Степняк-Кравчинский Сергей Михайлович 10 страница

- Дайте, я вам зашью, - предложила Маша.

- Нет, я гораздо лучше сделаю. Женская работа непрочная, - отвечал Давид.

Чтобы не сидеть без дела, Андрей начал складывать вещи Давида обратно в саквояж. Между ними оказался маленький зеленый мешочек, шести-семи вершков в длину. Когда Андрей взял его в руки, из него вывалился странный предмет. Сначала он подумал, что это детская игрушка, купленная Давидом для одного из своих любимцев: к миниатюрному пьедесталу был прикреплен маленький деревянный кубик, и от него шли два толстых ремня... Но в мешочке лежал кусок шерстяной материи, белой с черными полосами, и Андрей тотчас же узнал молитвенную принадлежность евреев. Он как-то раз ходил в еврейскую синагогу и теперь был уверен, что не ошибся в своей догадке. Деревянный кубик изображал алтарь, который евреи прикрепляют ко лбу во время чтения молитв, а полосатая шаль была священный талес, надеваемый на голову и плечи.

- Посмотрите, что у него тут такое! - обратился Андрей к Маше, показывая ей кубик и шаль.

Оба расхохотались. Им забавно было видеть эти вещи у Давида - атеиста, как и все они.

- Это мой паспорт в дороге, - спокойно заметил Давид, - и я никогда с ним не расстаюсь. Волшебное средство, чтобы прогонять полицию и шпионов, когда им приходит в голову заподозрить меня, что я нигилист... - Он улыбнулся, откусывая нитку своими белыми зубами. - Теперь пойдем к Зине, прибавил он. - Я готов предстать перед начальством.

Маша попросила кланяться Зине, а также и Анюте.

- Кто это Анюта? - спросил Андрей, когда они остались вдвоем.

- Анна Вулич, твоя старая знакомая. Ты с нею встретился на границе, неужели забыл? Она говорит, что хорошо тебя помнит. В Швейцарии она не зажилась и теперь исполняет роль горничной в конспиративной квартире.

- Ах, да! - сказал Андрей. - Я очень хорошо ее помню. Только благоразумно ли с вашей стороны поручать молодой, неопытной девушке такую серьезную обязанность?

- Сперва я то же думал, но она прекрасно выполняет свою роль. Выбор, впрочем, сделан Зиной, а она, знаешь, мастер узнавать людей и привязывать их к себе.

Глава II

КОНСПИРАТИВНАЯ КВАРТИРА

Через несколько часов, в этот же день, состоялось нечто вроде военного совета в маленькой квартире Зины, в одном из предместий Дубравника. Только четверо присутствовали на нем: Зина, Вулич, Давид и Андрей.

Вулич принимала мало участия в разговоре. Опустившись в глубокое кресло, так что ее маленькие ножки болтались в воздухе, она внимательно слушала, переводя свои быстрые карие глаза от одного собеседника к другому.

Зина объясняла Андрею план побега и советовалась с ним.

- Вы только что приехали, со свежей головой: вы лучше можете судить, говорила она.

Андрей долго и молча рассматривал план тюрьмы, наскоро сделанный для него Зиной.

- Ну скажите же что-нибудь, бога ради! - не вытерпела она. - Что вы сидите, точно громом поражены?

- Говоря по правде, - вымолвил наконец Андрей, - мне ваш план не нравится. Очень уж много совпадений. Такие проекты никогда не удаются. Все это слишком сложно; малейшая проруха в чем-нибудь может погубить все дело. Кроме того, и по сущности этот план несостоятелен. Вот вам мое мнение.

Все предприятие держалось на помощи уголовных заключенных, с которыми политическим удалось войти в тайные сношения. Один - бывший разбойник, прозванный Беркутом, а другой - вор, по имени Куницын, вызвались содействовать побегу Бориса и его друзей. Их предложение было принято. Подкоп, через который предполагалось бежать, быстро подвигался вперед и через неделю был бы готов. Его рыли Беркут и Куницын: их камера была в нижнем этаже, между тем как политические, за которыми надзор был гораздо строже, содержались в верхнем этаже тюрьмы.

Когда все будет готово, в назначенный час, ночью, политические отмычкой откроют двери своих камер и сойдут вниз, к уголовным, а оттуда пройдут в подкоп.

Опасность заключалась не в том, что двое уголовных играли такую важную роль в предполагавшемся побеге. В этом не было ничего необыкновенного. Политические заключенные, содержимые в тюрьмах с уголовными, часто приобретают сильное и благотворное влияние на последних, пробуждая в них лучшие нравственные чувства и иногда вербуя между ними горячих друзей. Беркут и Куницын были преданны Борису душою и телом и не раз доказали, что им можно довериться. Но в их камере было еще пятнадцать арестантов, и они по необходимости были посвящены в тайну подкопа. Конечно, они не знали, что его роют для политических: Беркут и Куницын заявили, что сами собираются бежать, а арестантская братия хорошо умеет хранить свои тайны. Однако стоило кому-нибудь напиться контрабандной водки, и роковое слово могло сорваться в присутствии сторожей. Наконец, большую опасность представлял спуск с верхнего этажа по коридорам, охраняемым днем и ночью.

- Все это крайне рискованно, - сказал Андрей в заключение. - Их, наверное, арестуют во время странствований по этажам, если не раньше.

- Какой побег не связан с большим риском, Андрей? - возразила Зина. Позвольте, я покажу вам, что эти странствования, как вы их называете, вовсе не так опасны.

Она взяла новый листок бумаги и набросала план внутренности тюрьмы, которую она знала до мельчайших подробностей.

Всего политических заключенных в ней содержалось в то время девять человек. Их камеры находились в двух смежных коридорах, расположенных под прямым углом в северо-западной части здания. Борис и его двое товарищей помещались, к счастью, в одном коридоре. После полуночного обхода Залесский, один из заключенных в смежном коридоре, привлечет к своей двери надзирателя, приставленного специально к политическим, и вступит с ним в беседу. Он нарочно проделал это несколько раз, чтобы тот не заподозрил никакого умысла. Зина показала на плане, что, стоя у дверей Залесского, надзиратель не может видеть, что делается в другом коридоре. Двери и замки камеры будут тщательно смазаны маслом, и беглецы выйдут без сапог

Когда они выйдут из своих камер, им придется открыть отмычкой дверь на лестницу и спуститься в этаж к уголовным арестантам. На весь нижний этаж полагается один часовой, и он все время ходит кругом, так что им нужно будет уловить момент, когда он скроется из виду. Тогда они проберутся в камеру Беркута и Куницына, которые их будут ждать и укажут отверстие подкопа.

- А куда выходит подкоп? - спросил Андрей.

- Сюда, - ответила Зина, указывая место на первом плане, за внешней стеной тюрьмы.

- А часовой где?

- Здесь.

Она отметила точку на линии стены, очень близко от отверстия подкопа.

- Вот видите! - воскликнул Андрей. - Они выйдут под самым носом у часового.

Он попросил Давида и Вулич взглянуть на план, как бы призывая их в свидетели.

- Если б вам поручили размещение часовых, то вы бы, конечно, расставили их так, чтобы устранить все препятствия, - сказала Зина, теряя терпение. Но раз это не так, то необходимо пременяться к обстоятельствам и мириться с тем, чего нельзя изменить.

Зина умела так же хорошо схватывать подробности, как и Андрей, но разница была в их темпераментах. Андрей мог быть отважен до безумия в деле, которое принимал горячо к сердцу, но ему нужно было время, чтобы привести себя в такое состояние. Первое, что всегда бросалось ему в глаза, - это были препятствия. Зина, наоборот, воодушевлялась сразу и не остывала до конца. Когда они оба участвовали в каком-нибудь деле, то неизбежно ссорились.

- Что ж, попробуем счастья, - сказал Андрей. - Мы должны устроить как можно лучше. Что касается часового, то мне пришла в голову идея... Но прежде всего я должен сам осмотреть место. Скажите, какая будет моя роль?

Зина объяснила ему. За тюрьмой, недалеко от выхода, беглецов должна ожидать коляска, которая доставит их в безопасное место. Василий, умевший хорошо править и знавший прекрасно город, предназначался кучером. Но было решено иметь еще одного надежного человека на месте, чтобы помочь бегущим сесть в коляску и защитить их в случае нападения.

Андрей одобрительно кивнул головой.

- Это основательно, - произнес он. - Мало ли что может случиться!

На следующий день Андрей должен был осмотреть местность вместе с Василием. Этим совещание кончилось.

- Где бы мне тебя повидать завтра? - спросил Давид Андрея перед уходом.

- Не имею понятия. Спроси Зину. Я в ее распоряжении.

- Приходите завтра утром к Рохальскому, - сказала Зина. - Мы все там соберемся. Тогда же вы узнаете, как Андрей устроился с Василием. Они будут жить вместе.

Василий занимал маленькую комнату на постоялом дворе, где помещалась его лошадь. Он выдавал себя за кучера и слугу небогатого купца, который застрял на ярмарке в Ромнах и скоро должен приехать.

Андрею приходилось сыграть роль мнимого купца, и он должен был запастись платьем, соответствующим его паспорту и общественному положению: ему нужен был длинный кафтан, высокие сапоги, фуражка, жилет известного покроя и т. п. Василий тем временем мог известить содержателя постоялого двора о скором приезде своего хозяина.

Давиду поручено было немедленно сообщить Василию о приезде Андрея. Завтра у Рохальского они окончательно условятся насчет следующего дня, когда Андрей водворится на постоялом дворе.

Сам Василий никогда не приходил к Зине на дом, и прямых сношений между обеими квартирами не полагалось. Убежище Василия было временное, так как полиции легко будет напасть на его след, едва только побег станет известным. Постоялый двор решено было покинуть вместе с лошадью и коляской в ту же ночь, как совершится побег, Василий же и Андрей должны были скрыться в другом месте. Что касается освобожденных, то они спрячутся в доме у Зины, где и будут сидеть безвыходно, пока полиция будет рыскать по городу, разыскивая их. Было, следовательно, весьма важно, чтобы дом Зины не имел никаких сношений с постоялым двором и вообще оберегался от всего, что могло бы возбудить подозрение. Обе женщины жили почти в полном уединении. Все участвующие в затеваемом предприятии встречались на улицах или в городском саду, где обменивались краткими сообщениями; если же нужно было обсудить что-нибудь сообща, они назначали свидание у знакомых и друзей вроде Рохальского.

- Где же я буду ночевать? - спросил Андрей по уходе Давида.

- На сегодня, пожалуй, оставайтесь здесь.

Андрей рад был бы случаю побывать подольше в обществе Зины, но счел неблагоразумным оставаться - с деловой точки зрения. На следующее утро назначено было собрание у Рохальского, на котором он должен был присутствовать, и ему пришлось бы выходить из дому и возвращаться среди бела дня. Его могут заметить и заподозрить, что в доме кто-то скрывается.

- В таком случае я вас провожу сейчас же к Рохальскому, - сказала Зина. - Он с удовольствием приютит вас на ночь, и вы будете налицо к завтрашнему собранию.

Рохальский был человек со средствами, веселого нрава, либерал и поддерживал дружеские сношения с революционерами. Он жил широко, гостеприимно, никогда не имел столкновений с полицией, и дом его считался одним из самых безопасных в Дубравнике.

Приближаясь к новому большому дому на одной из тихих улиц аристократического квартала, Зина указала Андрею на ряд освещенных окон в третьем этаже.

- Мы застанем его дома. У него, очевидно, гости, - сказала она.

- Однако в Дубравнике рано собираются по вечерам, да и народ скуповатый у вас, - заметил Андрей, - ни одной кареты или извозчика не видать у подъезда.

- Кто победнее, выбрался раньше и пешком, - сказала Зина.

Когда они подошли поближе, Андрей заметил в доме через улицу, в одном из окон первого этажа, двух пожилых дам, смотревших вверх, как будто по направлению квартиры Рохальского. Обе, казалось, были очень заинтересованы происходившим в доме насупротив. Подозрение мелькнуло в голове Андрея.

- Подождите минутку, - сказал он Зине. - Чем нам идти вдвоем, пустите меня сперва на разведку. Мне кажется, тут что-то неладно.

- Полноте! Дом Рохальского совершенно безопасен, - сказала Зина, направляясь к подъезду.

Входные двери были раскрыты настежь. На подъезде и по белой каменной лестнице виднелись следы ног, показавшиеся Андрею слишком большими и слишком многочисленными.

Когда Зина направилась к дверям, Андрей схватил ее под руку и насильно увел ее в сторону.

- Очень может быть, что у Рохальского все обстоит благополучно, сказал он. - Вернее всего, что вы правы. Но что вам стоит подождать минуты две-три на улице, пока я удостоверюсь?

Странное упорство овладело им. Эти незначительные симптомы, схваченные больше внешними чувствами и слишком слабые, чтобы принять определенную форму в уме, вызвали в Андрее то, что суеверные люди называют предчувствием. Но Зина ничего подобного не почувствовала и настаивала на своем, приводя в доказательство, что вчера еще была у Рохальского.

- Пустяки! - прибавила она, выдергивая руку.

- Если вы не пустите меня одного, я совсем не пойду, решительно заявил Андрей.

Зина пожала плечами и взглянула ему в лицо, в конце концов сильно пораженная его настойчивостью.

- Если в самом деле ваши подозрения основательны, - сказала она, - то и вам не следует идти. Лучше погуляем взад и вперед по улице, авось все выяснится.

Так поступить было бы всего благоразумнее. Но от людей нельзя ждать постоянного благоразумия. Пьяница, храбро миновавший один кабак, тем сильнее рискует при виде следующего. Человек, который может поздравить себя с первым осторожным шагом, чувствует тем большее искушение сделать второй шаг, совершенно безрассудный.

Андрей и Зина поменялись теперь ролями.

- Незачем поднимать истории из-за такого пустяка. Мы можем так провести целые часы на улице, не убедившись ни в чем. Подождите меня вот у этого угла; я вернусь через минуту.

Он вошел в подъезд. Не было видно ни души. Мертвая тишина царила во всем доме. Когда он поднялся до первого этажа, дверь одной из квартир, выходящих на площадку, тихонько отворилась. Сморщенное безбородое лицо не то старика, не то женщины - Андрей не мог разобрать - высунулось оттуда, быстро и внимательно взглянуло на него и моментально скрылось. Он слышал, как дверь заперли изнутри и задвинули засовы.

Странно! Андрей поднялся выше, ступая как можно осторожнее, но не обнаруживая в то же время нерешительности. Во что бы то ни стало необходимо было ввиду предстоящего завтра собрания удостовериться, безопасно ли у Рохальского.

Он быстро составил себе план действия. Он пройдет мимо третьего этажа и подымется до четвертого; узнав, кто там живет, спустится к квартире Рохальского и позвонит. Если ему отворит полиция, он назовет фамилию верхних жильцов, как будто ошибся дверью. На всякий случай Андрей отстегнул чехол своего револьвера и выдвинул немного кинжал, висевший у него сбоку, чтобы иметь оружие под рукою.

Поднявшись до третьего этажа, где виднелась медная дощечка на дверях Рохальского, Андрей остановился на минутку. Он был в нерешимости: идти ли дальше или нет? Его план был хорош в теории, но с ним он рисковал отрезать себе отступление. Он внутренне упрекал себя за то, что не спросил про верхних жильцов у Зины, которая случайно могла знать их имя. Но шум быстро отодвигаемых засовов за дверьми и характерное бряцание шпор и сабель разрешили все сомнения. Полиция находилась в квартире Рохальского. Четверо жандармов стояли наготове в передней, с инструкцией арестовать всякого, кто явится.

Они слышали осторожные шаги Андрея и ждали только его звонка, чтобы, открыв двери, броситься на него. Но так как он медлил, то они побоялись, что он, пожалуй, уйдет, и решили выйти из своей засады.

Прежде чем они успели открыть двери, Андрей, однако, обогнул выступ лестницы и как мяч покатился вниз. Он не видел жандармов, но слышал их крики, топот их ног и бряцание сабель, когда они бросились за ним. Началась бешеная погоня, в которой преследователи и преследуемый не видели, а только слышали друг друга. Но шансы были неравны между неуклюжими солдатами, с их длинными кавалерийскими саблями, и проворным молодым человеком, как Андрей, которому теперь очень пригодилась ловкость, приобретенная в горных экскурсиях. Перепрыгивая по шести-семи ступенек зараз, он опередил жандармов на целый этаж. Внезапная мысль осенила его при виде газового рожка. Он закрутил газ. На следующей площадке он сделал то же самое и быстрым движением опрокинул на лестницу длинную деревянную скамью, стоявшую у стены. На лестнице воцарилась темнота, и его преследователи замедлили погоню, в чем Андрей убедился по затихавшему шуму. Затем он услыхал, к своему удовольствию, как кто-то споткнулся об его импровизированную баррикаду и тяжело упал с громкими ругательствами. Шум почти прекратился; жандармы спускались с большой осторожностью, опасаясь новых приключений. Андрей потушил газ и в подъезде и, выйдя на улицу, захлопнул за собой входную дверь, оставив таким образом полицию в совершенной темноте.

Зина, дожидавшаяся шагов за сто от дома, не могла слышать шума на лестнице. Андрей вернулся, по ее мнению, слишком скоро.

Но когда он стал подходить, хотя и ускоренным, но ровным шагом, без всяких признаков возбуждения на лице, она двинулась к нему навстречу.

Андрей остановил ее жестом.

- Жандармы! - шепнул он, подходя к ней ближе.

Затем он самым любезным образом предложил ей руку и повел ее по направлению к дому, где жил Рохальский. Так как жандармы могли каждую минуту выбежать оттуда, то лучше было встретиться с ними лицом, чем иметь их за спиною.

Зина не возражала. Она сразу догадалась, в чем состоит тактика Андрея, и сразу ее одобрила.

Они не успели сделать десяти шагов, как дверь с шумом распахнулась и оттуда выскочило четверо взъерошенных жандармов, причем один из них закрывал платком свой окровавленный нос. Они растерянно смотрели во все стороны, и, не видя никого на улице, кроме медленно идущих им навстречу прилично одетых господина с дамой, подбежали к ним.

- Ваше благородие, - быстро проговорил один из них, - не заметили ли вы бежавшего человека?

- Из этой двери? - спросил Андрей, указывая на дверь Рохальского.

- Да, да!

- С рыжей бородой, в серой шляпе?

- Да, нет... все равно! Куда он побежал?

- Сюда, - Андрей указал на улицу за собою, - он только что пробежал мимо нас и, наверное, завернул в первую улицу направо. Вы еще его поймаете... только бегите пошибче.

Они помчались и скоро исчезли из виду.

Зина и Андрей продолжали спокойно идти под руку. Завернув за угол, Зина наняла проезжавшего извозчика и дала ему первый попавшийся адрес, желая как можно скорее выбраться из опасного места.

Инцидент кончился. Они были вне опасности.

- Неожиданный реприманд! * - заметил Андрей, не желая распространяться при извозчике.

______________

* Конфуз (от франц. reprimande).

- Да, это вам в наказание за то, что вы не хотели остаться у нас! сказала Зина.

- Наказание! Что вы говорите, Зина? - воскликнул Андрей. - Это, скорее, награда за мое хорошее поведение. Подумайте только, что бы там случилось завтра, в десять часов, если б я не пошел сегодня?

- Ах, в самом деле! - спохватилась Зина. - Я и не подумала. За последнее время память у меня стала совсем куриная.

Конечно, полиция устроила засаду в квартире Рохальского, и их друзья непременно попались бы в ловушку.

Зина привстала и, повысив голос, чтобы заглушить шум колес, крикнула извозчику новый адрес.

Они скоро остановились и сошли на углу какой-то улицы.

- Теперь расскажите подробно, что случилось, - сказала Зина, снова взяв Андрея под руку.

Андрей передал в нескольких словах свое приключение: свои подозрения сперва, их подтверждение и, наконец, бегство.

- Какое счастье, в самом деле, что мы пошли туда! - задумчиво сказала молодая женщина. - От каких пустяков, подумаешь, иногда зависит наша судьба! Необходимо послать Давида или кого-нибудь другого оповестить всех наших и предупредить об опасности. Мы около гостиницы Давида, узнаёте?

- Нет.

- Мы подходим к ней с другой стороны.

Она оставила его руку и вошла в темные ворота. Там она сняла свою элегантную шляпу и завязала ее в носовой платок. Она отдала Андрею зонтик, сняла перчатки и накинула на голову шаль на манер крестьянских девушек.

Переодетая таким образом, с узелком в руках, она походила на молодую хорошенькую швею, идущую с работой к заказчикам.

- Подождите меня тут. Я вернусь через четверть часа. Покажите мне ваши часы.

Она сравнила их со своими.

- В восемь часов без трех я буду здесь, ни раньше, ни позже.

- Вы сохранили свои петербургские привычки? - с одобрением заметил Андрей.

- Да. Нет ничего несноснее неопределенного ожидания.

Она исчезла в темноте.

Андрей хорошенько присмотрелся к дому и, выбрав самое прямое направление, пошел вперед, поглядывая от времени до времени на часы. Когда прошло менее половины назначенного срока, он повернул назад, стараясь идти тем же ровным шагом. Он пришел только минутой раньше.

Белое пятно появилось вдали; это был носовой платок в руках Зины. На голове у нее опять была шляпа. Рядом с нею двигалась темная фигура: Давид шел поздравить Андрея с избавлением от опасности.

- Вот в таких провинциальных городах нашему брату иногда приходится очень жутко, смеялся Давид. - Хорошо, что ты на первых же порах обжег себе пальцы.

Зина повторила еще раз все свои поручения Давиду, и он тотчас же пошел исполнять их.

- Я начинаю трусить, - сказала она, когда они остались вдвоем. - Давид сообщил мне еще об одном совершенно неожиданном аресте: тоже человек с видным общественным положением. Нет, я не могу вас доверить таким господам. Вы остаетесь пока у меня.

- Хорошо. Идем.

- Да, но только нам лучше прийти домой после десяти часов, когда всё спит на нашей улице и никто нас не заметит.

Оставалось целых два часа, которые нужно было чем-нибудь наполнить.

Андрей предложил погулять вдоль реки. Они будут беседовать и любоваться великолепной южной ночью.

- Нет, - сказала Зина. Мы можем с большей пользой провести время. Давайте пойдем к тюрьме - тогда вам завтра незачем будет ходить с Василием. Вам обязательно нужно осмотреть место ночью, так как побег назначен на ночь.

Они отправились прямо к тюрьме. Большое квадратное здание в два этажа выступило из-за высокой стены, отделявшей его от остального мира. Большая унылая площадь, без малейшего следа растительности, окружала острог, примыкая одним углом к открытому полю.

Зина и Андрей обошли вокруг площади по прилегающим улицам и очутились у начала той улицы, где предполагалось стоять карете. С этого пункта лучше всего можно было осмотреть всю позицию.

- Обратите внимание на общий вид, - сказала Зина. - Вам не нужно ни считать шаги, ни мерить расстояния. Все это Василий проделал уже несколько раз. Он вам расскажет.

Место, выбранное для кареты Василия, было недурное, или, вернее сказать, наименее дурное. Оно было несколько далеко от устья подкопа, но зато окружающие дома укрывали этот пункт от возможных выстрелов со стороны тюрьмы. Улица была хорошая. Даже в эту сравнительно раннюю пору там никого не было. Андрей высказал свое мнение Зине.

- Слабый пункт вон там, - сказала она, указывая на находящийся неподалеку кабак. - Здесь царствует мертвая тишина в полночь, а в том несчастном кабаке засиживаются часто до двух часов ночи. В случае тревоги половые или глупые посетители могут выбежать и наделать хлопот.

- О, что касается этого, то вам нечего беспокоиться, - сказал Андрей. Я беру на себя удержать их, а в случае надобности расправиться с ними, если они только вздумают мешаться не в свое дело. Я бы даже посоветовал Василию стоять ближе к кабаку - оно выйдет натуральнее. Я же буду сторожить на углу и дам знак Василию отъехать в тот момент, когда наши выйдут из подкопа.

Они опять свернули в боковую улицу, вышли с другой стороны на площадь и прошлись по ней в направлении, параллельном тюремной стене.

- Вот камеры политических, - сказала Зина, указывая ему на ряд окон в верхнем этаже, из которых некоторые оставались темными, другие же были слабо освещены изнутри.

- Можете вы мне указать окно Бориса? - спросил Андрей взволнованным голосом.

- Седьмое от угла; оно освещено. Он, вероятно, читает теперь. Левшин в пятой, а Клейн в третьей камере от угла. В их окнах темно - должно быть, спят. Однако неприлично так всматриваться в тюремные окна, - прибавила она, толкнув его руку. - Часовой вас заметил.

Андрей никак не ожидал, что очутится так близко к Борису сегодня же. Мысль, что его друг тут, за этим окном, что он мог бы услышать его голос, пожать ему руку, - эта мысль сильно взволновала Андрея. Безумное желание промелькнуло у него в голове: ему вдруг захотелось крикнуть имя Бориса в надежде, что тот его узнает.

Зине пришлось оттащить его за руку, чтобы заставить уйти.

Они шли молча. Когда тюремная площадь осталась далеко позади, Андрей спросил:

- Скажите, мог ли бы он нас увидеть из своего окна днем?

- Нет, - отвечала Зина. - Окна прорезаны очень высоко в стене и выкрашены в белую краску, сквозь которую ничего не видно. Но я передам ему, что мы проходили мимо его окна сегодня вечером и видели свет в его камере. Ему будет приятно.

- Я тоже хочу написать ему, можно? - спросил Андрей.

- Конечно! Пишите сколько угодно. Я могу доставить ему решительно все. Мы с ним теперь в деятельной переписке. Но уговорить его сторожей было очень трудно. Знаете ли, что меня два раза чуть-чуть не арестовали. Мне не везло, и я все нападала не на настоящих людей.

На возвратном пути они все время говорили о Борисе. Дома Зина показала Андрею карточку своего маленького сына Бори, полученную несколько дней тому назад.

- Посмотрите, что за прелесть! - воскликнула она с материнскою гордостью, держа перед Андреем и не выпуская из рук фотографию малютки с пухлыми ручками, круглыми удивленными глазками и раскрытым ртом.

- Славный мальчуган! - сказал Андрей. - Не находите ли вы, что он очень похож на Бориса?

- Вылитый отец! - подтвердила Зина, очень довольная таким замечанием постороннего. - И я надеюсь, что со временем он будет таким же хорошим революционером. Ему всего год и четыре месяца, но он уже содействовал революции по мере сил своих.

Зина рассказала, как она взяла с собой мальчика - ему было всего девять месяцев от роду - в Харьков, где ей приходилось быть хозяйкой конспиративной квартиры.

- Ничто не дает дому такого миролюбивого и невинного характера и ничто так не устраняет подозрений, как присутствие ребенка, - прибавила она улыбаясь. - Мой Боря нам оказался очень полезен. Ну, скажите, кто из нас так рано вступал на революционное поприще? Надеюсь, что и позже, когда вырастет, он будет молодцом.

Андрей выразил надежду, что к тому времени Россия не будет нуждаться в революционерах.

- Ну, а что же с ним теперь? - поинтересовался он.

Тень пробежала по лицу молодой женщины.

- Я не могу держать его у себя, чтобы в случае моего ареста ему тоже не пришлось бы испытать тюремного заключения. Для этого он слишком еще мал. Он у матери Бориса, в деревне. Его там очень любят, и мне часто пишут о нем. Надеюсь, что я увижу его, если удастся, после нашего предприятия.

Вулич давно ушла спать, а они все еще разговаривали в гостиной, где Андрею была приготовлена постель. Зина расспрашивала его про Жоржа, Таню и Репина. Заметив некоторую странность в тоне его голоса, когда речь заходила о Тане, Зина спросила: в чем дело? Они были так дружны, что ее вопрос не показался ему нескромным, но Андрей избегал всяких излияний. Он не мог говорить в легком тоне о своих чувствах, а толковать об этом серьезно с Зиной в ее положении ему было стыдно.

Глава III

В ОЖИДАНИИ

В течение следующей недели Андрей и Василий сделали все нужные приготовления и благополучно обосновались в своей гостинице. Они прожили там целый месяц, а дело побега не подвинулось ни на волос.

Через несколько дней после приезда Андрея в Дубравник случилось неприятное осложнение. В камеру, где содержались Беркут и Куницын, поместили еще одного арестанта, некоего Цуката, фальшивомонетчика, которого сразу заподозрили в шпионстве. Общим советом уголовных решено было прекратить подкоп до тех пор, пока им не удастся выжить подозрительного сожителя. В продолжение трех недель все они, дружными усилиями, старались сделать жизнь невыносимой непрошеному гостю. И действительно, несчастный Цукат взмолился к начальству. Его перевели в другую камеру, и тогда только подземная работа возобновилась.

Такие задержки были в высшей степени неприятны, истощая средства и пагубно влияя на общее настроение.

Главные участники в деле вынуждены были проводить все это время в полном бездействии. Было бы безумием с их стороны присоединиться к местной агитации и пропаганде, которые в Дубравнике шли своим чередом, как и в других городах. Им необходимо было держаться в стороне от всего, что могло бы их компрометировать. Самое тщательное изучение их будущего поля действия и прилегающих улиц было сделано в несколько дней. И, покончив с этим, им пока ничего не оставалось, как сидеть сложа руки и выжидать.

Андрею в качестве купца нельзя было постоянно сидеть дома, не возбуждая подозрений. Кроме того, ему нужно было поддерживать сношения с Зиной, у которой сосредоточивались все необходимые сведения. Поэтому он каждое утро выходил " по делам" и отправлялся в городской сад или другое условленное накануне место, где в случае важных новостей его аккуратно в одиннадцать часов встречала Зина или чаще Вулич. Молодой девушке, очевидно, было приятно его общество, и Зина охотно предоставляла ей это маленькое развлечение.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒