kill me — heal me

https: //ficbook. net/readfic/3955739

Направленность: Слэш
Автор: Katty Bom (https: //ficbook. net/authors/48423)
Фэндом: EXO - K/M
Пейринг или персонажи: Minseok / Sehun, Сехун, Сюмин
Рейтинг: G
Жанры: Фэнтези, AU, Мифические существа, ER (Established Relationship)
Предупреждения: OOC
Размер: Драббл, 3 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
Хотел бы я знать, зачем звезды светятся...

Наверно, затем, чтобы рано или поздно каждый мог снова отыскать свою.

(c)

Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:
Астрей — в древнегреческой мифологии божество звездного неба

Эреб — в древнегреческой мифологии олицетворение вечного мрака

как хочу, так и искажаю древнегреческую мифологию
как хочу, так и представляю себе божеств
соррян

He carries stars in his pockets
because he knows he fears the dark.
Whenever sadness pays him a visit,
he paints galaxies on the back of his hands
(c)

Для Сехуна Минсок битая стеклянная крошка, которая вгоняется под ногти стоит только опустить руки в эти колючие горстки — они кусаются как обиженные на нерадивого хозяина псы, больно и злобно. У Минсока глаза целиком беспроглядная чернь, как два антрацита, впаянные в глазницы, мутные, безжизненные — мертвая бездна от внешнего уголка к внутреннему.

— Кому нужны твои звезды... Астрей?

Сехун вздрагивает, настоящее имя клеймом насквозь прожигает кожу до самого позвоночника, вшиваясь металлом в крошащиеся кости. Он посильнее перехватывает тяжелый резной лук больше него самого и натягивает золотистую лунную тетиву — искрящаяся серебром стрела свистом разрезает ночь на две половины, а на черном небесном бархате загорается Сириус. Хочется вцепиться пальцами в минсоковы плечи, встряхнуть того до тошнотворного головокружения, ударить пощечиной и шепотом прокричать 'тебе. тебе нужны. ты же без них заблудишься в своей черноте, в бездну рухнешь и так и останешься со сломанным хребтом в бесконечности по кускам как взорвавшаяся сверхновая. '

— У тебя новый любимец? Как зовут? — вместо всего спрашивает Сехун, глядя на Минсока боковым зрением, пока отпускает в полет новую стрелу. У того на плече филин цепляется острыми когтями за серебрёные погоны на черном плаще и смотрит своими фосфорно-желтыми глазами как двумя полными лунами.

Минсок пронизан ночью и всеми ее оттенками. Она струится из его глаз немыми водопадами и укрывает тонкой вуалью сердце. Волосы темно-фиолетового оттенка острыми иглами спадают на бледное лицо. Минсок темный, и ночь продолжается в нем, зарождаясь снова и снова пожаром в душе истерзанной, грязной как пепелище.

— Филин, — жмет он плечами, скользя взглядом по сехуновому силуэту. Тот грациозный, обласканный лунным светом в мантии из светло-бежевого сатина; белые одежды расшиты позолоченными орнаментами, а на коже серебром горят созвездия — пояс Ориона на правой ключице; Сириус в яремной впадинке; Альфа Центавра у самого сердца и еще бесконечное множество звезд, названий которых Минсок и запоминать не пытался — Сехун весь в них, даже на острых скулах, на высоком лбе и россыпью блесток в пушистых ресницах.

— Ты назвал филина Филином? — бровь его удивленно вздергивается, а от резкого поворота головы из волос цвета хвоста кометы осыпаются звездные искры. Он смотрит своими светлыми почти полностью белыми с поволокой перламутрового тумана глазами прямо внутрь минсоковой черноты, и тот отворачивается, сгоняя птицу с плеча.

Минсоку смотреть на Сехуна больно и он отступает. Тьма всегда отступает перед светом.

Сехун подходит вплотную, тянет на мокрую от росы траву, укладывает голову на плечо и переплетает пальцы. Минсок безмолвной истерикой рвет внутри себя струны, его колотит и тошнит от почти насильственной близости разнонаправленных зарядов. Хочется кричать и сухожилия наживую из себя вытягивать; захлебываться собственной кровью холодной, антрацитово-черной и ребра из себя выкорчевывать как прутья вросшие намертво в мышцы и сердцу мешающие свободно биться. Только все бестолку — Сехун своими губами горячими кровоточащие раны залечит, зашкварит; пальцами кости вправит и ладонями звездными согреет.

— Это же фатум, Минсок. Неужели ты не чувствуешь?

Минсок чувствует, что его фатум — гнить вместе с этим миром, вбирать в себя его грязную чернь и мрак, пока не разорвет на радиоактивные атомы. Он жил так много веков, схваченный тьмой за глотку, что в хороший конец с трудом верится; но Сехун смотрит так преданно, готовый зализывать его раны еще такую же бесконечную бесконечность, что Минсок обмякает.

— На что ты надеешься, глупый? Тьму от тьмы избавить хочешь?

Сехун почти ломает тонкие пальцы, цепляясь за минсокову рубашку где-то в области сердца, чтобы чувствовать как рвано оно бьется, содрогаясь в конвульсиях. Он жмется к Минсоку всем телом, давая почувствовать себя, такого открытого и самоотверженного, и будто бы говорит 'сам ты глупый, если не понимаешь. я здесь. я рядом. руку мне дай.

поглоти.

не избавлю, но растворюсь.

тьму твою беспроглядную разбавлю.

облегчу. '

Минсоку тошно от себя такого. Бесхребетного. Выпотрошенного собственной слабостью. Вывернутого наизнанку сердцем прямо в сехуновы теплые ладони. Он гладит его по волосам, позволяя стать себе и компасом и единственно верной дорогой

— Знаешь, отчего люди всех веков так отчаянно боятся темноты? — надсадным шепотом спрашивает он, когда время близится к рассвету, и созвездия на теле Сехуна гаснут. Тот смотрит на него с любопытством и удивлением, когда Минсок сам сцепляет свои пальцы с его в нерушимый замок.

— Потому что в темноте не видно тех, кто рядом.

Не забудьте оставить свой отзыв: https: //ficbook. net/readfic/3955739

12 3 4 Следующая ⇒