятного сюрприза. Постоянно находилась в напряжении.

Ее это бесило, и теперь хороший Джеймсон проявлялся чаще, чем остальные его личины вместе взятые. Ее заела совесть. Она ловила себя на том, что смотрит на него широко раскрытыми глазами, буквально боготворя каждое слетающее с его губ слово, и была готова надавать себе по щекам.

«Он привез в Америку Пет. Привез Элли в Париж. Кого он приведет домой в следующий раз? Неужели ты снова хочешь быть свидетелем чего-то подобного? »

Это было настоящей пыткой. Сандерс делал только хуже, все время искоса на нее поглядывал и, отведя в сторону на пару слов, уверял, что намерения Джеймсона благородны и чисты. Чушь. Джеймсон не имел ничего общего с благородством, и, вероятнее всего, уже родился с грязной душой, так что о чистоте не могло быть и речи.

«Совсем как я... »

Тейт была в полной жопе. И всерьез задумывалась, когда же, наконец, сдастся и признается в этом самой себе.

*****

— Что Вы делаете? — спросил Сандерс, войдя в библиотеку.

Джеймсон не отрывал взгляда от своего занятия.

— Пытаюсь найти для этого подходящее место, — ответил он.

В библиотеке находилось несколько человек, все в белых перчатках. Они были из музея — Джеймсон нанял их, чтобы перевезти и повесить подлинник картины Марка Ротко. Он унаследовал его от отца и долгое время хранил в своем доме в Пенсильвании. Когда Джеймсон продал дом, то перевез картину в вестибюль своего Нью-Йоркского офиса. Он никогда не задумывался об этом как о чем-то помимо хорошего вложения денег. Но когда открыл свою фирму в Бостоне, то неожиданно для себя самого распорядился, чтобы картину привезли туда и повесили в его личном кабинете.

Тейтум нравилось это полотно, хотя она была в его кабинете всего однажды, когда Джеймсон по сути сделал ей непристойное предложение. Однажды она сказала, что является поклонницей творчества Ротко, и сильно удивилась, что у него есть работа этого художника. А Тейтум О'Ши мало чем можно было удивить.

В его библиотеку она не зайдет. С этой комнатой у нее связано слишком много воспоминаний. Джеймсон не понимал женщин, не понимал их тупых мозгов — все воспоминания были хорошими, ничего плохого с ней там не случилось. Он ведь не пытался силой затащить ее в старую комнату Сандерса. Туда никто не входил. Он собирался все оттуда вышвырнуть и разнести в пух и прах. Сделать для нее из этой комнаты гребаную студию йоги.

Джеймсону нравилась его библиотека, и он любил проводить в ней время. Однако ему не нравилось сидеть там и слушать, как Тейт с Сандерсом целыми днями слоняются по дому. Смеются в оранжерее, шепчутся на кухне, скатываются по лестнице. Ну, вообще-то, скатывалась только Тейт. Пока что. Ему страшно хотелось кого-нибудь придушить. Она здесь, чтобы развлекать его, а не Сандерса, но не входя в библиотеку, у нее это вряд ли получится.

Поэтому. Джеймсон решил подкупить ее любимым произведением искусства.

«Интересно, у Энджера с ней было столько же проблем? »

— Если позволите…поставьте диван на середину комнаты, передвиньте книжные полки, и повесьте там картину. Она станет основным акцентом, — быстро произнес Сандерс, указав на стену напротив камина.

Джеймсон прищурился и оглядел комнату.

— Диван разделит комнату пополам, — обернувшись, ответил он.

Библиотека была длинной и узкой. Между двумя стенами было много свободного пространства. В прежние времена Тейт любила растягиваться на полу. Она никогда не садилась на диван, и Джеймсону никогда не приходило в голову его передвинуть.

— Да. Вам нужно будет купить журнальный столик. Зачем Вы привезли картину сюда? — спросил Сандерс.

Джеймсон кивнул музейщикам, и они принялись переставлять мебель.

— Потому что это одно из ее любимых произведений искусства. Я решил, что так будет проще ее сюда заманить, — объяснил Джеймсон и, выйдя из комнаты, направился на кухню.

— Вы могли бы просто ее попросить, — предложил Сандерс.

Джеймсон рассмеялся.

— Ты думаешь, я не пытался?

— Нет, не думаю. Я думаю, Вы ей приказали. Отдали распоряжение. Но я очень сомневаюсь, что Вы когда-нибудь ее просили, — сказал Сандерс.

«Ну, что ж».

— Иногда мне кажется, что вы оба сговорились против меня, — проворчал Джеймсон.

— Уверяю Вас, я бы никогда этого не сделал, — ответил Сандерс.

— Кажется, она немного повеселела, да? — спросил Джеймсон.

Прошло уже две недели с их достопамятного совместного ужина. С тех пор как он признался, что ему ненавистна сама мысль о том, что к ней прикоснется другой мужчина. Заставив Джеймсона кончить ей в рот, она затащила его на заднее сиденье. Снова начала в мельчайших подробностях описывать то, что была готова позволить вытворять с ней другим мужчинам. От этого ему окончательно снесло крышу. Джеймсону хотелось совершить убийство и трахнуть ее со всей дури. Он остановился на последнем.

Последовало много разговоров об их перепихонах с посторонними людьми. Они много ругались, кусались и царапались. Он ее душил. «Ягуар» был небольшой; Джеймсон был уверен, что после их стараний у него до сих пор тянуло мышцу. Но несмотря на все это, Тейт, казалось... немного смягчилась. Как будто что-то в ней успокоилось. Как будто ее тревога улеглась, хотя он и не мог понять, как. Неужели ее и впрямь беспокоило то, что он занимается сексом с другими женщинами? Или ее волновало что-то иное, о чем она никогда ему не говорила?

Из-за этого он занервничал. А Джеймсон Кейн нервничал не так уж часто.

«Что ты так переживаешь? Боишься ее потерять? Сначала тебе придется признать, что ты хочешь ее удержать».

В Испании появились кое-какие легкие намеки. В Париже они стали четче. Он не был способен на сильные чувства или эмоции, но время от времени они проявлялись. Тейт каким-то неведомым образом умела их пробуждать. Спроси его в любое время, что бы он почувствовал, если бы Тейт вышла за дверь и не вернулась, Джеймсон, скорее всего, сказал бы «ничего». Но если бы его случайно застали в момент истины, ответом был бы «полнейший ужас». Ему не хотелось, чтобы она уходила, вообще никогда. Они идеально подходили друг другу, вот и все. Джеймсон не пытался это анализировать, не задавал вопросов. Он просто с этим смирился.

«Боже, вот бы и она сделала то же самое».

— Возможно. Немного. Ее гнев слегка утих. Но доверие так и не вернулось. Она ждет, когда Вы нанесете следующий удар, — ответил Сандерс и, отведя глаза, уставился на кухонную дверь.

— Это она тебе об этом сказала? — удивился Джеймсон.

Сандерс покачал головой.

— Нет, я и так это знаю, — сказал он.

— Интересно, откуда?

— Потому что я слушаю. Проявляю внимание. Я ее знаю, — ответил Сандерс.

«Ауч».

— Может, мы просто знаем ее с разных сторон. Ты удовлетворяешь ее эмоционально, а я — сексуально. Может, просто у нас так получилось. Может, все это время у нас был своеобразный тройничок, — предположил Джеймсон.

— Иногда, сэр, меня от Вас тошнит, — почти рявкнул Сандерс, не скрывая отвращения в голосе.

Джеймсон улыбнулся.

— Рад узнать, что еще не потерял форму. Я ее слушаю, Сандерс. Я проявляю внимание. Но и у моих возможностей есть предел — она знает, какой я. Что мне еще сделать? — спросил Джеймсон.

Сандерс наконец повернулся и снова посмотрел на него.

— Вы могли бы попытаться спросить у нее, что не так, — с нажимом произнес он.

Джеймсон застонал и обхватил голову руками.

— Я хотел только секса. Просто немного регулярного извращенного секса. Когда, черт возьми, все стало так сложно? — проворчал он.

— Когда Вы встретили свою вторую половину, сэр.

— Сандерс.

— Да?

— Заткнись.

— Конечно.

С минуту они стояли молча. Джеймсону нравилось в Сандерсе то, что они могли просто молчать. Долгое время, иногда целый день. И Сандерс никогда не обращал внимания на излишне резкую, грубую натуру Джеймсона. Это было просто чудесно. Если бы он только мог приучить к этому и Тейтум.

— Где она? — подняв голову, спросил Джеймсон.

Утром девушка ушла, но он не удосужился спросить ее, куда она направляется; Тейтум оставила его в душе полуживого, с дрожащими коленями. Эта женщина, наверное, могла бы высосать мяч для гольфа через садовый шланг. Это было потрясающе.

— По-моему, она пошла к мистеру Холлингсворту, — ответил Сандерс.

— Б*яяяяяяяяяяяядь.

— Я посоветовал ей не совершать опрометчивых поступков, — сказал Сандерс.

Джеймсон фыркнул.

— И как она отреагировала? — спросил он.

Сандерс некоторое время молчал, и Джеймсон выразительно на него посмотрел.

— Она... она издала непристойный звук губами. Забрызгав мне все лицо, — ответил он.

Джеймсон рассмеялся.

— Бедный Сандерс. Ты по-прежнему в нее в люблен? — усмехнулся он.

Парень немного покраснел.

— У меня много Пьюрелла, — только и сказал он, а затем вышел из кухни. (Пьюрелл (purell — англ. ) — антисептик с повышенной эффективностью — Прим. пер. )

*****

Тейт очень нервничала. Она теребила в руках столовое серебро, оглядывая ресторан. Был вечер, вокруг нее, в обстановке романтического ужина, сидело множество парочек. Идеально. Она взглянула на входную дверь и снова принялась вертеть в пальцах столовые приборы.

Ей казалось, что ее мозг раскалывается на части. Слова Джеймсона, слова Сандерса рикошетом отскакивали от ее нейронов и мозговых волн. Сводили ее с ума. Или наоборот, помогали сохранить рассудок. Тейт уже не могла сказать наверняка. Ей хотелось заставить всех заплатить. Но при этом быть нормальной. И всех ненавидеть. Но при этом не ненавидеть себя.

Это было уже слишком.

— Тейтер-Тот! Извини, что опоздал, — крикнул Эндж, торопливо пробираясь между столиками.

Тейт выдавила из себя улыбку и выпрямилась. Попыталась напустить на себя самый обожающий вид.

Секс не сработал, и теперь она точно знала, что и не сработает — Джеймсон прямо сказал, что ему все равно. Но любовь. Любовь — это совсем другое дело. Джеймсон говорил ей это давным-давно.

«... Меня абсолютно не волнует присутствие другого мужчины, если этот мужчина — я. Но так быть не может, если ты уйдешь и влюбишься в своего лучшего друга…»

Тейт убедит Энджа, что влюблена в него. Они уже много лет топчутся в статусе друзей — она не сомневалась, что соблазна назвать ее своей, отвоевать у Джеймсона будет достаточно, чтобы Эндж ушел от Элли. Бросил ее ради Тейтум. История повторяется. А Джеймсон ненавидел делиться своими игрушками, ненавидел Энджа, ненавидел любовь. Он сражался за свою еб*чую игрушку, но за ее привязанность — не будет.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒