Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





ОБРАЩЕНИЕ АВТОРА 1 страница



ГЛАВА 9

 

До того, как умерла мама, мы со Скарлетт зачастую обсуждали концепцию идеального дня. Что могло бы произойти – с того момента, как мы проснулись, и до того, как мы засыпаем, – что сделало бы этот день лучше, чем все предыдущие. Мы не мечтали о непостижимом. По крайней мере, я. Моим главным посылом было отсутствие неких событий. Я хотела такой день, на протяжении которого я бы не спотыкалась, не разливала бы ничего на одежду и не чувствовала бы себя неловкой, смущенной или непривлекательной. Я бы не опоздала на автобус и не забыла положить чистую форму для физры. Когда я посмотрела бы на себя после обеда, в моих зубах не застряли бы кусочки пищи, и ничего не торчало бы из носа.

Конечно, это не все условия. Еще я бы включила первый поцелуй, хотя не могла назвать вам конкретное имя – какой-то безымянный, безликий парень, с которым мне комфортно и уютно, и еще симпатичный. Я могла вообразить, как поедаю мамины блинчики на завтрак перед школой, которые она всегда пекла в виде моих инициалов задолго до того, как я выросла из вещей такого рода, хотя потом вы осознаете, что из вещей такого рода вы никогда не сможете вырасти. Или ее вегетарианскую лазанью на ужин. Я любила ее вегетарианскую лазанью.

Ничего необычного.

Кто знает? Может это был бы просто день пиццы в школе. В нашей школе была на удивление вкусная пицца.

Идеальный день не должен был включать в себя воображаемую поездку на Карибы или прыжки с парашютом, или поездку на заднем сидении мотоцикла в обнимку с кем-то обтянутым в кожу, хотя, по большей части, все это было в списке Скарлетт.

Мне же всегда нравилась простота.

Сейчас, по другую сторону всего, я не могу вообразить идеальный день. Теперь, без мамы, что вообще могло бы быть идеальным?

Я думаю о прежних временах – прежних, прежних, прежних – и все они кажутся идеальными. Да кому вообще было дело до моих отбитых ног или застрявших в носу козявках? У меня была мама, и не просто упоминание общего значения слова, а моя мама, которую я любила так, как не все любят своих мам. Знаю, в какой-то степени все любят своих мам, потому что это же мама, но я любила свою маму не только потому, что она была моей матерью. Я любила ее, потому что она была классной, интересной, добродушной, прислушивалась ко мне и продолжала печь мне блинчики в форме моих инициалов, потому что каким-то образом она поняла, чего даже я не осознавала, что я никогда не стану слишком взрослой для такого рода вещей. Я любила маму, потому что она прочла мне вслух всю серию о Гарри Поттере, и когда она закончилась, то вместе со мной хотела начать ее перечитывать.

Если что я и уяснила за последние два года, так это то, что память изменчива. Когда я читаю Гарри, то больше не слышу голос мамы, но представляю ее рядом со мной, а когда даже это не получается, то воображаю вес кого-то, сидящего напротив меня, рука возле моей руки, и делаю вид, что этого достаточно.

Я любила маму, потому что она была моей.

А я была ее.

И этой принадлежности друг к другу никогда уже не будет в моей жизни.

Идеальные дни только для тех, у кого небольшие, осуществимые желания. А может, для всех нас они просто становятся идеальными позднее; лишь потому, что они были безоговорочно и безвозвратно потеряны.


 

ГЛАВА 10

 

– Извини, мы только что наняли барист с опытом работы в «Старбаксе», – отвечает парень из «Старбакса», когда я спрашиваю про подработку после школы. На вид ему двадцать с хвостиком, и, похоже, он тратит большую часть своих чаевых на гель для укладки волос. – Это серьезная работа. Мы подходим к ней очень ответственно.

– Погоди, что? – спрашиваю я, потому что после вышесказанного промолчать я просто не могу.

– Прости, просто разучиваю роль. – Он показывает мне сценарий, который прячет под стойкой. – Чуть позже у меня прослушивание. Вообще-то, я актер.

Кофе-Парень, чье имя, если верить бейджику, на самом деле Гай[16], улыбается так фальшиво, что складывается такое впечатление, будто он делает кому-то одолжение.

– Я только что получил приглашение стать участником нового шоу «Развратные парковщики».

– Клево, – отвечаю я, раздумывая, надо ли из вежливости сказать, что он выглядит знакомо. Хотя это не так. – Так как же ты стал опытным баристой в «Старбаксе», если они нанимают барист только с опытом работы в «Старбаксе»? Сначала курица, потом яйцо, верно?

– А?

– Я просто спрашиваю, как ты получил работу?

– А, ну да. Я соврал.

– Ты соврал?

– Я сказал, что работал в «Старбаксе» раньше. Несколько лет.

– И они тебе поверили? – Размышляю о том, чтобы пойти домой и отредактировать резюме, добавив графу «Старбакс» на Оук-Парк с 2013 по 2014, и придти завтра. Но потом представляю свой первый день в качестве псевдоопытного работника «Старбакса». Не сомневаюсь, что я ошпарю себя или же на мне сорвут злость клиенты. Люди отвратительны до того, как получат свой кофе.

– Думаю, я очень хороший актер. – Кофе-Парень снова улыбается, и создается впечатление, будто он говорит три разных реплики одновременно. Ту, что он произносит вслух, ту, которую репетирует из-под стойки, и ту, невысказанную, что кроится в его улыбке, которая словно говорит: «Всегда пожалуйста».

После «Старбакса» мне не везет в «ГЭПе», в местечке, где делают фрэши, в безглютеновой вегетарианской кондитерской и в «Намасте Йоге». Я уже готова было сдаться, когда замечаю крошечный книжный магазин под названием «Купи книгу здесь! », приютившегося напротив магазина с дизайнерской детской одеждой. Не самый обнадеживающий знак, но попытка не пытка.

Книжный запах приветствует меня с порога, и я чувствую себя как дома. Именно так пах мой дом в Чикаго – бумагой. Скрещиваю пальчики в кармане и произношу короткую молитву, пока прохожу мимо полок к кассе в другом конце магазина. В другой ситуации я бы не торопилась, пробежала пальцами по корешкам, посмотрела бы, есть ли что-то достойное внимания, что потом можно будет позаимствовать в библиотеке. Но прямо сейчас мне нужна работа, а не материал для чтения. И без того, даже не имея подобия социальной жизни, мне допоздна приходиться работать над домашкой и подготовкой к академическому тесту. И хотя я отчаянно нуждалась в кофеине сегодня, у меня не получилось купить даже диетическую колу из тупого кафетерия Вуд-Вэлли (НН прав. В банкоматах можно снять минимум 10 долларов. А у меня на счету только 8, 76. Я собиралась попросить денег у отца утром, но рядом была Рейчел, и я не могла вынести мысль о том, что она полезет за кошельком и протянет мне двадцатку).

– Я могу тебе помочь, милая? – спрашивает продавщица, и, посмотрев ей в лицо, я понимаю, что с момента переезда сюда я не видела ни одного человека с морщинами. У всех женщин в ЛА натянутая, накачанная ботоксом кожа, отчего они выглядят не на свой возраст – им может быть как сорок, так и семьдесят. У этой же – волосы седые, а губы исчерчены морщинками, она одета в одну из тех льняных туник, которые продаются в дорогих магазинах для хиппи. Ей, вероятно, столько же, сколько и Рейчел, хотя у них может быть разный типаж. Там, где у Рейчел острые линии, у нее они плавные.

– Здравствуйте, вам случайно не нужен помощник? – интересуюсь я и слышу голос Скар в голове: «Включи свою внутреннюю богиню. Будь уверенной, сильной и убедительной». Любимое слово Скар – «убедительный», и на самом деле это все, что вам нужно о ней знать. Мое любимое слово – «провафлить». Одновременно напоминание о вкусной еде и глагол.

Женщина внимательно осматривает меня, отмечая мои кеды, потрепанный шарфик, кожаную мотоциклетную куртку и волосы, забранные на макушке в небрежный пучок. Может, мне нужно было придать себе более профессиональный вид, хотя у меня нет костюма или чего-то подобного. Даже на похороны мамы я одалживала одежду у Скарлетт. После чего она перестала носить свой любимый пиджак из-за плохих ассоциаций.

– Зависит от того, как ты относишься к книгам? – задает она встречный вопрос.

Я ставлю сумку на стойку и открываю ее. Вынимаю шесть книг, которые взяла в библиотеке на прошлой неделе. Когда мы переехали, я завела себе там абонемент. Потому что это одна из тех вещей, которые гарантированно будут бесплатными.

– Это то, что я читаю сейчас. «Бесплодная земля» и «Преступление и наказание»по школьной программе, остальное же для души.

– Ты читаешь документальную литературу о нацистской Германии для души? – спрашивает она, указывая на книгу «Пропавшие» Дэниела Мендельсона.

– Захотелось чего-то новенького. Она показалась мне интересной. О парне, который пытается выяснить, что произошло с его семьей.

– Да уж. Третья книга в серии молодежной антиутопии говорит о том, что ты готова ждать серию до конца. О, и кое-что олдскульное Глории Стейнем. Мне нравится такое разнообразие.

– Я всегда любила читать. Это у меня в ДНК, – говорю я, задерживая дыхание.

– Вот, что я тебе скажу, – молвит она, и я улавливаю нотки вежливого отказа.

Нет, мне нужна эта работа.

– Пожалуйста. Послушайте, мне не нужно работать много часов, если вы нуждаетесь в ком-то на неполный рабочий день, то тогда я могу быть этим человеком. Хочу сказать, что я подстроюсь под любой график. Я свободна каждый день после школы и по выходным. Я люблю книги, мне нравится ваш магазин и даже его название, хотя не уверена, что нужно использовать восклицательный знак, и мне кажется, что это могло бы быть подходящим местом. Для меня. Здесь. У меня есть с собой резюме, если оно вам нужно.

Я достаю свое жалкое резюме, содержащее опыт работы няней и недолгую работу в магазине заколок для сопливых семилеток и, конечно же, знаменитые два года в «Смузи Кинг». Мои внеклассные занятия (ежегодник, газета, клуб фотографии, клуб испанского, поэтический клуб), мой средний балл в предыдущей школе и маленький абзац под заголовком «Хобби и интересы»: Чтение. Сочинительство. Траур (окей, этого там нет, но должно было бы. В этом я совершенна).

Надо было поменять шрифт на «Courier 16» так, чтобы мое резюме занимало целую страницу.

– Где ты учишься?

– Вуд-Вэлли? – произношу я с вопросительной интонацией. Черт бы ее побрал. – Я в старшем классе? Только переехала?

– Мой сын тоже учится в Вуд-Вэлли, он в выпускном классе. Знаешь его? Лиам Сэндлер?

– Извините, я совсем новичок. Пока никого не знаю.

– Ты мне нравишься, – говорит она, ее улыбка абсолютно другая, нежели у Кофе-Парня. Доверительная, а не самовлюбленная. – Давай я поговорю с Лиамом. Он жаловался, что хочет больше времени репетировать с группой. Если он захочет отдать свои часы, то они твои.

– Большое вам спасибо. Мой номер написан в уголке сверху, так что просто позвоните мне. В любом случае. – Я мешкаю на выходе, хотя понятно, что мне пора. Судьба моя теперь в руках какого-то старшеклассника из Вуд-Вэлли, который хочет больше времени стучать на барабанах. Надеюсь, ему захочется практиковаться каждый день и каждый выходной.

Я хочу съехать из дома Рейчел и переехать сюда, спать под стеллажами и заваривать суп в кружке из кулера, что в углу. Я хочу, чтобы эта седовласая женщина обсуждала со мной книги и помогала мне с домашкой. Хочу, чтобы она сказала мне, что я сдам академический тест на отлично, даже несмотря на то, что ко мне не приходит репетитор два раза в неделю, как к Тео. Хочу, чтобы она заверила меня в том, что все будет хорошо.

Даже если отбросить все вышеперечисленное, по крайней мере, я хочу, чтоб она дала мне скидку.

Я собираю книги и иду к двери с поникшей головой. Вынимаю телефон, чтобы написать Скар.

 

Я: Посылаю позитивные вибрации. Идеальный книжный=идеальная работа. Я так хочу ее.

Скарлетт: Лучше, чем смешивать смузи с твоей наилучшайшей подружкой?

Я: Даже рядом не стоит. Но если я вынуждена быть волком-одиночкой, то лучше быть в окружении воображаемых друзей.

Скарлетт: Скучаю по тебе, леди.

 

От ее слов мне становится легче, и я ловлю себя на том, что улыбаюсь в телефон. Я не одинока. Не совсем. Только географически изолирована.

 

e f

 

Не печатай на ходу. Первая мысль, когда я оказалась прямо на полу порога книжного магазина, держась за пульсирующий лоб. Я вижу звезды. Не те, что пообещал отец, когда пытался воодушевить меня перед переездом в Лос-Анджелес, а те, которые рисуют в мультиках, дабы обозначить столкновение. Понятия не имею, как я здесь оказалась. Почему мне больно вращать головой, почему коленки подогнулись, и почему я чувствую, что готова расплакаться в миллионный раз после переезда в это место.

– Ты в порядке? – спрашивает голос. Я не поднимаю взгляд – еще не время, потому что чувствую, если пошевелю головой, то меня может вырвать, а от этого все может стать еще хуже. Такого унижения я не вынесу, лучше буду сдерживаться, пока могу, не усугубляя ситуацию. – Я тебя не заметил.

– Ясно, – отвечаю я и внезапно смотрю глаза в глаза своему ровеснику, который присел на корточки проверить мое лицо на наличие ушибов и ссадин. У него длинные грязновато-светлые волосы, темно-карие глаза и намечающийся прыщ на подбородке. Улучшенная версия Адама Кравица – мальчика по соседству. Милый, отрешенный, вероятно умный, хорошо относящийся к матери, и кто, возможно, повзрослев, изобретет что-то вроде тамблера. Такого парня вам захочется поцеловать – особенно, если он сможет рассмешить вас – и с ним вы будете не против подержаться за руки. Я моргаю, снова замечая его лохматые волосы. Я откуда-то его знаю.

– Что это было? – спрашиваю я.

– Это был Эрл. – Он показывает на большую штуку за его спиной.

– Эрл?

– Моя гитара, – поясняет он.

– Твою гитару зовут Эрл? – спрашиваю я, хотя это, наверное, наименее важный вопрос в данной ситуации. Мне нужно было попросить льда или упаковку замороженного горошка, в крайнем случае, обезболивающее. Уже чувствую, как растет шишка.

– Ну да. Ты точно в порядке? Я тебя знатно приложил.

– Жить буду. – Он протягивает ладонь и помогает мне встать, тут я понимаю, что гораздо тверже стою на ногах, чем думала.

– Мне правда жаль. Мой косяк. Он кладет телефон в карман (Может, он тоже шел, набирая сообщение? ) и кладет гитару возле одного из стеллажей. На чехле наклеен стикер ВСЗГ[17]. А, теперь я поняла, кто он. Ну конечно. Он был свидетелем моего первого, но не последнего, унизительного момента в Вуд-Вэлли. Парень, который был стажером в гугле и путешествовал по Индии. В этой ситуации он выглядит совершенно по-другому.

– Просто обдумывал текст одной песни и хотел записать слова, пока не забыл.

– Подожди, так ты Лиам? – спрашиваю я.

– Зависит от того, планируешь ли ты подать на меня в суд, – отвечает он. Теперь, когда я сложила дважды два, вижу черты матери в его лице. Ту же широкую улыбку. Спрашиваю себя, какую музыку играет его группа. Наверное, это что-то местечковое, и они, скорее всего, хороши. Определенно, они должны больше репетировать.

– Неа, – улыбаюсь я.

– Тогда, что я могу для тебя сделать? Теперь я твой должник.

В голове раздается громкий ясный голос Скар: «Будь убедительной». Так я и поступаю.

 

 e f

 

– Я получила работу! – заявляю я, когда возвращаюсь к Рейчел. Я так возбуждена, что мне надо с кем-то поделиться, даже если этот кто-то мой незаинтересованный сводный брат, который никогда не унизит себя чем-то настолько приземленным, как работа. Я нахожу его в спальне, играющим на ноутбуке. – И перед тем как ты снова забьешься в истерике, не в «Ральфе». В это место ты и твои друзья никогда в жизни не зайдете. Так что не беспокойся.

– Никогда не видел тебя такой воодушевленной. Это довольно мило, – говорит Тео. – Так куда я не зайду никогда в жизни? О, дай догадаюсь.

Он убирает ноутбук и кладет руки на лоб, изображая работу мысли.

– «КФС»?

– Неа.

– Закрытая площадка для баскетбола?

– Неа. Хотя я люблю эту игру.

– Смешная закусочная с крендельками.

– Вообще не близко.

Рейчел просовывает голову в дверь, и мой живот скручивается, что случается всякий раз при ее появлении. Я не настолько глупа, чтобы винить в этом ее, и понимаю, что мои чувства к ней не имеют ничего общего с тем, какова она на самом деле, но я не могу изменить их. Не хочу узнавать ее, не хочу, чтобы эта случайная особа, которую по необъяснимым причинам папа выбрал в жены, стала составной частью моей жизни.

– Что случилось? Я слышала счастливые крики! – говорит она. Она не может сдержаться, ее взгляд мечется между мной и Тео, а улыбка настолько эмоциональна, что можно догадаться о том, что вертится у нее на кончике языка. Она будто мыслит вслух: «Может, из всего этого что-то, в конце концов, и получится».

– Ничего, – отвечаю я, и когда ее лицо омрачается, чувствую вину. Я не хотела обидеть ее, но просто не готова поделиться с ней. Рассказать о единственной хорошей новости, которая произошла с тех пор, как я сюда переехала.

– Извините. Оставлю вас наедине! – говорит она как всегда слишком громко и идет дальше по коридору. Интересно, поднимет ли эту тему позже отец, если она расскажет ему, что я ей нагрубила, и попросит ли он меня быть вежливее.

Мне нужно быть вежливее.

– Ладно, сдаюсь. Расскажи своему старшему братцу, – говорит Тео, даже не обратив внимания на то, как я разговаривала с его матерью, а может, не сильно заботясь.

– Оу, звучит как-то неправильно.

– Знаю, ну так куда?

– «Купи книгу здесь! ». Знаешь этот книжный?

– Ааа, как обоснованно. Но вообще-то я был там, для справки. Я начитанный.

– Не сомневаюсь, – отвечаю я, потому что это правда. Тео недавно обогнал меня в тесте по физике, хотя я знала, что он не занимался накануне. Этот парень умен. Кажется, что за исключением Траляля и Труляля все в Вуд-Вэлли умны, ну или, по крайней мере, хорошо мотивированы. Вот почему здесь мне хочется попытаться, что смешно, потому что все мои попытки в Чикаго не сделали меня крутой. Вы можете подумать, что благодаря транзитивным свойствам я должна была стать крутой здесь, но нет. И, опять же, я частенько использую такие словосочетания как транзитивные свойства, поэтому, возможно, существуют и другие, более веские причины в моей отсутствующей популярности.

– Так что, черт возьми, стряслось с твоим лицом? – спрашивает Тео.


 

ГЛАВА 11

 

Итан: Ты. Я. «Бесплодная земля». Библиотека. Пятница 15: 30. Идет?

Я: Да.

Итан: Оки-доки.

 

Как у него вот так получается: использовать возможно самое ботанское выражение на свете «оки-доки» и не быть при этом смешным? Стоит ли мне написать еще что-то и поддержать разговор? У меня получается лучше писать, чем разговаривать вживую. Может, это мой шанс показать, какая я на самом деле, что я вовсе не неудачница со странностями, в которую превращаюсь рядом с людьми, вызывающими у меня стресс. Интересно, спадет ли к пятнице эта шишка размером с луковицу?

Смешно. Не так уж это и важно.

Мы просто работаем вместе над проектом.

Он тебе не нравится. И уж точно ты не нравишься ему.

Смирись, Джесси.

Повзрослей.

Скарлетт: Школа такой отстой без тебя. Теперь я вынуждена сидеть с Диной и слушать треп о ее соревнованиях. Как твоя голова?

Я: Опухшая. Синяя. Последовала твоему совету про шляпу. Получала поочередно то насмешки, то комплименты.

Скарлетт: Если б я там была, то вмазала бы этим девицам в челюсть.

Я: Они не стоят сбитых костяшек.

Скарлетт: Ты в порядке? Я волнуюсь.

Я: Не стоит. Все хорошо. Подружилась с Дри.

Скарлетт: Только не говори, что она лучше меня.

Я: Да никогда.

Скарлетт: Как там мистер Холмс?

Я: Без понятия. Он постоянно с мачехой. Мы не пересекаемся.

Скарлетт: Адам Кравитц хочет, чтобы я пошла с ним на выпускной.

Я: ЧТО?!? А ты не торопишься мне об этом рассказать. И?

Скарлетт: Посмотрим.

Я: Как он попросил?

Скарлетт: Смской. Очень милой. Ну знаешь. Он стеснительный.

Я: Думаю, он понабрался опыта в поцелуях.

Скарлетт: Я расскажу тебе. Может быть. Знаешь, он попросил меня только потому, что тебя тут нет.

Я: Не правда.

Скарлетт: Мне кажется, мы постоянно разговариваем о тебе и о том, как нам тебя не хватает.

Я: Ну уж нет. Двигайся дальше и преуспей.

Скарлетт: Ботанка.

Я: Если бы я использовала выражение «оки-доки», то прозвучала еще более ботанистей, чем сейчас, да?

Скарлетт: ОМГ. Серьезно, если не хочешь, чтоб над тобой издевались целую вечность, НЕ ГОВОРИ «ОКИ-ДОКИ».

Я: Да, так и подумала.

 

e f

 

НН: милая шляпка.

Я: Спасибо. Вообще-то это довольно-таки странно. Ты знаешь, что на мне сегодня надето, а я до сих пор без понятия кто ты?

НН: джинсы, футболка, кроссовки. то же, что вчера, и то же, что будет завтра. ты ничего не упускаешь.

Я: Дело не в этом.

НН: что случилось с твоей головой? мне нужно с кем-то подраться за тебя?

Я: Знаешь, это второй случай за день, когда кто-то предлагает вступиться за мою честь. Это заставляет девушку почувствовать себя особенной. Но не стоит. Виновник всего лишь чехол от гитары.

НН: АУЧ.

Я: Приятного мало. Обычно я не такая растяпа. Чувствую себя героиней романтической комедии, хотя в той ситуации не было ничего романтичного и смешного. И мне не нравится этот перифраз.

НН: извини за задержку с ответом. искал значение слова «перифраз». не думай, что я такой тупой.

Я: Я не словарный сноб. Просто они мне нравятся.

НН: как и мне. кто еще предлагал защитить твою честь? мне нужно побить его?

Я:  Нет. Моя лучшая подруга из дома. Скарлетт.

НН: мне она нравится.

Я: Это странно, если я считаю, что она бы тебе действительно понравилась?

НН: неа.

Я: Как прошел день?

НН: отлично. за исключением обстановки дома.

Я: Хочешь поговорить об этом? Или, точнее, нужно было сказать «написать об этом»?

НН: не особо. дело в маме. у нее сейчас… тяжелые времена.

Я: Ага. Знаю, каково это.

НН: жить в тяжелые времена? или насчет мамы?

Я: И то, и другое, вообще-то.

Я: Ну в каком-то роде.

Я: Сложно объяснить.

НН: да мне тоже. это чертовски сложно.

Я: Эй, какое твое любимое слово?

НН: зачем.

Я: просто подумала, что должна узнать это о тебе.

НН: да не, я имел в виду, мое любимое слово «зачем».

Я: Хорошее слово. Зачем.

НН: не так ли? в самом деле. и слово, и вопрос. а твое?

Я: Вафлить.

НН: ухх. и приятная еда на завтрак, и еще грамота. ру подсказывает мне, что также употребляется в значении «тянуть резину».

Я: В точку.

НН: думаю, нам стоит хоть раз поесть вафель вместе.

Я: допускаю, что стоит.

 

e f

 

На следующий день в обед я сижу вместе с Дри и ее подругой Агнес, которая, вероятно, выполняет для нее роль «Скарлетт». Я все еще слишком новенькая, чтобы понять, какое место в школьной иерархии занимает этот столик. Кажись, ни одно из моих старых правил тут не работает. В Чикаго спортсмены, которые собирались по субботам на парковке перед боулингом, усаживались в открытых кузовах хэтчбеков, попивали дешевое пиво в упаковках и бросали пустые банки в урну, считались популярными, а ботаники из драмкружка с болезненным пирсингом и с прядками волос, выкрашенными в цвет сахарной ваты, считались, эм, ботанами. Тео и Агнес вообще бы не относились ни к одной из каст. Тут же напротив, занятия по драматургии считаются крутыми, впрочем, как уроки, так и внеклассная деятельность.

Дома я не была ни спортсменкой, ни ботанкой из драмкружка. Я относилась к тем середнячкам, которые необходимы любой школе для эффективного существования – к рабочим пчелам. Мы занимались в классах отличников, вели школьную газету и ежегодник и состояли в студенческом совете. Мы не были даже и близко популярны, но, по крайней мере, являлись незаменимыми (в моей старой школе было важно отличать рабочих пчелок от явных компьютерных задротов: те были еще менее популярны, чем ботаники из драмкружка, но они были слишком заняты программированием и своими виртуальными фантазиями, чтобы это заметить).

По правде говоря, мне неважно, к какой ячейке относятся Дри и Агнес, потому что с ними намного лучше, чем сидеть в одиночестве на скамейке. Это шажок вперед.

– Как по мне, если ты собираешься запостить такое странное дерьмо в инстаграме, то валяй, – говорит Агнес. Без понятия, о чем они с Дри спорят, но знаю только, что каждая из них, кажется, отстаивает свою точку зрения. Агнес – миниатюрная девушка с огненно-красными волосами и стрижкой боб, с оправой из пластика, как у Дри, и расплющенным носом, по которому, кажется, кто-то сильно ударил, и он остался в таком состоянии. Она не красавица, ее нельзя назвать даже хорошенькой, но она милая. Вот что случается, когда вы изображаете что-то большое и помещаете это в миниатюру.

Ладно, тут мне надо кое в чем признаться. В том, о чем я до этого никому не рассказывала, даже Скар. Если я знакомлюсь с кем-то новым, то задаюсь неизбежным женским вопросом: «Она красивее меня? ». И, по правде говоря, зачастую ответ – да, что, кажется, делает это сравнение чуть менее оскорбительным. Знаю, я не уродина – одежда нормального размера (ничего балахонистого или слишком обтягивающего), но я определенно выгляжу иначе, чем местные девушки.

Я мечтаю, даже лелею надежду, что однажды меня заметят – на самом деле посмотрят на меня – не как на аутсайдера, зубрилу или предмет мебели, а как на кого-то, кто по-настоящему нравится, а может даже, кого любят. Но все же я вынуждена признать, что старшая школа не моя сильная сторона. Книгозависимость не находится в десятке тех качеств, которые парни ищут в девушках. И наоборот, большая грудь ротируется гораздо выше.

Если вам интересно: второй размер в лучшие дни.

У Агнес, вероятно, первый, но она с лихвой компенсирует это своим очарованиям. Ну разве пока не откроет рот.

– Ну, так как ты считаешь, Джесси. Я права? – Но я не слушаю, а рассматриваю других учеников в кафетерии – всех этих незнакомцев – обдумываю, насколько это интимное чувство – сидеть вот так вместе, забрасывая еду в рот. Задаюсь вопросом: смогу ли я когда-нибудь почувствовать это место своим. И еще, по правде говоря, смотрю в окно на Итана – Итана Маркса, сидящего возле «Koffee Kart» с очередной книгой в руках, хотя название разглядеть не получилось. – Если ты собираешься сказать что-то онлайн, то будь готова сказать мне то же самое в лицо.

– Да, наверное, – отвечаю я, хорошая отмазка. В подобных ситуациях такие отмазки не раз меня спасали. Скорей всего, я не согласилась бы с Агнес по той простой причине, что она производит впечатление девушки, которая болтает глупости («Мистер Грин такой козел. Он сказал, будто я плагиатчица только потому, что позаимствовала парочку предложений из чьего-то поста. Это называется компиляция, придурок». Или «Джесси, тебе так хорошо без макияжа»).

– Агнес, иногда люди просто стесняются. Она не сказала ничего плохого. Она лишь сказала, что ты оскорбила ее чувства, как ты и поступила. Некоторым людям легче написать, чем сказать в лицо, – говорит Дри. Она смотрит на меня, ожидая поддержки, и я спрашиваю себя: не является ли мое присутствие проблемой в ее дружбе с Агнес. Мы со Скар всегда обедали вдвоем. Нам никогда не хотелось поговорить с кем-то еще. Честно говоря, не знаю, как бы я отнеслась к тому, если б она пригласила какую-нибудь новенькую сесть с нами. А Дри не только пригласила меня, но сделала это с большим энтузиазмом.

– Очевидно, я не в курсе всей истории, но для меня это так. Мне намного комфортнее написать, чем говорить о чем-то вслух. Хотела бы я всю жизнь существовать на бумаге. – Я решаюсь рассказать им о Некто Никто. Хочу объяснить им, что «разговаривать» с ним так просто, слова будто льются из меня, чего не происходит, когда мне нужно высказаться вслух. И также я была б не прочь, чтобы кто-нибудь помог мне его вычислить. Опять же, может мне не хочется этого знать. НН может быть прав: отсутствие этой информации держит нас на связи. Будет гораздо тяжелее написать кому-то, если я буду знать, что встречусь с ним на следующий день. И мне интересно, работает ли это также и для него. Даже, несмотря на то, что он знает, кто я, может, общаясь со мной не напрямую, для него намного легче вести разговор.



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.