CЕНТ-МОРИЦ 4 страница

– Слушаюсь, сэр. Это все?

– Нет. Как только контрольный пакет будет за мной, объявите, что слухи необоснованны. Да, и еще. Позаботьтесь, чтобы на нью-йоркской фондовой бирже стало известно, что Спирос Ламброу купил свои акции, используя конфиденциальную информацию.

Джиан Тхарос заметил осторожно:

– Мистер Демирис, в США это считается уголовным преступлением.

Константин Демирис улыбнулся:

– Я знаю.

***

На расстоянии мили от дома Демириса, на площади Синтагма, Спирос Ламброу работал в своем кабинете, полностью соответствующем его эклектичным вкусам. Обставлен он был редкой антикварной мебелью, частью французской, частью – итальянской. На трех стенах висели картины французских импрессионистов. Четвертая была отведена бельгийским художникам – от Ван Райсселверга до Де Смета. Табличка на входной двери гласила: «Ламброу и партнеры», но в действительности никаких партнеров у Ламброу никогда не было. Унаследовав от отца преуспевающее предприятие, Спирос Ламброу превратил его за несколько лет в конгломерат, охватывающий весь мир.

***

Спирос Ламброу должен был бы быть счастливым человеком. Он был богат и удачлив, отличался отменным здоровьем. Но существование Константина Демириса мешало ему быть полностью счастливым. Он ненавидел и презирал его. Демирис был человеком, способным на все, беспринципным негодяем. Ламброу всегда ненавидел Демириса за его обращение с Мелиной, а их яростное соперничество эту ненависть усиливало.

Все началось десять лет назад. Спирос Ламброу тогда обедал вместе с сестрой. Ей никогда не приходилось видеть его таким возбужденным.

– Мелина, знаешь ли ты, что ежедневно человечество потребляет такое количество ископаемого топлива, на образование которого ушла тысяча лет?

– Нет, Спирос.

– В будущем на нефть будет огромный спрос, и наверняка не хватит танкеров для перевозки.

– Собираешься строить танкеры?

Он утвердительно кивнул:

– Но не простые танкеры. Я построю первый в мире флот больших танкеров, в два раза больших, чем теперешние. – Он был полон энтузиазма. -Целый месяц корпел над цифрами. Послушай только. Перевозка галлона сырой нефти из района Персидского залива на восточный берег США стоит семь центов. А на большом танкере – только три. Представляешь, что это значит? – Спирос, а где ты возьмешь деньги, чтобы построить такой флот?

Он улыбнулся:

– А это самая замечательная деталь моего плана. Это не будет стоить мне ни цента.

– Как?

Он наклонился к ней:

– Через месяц поеду в Америку для переговоров с руководителями крупнейших нефтяных компаний. Перевозка нефти большими танкерами обойдется им вдвое дешевле.

– Но… у тебя же нет больших танкеров?

Его улыбка превратилась в ухмылку:

– Нет. Но если я заключу с нефтяными компаниями долгосрочные контракты по перевозкам, банки одолжат мне деньги на постройку танкеров. Что ты об этом думаешь?

– Ты – гений. Просто великолепный план.

***

Мелину так волновала идея брата, что она упомянула о ней за ужином.

Когда она закончила свой рассказ, она спросила:

– Правда, замечательная мысль?

Константин Демирис немного помолчал.

– Твой брат – пустой мечтатель. Ничего из этого не выйдет.

Мелина удивленно взглянула на него:

– Но почему, Коста?

– Потому что это пустая затея. Во-первых, такого спроса на нефть не будет, и, следовательно, этим мифическим танкерам нечего будет перевозить. Во-вторых, нефтяные компании не доверят свою драгоценную нефть флоту-призраку, которого нет в природе. И в-третьих, банкиры просто посмеются над ним и все.

На лице Мелины отразилось разочарование:

– Спирос был так воодушевлен. Может, ты с ним это обсудишь?

Демирис отрицательно покачал головой:

– Пусть тешится своими мечтами. Лучше всего не говори ему о нашем разговоре.

– Хорошо, Коста. Как скажешь.

***

Рано утром на следующий день Константин Демирис был уже на пути в Соединенные Штаты, чтобы обсудить вопрос о строительстве крупных танкеров. Он знал, что запасы нефти вне США и государств советского блока находятся под контролем семи родственных компаний: «Стандарт Ойл Компани» из Нью-Джерси, «Стандарт Ойл Компани» из Калифорнии, «Галф Ойл», техасской компании, «Сокони-Вакуум», «Роял Датч-Шелл» и англо-иракской. Он также был уверен, что, если ему удастся договориться с одной из них, остальные последуют ее примеру.

***

Константин Демирис начал с посещения руководства компании «Стандарт Ойл» в Нью-Джерси. У него была назначена встреча с Оуэном Кертисом, четвертым вице-президентом компании.

– Чем я могу вам помочь, мистер Демирис?

– У меня есть предложение, которое может принести вашей компании большую финансовую выгоду.

– Да, вы уже упоминали об этом по телефону. – Кертис взглянул на часы. – Через несколько минут у меня назначена встреча. Если вы коротко изложите…

– Я буду краток. Перевозка галлона сырой нефти из района Персидского залива на восточный берег США обходится вам в семь центов. – Совершенно верно.

– Что вы скажете, если я гарантирую вам перевозку по три цента за галлон?

Кертис покровительственно улыбнулся:

– И как вы собираетесь сотворить это чудо?

– При помощи танкеров водоизмещением вдвое больше, чем сегодняшние, спокойно ответил Демирис. – Я смогу перевозить вашу нефть с той же скоростью, с какой вы ее выкачиваете из земли.

Кертис задумчиво изучал его.

– Где вы возьмете большие танкеры?

– Построю.

– Извините, нас не интересуют капиталовложения в…

– Вам это не будет стоить ни цента, – перебил Демирис. – Все, что мне нужно, это долгосрочный контракт на перевозку вашей нефти за половину нынешней цены. Ссуду я возьму у банков. Последовало долгое многозначительное молчание. Затем Оуэн Кертис откашлялся.

– Полагаю, что лучше всего будет подняться наверх и поговорить с президентом.

Так это начиналось. Другие компании тоже охотно заключили сделки с Константином Демирисом, зафрахтовав его новые танкеры. Когда Спирос Ламброу узнал об этом, было уже поздно. Он слетал в Соединенные Штаты, где ему удалось заключить несколько сделок с независимыми компаниями, но все сливки достались Демирису.

– Он твой муж, – возмущался Ламброу, – но клянусь тебе, Мелина, я заставлю его за это заплатить.

Мелина горько переживала все случившееся. Она понимала, что предала своего брата.

Когда она сказала об этом Демирису, он только пожал плечами:

– Я к ним не обращался, Мелина. Они сами пришли ко мне. Зачем же мне было отказываться?

Обсуждать больше было нечего.

***

Но не деловые соображения определяли отношение Ламброу к Демирису. Главным было то, как Демирис обращался с Мелиной.

Он бы мог еще согласиться закрыть глаза на многочисленные похождения Демириса: в конце концов, почему мужчина должен отказывать себе в удовольствиях? Но то, что Демирис даже и не пытался это скрыть, оскорбляло не только Мелину, но и всю семью Ламброу. Самый наглядный пример любовная связь Демириса с актрисой Ноэлли Пейдж. Все газеты мира пестрели заголовками об этом деле. «Ну, подожди, – думал Спирос Ламброу. -Когда-нибудь…»

***

В кабинет вошел Никос Веритос, помощник Ламброу, проработавший у него уже пятнадцать лет. Он был хорошим исполнителем, однако совершенно лишенным воображения и потому серым и безликим человеком без будущего. Ему казалось, что он сможет воспользоваться соперничеством между Ламброу и Демирисом в своих целях. Он ставил на Демириса и потому время от времени передавал ему конфиденциальную информацию в надежде на щедрое вознаграждение.

– Простите, – обратился он к Ламброу, – вас хочет видеть мистер Антони Риццоли.

Ламброу вздохнул.

– Что ж, давай покончим с этим, – сказал он. – Пригласи его.

Антони Риццоли было лет сорок пять. Это был жгучий брюнет с тонким носом с горбинкой и глубоко посаженными карими глазами. Двигался он с изяществом хорошо тренированного боксера. На нем был дорогой, сшитый на заказ, бежевый костюм, желтая шелковая рубашка и мягкие кожаные туфли. И хотя говорил он тихо и вежливо, в нем таилась какая-то непонятная угроза. – Рад видеть вас, мистер Ламброу.

– Садитесь, мистер Риццоли.

Риццоли сел.

– Что я могу для вас сделать?

– Ну, я уже сказал мистеру Веритосу, что хотел бы зафрахтовать один из ваших грузовых пароходов. Понимаете, у меня фабрика в Марселе, так я бы хотел перевезти кое-какое тяжелое оборудование в Штаты. Мы могли бы заключить сделку, и в будущем я бы мог подбросить вам порядком работенки. Спирос Ламброу откинулся назад и внимательно оглядел своего собеседника. «Омерзителен».

– И это все, что вы собираетесь перевозить, мистер Риццоли? – спросил он.

Тони Риццоли нахмурился:

– Что? Не понимаю.

– Думаю, понимаете, – сказал Ламброу. – У меня нет для вас судов. – Почему? О чем вы это?

– О наркотиках, мистер Риццоли. Вы – торговец наркотиками.

Глаза Риццоли превратились в узкие щелки:

– Вы что, свихнулись? Это все сплетни.

Но это были отнюдь не сплетни. Спирос Ламброу тщательно собрал сведения об этом человеке. Тони Риццоли был одним из крупнейших торговцев наркотиками в Европе. Он принадлежал к мафии, и прошел слух, что он ищет способы перевозки наркотиков. Поэтому ему и хотелось заключить сделку.

– Боюсь, вам придется обратиться куда-нибудь еще.

Тони не мигая смотрел на него холодными глазами. Наконец он кивнул: – Ладно. – Вынув из кармана визитную карточку, он бросил ее на стол.

– Если передумаете, позвоните. – Он поднялся и быстро вышел.

Спирос Ламброу взял карточку в руки. Там было напечатано: «Антони Риццоли: импорт – экспорт». Еще там был адрес гостиницы в Афинах и номер телефона.

Никос Веритос слушал этот разговор с широко открытыми глазами. Когда Тони Риццоли вышел из комнаты, он спросил:

– Неужели он в самом деле? …

– Да, мистер Риццоли промышляет героином. Если мы допустим его хотя бы на одно наше судно, власти могут вообще арестовать весь наш флот.

Тони Риццоли вышел из кабинета Ламброу, задыхаясь от ярости. «Этот хренов грек обращается со мной так, будто я какой-то лапотник. И как он узнал про наркотики? На этот раз груз особенно велик. Его стоимость, достигни он улиц, была бы не менее десяти миллионов долларов. Весь вопрос в том, как доставить его в Нью-Йорк. Эта чертова полиция по борьбе с наркотиками так и шныряет по Афинам. Надо позвонить на Сицилию и попросить отсрочки». Тони Риццоли никогда еще не терял партию груза и не намеревался терять эту. Он считал себя врожденным победителем.

Он вырос в Нью-Йорке, там, где Дьявол держал свою кухню. Географически это место располагалось на западе Манхэттена, между восьмой авеню и рекой Гудзон. Его северные и южные границы проходили по Двадцать третьей и Пятьдесят девятой улицам. Но психологически и эмоционально Кухня Дьявола была городом внутри города, эдакой вооруженной до зубов территорией. Улицами правили такие банды, как Крысы, Гориллы и так далее. За убийство брали сто долларов, за избиение – немного меньше.

Грязные квартиры обитателей Кухни Дьявола кишели клопами, крысами и тараканами. Ванн не было, и молодежь решала эту проблему по-своему: голышом ныряли с причала реки Гудзон как раз там, где сбрасывались нечистоты со всех улиц района. На вонючих досках причала валялись полуразложившиеся трупы кошек и собак.

На улицах постоянно что-то происходило: мчалась по вызову пожарная машина, дрались хулиганы на крыше жилого дома, заворачивала за угол свадебная процессия, играли в лапту на мостовой мальчишки, гналась за убежавшей лошадью толпа, стреляли… У детей не было других мест для игр, кроме улиц, крыш жилых зданий, замусоренных пустырей, а летом – грязной реки. И над всем этим витал острый запах нищеты. В такой атмосфере и вырос Тони Риццоли.

Самым ранним воспоминанием Тони Риццоли было то, как его сбили с ног и отняли деньги, данные ему на молоко. Ему тогда было семь лет. Приходилось всегда опасаться мальчишек постарше и покрупнее. Дорога в школу пролегала по ничейной земле, а школа была полем битвы. К пятнадцати годам Риццоли поднабрал силенки и бойцовский опыт. Драться ему нравилось, он это умел, это давало ему ощущение превосходства. Он и его приятели принимали участие в турнирах по боксу в спортивном зале Стиллмэна.

Иногда туда заходили гангстеры, чтобы посмотреть на принадлежавших им бойцов. Пару раз в месяц появлялся Франк Костелло, а также Джо Адонис и Лаки Лучано. Их забавляли матчи по боксу, устраиваемые подростками, и, чтобы позабавиться, они стали ставить на того или иного боксера. Победителем всегда выходил Тони Риццоли, который быстро стал любимчиком у гангстеров. Однажды, переодеваясь в раздевалке, Тони Риццоли случайно подслушал разговор между Франком Костелло и Лаки Лючиано.

– Парнишка этот просто золотая жила, – говорил Лючиано. – Я на нем на прошлой неделе пять кусков выиграл.

– Собираешься ставить на него в схватке с Луи Домеником?

– Спрашиваешь. Поставлю десять кусков. – А какие ставки?

– Десять к одному. Но какого черта? Риццоли – верняк.

Тони не совсем понял, о чем они говорили. Он подошел к Джино, своему старшему брату, и рассказал ему обо всем.

– Господи! – воскликнул брат. – Да они ставят на тебя большие деньги. – Почему? Я ж не профессионал?

Джино немного подумал:

– Ты ведь никогда не проигрывал, верно, Тони? Наверное, они сначала ставили понемножку просто для забавы, а потом увидели, на что ты способен, и стали ставить по-настоящему.

Юноша пожал плечами:

– Какая мне от этого польза?

Джино полуобнял его и сказал проникновенно:

– Может, очень даже большая. И для тебя и для меня. Слушай сюда, малыш…

Схватка с Луи Домиником состоялась в пятницу в спортзале Стиллмэна. Присутствовали все крупные мафиози: Франк Костелло, Джо Адонис, Альберт Анастасис, Лаки Лючиано и Мейер Ланский. Им нравилось смотреть, как дерутся подростки, но еще больше им нравилось, что они нашли способ делать на этих подростках деньги.

Луи Доменику было семнадцать. Он был на год старше Тони и на пять футов тяжелее. Но он сильно отставал в технике, да и не было у него инстинкта убийцы, которым в полной мере обладал Тони Риццоли.

Матч состоял из пяти раундов. Первый раунд дался Тони легко. Выиграл он и второй, и третий. Гангстеры уже подсчитывали барыши.

– Парнишка вырастет и станет чемпионом, – прокаркал Лаки Лючиано. -Сколько ты на него поставил?

– Десять кусков, – ответил Франк Костелло. – Самое большее, что я получу, это пятнадцать к одному. Мальчишка уже завоевал себе репутацию.

И вдруг произошло нечто неожиданное. В середине пятого раунда Луи Доменик апперкотом послал Тони в нокдаун. Судья начал считать… очень медленно, беспокойно оглядываясь на застывшую аудиторию.

– Поднимайся, засранец, – закричал Джон Адонис. – Вставай и дерись!

Счет продолжался, и каким бы медленным он ни был, слово «десять» все же было произнесено. Тони все еще лежал на полу без сознания.

– Сукин сын. Один удачный удар!

Гангстеры начали подсчитывать убытки. Они были весьма ощутимы. Джино отнес Тони в одну из раздевалок. Тони крепко зажмурил глаза, опасаясь, что они догадаются, что он в сознании, и сделают с ним что-нибудь ужасное. Только благополучно добравшись домой, Тони начал расслабляться.

– Сделано! – завопил брат в восторге. – Знаешь, сколько этих гребаных денег мы выиграли? Почти тысячу.

– Я не понимаю. Я…

– Я занял денег у их же ростовщиков и поставил на Доменика. Получил пятнадцать к одному. Теперь мы богаты.

– А они не разозлятся?

Джино улыбнулся:

– А откуда они узнают?

***

На следующий день, когда Тони возвращался из школы, на углу ждал длинный черный лимузин. Лаки Лючиано сидел на заднем сидении. Он поманил мальчика:

– Залазь.

Сердце Тони Риццоли ушло в пятки.

– Не могу, мистер Лючиано, я опаздываю…

– Залазь!

Тони Риццоли сел в машину.

– Давай вокруг квартала, – приказал Лаки Лючиано шоферу.

Лючиано повернулся к мальчику:

– Ты нарочно лег?

Риццоли покраснел:

– Нет, сэр. Я…

– Не засирай мне мозги. Сколько ты заработал?

– Ничего, мистер Лючиано. Я…

– Спрашиваю в последний раз. Сколько ты заработал на том, что лег?

Мальчик заколебался:

– Тысячу.

Лаки Лючиано расхохотался:

– Всего-навсего? Впрочем, для… сколько тебе лет?

– Скоро шестнадцать.

– Ну, для шестнадцатилетнего парня это неплохо. А ты знаешь, во сколько ты обошелся мне и моим друзьям?

– Мне очень жаль, сэр. Я…

– Забудь. Ты не дурак. У тебя есть будущее.

– Спасибо.

***

Неделю спустя Тони Риццоли уже работал на Лаки Лючиано. Сначала он собирал ставки, потом занялся рэкетом. Он был умен, проворен и потому очень быстро стал ближайшим адъютантом Лаки.

Когда Лаки Лючиано арестовали, приговорили и посадили в тюрьму, Тони остался членом его организации.

***

Семьи занимались игорным бизнесом, ростовщичеством, проституцией и тому подобным, что давало нелегальный доход. На торговлю наркотиками смотрели косо, но, поскольку некоторые члены Семей на этом настаивали, они получили разрешение заниматься наркотиками самостоятельно.

Эта идея целиком захватила Тони Риццоли. Он видел, что люди, занимающиеся наркобизнесом, отвратительно организованы. «Каждый тянет одеяло на себя. Тут нужны хорошие мозги и крутые исполнители…»

Тони сделал свой выбор.

***

Такие люди, как Тони Риццоли, все делают тщательно. Тони начал с того, что прочел все что можно о героине.

Героин быстро становился королем наркотиков. Марихуана и кокаин повышали настроение, героин же обеспечивал полную эйфорию – ни боли, ни проблем, ни забот. Наркоманы, сидящие на героине, идут на что угодно, готовы совершить любое преступление. Героин становиться их религией, смыслом их существования.

Один из главных производителей мака – сырья для изготовления героина – была Турция.

У Семьи были связи с Турцией, поэтому Риццоли вынужден был обратиться к капо, Питу Люкке.

– Хочу этим заняться, – сказал он. – Но все, что я делаю, только для Семьи. Хочу, чтобы знали.

– Ты хороший мальчик, Тони.

***

– Я хотел бы съездить в Турцию и осмотреться. Можно это устроить?

Старик заколебался:

– Я свяжусь с Турцией. Но, Тони, они не такие, как мы. У них нет принципов. Они – животные. Если ты потеряешь их доверие, тебя убьют.

– Я буду осторожен.

– Уж пожалуйста.

Две недели спустя Тони был на пути в Турцию.

Он съездил в Измир, Афьон и Эскишехир – районы, где выращивали мак, и поначалу был встречен с глубоким подозрением. Он был чужаком, а чужаков здесь не жаловали.

– Мы будем делать большие дела, – сказал Риццоли. – Я хотел бы взглянуть на маковые поля.

В ответ пожали плечами:

– Ни о каких маковых полях ничего не знаем. Зря теряете время. Уезжайте.

Но от Риццоли не так легко было отделаться. Несколько телефонных звонков, обмен телеграммами. Наконец Риццоли разрешили присутствовать при сборе опиума на ферме у Кареллы – крупного землевладельца в Килисе, что на турецко-сирийской границе.

– Не понимаю, – сказал Тони. – Как вы умудряетесь получать опиум из этих говенных цветов?

Ученый в белом халате дал необходимые пояснения:

– Это делается в несколько приемов, мистер Риццоли. Героин синтезируется из опиума, что достигается путем обработки морфия уксусной кислотой. Героин мы получаем из особой разновидности мака – из Papfver somniferum, или сонного цветка. Само название «опиум» происходит от греческого «opos», что означает «сок».

– Понял.

***

Во время уборки Тони снова пригласили на главную усадьбу фермы Кареллы. Все члены Семьи были вооружены cizgi bicak – ножами в форме скальпеля, поскольку требовалось сделать очень точный надрез на растении. Карелла объяснил:

– Мак нужно убрать за двадцать четыре часа, иначе весь урожай пропадет.

В Семье было девять человек, и каждый старался изо всех сил, чтобы успеть вовремя.

Риццоли почувствовал головокружение. «Осторожно, – предупредил Карелла. – Не засните. Если вы уляжетесь в поле, вы уже никогда не встанете».

Во врем уборки окна и двери в доме в течение суток были плотно закрыты.

***

Когда мак собрали, Риццоли дали возможность понаблюдать, как белая, липкая, резинообразная масса превращается в героин в лаборатории, спрятанной в горах.

– Значит, вот как это делается.

Карелла покачал головой:

– Нет, мой друг. Это только начало. Получить героин – самое простое дело. Главное – перевезти его так, чтобы вас не поймали.

Тони почувствовал растущее возбуждение. На этом этапе он, со своим опытом, вступает в игру. До сих пор делом занимались профаны. Он им покажет, что такое настоящий профессионал.

– Как вы перевозите порошок?

– Ну, разные есть способы. На грузовике, автобусе, поезде, муле, верблюде, машиной…

– Верблюде?

– Когда-то мы перевозили героин в металлических контейнерах в желудках верблюдов, пока таможня не стала пользоваться детекторами металла. Мы перешли на пластиковые мешки. В конце пути верблюда убивали. Вся проблема в том, что мешки иногда лопались, и животные появлялись на границе, шатаясь как пьяные. Ну, таможенники и сообразили.

– Какой путь вы чаще всего используете?

– Иногда из Алеппо, Бейрута и Стамбула в Марсель. Иногда из Стамбула в Грецию, затем на Сицилию через Корсику и Марроко, а потом – через Антлантику.

– Спасибо за помощь, – сказал Риццоли. – Я расскажу своим. У меня к вам еще одна просьба.

– Да?

– Я хотел сопровождать следующую партию груза.

Последовала длинная пауза.

– Это может быть опасным.

– Рискну.

***

На другой день Тони Риццоли познакомили с огромным, похожим на танк, человеком бандитского вида, с великолепными висячими усами.

– Это Мустафа из Афьюна. По-гречески «afyon» означает «опиум». Мустафа – один из наших лучших контрабандистов. – Надо быть лучшим, – скромно заметил Мустафа. – Слишком много опасностей.

Тони Риццоли усмехнулся:

– Но дело того стоит, верно?

– Вы имеете в виду деньги, – ответил Мустафа с достоинством. – Для нас опиум не просто злак, приносящий деньги. В нем есть что-то мистическое. Он – больше чем пища. Белый сок растения – посланный Богом эликсир, природой данное лекарство, если его принимать в небольших дозах. Его можно принимать вовнутрь или прикладывать прямо к коже, и он помогает при многих часто встречающихся болезнях – расстройстве желудка, простуде, лихорадке, болях, растяжении связок. Но нужно быть осторожным. Будете принимать в больших количествах, не только мозги будут в тумане, но и свою мужскую силу потеряете. А в Турции ничто так не губительно для человеческого достоинства, как импотенция.

– Конечно. Все верно говорите.

***

Из Афьона тронулись в полночь. Группа фермеров под покровом ночи встретилась с Мустафой. Триста пятьдесят килограммов, или более 700 фунтов опиума, были привязаны к спинам семи крепких мулов. Явно чувствовался сладкий, терпкий запах опиума, похожий на запах мокрого сена. При передаче опиума Мустафе присутствовало около полудюжины фермеров. Все были вооружены винтовками.

– В наши дни следует быть осторожным, – сказал Мустафа, обращаясь к Риццоли. – Тут и Интерпол, и полицейские рыщут. Раньше дела шли веселее. Мы перевозили опиум через город или деревню в гробах, задрапированных черным крепом. Одно удовольствие было наблюдать, как прохожие и полицейские обнажают головы из уважения к гробу с опиумом.

Провинция Афьон расположена в центре западной части Турции, у подножия Султанских гор, на высоком плато, в отдалении и практически в изоляции от больших городов страны.

– Местность для нашей работы очень удобная, – заметил Мустафа. – Поди найди нас.

Мулы медленно двигались по пустынным горам и через три дня в полночь достигли турецко-сирийской границы. Там их встретила женщина в черном. Она вела лошадь, нагруженную вполне невинным на вид мешком с мукой. К седлу была привязана длинная пеньковая веревка около двухсот футов длинной. Веревка тащилась за лошадью, но земли не касалась: за другой ее конец держались Мустафа и пятнадцать его наемных носильщиков. Они шли, согнувшись почти до земли, одной рукой держась за веревку, а в другой неся джутовый мешок с опиумом. Каждый мешок весил тридцать пять фунтов. Женщина и лошадь прошли через заминированный участок, хотя, в сущности, уже имелась тропинка, проложенная ранее небольшим стадом овец. Падение веревки на землю послужило для Мустафы и остальных сигналом о том, что впереди жандармы. Если женщину поведут допрашивать, контрабандисты могут безбоязненно пересекать границу.

Границу они пересекли недалеко от Килиса – основательно заминированного пограничного пункта. Миновав ее, контрабандисты попали в трехмильную нейтральную зону, на другой стороне которой их ждали сирийские контрабандисты. Они сложили мешки на землю, после чего получили бутылки раки, к которой стали прикладываться по очереди. Риццоли пронаблюдал, как опиум взвесили, уложили и навьючили на дюжину грязных сирийских ослов. Дело было сделано.

«Ладно, – подумал Риццоли. – Надо теперь посмотреть, как это делают парни из Таиланда».

***

Следующую остановку Риццоли сделал в Бангкоке. После того как в его надежности убедились, его допустили на рыболовецкое судно, перевозящее наркотики, завернутые в полиэтилен, в пустых канистрах из-под бензина. При подходе к Гонконгу связку канистр выбросили на мелком месте за борт, неподалеку от Лимы, затем крючком их выловили с рыбачьих лодок, пришедших из Гонконга.

– Неплохо, – заметил Риццоли. («Но можно придумать и кое-что получше». )

***

Фермеры называли героин «снежком», но для Тони Риццоли он означал золото. На нем можно было заработать колоссальные деньги. Крестьянам, выращивающим опиум, платили по 350 долларов за десять килограммов, которые после переработки стоили на улицах Нью-Йорка 250 000 долларов. «Проще простого, – думал Риццоли. – Карелла прав. Главное – не вляпаться».

С того времени прошло десять лет. Сегодня ситуация осложнилась. Интерпол занялся вопросом контрабанды наркотиков всерьез. Все хоть сколько-нибудь подозрительные суда, покидающие порты, через которые шел основной контрабандный поток, тщательно обыскивались. Именно поэтому Риццоли обратился к Спиросу Лабмроу, флот которого был вне подозрений. Маловероятно, что полиция станет обыскивать его грузовые суда. Но эта сволочь ему отказала. «Придется искать другой путь, – подумал Тони Риццоли. – И делать это побыстрее».

***

– Кэтрин, я вас разбудил?

Была уже полночь.

– Нет, Коста. Рада слышать ваш голос.

– Все в порядке?

– Да, большое спасибо. Мне очень нравится моя работа.

– Рад слышать. Через пару недель буду в Лондоне. Приятно будет встретиться. (Осторожно. Не торопись. ) Хотелось бы поговорить с вами о некоторых сотрудниках.

– Конечно.

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

***

На этот раз она позвонила ему сама:

– Коста… просто не знаю что сказать. Такой прелестный кулон. Вы не должны…

– Пустяки, Кэтрин, просто знак внимания. Эвелин рассказывала мне, как вы ей помогаете. Рассматривайте это как признание ваших заслуг.

***

" Проще простого, – подумал Демирис. – Маленькие подарки и лесть.

Далее: «Я развожусь с женой».

Затем последует этап: «Я так одинок! »

Потом намеки на женитьбу и приглашение отправиться на яхте на остров. Система никогда не давала сбоя. Должно быть потрясающе интересно, усмехнулся Демирис, – потому что на этот раз конец будет иным: она умрет".

***

Он позвонил Наполеону Чотасу. Адвокат был в восторге от его звонка:

– Давненько тебя не слышал, Коста. Все в порядке?

– Да, спасибо. Хочу попросить тебя об одолжении.

– Буду рад помочь.

– У Ноэлли Пейдж была небольшая вилла в Рафине. Хочу, чтобы ты ее купил для меня на чье-нибудь имя.

– Нет проблем. У меня тут есть один юрист…

– Займись этим лично.

Адвокат помедлил с ответом:

– Ладно. Я об этом позабочусь.

– Спасибо.

Наполеон Чотас сидел, уставившись на телефон. Вилла была любовным гнездышком Ноэлли Пейдж и Ларри Дугласа. Зачем она Демирису?

Глава 7

Здание суда Арсакион в нижней части Афин представляло собой большое серое строение, занимавшее целый квартал на пересечении улиц Университетской и Страда. Из тридцати залов суда, имеющихся там, только три – 21-й, 30-й и 33-й были отведены для слушания уголовных дел.

Из– за огромного интереса, вызванного делом об убийстве, в котором обвинялась Анастасия Савалас, слушание его проходило в 33-м зале. Помещение имело сорок футов в ширину и триста футов в длину. Площадь, отведенная для публики, была поделена на три части, по девять скамеек в каждом ряду. В передней части суда возвышался помост, на котором перед перегородкой из красного дерева на стульях с высокими спинками восседали трое судей.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒