Роберт Лоуренс Стайн. Переключенные. Улица страха – 31. Аннотация. Р. Л. СТАЙН. Переключенные. Переключение

Стр 1 из 4Следующая ⇒

Роберт Лоуренс Стайн

Переключенные

Улица страха – 31

«Переключенные»: Астрель / АСТ; М

Оригинал: R. L. Stine, “Switched”,

ISBN 5-17-033551-2

Перевод: К. Крутских

Аннотация

Говорят, — в лесу за Улицей Страха есть маленькая хижина, попав в которую, девушка ЛИШАЕТСЯ РАССУДКА!

Сказки?

К сожалению, — ПРАВДА!

В таинственной хижине ДУША Николь ПЕРЕСЕЛИЛАСЬ в тело Люси, а ДУША Люси — в тело Николь!

Говорят, от проклятия МОЖНО ИЗБАВИТЬСЯ?!

Тогда Николь должна сделать это КАК МОЖНО СКОРЕЕ, — ведь скрытая в ее теле Люси намерена СОВЕРШИТЬ ЧУДОВИЩНОЕ УБИЙСТВО!

Р. Л. СТАЙН

Переключенные

Часть 1

Переключение

Глава 1

Меня зовут Николь Дарвин. Мне всю жизнь не везёт.

По крайней мере, так мне стало казаться в последнее время. Меня не радуют даже чудесная весенняя погода, запах скошенной травы и недавно распустившиеся красные и желтые тюльпаны.

Потому что моя жизнь пошла прахом.

Сегодня, одеваясь, чтобы пойти в школу, я сломала ноготь и разревелась. Представляете, какое у меня состояние?

У меня красивые и длинные ногти. Иногда я крашу их в бледно-розовый цвет, иногда в лиловый. Некоторые девчонки смеются надо мной из-за этого, но мне все равно нравятся свои ногти.

Я считаю себя симпатичной. Не то чтобы писаной красавицей, но симпатичной. У меня прямые темно-каштановые волосы, спадающие на плечи, а кожа молочно-белая и очень чистая.

Но окружающие твердят наперебой, что лучше всего глаза — светло-карие и очень выразительные. Мой приятель Дэвид называет их загадочными. Говорит, что не может смотреть прямо в них и никогда не знает, о чем я думаю.

Это точно. Ему ни за что не прочесть мои мысли, потому что его волнует лишь собственная персона.

Интересно, у всех ли такие ужасные мысли, как у меня?

Мама говорит, что я стану еще красивее, если буду почаще улыбаться. Утверждает, что мое вечно хмурое выражение лица многих отталкивает от меня. А еще она думает, будто мне нужно подстричься под мальчика, потому что с длинными волосами слишком много возни.

Такая заботливая...

Мама прекрасно видит, как мне тяжко. Иногда это доставляет ей настоящую боль. И все- таки она пристает ко мне со своими советами.

Может быть, ей хочется, чтобы я была похожа на нее?

Но ведь они с папой такие зануды! Мне очень тяжело смотреть на то, как мои родители каждый день напряженно думают за ужином над тем, что сказать друг другу.

Я бы ни за что не стала обсуждать с любимым погоду или покупку удобрений.

Но мне приходится большую часть свободного времени проводить с родителями. А у всех моих одноклассников куда больше свободы.

Они могут спокойно взять машину и поехать к друзьям. И, в отличие от меня, им не нужно докладывать родителям, куда они собираются и во сколько вернутся домой.

А ведь я уже старшеклассница. Почти взрослая.

Не понимаю, почему нужно звонить родителям, если задержалась где-то больше двух часов.

Ведь я могу сама за себя постоять. И мне так не хватает свободы.

Впрочем, я по-настоящему расстроена вовсе не из-за родительской опеки. У меня что-то не заладилось с учебой. Не знаю, может быть, виновата весна.

Надо писать доклад по биологии, а я и в ус не дую.

Учитель, мистер Фрост, относится к этому очень серьезно и заставляет меня чувствовать себя преступницей. Почти что убийцей.

В тот злополучный день он оставил меня после уроков на «частную беседу». Хороша беседа — просто пытка какая-то!

— Ты должна написать доклад, Николь, — начинает мистер Фрост.

Про себя я называю его Снеговиком, тем более, что он большой и круглый*.

— Ты должна написать доклад, Николь, — повторяет учитель.

— Знаю, — отвечаю я, изо всех сил стараясь не зевнуть ему в лицо.

Он машет пухлой рукой, отгоняя назойливую муху. Первую в этом году.

— Почему ты его не пишешь? — спрашивает Снеговик. Чем больше он сердится, тем мягче и слаще становится его голос.

— Не знаю, — пожимаю я плечами.

Я и в самом деле не знаю. Все собираюсь написать, но руки не доходят.

— У тебя должна быть какая-то причина, Николь, — произносит учитель еще мягче.

Я смотрю в окно. Там тренируются ребята из бейсбольной команды. Сверкает яркое солнце.

— Мне нечего сказать, — говорю я.

Мы поднимаемся. Он прислоняется спиной к доске. Я стою, скрестив руки на груди.

Вспоминаю, что одета в черную кофточку и черные джинсы. Этот цвет как раз соответствует моему настроению.

Вчера вечером мне даже захотелось ногти покрасить в черное. Но потом позвонила моя лучшая подруга Люси Крамер, мы проболтали целый час, и мне немного полегчало.

— Так что же будем делать? — вопрошает мистер Фрост. — Не хочу тебя запугивать, но ты можешь остаться на второй год.

Эти слова выводят меня из оцепенения. Не хватает только стать второгодницей!

— Ну... может быть, я напишу доклад совсем скоро. Я уже все подготовила. Правда.

Снеговик смотрит на меня задумчиво, сжав губы. Потирает два из своих трех подбородков.

— Я всё сделаю, — вырывается у меня. — Вот увидите, доклад будет замечательным!

Он еще несколько секунд держит меня в напряжении, потом говорит:

— Если сдашь его в понедельник, так и быть, прощу.

— Но ведь сегодня уже пятница! — вскидываюсь я.

— Ну и что же? Поработаешь в выходные. Ты и так задержалась дольше всех. Постарайся. Я на тебя надеюсь.

Он открывает блокнот и начинает его просматривать. Видимо, это означает, что «беседа» окончена.

— Спасибо, — бормочу я и опрометью вылетаю из класса.

Я чувствую ужасную злость, причем больше на себя, чем на Снеговика. Ведь я действительно распустилась.

Эх, Николь-Николь, и зачем ты сама себе создаёшь трудности?

На этот вопрос ответа нет.

Теперь мне придется трудиться по двадцать часов в сутки. И я не смогу никуда пойти с Дэвидом.

И это отнюдь не прибавляет мне радости.

Да и сам Дэвид в последнее время ведет себя как-то странно. Уже несколько раз отказывался встречаться. Он как будто отдаляется от меня. Словно что-то скрывает.

Обычно Дэвид — рубаха-парень. Не легкомысленный, конечно, но и не скрытный.

И все-таки мне очень хотелось встретиться с ним в эту субботу. Может быть, удалось бы выяснить, почему он так изменился. Но теперь все это откладывается на неопределенный срок.

К моему удивлению, Дэвид стоял у дверей класса.

— Что ты здесь делаешь? — удивилась я.

— Тебя жду, — сообщил он. Из него вечно слова не вытянешь. Видимо, парень считает, что это делает его крутым.

И я с ним согласна.

Я потянулась к нему, собираясь поцеловать. Это непросто, потому что Дэвид почти на голову выше меня.

Но он отстранился.

Я посмотрела на него снизу вверх, пытаясь разобрать выражение его лица. Но Дэвид отвел свои карие щенячьи глаза.

«Что это на него нашло? » — подумала я и решила, что лучше сказать об отмене свидания прямо сейчас. Но он опередил меня.

— Я... не смогу встретиться с тобой в субботу, — сорвалось с его губ.

— Что? Почему это? — спросила я, не в силах скрыть удивления.

Дэвид не ответил. Мы молча направились к раздевалке. Потом он вдруг остановился и, засунув руки в карманы, выдавил:

— Просто не могу пойти, и все.

— Дэвид, что с тобой происходит? — спросили я, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. — Почему ты не можешь прийти?

— Планы изменились, — ответил он, явно нервничая. — Послушай, Николь...

Я ждала продолжения, но парень молчал. У меня закололо в груди. Я спросила, неожиданно похолодев:

— Неужели... ты собираешься порвать со мной?

Собственный голос показался мне чужим, а слова какими-то нереальными. Мне было и без того тяжко, и так хотелось опереться на дружеское плечо. Я так рассчитывала на Дэвида.

— Ну так что же? — спросила я.

— Да. Кажется... — кивнул он.

— Но почему?! — воскликнула я.

— Много почему, — ответил Дэвид, как обычно.

— Ничего не понимаю, — я схватила его за руки. — Объясни! Я в самом деле ничего не понимаю. Почему ты хочешь меня бросить?

— Много почему, — упорно повторил он.

Мои ногти впились в его кожу.

Он вырвался и отпрянул.

— Дэвид! — воскликнула я.

— Послушай, я тебе позвоню, — сказал он и зашагал прочь. — Ладно? Позвоню. Прости, Николь.

С этими словами Дэвид заспешил по коридору, не оглядываясь.

Я молча глядела ему вслед, пока он не скрылся из виду.

Через некоторое время хлопнула входная дверь.

Я поняла, что вся дрожу. Подошла к своему шкафчику и попыталась набрать код. Но рука тряслась, а перед глазами все расплывалось, так что цифр не стало видно.

И почему Дэвид ничего не объяснил?

Что он хотел сказать этой фразой — «Много почему»?

Наконец мне все же удалось открыть шкафчик. Я взглянула на календарь, висевший с обратной стороны дверцы, собираясь узнать, не тринадцатое ли сегодняшняя пятница.

Нет, только двенадцатое.

Все равно, для меня это неудачный день.

Я опустилась на колени и стала складывать в сумку учебники и тетради, даже не видя, что именно беру с собой. Сейчас это меня мало волновало.

Я твердила себе лишь о том, что должна поскорее выбраться на улицу, а иначе задохнусь.

Захлопнув дверцу шкафчика и закинув сумку на плечо, я кинулась к выходу. Из-за угла появились двое учителей, громко смеявшихся над чем-то.

— Николь, что с тобой? — окликнул меня один из них.

— Ничего, — ответила я и пулей вылетела на улицу.

Воздух оказался свежим и сладким. Кизил, росший перед самой школой, весь покрылся белыми цветочками.

Я окинула взглядом улицу. Из-за угла вынырнул красно-белый городской автобус. Двое ребят из средних классов катили по мостовой на роликах.

Знакомые на глаза не попадались. Мои друзья уже разбежались по домам или по своим делам.

Мама обязательно станет расспрашивать, почему я задержалась. У меня в ушах даже зазвучал её голос: «Николь, если ты знала, что тебе придётся остаться в школе после уроков, почему ты не позвонила? »

Никакого житья мне не стало! Никакого!

Я начала спускаться по ступеням, как вдруг увидела идущую ко мне Люси. Она дружески помахала рукой, я ответила тем же. Мы с ней стали лучшими на свете подругами еще до школы.

У Люси прямые светлые волосы, но она стрижётся короче, чем я, и обычно собирает их в хвостик. Еще у нее зеленые глаза, небольшой вздёрнутый носик и очаровательная улыбка. Словом, моя подруга намного красивее меня. К тому же сейчас на ней была короткая черная юбка, жёлтые чулки и такая же жёлтая тенниска.

Я кинулась ей навстречу и обняла ее от неожиданно нахлынувших чувств.

— Люси, у меня выдался такой жуткий день! — выпалила я, и по моим щекам побежали слезы.

Она прекрасно знала меня и все понимала. У нас не было секретов друг от друга. О лучшей подруге нельзя и мечтать.

— Моя жизнь... в одночасье разбилась вдребезги, — продолжала я. — Мне так плохо, так плохо...

— Мне тоже, — прошептала Люси в ответ. — Мне тоже, Николь.

— Как? Тебе тоже плохо? — спросила я, отстранившись и вытирая слезы.

Она кивнула, потом ее глаза вспыхнули.

— Да, мне плохо, — повторила Люси. — Но я кое-что придумала.

— Придумала? Что же?

— Переключить тела, — сообщила она тихо, и ее глаза возбужденно вспыхнули.

12 3 4 Следующая ⇒