ПЕСНЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
< …>
Много, много ночей провалялся в бессоннице тяжкой Я, ожидал пришествия златопрестольной денницы; Также и ног омовение мне не по сердцу; по крайней Мере к моим прикоснуться ногам ни одной не позволю Я из рабынь молодых, в Одиссеевом доме служащих. Нет ли старушки, любящей заботливо службу и много В жизни, как сам я, и зла и добра испытавшей? Охотно Ей прикоснуться к моим с омовеньем ногам я дозволю». Так Одиссею, ему отвечая, сказала царица: «Странник, немало до сих пор гостей к нам из близких, из дальних Стран приходило — умней же тебя никого не случалось Встретить мне; речи твои все весьма рассудительны. Есть здесь В доме старушка, советница умная, полная добрых Мыслей; за ним, злополучным, ходила она; он был ею Выкормлен, ею в минуту рождения на руки принят. Ей, хоть она и слаба, о тебе поручу я заботу; Встань, Евриклея, моя дорогая разумница, вымой Ноги ему, твоего господина ровеснику; с ним же, Может быть, сходен и видом уж стал Одиссей, изнуренный Жизнию трудной: в несчастии люди стареются скоро». Так говорила она; Евриклея закрыла руками Очи, но слезы пробились сквозь пальцы; она возопила: «Свет мой, дитя мое милое! Где ты? За что же Кронион Так на него, столь покорного воле богов, негодует? Кто ж из людей перед громоигрателем Зевсом такие Тучные бедра быков сожигал и ему гекатомбы Так приносил изобильно, моля, чтоб он светлую старость Дал ему дома провесть, расцветающим радуясь сыном? Были напрасны молитвы; навеки утратил возврат он. Горе! Быть может, теперь, никому не родной, на чужбине, Где-нибудь, впущенный в дом богача, он от глупых служанок Встречен такой же там бранью, какой был от этих собак ты, Странник, обижен; зато и не хочешь им, дерзким, позволить Ноги омыть у тебя. То, однако, порядком исполнить Мне повелела моя госпожа Пенелопа. Охотно Сделаю все, и не волю одну госпожи исполняя.
Нет, для тебя самого. Несказанно мою ты волнуешь Душу. Послушай, я выскажу мысли мои откровенно: Странников бедных немало в наш дом приходило; но сердце Мне говорит, что из них ни один (с удивленьем смотрю я) Не был так голосом, ростом, ногами, как ты, с Одиссеем Сходен». Сказала. Ей так отвечал Одиссей хитроумный: «Правда, старушка, и сам от людей я, которым обоих Нас повстречать удавалось, слыхал, что во многом друг с другом Мы удивительно сходны, как то мне и ты говоришь здесь». Так отвечал он. Сияющий таз, для мытья ей служивший Ног, принесла Евриклея; и, свежей водою две трети Таза наполнив, ее долила кипятком. Одиссей же Сел к очагу; но лицом обернулся он к тени, понеже Думал, что, за ногу взявши его, Евриклея знакомый Может увидеть рубец, и тогда вся откроется разом Тайна. Но только она подошла к господину, рубец ей Бросился прямо в глаза. Разъяренного вепря клыком он Ранен был в ногу тогда, как пришел посетить на Парнасе Автоликона, по матери деда (с его сыновьями), Славного хитрым притворством и клятв нарушением — Эрмий Тем дарованьем его наградил, поелику он много Бедр от овец и от коз приносил благосклонному богу. Автоликон, посетив плодоносную землю Итаки, Новорожденного сына у дочери милой нашел там. Выждав, когда он окончит свой ужин, ему на колена Внука пришла положить Евриклея. Она тут сказала: «Автоликон, богоданному внуку ты выдумать должен Имя, какое угодно тебе самому: ты усердно Зевса о внуке молил». То приняв предложенье, сказал он Зятю и дочери: «Вашему сыну готово уж имя; Вас посетить собираяся, я рассержен несказанно Многими был из людей, населяющих тучную землю; Пусть назовется мой внук Одиссеем; то значит: сердитый. Если ж когда он, достигнувши мужеских лет, пожелает Дедовский дом посетить на Парнасе, где наша обитель, Будет он мной угощен и с богатым отпущен подарком». Внук возмужал и пришел за подарком обещанным к деду.
Автоликон с сыновьями своими его благосклонно Встретил руки пожиманьем и сладко-ласкательным словом; Бабка ж его Амфитея в слезах у него целовала Очи, и руки, и голову, громко рыдая. Богатый Пир приказал сыновьям многославным своим приготовить Автоликон. И они, исполняя родителя волю, Тотчас пригнать повелели быка пятилетнего с поля; Голову снявши с быка и его распластавши, на части Мясо они разрубили и части, взоткнув их на вертел, Начали жарить; изжарив же, их разнесли по порядку. Сидя они за ободом весь день до вечернего мрака Ели прекрасное мясо и сладким вином утешались. Солнце тем временем село, и ночь наступила; о ложе Каждый подумал, и сна благодать ниспослали им боги. Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос. Автоликоновы все сыновья, на охоту собравшись, Скликали быстрых собак. Сын Лаэртов отправился с ними. Долго они по крутому, покрытому лесом, Парнасу Шли; напоследок достигли глубоких, ветристых ущелий; Гелиос только что начал поля озарять, подымаясь Тихо с глубоких, лиющихся медленно вод Океана; В дикую дебрь углубились охотники все; перед ними, След открывая, бежали собаки; с собаками вместе Автоликоновы дети и сын многославный Лаэртов Быстро бежали, имея в руках длиннотенные копья. Страшно-огромный кабан там скрывался, в кустах закопавшись Диких: в тенистую глубь их проникнуть не мог ни холодный, Сыростью дышащий ветер, ни Гелиос, знойно блестящий, Даже и дождь не пронзал их ветвистого свода — так густо Были они сплетены; и скопилось там много опадших Листьев. Когда же приблизился шум от собак и от ловчих, Быстро бежавших, кабан им навстречу из дикого лога Прянул; щетину встопорщив, ужасно сверкая глазами, Он заступил им дорогу; и первый, к нему подбежавший, Был Одиссей. Он копье длинноострое поднял, готовый Зверя пронзить; но успел Одиссею поранить колено Острым клыком разъяренный кабан; и он выхватил много Мяса, нагрянувши бешено сбоку, но кость уцелела. В правое зверю плечо боевое копье сын Лаэртов
Сильно всадил; и, плечо проколов, острием на другой бок Вышло копье; повалился кабан, и душа отлетела. Автоликоновы дети убитого зверя велели Должным порядком убрать и потом Одиссееву рану Перевязали заботливо; кровь же, бежавшую сильно, Заговорили. И все напоследок к отцу возвратились. Автоликон и его сыновья Одиссея, от раны Дав исцелиться ему и его одаривши богато, Сердцем веселого, сами веселые, с миром послали В землю Итаки; отец и разумная мать несказанно Были его возвращению рады; они расспросили Сына подробно о ране, и он рассказал по порядку, Как, на Парнасе ловитвой зверей веселясь с сыновьями Автоликона, он вепрем клычистым был ранен в колено. Эту-то рану узнала старушка, ощупав руками Ногу; отдернула руки она в изумленье; упала В таз, опустившись, нога; от удара ее зазвенела Медь, покачнулся водою наполненный таз, пролилася На пол вода. И веселье и горе проникли старушку, Очи от слез затуманились, ей не покорствовал голос. Сжав Одиссею рукой подбородок, она возгласила: «Ты Одиссей! Ты мое золотое дитя! И тебя я Прежде, пока не ощупала этой ноги, не узнала! » Кончив, она на свою госпожу обратила поспешно Взоры, чтоб ей возвестить возвращение милого мужа. Та ж не могла ничего, обратяся глазами в другую Сторону, видеть: Паллада ее овладела вниманьем. Но Одиссей, ухвативши одною рукою за горло Няню свою, а другою ее подойти приневолив Ближе к нему, прошептал ей: «Ни слова! Меня ты погубишь; Я Одиссей; ты вскормила меня; претерпевши немало, Волей богов возвратился я в землю отцов через двадцать Лет. Но — уж если твои для узнания тайны открылись Очи — молчи! И чтоб в доме никто обо мне не проведал! Иначе, слушай — и то, что услышишь, исполнится верно, — Если мне Дий истребить женихов многобуйных поможет, Здесь и тебя я щадить, хоть тобой и воспитан, не стану В час тот, когда над рабынями строгий мой суд совершится». Сыну Лаэртову так, отвечая, сказала старушка:
«Странное слово из уст у тебя, Одиссей, излетело; Ведаешь сам ты, как сердцем тверда я, как волей упорна: Все сохраню, постоянней, чем камень, целей, чем железо; Выслушай, друг, мой совет и заметь про себя, что услышишь. Если Зевес истребить женихов многобуйных поможет, Всех назову я рабынь, обитающих здесь, чтоб меж ними Мог отличить ты худых и порочных от добрых и честных». Ей возражая, ответствовал так Одиссей хитроумный: «Нет, Евриклея, их мне называть не трудись понапрасну; Сам все увижу и буду уметь все подробно разведать. Только молчи. Произволу богов предадим остальное». Так говорил Одиссей; и поспешно пошла Евриклея Теплой воды принести, поелику вся прежняя на пол Вылилась. Вымыв и чистым елеем умасливши ноги, Снова скамейку свою Одиссей пододвинул к жаровне; Сев к ней, чтоб греться, рубец свой отрепьями рубища скрыл он.
ПЕСНЯ 23 (ВЕЧЕР ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТОГО И УТРО СОРОКОВОГО ДНЯ)
Евриклея приносит радостную весть Пенелопе, которая идет вместе с нею в пировую палату. Пенелопа медлит узнать своего супруга. Одиссей, чтобы обмануть жителей города, учреждает шумную пляску; омывшись в купальне, он возвращается к Пенелопе и, сказав ей тайну, только им двум известную, уничтожает все ее сомнения. Все ложатся спать. Одиссей и Пенелопа рассказывают друг другу свои приключения. С наступлением утра Одиссей идет к отцу своему Лаэрту.
|