«В ПЛЕНУ». 3 страница

Интендант 2 ранга Банников Александр Владимирович. Фото 1939 года.

Интендант 3 ранга Терехов С. П. - помощник командира по снабжению 95 ОМСБ: «... В лагере военнопленных я видел рядового 95 мсб казаха-комсомольца Сашу Сапина, родом из г. Алма-Аты. Он работал в медсанбате поваром, готовил пищу для больных. Саша Сапин был очень дисциплинированный и примерный солдат. Он рассказывал мне. Когда началась война, Саша уже был на кухне (кухня находилась в том же здании, где размещались в палатах больные). Немцы открыли минометный огонь по медсанбату и армейскому госпиталю. Часть личного состава были убиты в палатках спящими, часть были ранены и часть ушли из палаток на территорию армейского госпиталя. Палаты для больных в медсанбате находились на 2 этаже здания. Как немцы открыли огонь, то те больные, которые могли ходить, сразу же ушли из медсанбата. В медсанбате было много больных, которые не могли ходить и остались в палатах на койках. С тяжелобольными остались: командир медсанбата военврач 2 ранга (прим. - вероятно интендант 2 ранга Банников А. В. ) и Саша Сапин. Когда немцы ворвались на территорию медсанбата и открыли стрельбу из автоматов, то командир медсанбата приказал Саше Сапину идти в палаты ухаживать за тяжелобольными, а сам остался на площадке у входа с лестницы (вооружен он был пистолетом «ТТ»). Во второй половине дня немцы ворвались в палаты медсанбата, где находились тяжелобольные, забросали их гранатами и ушли. Находясь с больными в палате, Саша был тяжело ранен и упал на пол (ему разбило чашечку правого коленного сустава). Без оказания медицинской помощи, истекший кровью и обессилевший раненый комсомолец Саша Сапин лежал в палате до наступления ночи. Ночью Саша выполз из палаты и прополз к лестнице, он увидел труп убитого командира медсанбата. Саша сполз с лестницы на нижний этаж. Дальше двигаться он не мог и укрылся под лестницей полуподвала в обломках кирпича. Без воды и пищи Саша пролежал под лестницей 4 дня, а на 5 день он был обнаружен немцами и пленен (прим. - вероятно, пленен при зачистке Волынского укрепления 24 июня). Раны у Саши не заживали долго, а впоследствии у него получилась гангрена. Ему ампутировали правую ногу, но гангрена сделала свое дело и Саша Сапин умер…».

Пленные защитники Южного острова крепости. Фото 1941 года. Слева направо: - первый - интендант 2 ранга Банников Александр Владимирович. - четвертый - военврач 3 рагна Симин Хаим Янкелевич. - пятый - военврач 3 ранга Цирульников Виктор Соломонович. - шестой - военврач 2 ранга Маховенко Иван Кузьмич. - восьмой - техник-интендант 2 ранга Юровицкий Абрам Борисович.

«КОБРИНСКОЕ УКРЕПЛЕНИЕ».

Руины здания санчасти 125 сп (справа), за ними, слева – руины дома семьи Абакумовых. Фото 1941 года.

Военфельдшер Абакумова Раиса Ивановна. Фото 1941 года.

Военфельдшер Абакумова Р. И. - ст. медсестра хирург. взвода госпитальной роты 95 ОМСБ: «... Я в воскресенье, по будильнику, встала в 3. 30., накинула халат и вышла на крыльцо посмотреть погоду. Утро было хорошее, кругом тихо - решила, что поеду в летнем обмундировании. Мама хлопотала, приготовляя завтрак. Я вернулась в комнату и хотела вымыться, и только протянула руки к крану, как ахнет взрыв, все рамы вылетели, дверь вырвало, штукатурка обсыпалась, сразу потемнело. Горшки с цветами, стоявшие на окне, были сброшены на пол. Потом подальше прогрохотал второй, третий, и сразу же взрывы замолотили с бешеной быстротой. А моя мама бегает по комнате, торопливо подбирала цветы и говорит: «Что это у вас за учения, вот как у вас учатся! ». А я ей отвечаю: «Нет, это не учения, а война, иди скорее, прячься где-нибудь! ». Кое-как я оделась и побежала в госпиталь. Подбегая к первому мосту, я не видела ни моста, ни ворот, все кругом горит, дым, бомбят, пули свистят, дышать тяжело. Не знаю, что делать. Какой-то боец вынырнул из этой пелены дыма, крикнул: «Не ходи, госпиталь разбит! ». И тут же упал. Я кинулась к нему. Боец был мертв - осколок раздробил ему затылок. И обратно я с группой солдат побежала к Северным воротам крепости, хотели уйти в город, нас встретил вражеский пулеметный огонь. И я вернулась в санчасть 125 сп, где ранее работала. Внутри был только мед. фельдшер, торопливо набивавший свою сумку индивидуальными пакетами. Я схватила первопопавшую медицинскую сумку, висевшую на гвозде. Мед. фельдшер выскочил вперед меня из санчасти - его наповал. И я опять побежала к госпиталю. Навстречу бежали бойцы в трусах, раненые. И я стала перевязывать и укрывать их в кусты, а пули мимо меня так и жужжали. На меня один лейтенант закричал: «Уходите, Вас убьет и уже там немцы! ». И мы побежали к подразделению ПТО, где стояли мелкокалиберные орудия, но они не действовали. А враг артиллерийским огнем бьет по домам, где жили семьи командиров. Тогда я вернулась в дом, от которого осталась одна моя половина. Берг жил рядом, он уехал в Кобрин. Я туда забежала, нашла маму. А где Берг жил - там убитые. Вбегаю в коридор дома, где жила, а женщины полураздетые, с детьми на руках стоят в коридоре. Старший сержант Белов с ними в нижнем белье (к нему накануне приехала жена). Я кричу: «Выходите на улицу, а то здесь прибьет! ». Кричат: «Пошли в земляной вал! » - так звали. До войны я там не бывала. И опять побежала к ПТО, за мной женщины с детьми, раненые солдаты, бросились в кусты, перевалили через один вал и попали в другой вал, где был склад и конюшня. Все мы прибежали в Восточный форт. Туда стали собираться командиры, солдаты, людей было много. Встретила лейтенанта Коломийца, остальных уже забыла имена и фамилии. Мы начали закладывать двери, нашли в складе оружие, гранаты, противогазы, белье. Стали поступать раненые. Раны у всех были открытые, грязные, перевязывать и лечить скоро стало нечем. Я рвала рубашки самих раненых и делала перевязки. Многие солдаты были не в форме, в трусах - солдаты из инженерного батальона. Один без челюсти, лопатка торчит. Перевязала как-то. Мне стали добровольно помогать другие женщины, ухаживать за ранеными. Работа пошла быстрее. У нас не было бинтов, не было ни воды, ни пищи. Мы, как могли, боролись за жизнь раненых. Женщины ходили в разведку, в развалины домов, приносили воду, кусочки хлеба и делили детям и раненым. А бомбежка все продолжается... ».

Лейтенант Коломиец Я. И. - командир минометной батареи 125 СП: «... Примерно к 12 часам появилась военфельдшер Раиса Абакумова. Одета в зелёную гимнастёрку, в армейскую юбку. Абакумова высокая, лет 25. Ответственность за оказание помощи раненым возлагалась на нее. Нужно было заботиться о детях и женщинах, которые попали в Восточный форт. В дни боев женщины оказывали раненым большую помощь, делили с ними все невзгоды... ».

Прохоренко Д. Д. - жена военнослужащего: «... Началась перестрелка. Меня куда-то понесли. Положили к раненым. Вечером я доползла до своих детей. Здесь уже были и другие женщины. Была среди нас и Раиса Ивановна Абакумова с матерью. Раиса Ивановна осмотрела меня, перевязала, дала какое-то лекарство. Замечательная, мужественная женщина. Скольких она спасла от смерти! Она не знала и минуты покоя - с оружием, взятым у убитых, бросалась в бой вместе с красноармейцами, под огнем выносила раненых бойцов, перевязывала их, ухаживала за женщинами и детьми... ».

Терехова М. С. - жена военнослужащего: «... Утром мы проснулись от рева снарядов. Наскоро муж оделся, взяв сына на руки. Мы выбежали из дома. Дом дрожал, казалось, рушится. На улице бежали в нашу сторону бойцы одетые, раздетые, раненые. Все они сжимали винтовки в руках. Мы вбежали в укрытие. Муж оставил нас и побежал в госпиталь, он замещал комиссара части тов. Иванова. Наше убежище было из гаража. Тяжелые ворота открывались и закрывались от взрывов снарядов. К нам вбегали жены с детьми, бойцы и командиры. Раненых перевязали. Мы до ночи лежали на полу все, так как в раскрытые ворота залетали пули. Ночью нас всех перевели в другое укрытие, более безопасное... ».

Интендант 3 ранга Терехов Степан Петрович. Фото 1938 года.

Интендант 3 ранга Терехов С. П. - помощник командира по снабжению 95 ОМСБ: «... В воскресенье, в 3 часа 15 минут, немецкие изверги обрушились ураганным огнем из артиллерии, минометов и авиации по крепости. Едва я успел одеться и взять пистолет, как воздушной волной от разрыва снаряда была сорвана дверь в кухне моего дома. Жена моя Мария успела накинуть себе на плечи только пальто, а шестилетнего сына Володю я вынес из квартиры спящим в одной ночной рубашке. Семью отправил в укрытие в главном валу, которое расположено по обе стороны Восточных ворот крепости, там размещался личный состав и штаб противотанкового артдивизиона 6 стрелковой дивизии. А сам присоединился к бойцам. Льдинин направился к Восточным воротам, после я его не видел. 3 час. 40 мин., Восточные ворота и вал, командного состава мало. К нам стали поступать люди из 125 сп, 44 сп и из других подразделений, располагавшихся поблизости, с личным оружием. Мы заняли оборону в казематах, под сильным огнем артиллерии и минометов. Командование приняли на себя старший политрук противотанкового артиллерийского дивизиона Нестерчук и начальник штаба лейтенант Акимочкин; командир дивизиона капитан Никитин, как сообщили мне, был уже убит. Я назначен командиром 1 группы, моим помощником назначен лейтенант Киреев (прим. - командир взвода 31 оатб мл. лейтенант Киреев И. Т. ). Фашисты бьют из артиллерии и минометов. Приблизительно часов в 5 утра разрывается снаряд. В каземате, где был я, осколком снаряда в голову убило лейтенанта Киреева, а меня с силой подбросило воздушной волной и отбросило от убитого лейтенанта на несколько метров, и легко ранило малым осколком снаряда около правого глаза. Часов в 12 дня я пришел в сознание. Подо мной была лужа крови, которая вышла изо рта и носа. Фашисты огонь не прекращали, появились «кукушки», болеть, не было времени. Положение все усложнялось, опасность надвигалась с каждой минутой, необходимо было выбираться из казематов на вал и уже там занимать оборону. Но пробраться через ворота из казематов было невозможно. Оставалось только одно: использовать небольшие окна в тыловой части казематов, которые были закрыты крепкими стальными решетками, или вытяжные трубы в потолках казематов, в которых не было окон. К счастью, у нас оказался верстак, сколоченный из толстых дубовых досок, с помощью которого мы тараном выбили решетку из окна и благополучно выбрались на вал в учебные окопы, заняли оборону. Также поступили со своими людьми: командир 2 группы старший лейтенант Коган (прим. - лейтенант Каганович М. А. ), командир 3 группы лейтенант Хавер, лейтенанты Акимочкин, Мильшин и младший политрук, фамилии не помню (прим. - младший политрук Герасин П. И. ). Лейтенант 125 сп прибыл к нам с крупнокалиберным пулеметом и с пулеметным расчетом, они принесли с собой 3 ящика патронов. В центральной части крепости, идут упорные бои. Командование артдивизиона пытается связаться с центральной частью крепости и объединить действия, но не удается. Командование решило добраться в артпарк и ввести в действие несколько орудий против врага. Была дана команда расчетам к орудиям. Три орудийных расчета только успели добраться в артпарк и взяться за орудия, как все замертво пали около орудий от минометного огня противника. Патроны у нас были на исходе, а склад боеприпасов находился метров за 250-300 от нас. Путь к складу находился под огнем противника. Несмотря на опасность, старший лейтенант Коган и 4 солдата приползли в парк и завели трактор. Добрались до склада и за два рейса они доставили нам ящиков 25-30 патронов. В третий рейс на полпути от склада вражеская мина попала в трактор. Старший лейтенант Коган был тяжело ранен. Военфельдшер мгновенно бросился ему на помощь, но не успели мы и моргнуть, как вторая вражеская мина убила военфельдшера и еще раз нанесла ранение Когану. Его принесли от трактора в бессознательном состоянии, с открытыми переломами правой голени и правого бедра, с пулевым ранением в затылок, причем пуля вылетела через лоб. Через 2 часа старший лейтенант Коган умер. Фашисты усилили авиаразведку, артиллерийский и минометный огонь. Мы поняли, что предстоит атака. И действительно, в конце дня с левого фланга на гарнизонной спортплощадке появился один немецкий танк, сопровождаемый ротой пехоты, а справа между Восточным фортом и домами командного состава - другой, также сопровождаемый пехотой. Огонь танков и их гусениц для нас совершенно были безопасны. Мы подпустили их поближе и открыли уничтожающий огонь. Танки повернули назад. Гитлеровцы бежали, оставив на поле боя много трупов. Связи нет. Огневое деление у нас было по группам. Моя группа состояла из 100 человек, а к концу дня осталось 70 человек. В конце второго дня войны (прим. - первого дня, т. е. 22 июня) я получил задание от командования артдивизиона: со своей группой солдат, вооруженных винтовками, одним станковым пулеметом и гранатами, перебраться через реку Мухавец в так называемый Химгородок, который напрямую находился в 3 километрах от крепости. Там располагалась танковая дивизия нашей 4 армии. С наступлением сумерек я с группой перешел с вала от Восточных ворот, на вал за воротами, который тянется к мосту через Мухавец. Около моста были установлены немцами пулеметные гнезда. Высылаю разведку. Мы начали осторожно продвигаться к реке Мухавец, немного пониже. Лейтенант Мильшин тоже прибыл к нам. Но не успели отползти и десятка метров, нас немцы от моста встретили пулеметным, а затем и артиллерийским огнем. Пришлось здесь окопаться и занять оборону. Ночью к нам стали поступать поодиночке и малыми группами солдаты, сумевшие перебраться через Мухавец из центральной части крепости: из 84 сп, 333 сп, 31 автобата, 75 орб. К утру, моя группа возросла до 350 человек... ».

«23 ИЮНЯ».

«КОБРИНСКОЕ УКРЕПЛЕНИЕ».

Казематы Восточного форта. Фото послевоенное.

Военфельдшер Абакумова Р. И. - ст. медсестра хирург. взвода госпитальной роты 95 ОМСБ: «... Первые 2 дня войны мы думали это случай на границе, скоро все окончится. Но наши командиры по радио узнали, что фашистская армия продвигается к Минску и наша крепость окружена фашистами. Обороной Восточного форта руководили майор Гаврилов П. М., капитан Касаткин К. Ф., лейтенант Коломиец Я. И., политрук Скрипник С. С. и другие командиры. Майор Гаврилов приказал женщин с детьми разместить в более безопасный каземат. А мне майор приказал тут же организовать «госпиталь». И на солому, на землю клали раненых. Раненые поступали, я перевязывала, были и тяжелораненые. Хоронили в одном из казематов. А раненые не кричали, тихонько как-то... ».

Прохоренко Д. Д. - жена военнослужащего: «... Ожесточенные бои продолжались, не утихая ни днем, ни ночью. Мы пытались помогать нашим защитникам. Все женщины и старшие дети набивали пулеметные ленты, диски, подносили красноармейцам патроны, ухаживали за ранеными. Начальником нашей «женской команды» была Раиса Ивановна Абакумова... ».

Воспитанник Казьмин В. П. - трубач музыкантского взвода 44 СП: «... Однажды к нам в группу пришла пожилая женщина. Она позвала меня, сказав, что здесь обойдутся без меня. Это была Р. И. Абакумова. Я пошел за ней и скоро мы пришли в импровизированный госпиталь. «Вот здесь Ваше место», - указала она, - «Будете ухаживать за ранеными». Мне часто приходилось обращаться к ней с вопросами по поводу ухода за ранеными. Это и была моя основная работа во время обороны. Госпиталь представлял собой самые обыковенные 3 отсека под внешним валом в конюшнях. Раненые лежали на шинелях, а часто без них, прямо на земле. Раненых было много. В основном это были тяжелораненые. Перевязывать было нечем. Мы прилагали все усилия к тому, чтобы облегчить их страдания, но многих не в силах были спасти, и они умирали на наших глазах. Некоторые и сейчас стоят передо мной: у одного разворочена нижняя челюсть, у второго обожжена большая часть кожи, у третьего прострелена грудь. Я без надобности не отходил от раненых... ».

Терехова М. С. - жена военнослужащего: «... Нас глушило грохотом взрывов снарядов. Казалось, горит земля. Воздух, опаленный сушил рот. Воды не было, кушать не было. И перевязочного материала не было, рвали одежду и перевязывали раненых. У меня был пододеяльник, это и был наш перевязочный материал. Хотелось пить и знать, где наши. В нашем убежище не было боеприпасов. Некоторые оставили по патрону для себя. Старший политрук оставил 2 патрона. Утром прибегает лет 13 его дочь и узнает отца. Она рассказала, что они сидели в пекарне и пекарню разбили. Мама и брат, а этого политрука жена и сын, убиты. Девочка нашла папу и не хочет уйти: «Умру с тобой». Отец ее уговаривал, что он должен отомстить за их жизнь. Командование решило, женщин с детьми отправить в плен ради спасения детей. Мы увидели группу женщин стоявших среди крепости. Мы взяли детей и присоединились к ним. Бой утих, но пули свистели из крепости. Нам немцы знаком указали идти к ним. Мы пошли. На пути, в крепости, трупы обгорелые и раздутые лежали неподобранные. Зрелище описать трудно. Но немцев убитых лежало больше, чем наших. Только мы вышли из крепости, нас окружили немцы с автоматами в руках. Позади нас наводили два пулемета. Нам переводчик велел стать на колени. Допрос был один – где майор? Все молчали. Нас подняли и угнали за Буг. За Бугом, в первый день, политработников расстреливали, которые были в советской форме…».

Казематы Восточных валов. Фото послевоенное.

Интендант 3 ранга Терехов С. П. - помощник командира по снабжению 95 ОМСБ: «... Утром немцы с севера к валу, где мы находились, бросили против нас с батальон пехоты. Немцам удалось занять несколько выгодных огневых точек. Мильшина И. М. в своей группе я не видел. Завязалась жестокая схватка, с обеих сторон были большие потери. Немцы пополнялись несколько раз. Мою группу командование артдивизиона пополнило один раз, больше пополнять ее было некем. Меня в окопе засыпало землей от разрыва снаряда, сильно ушибло в области печени. Из-под земли сам я выбраться не мог, меня откопали и вытащили мои солдаты, без сознания я был всего несколько минут. Здесь, в жестоких боях, большинство наших солдат проявило немало смелости, самоотверженности, инициативы и находчивости. Вечером я послал связного к начальнику штаба лейтенанту Акимочкину с предложением отступить в казематы, потому что многие из бойцов погибли, а патроны иссякли. Вскоре получил ответ: «Степан, держись, иду с резервом на помощь». И действительно, минут через 20 лейтенант Акимочкин явился на помощь, а с ним человек 50 бойцов. Не успел Акимочкин заскочить ко мне в окоп, как тут же был ранен двумя пулями в живот и отправлен в каземат. К вечеру у нас вышли патроны, в группе осталось 47 человек, и то все легкораненые. Мы тоже отступили к Восточным воротам. Были ранены лейтенант Хавер и младший политрук, фамилии не помню (прим. - младший политрук Герасин П. И. ). О судьбе лейтенанта-пулеметчика не знаю, я видел разбитый миной его пулемет. В крепости ужас. Слишком много тяжелораненых, медперсонала нет, перевязочных материалов нет. Раненые оказывали самопомощь и взаимопомощь, рвали белье, портянки и перевязывали раны. Воды и пищи - никакой. Дети, изнуренные жаждой, подняли плач, у многих повысилась температура. Нашел комиссара, у него осталась одна граната, боеприпасов нет... ».

Старшина Косенков Ф. П. – старший фельдшер санитарной части 44 ОПАХ: «…Командование на себя взял старший воентехник армейского госпиталя Терехов. В период боев немцы предлагали сдаться. Собралось много солдат, автоматчиков и пулеметчиков. 24 июня (прим. - 23 июня) было дано указание, идти на прорыв в сторону Кобринского моста, и под командованием воентехника Терехова солдаты пошли на прорыв, но нас обстреляли, и атака была остановлена. Потеряли много солдат и вернулись на свою позицию…».

«24 ИЮНЯ».

«КОБРИНСКОЕ УКРЕПЛЕНИЕ».

Восточный форт, склад «НЗ» 95 медсанбата. Фото 1939 года.

Военфельдшер Абакумова Р. И. - ст. медсестра хирург. взвода госпитальной роты 95 ОМСБ: «... Стало тесновато и пришлось на 3 день выпустить лошадей. Стояли они как убитые, ровненько. Выходить не хотели лошади. На 2 день начали тихонько ржать, хотели пить, а воды нет. Жаль было с ними расставаться, красивые были лошади, но что было делать, тесновато стало. Потом, каких не убили осколки, разошлись. Все мы, дети, раненые очень страдали от жажды. Жара, пить хочется, воды нет. Потом здесь же бойцы вырыли колодец, метра на 1, 5, до появления воды, которая была пропитана конским навозом, ранее в этом каземате была конюшня. А вода как моча, но мы пили ее и не болели, и не падали духом. Работы с ранеными хватало, в ранах появились черви, появилась газовая гангрена, т. к. не было дезинфицирующих средств и асептических повязок. Но мы продолжали стойко держаться. В колодце воды не стало, дети просили пить. Разведка в другом валу нашла лед, бочки с рассолом, сельдь была. Но как это добыть, немцы сверху, с вала стреляют. Брезентовые ведра были. Наступала ночь, и надо было добыть лед и сухари, и ползком ползли в другой вал. И я так же для раненых ползком добывала лед и сухари. Этот путь в 40-50 метров тоже простреливался фашистами. Больше ползали, чем ходили. И такое путешествие за льдом совершали много раз, пока израсходовали лед. Меня уже все бойцы знали, звали «доктор», а я только медучилище кончила... ».

Майор Гаврилов П. М. – командир 44 СП: «... В форту, в укрытии, у нас был развернут свой лазарет - перевязочный пункт, который возглавила военфельдшер Р. И. Абакумова. Один из бойцов зенитно-артиллерийского дивизиона сообщил, что в нескольких десятках метров от нашего форта в продовольственном складе имеется ледник. Вместе с Раисой Абакумовой под обстрелом противника они поползли туда и вскоре доставили в брезентовых ведрах лед. Получить воду из него для нас уже не составило труда. Первые глотки живительной влаги отдали раненым, детям, женщинам. А уж потом только по нескольку глотков досталось остальным. Глоток воды иногда стоил жизни. Ухаживать за ранеными военфельдшеру Раисе Абакумовой помогали ее мать Наталья Николаевна и жены командиров…».

Интендант 3 ранга Терехов С. П. - помощник командира по снабжению 95 ОМСБ: «... Утром наступило относительное затишье. Надо было любой ценой доставать воду. Река Мухавец отрезана, есть один колодец, до него метров 400, путь к нему опасен. Метров за 300 от нас стояли три подбитых трактора «НАТИ» и одна автомашина. Я и другие бойцы подползли к ним, спустили из радиатора восемь котелков воды, там же, на автомашине, оказались два мешка сахару, несколько ящиков консервов, горох со смальцем и каша в концентратах. Продукты и воду в первую очередь раздали раненым и детям. Воды очень мало, надо доставать еще воду. По-пластунски ползем к колодцу, колодец около склада, в котором находится несколько тысяч снарядов. Не успели набрать одного котелка волы, как полетели градом пули из пулемета. Благодаря тому, что колодец имел цементную тумбу и пули попадали в нее, мы успели укрыться в складе. За это время к складу подползли еще люди, все раненые, правда, в мягкие ткани. Всего набралось 42 солдата и 1 младший командир. Через несколько минут фашисты открыли сильный артиллерийский огонь, минут через 30 перенесли его на склад. В это время женщины и дети вышли и направились в направлении Северных ворот (прим. - Терехов ошибается, т. к. женщины с детьми отправлены в плен еще 23 июня). На наше счастье не получилось прямого попадания снарядом в склад, а то мы бы вместе со снарядами взлетели на воздух. В двух метрах от двери склада стояла подбитая танкетка, около нее и в складе было разбросано много бумаг. От артиллерийского огня фашистов загорелась танкетка, стала гореть бумага, огонь быстро подползал к снарядам. С большими усилиями ликвидировали мы этот пожар. Путь обратно был отрезан - фашисты заняли восточный вал, а оставаться в складе тоже не имело никакого смысла. Расположение северо-восточной части крепости я знал неплохо и был вполне уверен, что там нет ни одного фашиста, поэтому мы решили перебраться туда, а потом попытаться перетащить с собой и раненых. Добрались до Восточного форта, в форт пришлось прыгать с высоты больше 4 метров... ».

«25 ИЮНЯ».

«КОБРИНСКОЕ УКРЕПЛЕНИЕ».

Восточный форт - справа склад «НЗ» 95 медсанбата. Фото 1941 года.

Военфельдшер Абакумова Р. И. - ст. медсестра хирург. взвода госпитальной роты 95 ОМСБ: «... Через несколько дней обороны ст. лейтенант Терехов (прим. - интендант 3 ранга Терехов С. П. ) принес хлорные таблетки, новое белье. Таблетками хлорировали воду в яме, а белье употребили на бинты для раненых. Это спасало, раны гноились, зловоние. Приходили к нам майор Гаврилов и капитан Касаткин, составляли на всех список, и список раненых и погибших. Воду мы расходовали осторожно, смачивали рот. День и ночь враг покрывал крепость артиллерийским и пулеметным огнем. Раненые едва держались на ногах, но в нужную минуту опять становились в ряды защитников и отбивали атаки фашистов... ».

Майор Гаврилов П. М. – командир 44 СП: «... Со стороны Восточных валов к форту с боем отошла группа красноармейцев во главе со старшим лейтенантом С. П. Тереховым. Это были воины из противотанкового артиллерийского дивизиона и медсанбата, всего человек 30. Терехова я назначил заместителем командира 3 роты и приказал ему занять оборону на левом фланге форта. Бойцы Терехова принесли 3 ящика медикаментов, в мешках и санитарных сумках медикаменты, бинты. Это особенно обрадовало Раису Абакумову, всех, кто помогал ей ухаживать за ранеными и больными (прим. - вероятно, уже находясь в Восточном форту, Терехов проник в склад «НЗ» батальона, и уже оттуда доставил медикаменты)... ».

Интендант 3 ранга Терехов С. П. - помощник командира по снабжению 95 ОМСБ: «... Меня вызвал к себе командир Восточного форта майор П. М. Гавриловым. Он расспросил меня про обстановку и приказал мне, с прибывшими со мной людьми, занять оборону в составе 3 группы защитников форта; командиром её был старший лейтенант Марков - бывший командир транспортной роты 333 полка (прим. - лейтенант Марков С. С. ). Заместителем назначили меня. Наша 3 группа занимала оборону на левом фланге форта, рядом со складом боеприпасов. Фамилии людей, сражавшихся в форту, я не помню, т. к. люди были из разных войсковых частей. Вместе с Гавриловым находился капитан, он обеспечивал нам связь. В нашей группе было еще 4 лейтенанта, фамилии я не помню. Рядом с нами находились раненые, за которыми ухаживала Раиса Абакумова, смелая, решительная женщина. Она нередко из-под носа у немцев выхватывала наших раненых бойцов и одна на своих плечах перетаскивала их в укрытое место. К нам из центральной части крепости прибыл раненый в правую стопу пограничник, у нас очень активно и смело сражался с немцами. Пограничник рассказывал нам, что немцы его товарищей пожгли огнеметами, установленными на танках, когда они находились в малых фортах в южной части крепости, около Буга. Немало видел я в эти дни примеров самоотверженной смелости и инициативы, проявленных простыми советскими воинами, честно и преданно выполнявшими свой долг. Как-то ночью Гаврилов приказал мне выделить из нашей группы 12 человек на вал левого фланга в боевое охранение. Когда бойцы узнали о приказе командира, среди них нашлось много добровольцев, гораздо больше 12 человек. Получив достаточное количество боеприпасов, они отправились выполнять задание. Ночь была неспокойная - бойцы всё время не смыкали глаз, ведя бои с фашистской разведкой. Утром, когда их сменили, они вернулись к нам. Некоторые из них были ранены, с обожженными волосами. Они принесли с собой 2 немецких автомата. В Восточном форту с нами был рядовой 95 мсб Винокуров, который был одним из 12 человек, которых я отправлял в боевое охранение. Возвратясь из боевого охранения, Винокуров принес с собою немецкий автомат с патронами. Он заметил, что у входа с левого фланга в Восточный форт, 3 немца устанавливают миномет. Винокуров быстро подполз к стене, у входа в форт, и из немецкого автомата уничтожил немцев. Другие немецкие минометчики заметили Винокурова и открыли по нему огонь. При разрыве мины, комом земли Винокурова ударило в лоб, он потерял сознание, и в бессознательном состоянии Раиса Абакумова притащила его к нам. После Винокуров пришел в сознание и участвовал в боях с немцами до самого пленения (прим. - Терехов ошибается фамилией, т. к. красноармеец Винокуров М. Е. был пленен еще 24 июня и, вероятно, на Волынском укреплении; самого Терехова 24 июня в Восточном форту еще не было; а этот солдат, скорее всего, из состава караула по охране склада «НЗ» батальона)... ».

⇐ Предыдущая 1 234 5 Следующая ⇒