Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





Глава первая



 

Голова была туманной, словно что-то кипело внутри. В ушах раздавалось протяжное би-и-ип на фоне того, как кто-то звал меня. Габриэлла. Габриэлла? Почему свет был таким ярким? Ничто не имело смысла. Где я была? Мертва? Что-то случилось? Я умерла?

- А вот и Вы. Как себя чувствуете?

Глаза открылись навстречу яркому свету. Расплывчатый доктор и две медсестры нависли надо мной. В глазахпульсировало, а во рту пересохло. Я пыталась понять, что происходит, но терпела неудачу с каждым предположением. Где я была, как я туда попала, что со мной было не так?

- Миссис Пирс. Откройте глаза для меня.

Пирс? Пирс. Нет, это неправильно. Я хотела сказать ему, что я не Пирс, но сухость во рту преодолела недопонимание.

- Можно мне воды?

К моим губам поднесли освежающую, прохладную жидкость, ия потянула, что было сил.

- Можете рассказать мне, что произошло, миссис Пирс? Вы помните, как попали сюда?

- Моя фамилия - Делгардо, - поправила я. Кто, черт возьми, эта миссис Пирс? Подождите. Кто такая Делгардо? Глаза были закрыты, а голова кружилась, пытаясь придать смысл происходящему. Ничего не выходило. Абсолютно.

- Это ее девичья фамилия, - раздался голос из-за спины врача. Я снова открыла глаза. С большим усилием я приподняла голову и увидела мужчину в джинсах, футболке и бейсболке, надетой задом наперед. Одним глазом я заметила у себя ортопедический аппарат от лодыжки до бедра. По обеим сторонам были металлические штыри. Пошевелив пальцами левой руки, я почувствовала их и там. То же самое. Бандаж. Начиная от кисти и заканчивая локтем. Голова была забинтована, а левый глаз не получалось открыть из-за отека. Без сомнения, я была в больнице.

Я изучила парня, пялившегося на меня почти что свирепо. Словно он был зол на меня. Но я не знала его.

- Да, вот так, Гэбби. Оставайтесь со мной, - кашлянул доктор, направляя фонарик-ручку мне в глаз. Я знала, он хотел, чтобы я проследила за ним, но я не могла. Не было сил. От бессилия я опустила голову на подушку, не способная больше держать ее. Перед глазами пролетели вспышки воспоминаний. Ветер. Тучи. Смех. Авария. Я попала в аварию.

- Никто не зовет ее Гэбби. Она не будет отзываться на это имя, - убедил хорошего доктора строгий голос. Первым желанием было снова найти его взглядом, но слабость не позволяла сделать этого. Я закрыла глаза, нуждаясь в минутке или тысячи. Нужно было подумать о своем состоянии. Понять, где я была и что произошло. В отличие от пазла, ничего не складывалось. Кусочки не стыковались. Я не могла думать о том, кем я была или откуда пришла. Я ни о чем не могла думать. Я отпустила все. Окунулась в темноту. Снова.

Я думала, что спала несколько часов, но позже выяснилось, что прошло три дня. Боль пронзила шею, и голова закружилась, когда я попыталась повернуть ее. По положению солнца было видно, что был уже поздний вечер, но часов я найти не могла. Больничная палата. Я была в больнице. Все тело болело. Казалось, будто меня прокрутило в барабане стиральной машины. Громкий стон слетел с пересохших губ, когда я попыталась пошевелиться.

- Как Вы себя чувствуете? - спросила медсестра сбоку. Ее голос был мягок и мил. Комната была темной и тихой. Никого, кроме медсестры и меня.

- Словно меня переехал грузовик. Это так?

- Вы попали в автомобильную аварию. Насколько я знаю, машину несколько раз перевернуло. Вам повезло, что Вы выжили.

- Я была одна?

- Да. В восьмидесяти милях от дома, - раздался голос в дверях. Тот же мужчина с бейсболкой задом наперед вошел из коридора. Только в этот раз без головного убора. Он впился в меня взглядом, сдувая пар со стакана кофе. Я прищурилась и посмотрела на него, пытаясь сфокусировать зрение, сконцентрировавшись на нем. Ничто в нем не было мне знакомо. Совершенно ничего. Парень наградил медсестру пристальным взглядом, и она сжалась, как испуганный котенок. Она опустила глаза в пол, когда он смотрел на нее, одним выражением лица приказывая ей уйти. Даже без слов это читалось громко и ясно. Медсестра так и поступила.

- Я пойду приготовлю оборудование. Доктор Мираж хочет сделать еще одну компьютерную томографию.

- Все плохо? Что со мной? - Я была больше озабоченна своим состоянием, чем этим придурком. Не помня, я осознавала, что он был моим мужем. Я не только была разбита, я еще и была замужем за кретином. Попытки придать смысла происходящему вызывали рой мыслей. В одну секунду я пыталась понять, кем была моя мать, а в другую задавалась вопросом, каким было мое имя. Я искала в голове ответы, которых там не было.

- Доктор скоро поговорит с Вами. Вы счастливица, - повторила она, улыбаясь и покидая комнату. Чувство дискомфорта охватило меня, когда я поняла, что осталась с ним наедине.

Он наклонил голову в сторону, улыбаясь мне, но это не было милой улыбкой. Он злился на меня. Возможно, мы поругались перед аварией или еще что-то.

- Тебя не спасет притворство о потери памяти.

- Что? Спасет от чего? - спросила я, нахмурив брови. Он щелкнул языком и отпил кофе. Его глаза пристально следили за мной сквозь пар, а ухмылка не покидала его лицо.

Пар все еще поднимался над стаканом, когда он поставил его на полку и повернулся ко мне. Я наблюдала, как он облизал губы и подошел ко мне. Затем перевела взгляд от холодного выражения лица на его пальцы. Я сжала плечи, когда два пальца прошлись по моей руке к кончикам пальцев. Комнату охватила тишина, если не считать писка аппаратов и моего громкого сердцебиения. Я молчала, уставившись на него, пока он держал в руке мою ладонь. Подушка под моей головой помешала мне отстраниться, когда он наклонился, приближая свои губы к моим.

- Продолжай. Я на самом деле наслаждаюсь этой фигней. Лишь мысль начать всё заново вызывает стояк, - произнес он мягко напротив моих губ.

Мои губы оставались сжатыми в тонкую, прямую линию, пока он целовал меня. Рычание вырвалось из моей груди, вызванное пронзившей меня болью, когда я попыталась пошевелиться. Что-то влекло меня к нему. Что-то кроме одеколона, и я без сомнения знала, что он был моим мужем. Боже милостивый! Я была разбита и глупа.

- Пожалуйста, скажи, что я не замужем за тобой, - произнесла я, пронзая его молящим взглядом и помогая себе сесть сломанной рукой. Мой так называемый муж просто стоял, даже не предлагая помощь. Я же изо всех сил пыталась дотянуться до пульта управления кроватью.

- О да. Я владею тобой, Габриэлла Пирс, - уверил он меня каким-то пугающим, властным тоном. Глубоким и хриплым. Что за черт?

- Подожди. Ты владеешь мной? Ты шутишь. Пожалуйста, скажи, что ты шутишь. Я даже имени твоего не знаю. - Невероятно. Если он хоть на секунду подумал, что я прогнусь под него, лучше ему подумать еще раз. Этому не бывать.

Он снова приблизился к моим губам, и я ему позволила. Инстинктивно, мой взгляд опустился на колени. Он поднял мой подбородок одним пальцем и снова поцеловал. Боль пронзила шею и позвоночник. И опять-таки я позволила ему мягко и тепло поцеловать меня. Огонь и лед сжигали мои губы.

- Я владею тобой, владею девочками и владею домом. Я плачу за все. Ты работаешь на меня. Я плачу тебе и... мое имя Пэкстон. Ты зовешь меня Пэкстон. Конечно, я уверен, ты это уже знаешь, но, эй, давай поиграем в эту игру, да?

Это не было реальной жизнью. Люди так себя не вели. Кем себя возомнил этот парень? В голове роились мысли, но ни одного воспоминания. Я не слышала о нем ничего от медсестер. Его рука ласкала мои хрупкие ребра, а губы снова встретились с моими. У меня перехватило дыхание, когда он принялся водить большим пальцем по моему воспаленному телу. По бедру и боку. Не знаю, сама ли я раскрыла губы или это сделал он, но я определенно почувствовала язык во рту.

- Здравствуйте, миссис Пирс. Как Вы себя чувствуете? - спросил доктор, которого я раньше не видела, прерывая наш поцелуй. Я была в замешательстве. В одно мгновение этот парень источал опасность, в другое - опьянял. Почему я просто не могла вспомнить? Пэкстон сделал шаг назад, оставляя поцелуй на моем лбу. Это тоже было больно. Все причиняло боль.

- Я бы сказала, что бывало и лучше, только не знаю так ли это.

- Да, мы говорили с доктором Мираж. К сожалению, я не невролог. Но я Ваш ортопед. Вы счастливица.

- Мне уже говорили. Как давно я здесь?

- Вы были в медикаментозной коме на протяжении девяти дней. У Вас разорвана селезенка, сломано несколько костей и серьезная травма головы. Сильный отек мозга. Поэтому мы поместили Вас в кому. Мозгу нужно было время на восстановление. Как я и сказал, Вам очень повезло. Все это заживет. Вы все еще живы, только это имеет значение, - сказал доктор, обводя жестом мое тело, указывая на то, что должно было зажить. На все.

После комы мой мозг работал прекрасно. Я помнила все вещи, которыми со слов Пэкстона он владел. Я резко повернула голову к нему и скривилась от боли. Ах. Хватит так делать. Темно-зеленые глаза смотрели в ответ на меня. В его взгляде ощущалась истинная злоба. Я не могла понять, была ли его улыбка самодовольной или подозрительной. Он словно хищник ждал, пока я оступлюсь, чтобы поймать меня.

- Ты сказал девочки. Какие девочки? - спросила я, изогнув резко брови.

Пэкстон скрестил руки.

- Наши дочери, Роуэн и Офелия.

- Здравствуйте, мы готовы отвезти Вас на сканирование, - сказал медбрат, заходя в палату с девушкой, в руках у которой была карта. Моя карта. Мои предписания.

- Поговорим позже, любимая. Иди лечись, чтобы мы могли отправиться домой, - произнес Пэкстон, подмигивая из-за края стакана с горячим кофе.

Я смотрела на него, пока вывозили мою кровать. Это было неправильно. Это казалось неправильным. Роуэн? Офелия?

- Я не знаю этого мужчину. Не думаю, что он мой муж, - прошептала я медбрату, возвышающемуся над моей головой.

Медбрат наклонился к моему уху, увозя меня дальше по коридору. Запах мужского одеколона достиг моего носа раньше, чем слова моих ушей.

- Давайте хорошенько посмотрим на Ваш мозг. Посмотрим, что там происходит.

Я затаила дыхание, когда поняла, что он не собирался встревать в это. Зачем? Он лишь хотел выполнить свои обязанности. Сделать работу и уйти домой. Я осталась одна, пока не пойму, что делать.

Пэкстона не было, когда я вернулась в палату. Слава Богу. Мне необходимо было время, чтобы разобраться. Понять, что делать. Куда идти. У меня явно где-то были родители.

Поездка на сканирование вымотала меня. После нее я чувствовала себя так, будто меня снова переехал грузовик. Я снова позволила темноте одержать верх, засыпая под монотонный писк. Во сне не было никаких картинок прошлого, ни одного воспоминания о том, кем я была и где жила. Ничего, кроме бессознательной темноты.

Когда я проснулась в следующий раз, за окнами было темно. Я чувствовала раздражение, но не понимала почему. Может из-за того, что невролог так и не пришел, как обещал. Может, потому что чувствовала боль. Болело все. Даже глаза. Может беспокойство появилось от его присутствия. Почему? Почему он был здесь? Почему не мог просто уйти? Наградив его злобным взглядом, я нажала кнопку вызова.

Пэкстон благородно подошел ко мне.

- Я могу помочь тебе. Что нужно?

Я отдернула свою руку от него. Собрав все силы в попытке двинуться. Но один только поворот на бок причинил мучительную боль. Боль, которую я никогда не испытывала в своей жизни. По крайней мере, я этого не помнила.

Я повысила голос, однако он все равно был слаб:

- Хочу выбраться из этой кровати, хочу знать, что со мной происходит, и хочу, чтобы ты ушел. Вот что мне нужно! - Вялые слова - это все, что я смогла выдавить. Мне было больно даже просто повышать голос. Мышцы не работали, а те, в которых была какая-то сила, болели слишком сильно, чтобы ихнапрягать.

- Серьезно? Слезы? Да ладно! - произнес Пэкстон высокомерным тоном.

Хотелось отшить его, сказать ему, чтобы он проваливал. Слова крутились на кончике языка, но произнести их я не могла. Боль не позволяла.

- Чем мы можем помочь Вам, Габриэлла? - спросила новая медсестра. Она обошла койку, проверяя жизненные показатели и капельницу.

- Мне нужно пописать и что-то от боли.

- У Вас стоит катетер, но я могу дать Вам обезболивающее. Скажите, насколько сильна боль по шкале от одного до десяти.

- Десять, больше десяти. О боже. Дайте мне что-то. Пожалуйста, - взмолилась я. Шея и плечи болели каждый раз, когда я шевелила головой, но я ничего не могла поделать. Боль была невыносима, и думать о чем-то еще я не могла. Хотела, чтобы она просто исчезла.

- Где болит, Габриэлла?

- Не знаю. Везде. Голова, шея, спина, ноги. Везде больно. И мне все еще нужно пописать.

- Я принесу Вам далуадид. Сейчас вернусь.

Я корчилась, как могла, ожидая облегчения, закрыв рукой лицо. Попытки выдавить боль из висков не сработали.

- Шшш, я с тобой. Расслабься, - раздался мягкий шепот, и теплое тело Пэкстона накрыло меня. Его руки блуждали по моему телу, прижимая близко к себе. - Перестань сопротивляться, Габриэлла. Ты делаешь только хуже. Ты в порядке. Я с тобой, - произнес он тихо, оставляя поцелуи на моей шее. Глупо, но казалось, будто это помогло, словно часть боли рассеялась.

Слезы потекли из моих глаз, и он осушил их поцелуем, успокаивая меня нежными словами. Смешанные эмоции наполняли мое тело, пока я плакала в объятиях незнакомого мне мужчины. Я не знала, что сказать, что чувствовать, что делать - ничего. Я ничего не знала.

Пэкстон чмокнул меня в губы и отстранился. Он вытер большим пальцем слезу с моего глаза, когда я успокоилась, позволяя ему быть моей опорой. Что еще мне оставалось? Не похоже было, что кто-то еще придет мне на помощь.

- Так-то лучше. Разве я не всегда заботился о тебе? А? - спросил он, наклонив голову с улыбкой на лице. Он заботливо гладил мои волосы над повязкой на лбу. Мягкие слова соответствовали нежным прикосновениям.

Я передразнила его тихий тон.

- Это вопрос с подвохом?

Пэкстон фыркнул и отошел, подпуская медсестру.

Мгновенное облегчение наступило, когда она сняла с иглы колпачок и влила обезболивающее в капельницу. Буквально через минуту я словно опьянела, не чувствуя ни боли, ни чего-либо еще. Правда, если только я не шевелилась. Я парила в облаках выше птиц.

- Доктор Мираж сказал, что мы можем снять катетер. Ночью будем использовать утку, а утром попробуем поднять вас.

Тяжелые веки открылись, и я убедила ее, что этого не случится:

- Ни в коем случае. Оставьте его. Я не могу встать, - не было ни единого шанса, что я смогла бы стоять. Я бы упала и точно бы сломала оставшиеся кости.

Медсестра делала запись в карте, висящей в ногах моей кровати, пока говорила:

- Посмотрим на Ваше состояние завтра. Пока не будем об этом беспокоиться. Доктор Мираж не назначит вам ничего плохого. Он один из лучших.

Я слушала ее слова, но они были для меня загадкой. Каждое слово отражалось эхом в моих ушах. Она сказала мираж? Вот что это было. Мираж. Иллюзия. У меня были галлюцинации. Это было единственным логическим объяснением.

Я дернулась от боли, когда медсестра подняла мою ногу. На левом колене не было бандажа, но, тем не менее, оно чертовски болело, когда она пошевелила им. Казалось, будто бедренные кости рассыпались на кусочки. В одном кулаке я сжала простынь, во втором - руку Пэкстона. Я чувствовала, как из тела достали посторонний объект, после чего последовало небольшое облегчение.

Добрая медсестра похлопала меня по голой ноге, объясняя свой план:

- Подожди так секунду, милая. Попробуем положить тебя на утку. Сейчас вернусь, - она прикрыла мою наготу и оставила с Пэкстоном.

На секунду мне показалось, что у меня была самая нереальная из всех галлюцинаций. Пэкстон поднял мой больничный халат вверх по бедру и провел пальцами по животу. Это точно должна была быть галлюцинация. Другого объяснения не существовало. Это не могло происходить в реальности.

Пэкстон злорадно улыбнулся, расплываясь у меня перед глазами, говоря соблазнительным тоном:

- Девять дней без бритья это долго. Может, нам стоит позаботиться об этом, - я услышала животный рык, исходящий от него; этот похотливый звук раздался одновременно с тем, как его пальцы скользнули в меня. Серьезно?

Мне удалось заговорить, не двигаясь при этом.

- Что ты делаешь? Остановись! -я не могла пошевелиться. Во-первых, я парила выше воздушного змея, во-вторых, было больно даже пытаться. Я могла только лежать там и позволять Пэкстону трогать меня. Этот парень был психом. С его головой было что-то не в порядке.

- Это не единственная вещь, для чего девять дней долгий срок, - произнес он возле моих губ серьезным тоном. Он не двигал пальцами, но и не вытаскивал их, пока в палату не вошли две медсестры с уткой в руках. Не знаю, воспользовалась я ей или нет. Я снова отключилась. Провалилась в темноту, пытаясь заставить все исчезнуть. Это была не моя жизнь. Это не могло быть моей жизнью. Не с этим мужчиной. Не с Пэкстоном Пирсом. Не я.

Я смутно помню, как просила больше болеутоляющих ночью, и как Пэкстон заботился обо мне. Он лежал со мной на кровати, прижимая к себе, пока я корчилась от боли. Его губы оставляли поцелуи на моей голове, а рука ласкала ноющие ребра.

Солнце светило ярко, когда я в следующий раз проснулась. Отблеск на сияющем белом полу привлек мой взгляд, а потом он. Он все еще был там. Почему? Почему он не уходит?

Встретившись взглядом, мы не разрывали контакт, пока я приподнималась в сидячее положение. Встав, Пэкстон поднес стакан с водой к моим губам. Я сосала через трубочку, приветствуя прохладную жидкость.

Напившись, я отвернулась и обвинила его в том, что знала:

- Я знаю, что ты сделал. Ты трогал меня, - воспоминания были туманны, но я знала, что это произошло. Я чувствовала его руку между ног. Каждой клеточкой тела я знала, что это было реально.

Пэкстон поставил стакан обратно на стол и засмеялся. Настоящим гортанным смехом. Даже его глаза зажглись. Я отвернулась, когда он наклонился для поцелуя, заставляя его промахнуться. Он оставил поцелуй в уголке моих губ.

- Как я и сказал. Я владею тобой и твоей киской. Трогаю ее, когда и где захочу. Не забывай об этом.

Я уставилась на него, чувствуя себя совершенно подавленно. Это было неправильно. Так не может быть.

- Ты псих. Я не уйду отсюда с тобой, - сказала я с максимальной уверенностью, пытаясь отстраниться.

- Поговорим позже. Мне нужно ехать на работу. Отдохни, - произнес Пэкстон заботливо, поцеловав меня в лоб. Я смотрела, как он уходит, уставившись ему в спину в... шоке? Неверии? Я была испугана. Этот человек был плохим. Это было неправильно. Я не могла быть замужем за Пэкстоном Пирсом. Ни в коем случае.

Вскоре после ухода Пэкстона мне принесли поднос с яйцами, больше похожими на резину, и чашкой кофе. Откусив холодный тост, я скривилась, глядя на яйца. Жуть. Как и обещала медсестра накануне, я встала, против воли, и сквозь боль прошла на костылях несколько коротких метров до ванной комнаты. Для меня это было больше похоже на футбольное поле. Именно такое создавалось ощущение.

- Мы давали Вам размягчитель стула. Посидите здесь минутку, пока я поменяю Вам постель?

Я держалась за холодный поручень, изо всех сил борясь с болью. По большей части она концентрировалась в груди и правой ноге, которая была покрыта синим ортопедическим аппаратом, выставленным передо мной.

- Не могу, - выдохнула я. Не было ни единого шанса, что я могла бы сделать это. Я едва сидела. Простое мочеиспускание забрало все силы.

- Хорошо, просто расслабьтесь и сидите. Мы поменяем постельное белье и дадим Вам что-то от боли.

Нет нужды говорить, что сидение в неудобной позе на туалете вызвало облегчение номер два. Медсестра стояла прямо за дверью, напевая знакомую песенку, но я не хотела ее помощи. Борясь с болью, я вытиралась, стыдясь попросить помощи. Я пожалела об этом решении, как и о том, что вообще изначально пошла в ванную комнату.

Мне было так больно. Не так сильно, как предыдущей ночью, но близко. Как бы привлекательно не звучала идея горячего душа, я не могла сделать этого. Это было слишком.

- Вы почувствуете себя намного лучше, если с нашей помощью примете душ. Возможно, немного подкраситесь потом для Вашего симпатичного мужа.

- Он мне не муж, - сказала я со злости презрительным тоном, убеждая медсестру.

- Простите. Знаю, для Вас это очень тяжело. Это было неосмотрительно с моей стороны.

Ох, к черту. Ее улыбка и мягкий тон ослабили мою реакцию. Моя напряженность спала, и я расслабилась, но только снаружи. Внутри я все еще была злой, в замешательстве и сытой по горло. Я больше не хотела делать этого. Просто хотелось проснуться и знать. Знать все. Ничто из этого не было правильным. Я не чувствовала себя Габриэллой Пирс. Мелодия, которую напевала медсестра Джули, и то звучала более знакомо, чем эта жизнь.

Казалось, что мое плечо выскочило из сустава, когда я медленно подняла руку. Я снова дернулась, почесав зудящую кожу головы. Волосы были отвратительны, и я внезапно почувствовала себя грязной, но все так болело. Я не могла сделать этого. Раздумья, принимать душ или нет, заняли секунды две, прежде чем я решила.

- Я приму душ, но сначала мне нужно обезболивающее.

- Хорошая девочка, - сказала медсестра, хлопая меня по плечу. Слава Богу, в душе, прямо посередине, было сидение. Стыд, который я испытывала до этого, был забыт. Я была совершенно не против, что она меня мыла. Везде. Имела значение лишь боль. Она была повсюду. Мне необходимо было прилечь. Как бы сильно я не хотела почистить зубы, сил хватило только на то, чтобы провести по ним один раз. В любом случае, это было лучше, чем ничего.

Моя больничная койка казалась прекрасной. Я была чистая, постель была чистая, и мне было в десять раз комфортней, чем после сна. Как только спазмы перестали сковывать мышцы, я расслабилась и закрыла глаза. Дыша сквозь зубы, схватилась рукой за перила кровати, молясь о покое.

- Вы уверенны, что мое бедро не сломано? - спросила я между болезненными вздохами. Джули двигала мою ногу как можно меньше, надевая обратно аппарат и закрепляя его на ремнях.

- Уверены. Перелом у Вас здесь, - она указала пальцем чуть ниже колена. - Также сломана лодыжка, - объяснила она.

Я слушала одним ухом, ощущая, как начало действовать лекарство. Я сдалась, как только медсестра прикрыла мои ноги, и уронила голову на подушку.

Прижав руку к правой стороне, я пыталась уменьшить боль в ребрах и груди. Свет над моей головой выключился, и Джули сказала мне отдохнуть. Я не ответила. Не могла. Все болело.

Ни одной мысли не было у меня на уме. Я больше не боялась. Не думала о своих двух девочках, о муже, которого я не знала, об аварии, которую не могла вспомнить. Единственное, о чем я могла думать, это о боли. Боль одержала верх над всем. Над любой мыслью.

Мои немые крики лишь заложили мне нос. Слезы текли из глаз, и я шмыгала носом, пытаясь облегчить боль.

- Шшш. Все хорошо. Ты в порядке. Я с тобой, детка, - услышала я знакомый и мягкий голос Пэкстона. Перила кровати опустились, и его тело скользнуло на место рядом со мной. На кровать. Я даже не стала открывать глаза. Зачем? Пэкстон лег рядом и притянул меня к своей груди. Не знаю, было ли это из-за него, из-за угла, под которым я лежала или из-за болеутоляющих, но боль уменьшилась. Какова бы ни была причина, я чувствовала себя лучше в его объятиях. Более комфортно, что ли.

Мы не разговаривали. Пэкстон крепко обнимал меня, целуя в лоб. Вот и все. Он делал то, что сделал бы любой порядочный мужчина для своей жены. Он заботился обо мне.

Время не имеет значения, когда ты не знаешь кто ты или где твое место. Позже я проснулась в том же положении. Прижатая к груди Пэкстона. Его тяжелое дыхание подсказало мне, что он спит. Глубоким дельта-сном. Я открыла глаза, но не двигалась. Если не считать боли в задней части колена, я чувствовала умиротворенность.

Ощутив поцелуй на голове, я посмотрела вверх, не поднимая голову.

- Чувствуешь себя лучше?

Глубокий вздох слетел с моих губ, когда я попыталась пошевелиться. Пэкстон не позволил мне. Моему слабому телу было не сравниться с его сильными руками.

- Ты пахнешь лучше и хорошо спала. Я бы сказал, это уже начало. Ты так не считаешь?

- Не знаю. Не думаю, что это правда, - сказала я, как ни в чем не бывало, упершись ему в грудь.

- Я этому не верю, но подыграю. Звучит занимательно.

- Ты такая задница. Спорю, наши дети тебя ненавидят.

- Они любят меня. И ты любишь меня. Просто не помнишь пока, но скоро воспоминания вернутся. Тебе многому стоит научиться. Хочешь поиграть в игры? Так играй по правилам, куколка, - сказал Пэкстон, соскальзывая с кровати, аккуратно отодвинув меня от своей груди.

Извиваясь, я села с помощью кровати. Я не знала, что сказать. Как вообще отвечать на подобное? Правила? Что за черт? Я решила проигнорировать. Избежать всего сразу.

- Где моя мама?

Пэкстон налил воды из розового кувшина мне в стакан.

- А мне, черт возьми, откуда знать? Пей.

Я пила прохладную воду через соломинку, которую он поднес к моим губам, только потому что я хотела пить. А не потому что он приказал.

- Мы женаты шесть лет, а ты не знаешь, где моя мать?

- Ты пришла без матери. Без никого. Сама.

- Как это может быть? У меня точно есть семья. Кто-то ведь родил меня.

- Я - твоя семья. Роуэн и Офелия - твоя семья. Тебе и так хорошо, - Пэкстон усмехнулся, качая пальцем в воздухе по направлению ко мне.

- Ты - идиот.

- А сейчас ты сглупила. Никогда больше не называй меня так или подобным образом. Ты поняла меня, Габриэлла? - спросил меня Пэкстон строгим тоном. Впившись пальцами мне в подбородок, он удерживал его, заставляя смотреть в его глаза, цвета сосны.

- Это должна быть страсть. Другого объяснения нет, - сказала я с ухмылкой. Шея заболела от резкого толчка, но, по крайней мере, он знал, что я не собиралась прогибаться под него, ни на секунду.

Холодное и строгое выражение его лица смягчилось, и он улыбнулся.

- Страсть?

- Да, почему же еще я вышла за тебя? Явно не из-за твоего шарма.

- Ты любишь мой шарм. Нужно лишь вспомнить, как сильно.

- Даже не знаю, что это значит.

- Не волнуйся, я покажу тебе, - успокоил меня Пэкстон, когдаменя, наконец, пришел осмотреть доктор Мираж, пока я находилась в сознании. Вовремя. В смысле, доктора же должны знать, что нельзя говорить с пациентом сразу после большой дозы наркотиков.

Пэкстон встал возле меня, взяв за руку. Я попыталась отдернуть, но он сжал ее, удерживая своей. Мне было не справиться с его силой. Не при данных обстоятельствах.

- Как себя чувствуете? - спросил низкий доктор на ломанном английском.

- Лучше, кажется, но я все еще не помню. Что со мной не так?

Доктор Мираж говорил со мной так, будто читал лекцию перед аудиторией студентов-медиков:

- Мозг - очень сложный орган. Хотел бы я ответить на Ваш вопрос. Понадобилось пять дней, чтобы отек мозга спал. Я решил продержать Вас в коме еще четыре дня после этого. Ваше тело нуждалось в глубоком сне, чтобы исцелиться. Сон помогает восстановиться, срастить разорванным тканям, костям и мышцам, укрепить иммунитет. Я доволен Вашим прогрессом. У Вас несколько глубоких порезов на голове. Вы также очень сильно ударились, но, если продолжите так же прогрессировать, я отпущу Вас домой. Может быть, в пятницу.

Пэкстон сжал мне руку, когда я заговорила. Понятно было, что он сделал это, чтобы заткнуть меня, но я не послушала его. Домой?

- Какой сегодня день?

- Вторник, - ответил Пэкстон.

- Домой? Вы не можете этого сделать. Я ведь даже не знаю своего имени. Вы не можете отправить меня домой с кем-то, кого я не знаю.

- Знаю, это неприятно, но мы можем только ждать. Я видел, как подобные случаи излечивались сами по себе за ночь. Но также видел, как на это уходили месяцы, годы, а иногда и вовсе память не возвращалась. Лучший вариант сейчас - отпустить Вас домой, где есть знакомые Вам вещи. Ваш дом, и я слышал, у Вас есть двое детей. Это лучшее место для Вас сейчас.

- Я не поеду! - Нет. Ни в коем случае.




  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.