Глава 4. Крик сойки.

Глава 4

Крик сойки.

Если бог и сидел где-то на небе выше космоса, то он проявил благосклонность ко мне и Яринке. Ничто и никто не помешало нам вернуться в дортуар, и лечь досыпать остаток ночи.

До утра я плавала среди звезд, медленно падающих в густые кроны сосен, и когда Яринка холодными пальцами ухватила меня за пятку, громко взвизгнула и чертыхнулась, вызвав смех подруги.

- Вставай, заплетаться пора. Ты даже будильника не слышишь.

Я высунулась из-под оделяла, оглядела комнату с трудом открывшимися глазами. Зина и Настуся уже оделись и заправляли постели. Настуся поймала мой взгляд и укоризненно покачала головой, недовольная моим недавним поминанием чёрта. Яринка пританцовывала от нетерпения, встряхивая взлохмаченными кудрями и воинственно потрясая расчёской. Ой, ну как мне уже надоела эта игра в " Кто быстрее заплетётся"!

Спрыгнув на пол, я обречённо поплелась к уже поставленному подругой посреди дортуара стулу, плюхнулась на него, и взвыла от боли - так рьяно Яринка взялась за мои волосы. Воспользовавшись поднятым шумом, подруга наклонилась и шепнула мне на ухо:

- Никто ничего не слышал и не видел. Девчонки всю ночь спали, Агафья тоже, а то бы уже прибежала.

Я облегчённо кивнула. Повезло, да ещё как! Прошедшая ночь до сих пор напоминала о себе приятным гудением в мышцах, кожа хранила прикосновение ночной росы и прохладное дыхание ветерка, а волосы пахли травой. Поддаваясь радостному порыву, я оглянулась на Яринку, и встретила её счастливый взгляд. Мы подмигнули друг другу, и были сегодня так довольны собой, что ничуть не расстроились, когда Зина и Настуся заплелись первыми и дружно показали нам языки.

Но дальше всё пошло не так гладко. Собирая сумку в школу, Яринка вдруг обречённо застонала и плюхнулась на кровать, обхватив голову руками.

- Ты чего? - испугалась я.

- Юбка! - подруга выхватила из-под кровати помятый лоскут ткани, с торчащими из него нитками, и яростно потрясла перед собой, - Я так и не дошила проклятую юбку, а мне её сегодня сдавать!

Я сочувственно вздохнула. Наша преподавательница по рукоделию, женщина непреклонная, была свято убеждёна в том, что каждой девочке природой дано умение шить-вязать-вышивать-плести, а любые неуспехи на этом поприще, объясняются исключительно ленью.

- Теперь мне точно придётся каждый вечер ходить на продлёнку, - продолжала страдать Яринка, нещадно комкая недошитую юбку, виновницу своих несчастий.

- Ничего страшного, - вдруг строго оборвала её Настуся, - Я вот сама вызвалась ходить, это очень интересно. Варвара Петровна на продлёнке показывает то, чего нет на основных уроках. Вот, смотри...

Настуся выдернула из шкафа и встряхнула перед собой какую-то цветастую вещицу. Вещицей оказался сарафан, причём весьма симпатичный, с ярким пояском и тесёмочками на коротких рукавах.

- Я его сшила всего за четыре продлёнки, - похвасталась Настуся, - А материалы и выкройку мне Варвара Петровна дала, она всегда помогает, если просишь.

- Погоди, - Яринка нацелилась на Настусю как стрелка компаса на север, - Так ты хорошо шьёшь?

Та скромно потупилась, но ответила не без гордости:

- Варвара Петровна говорит, что я очень старательная и усидчивая, и если буду...

- Да погоди ты с Варварой Петровной, - бесцеремонно перебила Яринка, - Мне юбку дошить сможешь? Тут немного осталось. А я тебе буду месяц десерт с обедов отдавать?

Настуся аккуратно сложила сарафан и твёрдо ответила:

- Нет.

- Да почему нет? - зачастила Яринка, цепляясь за ускользающий шанс, - Это же простая юбка, для тебя это тьфу, за вечер управишься. Хочешь, два месяца десерт буду отдавать?

- Не в этом дело, - в голосе Настуси зазвучало непривычная твёрдость, - Если я сошью тебе юбку, ты не попадёшь на продлёнку к Варваре Петровне, и многому не научишься.

Яринка застыла с раскрытым ртом, а Настуся, сунув сарафан в шкаф, решительно вышла из дортуара.

Кое-как справившись с оторопью, Яринка доверительно поделилась:

- Иногда мне хочется её убить - слишком правильная для этого мира.

- Не держи на неё зла, - вступилась за подругу Зина, - Она действительно тебе добра желает. Ведь учиться шить всё равно придётся, Варвара от тебя не отстанет. Я тоже долго мучилась, а сейчас ничего.

Яринка развернулась к ней всем корпусом, но Зина опередила её, торопливо сказав:

- Я сладкое не люблю. И то, что я научилась шить, не значит, что мне нравится это делать.

Когда и она вслед за Настусей отправилась на завтрак, Яринка в сердцах запустила недошитой юбкой в стену.

- У-у, гадина! - адресовался этот нелестный эпитет несчастной юбке или Варваре Петровне, я не поняла, но попыталась утешить подругу.

- Тебе юбку сегодня сдавать. Даже если бы Зина или Настуся согласились помочь, они бы уже не успели.

Буркнув себе под нос что-то явно очень грубое, Яринка подняла юбку с пола и принялась ожесточённо запихивать в школьную сумку. Но потом вдруг замерла, просветлела лицом и повернулась ко мне.

- Ладно, чёрт с ней, с продлёнкой, ведь в лес мы будем ходить только ночью? Пошли завтра снова?

На миг в Яринкиных глазах я ясно увидела звёзды, падающие сквозь пушистые еловые лапы, и потянулась к ним всей душой. Но тут же словно одна из этих лап хлестнула меня по лицу, возвращая в дортуар.

- Нет. Нельзя, слишком опасно так часто...

Яринка возвела глаза к потолку.

- Да чем опасно-то?! Увидят, поймают? Ну и что? Не убьют ведь. Ну, получим розги в крайнем случае. Переживём.

- Розги-то переживём, а что дальше, подумала? Деревья спилят у забора, и мы больше не сможем никогда ходить в лес, - пояснила я, а мысленно добавила " И мне будет негде встречаться с Дэном".

Яринка поникла - поняла. Я тоже её понимала. Свобода, даже такая кратковременная и иллюзорная, пьянит. Потом ещё труднее возвращаться к унылой повседневности, и только сильнее тянет вырваться из неё. А такая волшебная ночь, как вчерашняя, даже меня, уже привыкшую к регулярным побегам, теперь надолго выбила из колеи. Что уж говорить о Яринке, только-только впервые вдохнувшей свободы, а теперь снова вынужденной вернуться в клетку.

Я поспешила её утешить.

- Я не говорю, что мы не будем убегать в лес совсем. Просто это надо делать редко, и придумать что-то похожее на правду, на случай если нас поймают.

Яринка энергично закивала.

- Я придумаю. Я такое придумаю, что не только комар, сама Агафья носа не подточит.

Кажется, нам обеим представилась Агафья с длинным комариным носом, потому что мы глянули друг на друга и прыснули со смеху.

К сожалению худшие Яринкины опасения оправдались. Первое, что сделала Варвара Петровна, начиная урок рукоделия, это сказала:

- Напоминаю, что сегодня последний день, когда я принимаю задание с прошлого месяца. Кто ещё не сдал юбки - сдавайте. Оценки получите на следующем уроке.

Поднялись три ученицы, понесли к учительскому столу аккуратные свёртки. Я покосилась на Яринку, сидящую слева от меня через проход, но она как будто примёрзла к стулу.

- Это всё? - Варвара Петровна подняла глаза на класс, - Все сдали?

Раздался унылый Яринкин вздох, и я увидела, как она встаёт из-за парты.

- Я не сдала...

Брови преподавательницы поднялись над тонкой дужкой очков:

- Чего же ты в таком случае ждёшь?

- Я... моё задание не готово.

Варвара Петровна посуровела.

- И почему же ты не потрудилось его выполнить?

- Я потрудилась, сударыня, - забормотала Яринка, - Я очень трудилась, я несколько раз начинала сначала, перешивала... но у меня не получается.

- Глупости! - преподавательница требовательно протянула руку, - Дай мне то, что вышло в итоге.

Мятая недошитая юбка с торчащими нитками, которую Яринка поспешно извлекала из сумки, выглядела жалко. По классу пронеслись смешки.

Чем дольше Варвара Петровна разглядывала неудачный результат Яринкиных стараний, тем мрачнее становилось её лицо, а лицо самой Яринки постепенно приближалось по цвету к её волосам.

- У тебя было две недели, - наконец горько изрекла преподавательница, - И за две недели ты не смогла сшить простую прямую юбку! Что же будет, когда мы дойдём до юбок - колоколов, юбок - клёш, юбок - солнце? Сядь на место и забери этот позор.

Яринка поплелась к парте, а Варвара Петровна добавила, глядя в её ссутуленную спину:

- Думаю, тебе пойдёт на пользу, позаниматься со мной дополнительно. Начнём с понедельника, Агафью Викторовну я поставлю в известность, - она повысила голос, - А теперь все достаём пяльцы, сегодня будем вышивать крестиком вот эту... что тебе ещё, Ярина?

Яринка, которая уже села на место, тянула руку вверх.

- Варвара Петровна, а можно спросить?

- Ну, спрашивай.

- Почему в церковь певчими берут только тех, у кого талант, а шить должны хорошо все? А если таланта нет?

Варвара Петровна растеряно мигнула. Класс притих.

- Потому что для умения шить талант не нужен. Нужно трудолюбие и усидчивость. Чего у тебя нет, Ярина.

Яринка упрямо тряхнула косичками.

- Знаете, сколько я над этой юбкой сидела? Каждый вечер. А как старалась? У меня не получается, потому что нет таланта.

Варвара Петровна снисходительно улыбнулась.

- Ярина, вот увидишь, как только ты походишь ко мне на дополнительные занятия, талант появится как по волшебству. И тебе самой будет смешно, что раньше ты не могла сшить прямую юбку.

Глаза Яринки прищурились, стали зеленее чем обычно.

- Хорошо, Варвара Петровна, может талант для шитья и не нужен, но если и желания нет?

Улыбка сползла с лица преподавательницы.

- Что, прости?

Я сверлила взглядом Яринкину раскрасневшуюся щёку, пытаясь мысленно передать ей одно единственное слово " Молчи, молчи, молчи! "

- Если я не хочу уметь шить?

Ой, мама...

- Что значит - не хочу? - Варвара Петровна тоже покраснела, - Есть такое понятие, как надо. И каждая женщина должна уметь шить, готовить, содержать дом в порядке и уюте, быть прилежной хозяйкой...

- Ну, какой дом, Варвара Петровна? - перебила преподавательницу Яринка, презрев все правила школьного этикета - Какой у меня может быть дом? Вы же знаете про мою маму? Кто возьмёт замуж дочь такой женщины? Я пойду на производство, и у меня не будет ни денег, ни времени на рукоделие. Зачем же учиться?

В классе воцарилась тяжёлая тишина - Яринка задела запретную тему. Разумеется, преподаватели и воспитатели знали грехи наших родителей, знали и по какой причине оказался в приюте тот или иной ребёнок, но никогда не говорили об этом. Старательно делали вид, что приют - обычная школа, а дети в нём - обычные дети. Напоминать себе, что у этих детей нет будущего, взрослые избегали.

А Яринка напомнила.

Варвара Петровна суетливо сняла очки, глянула поверх голов, кашлянула.

- Не нужно так думать, - даже голос преподавательницы стал другим, почти виноватым, - Бог милостив, всегда стоит надеяться на лучшее.

- Надейся на лучшее, готовься к худшему, - дерзко парировала Яринка.

Очки вернулись на нос Варвары Петровны, и сквозь них она строго взглянула на мою подругу.

- Пути Господни неисповедимы. Не впадай в грех гордыни, считая, что можешь знать что-то наперёд. И раз уж мы заговорили об этом, то в интересах каждой из вас, учиться как можно лучше. Прилежной, кропотливой, и хозяйственной девушке прощаются многие недостатки. И мой учительский долг - дать вам как можно больше знаний и умений. Поэтому! - Варвара Петровна повысила голос, заметив, что Яринка собирается что-то возразить, - Поэтому, Ярина, учитывая твой запущенный случай, я считаю, что нам не стоит откладывать его исправление до понедельника. Сегодня вечером после полдника жду тебя здесь на дополнительное занятие. Так же не будем делать исключение для субботы и воскресенья.

- Ну чего ты умничать начала? - выговаривала я подруге на перемене, - Кто тебя за язык тянул? Теперь Варвара от тебя не отвяжется, пока не будешь шить и вязать, как... как... да как она сама!

- Ой, без тебя тошно, - огрызнулась Яринка, - Ещё посмотрим, кто первый от этих занятий устанет. Я ей такого нашью!

Своё обещание Яринка сдержала. К вечеру воскресенья её пальцы были исколоты так, что шить она уже не могла. О чём довольно сообщила, вернувшись с продлёнки, и демонстрируя мне опухшие подушечки.

- Уж я их тыкала, тыкала! Варвара сказала, чтобы я ей на глаза не попадалась, пока пальцы не заживут. Так что завтра я смогу отвлекать Агафью, пока ты гуляешь в лесу с Дэном.

Я ещё не пришла в себя от вида кровоточащих пальцев Яринки, но последнее предложение повергло меня в ужас.

- Нет! Ты же не собираешься выкинуть что-то такое, как в прошлый раз?

- Такое же - нет, конечно. Надо что-то новое придумать.

- Не надо! - с перепугу я начала соображать быстрее обычного, - Я уже придумала!

- Да? - подозрительно спросила Яринка, - И что же?

- Если... если Агафья будет про меня спрашивать, ты прибежишь к забору и два раза крикнешь сойкой!

От неожиданности Яринка примолкла, но потом опасливо спросила:

- А как кричит сойка?

Я прикрыла глаза, воскрешая в памяти лесные звуки. Затем глубоко вдохнула и честно попыталась воспроизвести крик сойки.

Яринка попятилась.

- Ой... так громко?

- Да, сойки кричат громко, - важно заверила я, переводя дыхание, - А как же иначе мы с Дэном услышим тебя в лесу?

- Ясно, - к Яринке стремительно возвращался энтузиазм, - Вот так?

Дортуар огласился новым воплем. На этот раз попятилась я.

- Ну-у... похоже. Только надо визгливее...

Яринка вошла во вкус, изобразила подряд два крика сойки, набрала в грудь воздуха для третьего, но тут дверь распахнулась и на пороге возникла Зина с круглыми глазами.

- Это что? Это здесь?

- Это... я учу Ярину петь, - не придумала я ничего лучше, - А сейчас пойдём на улицу.

С трудом сдерживая смех, мы торопливо выскользнули из дортуара мимо ошарашенной Зины, и устремились вниз по лестнице.

Таким образом, в понедельник, Яринка осталась гулять по территории приюта, следить за перемещениями Агафьи, и готовиться при малейшей необходимости пробраться к забору и закричать сойкой. А я встретилась с Дэном возле нашего тайника. Снова было солнечно, тепло, и он снял школьный китель, постелив его на ствол поваленной сосны. Кивнул мне, приглашая садиться.

- Ну, привет, дитя бескрайних лесов. Как дела?

- Хорошо, - я осторожно присела радом с ним, - А у тебя?

- Тоже норм. Только воспитатели достали с этим случаем... ну, у нас в вестибюле какой-то идиот мозаику с Иисусом разрисовал, слышала ведь? Как раз в тот день, когда мы виделись в прошлый раз.

- Слышала, - я торопливо опустила глаза, чтобы Дэн не заметил в них смешинок, - Так ведь и не нашли кто это сделал?

- Да как найдёшь? Кто угодно мог. Но трясли всех подряд.

Я изобразила сочувственный вздох. Дэн махнул рукой.

- Ладно, сейчас вроде успокоились. Ну что, пойдём стрелять, или просто погуляем?

- Давай наверно лучше гулять, - протянула я, а потом быстро, чтобы не дать себе времени на отступление, выпалила, - Дэн, мне нужно тебе признаться.

- Признаться? - Дэн поднял брови, - В чём?

Я помолчала, собираясь с мыслями. Все выходные мною обдумывались варианты того, как лучше покаяться Дэну в том, что я пересказала Яринке наш с ним разговор.

Нет, я ничуть не жалела, что разоткровенничалась с подругой. Она такая же, как я и Дэн, она тоже другая, она понимает, что вовсе не обязательно жить так, как жили мы до сих пор, как живут остальные. И я была уверена, что знай Дэн Яринку, он не стал бы ничего от неё скрывать. Но он не был знаком с Яринкой. И не давал мне разрешения кому-то пересказывать свои слова. Выбалтывать чужие секреты очень нехорошо, это я знала с пелёнок. А если уж выболтаешь, то потом нужно извиниться. Что я сейчас и сделала, путаясь в словах, и виновато повесив голову.

Дэн выслушал меня не перебивая. А когда я, наконец, замолчала и осмелилась поднять глаза, то увидела, что он тревожно хмурится.

- Дэн? Ты очень сердишься?

- Эх ты малявка, - нет, сердитым он не выглядел, только расстроенным, - Больше хоть никому не говорила?

- Нет! - поспешно заверила я, - И никому не скажу. Просто Яринка, она такая же, как мы, понимаешь? Ей можно.

- Яринка, это рыженькая? С которой вы всегда вместе ходите?

- Да! Она никому ничего не скажет.

- Я бы не был так уверен, - хмыкнул Дэн, а я затрясла головой.

- Нет! Она знаешь какая? Она... - я осеклась, но потом, мысленно махнув рукой (на семь бед один ответ! ) продолжила, - Когда мы с тобой встречались в прошлый раз, это она у вас в корпусе Иисуса разрисовала. Чтобы всех отвлечь, чтобы не заметили, что нас нет.

Дэн округлил глаза, помолчал, переваривая новую информацию, а потом, совсем как я в тот вечер, начал хохотать. Да так, что сполз с поваленной сосны на землю. Кое-как выговорил:

- Ну, девочки... и ведь не подумаешь.

Я несмело улыбнулась, подождала пока Дэн переведёт дух, и спросила:

- Теперь ты видишь, что Яринке можно доверять? Она и сейчас нас страхует.

- Что? Опять так же?!

- Нет-нет! - я торопливо рассказала Дэну про крик сойки, чем вызвала у него новый приступ смеха.

- Да вам в разведке нужно служить. Правда соек я в этих местах что-то не припомню, ну да ладно. Скажи своей Яринке, что если её кто-то застанет за этими воплями, пусть говорит, будто видела птицу, которая так кричала, и хочет её приманить. В вашем возрасте такое простительно.

Я обрадовано закивала, слегка заискивая перед Дэном.

- Это здорово придумано. Так ты больше не сердишься?

- Да ну тебя совсем, - отмахнулся он, снова садясь на ствол, - Ты лучше расскажи, как вы сюда ночью ходили?

Я кивнула, выдержала паузу для важности, и начала рассказывать. Дэн слушал, не перебивая, лишь, когда я дошла до места, где мы с Яринкой лежим на траве и говорим про космическое прошлое Руси, он удивился:

- Откуда ты это знаешь?

- Нам дед Венедикт читал, - отмахнулась я, торопясь продолжить рассказ, но Дэн перебил.

- Подожди, Дайка. Кто такой дед Венедикт? И зачем он вам это рассказывал?

Я помолчала, переключаясь на другую тему, и пояснила:

- Дед Венедикт у нас в Маслятах был как бы учителем. Только здесь учителей столько, сколько и уроков, а дед Венедикт один всё знал.

- У вас там было что-то вроде школы? И историю преподавали?

- Нет. Да, - я беспомощно развела руками, - Просто взрослые всегда заняты, и детей днём отводили к старикам. Они нас учили читать, писать, рассказывали про всё. И про то, как раньше было тоже. Чаще дед Венедикт, но и другие были. Бабушка Сима больше с девочками занималась, а у бабушки Риты был компьютер, и она нам показывала, как с ним работать.

- У вас и компы там были? - впечатлился Дэн, - А где вы брали электричество?

Мне опять пришлось напрягать память.

- Ну... Из таких чёрных коробок. Их привозили из города.

- Коробок? Может, аккумуляторы? Ладно, не важно. И что вам ещё рассказывал дед Венедикт про прошлое?

- Всякое. Он там жил. Ещё когда были эти... времена безбожья.

- Что?! Ему сколько лет?

- Много, - я подумала и твёрдо добавила, - Сто.

- Сто? - Дэн недоверчиво уставился на меня, - Ты уверена?

- Да. Папа говорил " Дед Венедикт, тебе сто лет в обед, а ты детей электробритвой пугаешь".

Дэн захохотал, запрокинув голову.

Я подождала пока он успокоится, и подытожила:

- Вообще, я про это всё мало знаю, только то, что уже рассказала. Нам больше нравилось слушать про рыцарей, принцесс и драконов.

- Подожди, - улыбка слетела с лица Дэна, - Ваш дед Венедикт рассказывал, что раньше были драконы?

- Ну да, - я удивлённо посмотрела на него, - Были, совсем давно. Их скелеты и сейчас находят. Нас тут возили в музей, и я видела.

- А, динозавры! - Дэн с облегчением хлопнул себя по лбу, и задумчиво добавил, - Всё-таки как-то систематизировать учебный материал вам там не помешало бы.

Я хихикнула, потому что вспомнила, как однажды мой папа разговаривал с дедом Венедиктом о том, что детям нужно хоть какое-то подобие учебной программы, но тот лишь отмахивался. Тогда папа повернулся ко мне и спросил: " Мышка, что делают люди в море? " И я важно ответила, что они там плавают на подводных лодках и ходят на абордаж. Дед Венедикт затрясся от смеха, а папа, воздев руки к небу, снова начал доказывать ему, что нельзя безо всякой системы пичкать детей всем подряд.

Я собралась уже рассказать это Дэну, но решила отложить до другого раза. Куда больше мне сейчас хотелось довести до конца историю нашей с Яринкой ночной прогулки. На всякий случай, я немного подождала, не спросит ли меня Дэн ещё про что-нибудь, но он молчал.

- Так вот, - решилась я, - А ещё мы видели звездопад. Звёзды вдруг начали падать часто-часто, и мы загадали желание. Ну а потом стало холодно, ещё больше росы выпало, и пришлось возвращаться. Платья мы почистили в туалете, утром погладили, и никто ничего не узнал.

- Шустры, - одобрил Дэн, - Только надеюсь, вы не собираетесь превратить это в привычку?

Я уклончиво повела плечом, но к счастью интерес Дэна переключился на другое.

- Дайка, скажи, вот вы с подружкой обсуждали то, как люди в космос летали, и бога с ангелами там нет. А тебе про это что говорили в вашей деревне?

Я помолчала, припоминая.

- Мы про бога почти и не разговаривали. Мама иногда говорила " о, господи", когда сердилась. Дед Венедикт рассказывал, что бога придумали в старину, чтобы пугать людей грехами. А папа как-то сказал, что существует высший разум, только он ничего никому не запрещает, потому что ему до нас дела нет.

- Ну а сама ты про это что думаешь? - Дэн сорвал травинку и теперь крутил её в пальцах.

Я вспомнила бессонные ночи, которые бывают наверно у всех. Когда ты лежишь не шевелясь, смотришь в темноту, и гадаешь - зачем я? Откуда я? Где я была, пока не родилась? И где буду, когда умру? А всё остальное - зачем и откуда? А если всё-всё вдруг исчезнет, что останется? А что было, когда ещё ничего не было?

- Я? Мне кажется, что где-то... кто-то есть. Большой и самый главный. Но не такой, не тот, про кого рассказывают в Библии.

- А какой?

- Ну... такой, - я не знала, как выразить словами то, что чувствовала, поэтому встала и раскинула в сторону руки, - Вот такой, везде! Такой большой, что он никогда не станет делать того, о чём рассказывал батюшка Афанасий. Потому что оно слишком маленькое для него.

На этом поток моего красноречия иссяк, и я снова села.

Дэн спросил, тихо и осторожно, будто не хотел меня пугать:

- Так тебе не нравится то, что пишут в Библии. Почему?

- Потому что, - я привычно хотела подобрать слова помягче, но вспомнив, что говорю с Дэном, а не с батюшкой, и не с Агафьей, выпалила: - Потому что это чушь! Чушь свинячья!

Дэн обрадовано кивнул.

- Категорично. А что именно кажется тебе чушью?

- Ой, да много чего! Я даже спрашивала у батюшки Афанасия, только он от этого расстраивается, начинает что-то объяснять, но всё равно непонятно.

- Представляю, - согласился Дэн, - Про что ты у него спрашивала?

- Ну, например, зачем бог создал дерево с запретными плодами, если не хотел, чтобы Адам и Ева съели эти плоды? И почему не хотел, чтобы они их ели? Ведь это было дерево познания Добра и Зла, а что плохого в том, что Адам и Ева стали бы в этом разбираться? Батюшка сказал, что это было такое искушение, бог хотел проверить как Адам и Ева его слушаются. Но ведь бог всеведущ, разве он не мог просто посмотреть в будущее, чтобы увидеть, послушаются его или нет? И раз бог так хотел, чтобы люди были послушными, почему он не создал их сразу такими? Получается, сам ошибся, а их наказал?

- И что на это ответил батюшка?

- Что не надо понимать всё так буквально, что Библия это не документальный пересказ событий, а скорее... э... какое-то слово он сказал...

- Метафоры?

- Кажется да. А я спросила, почему тогда не писать так, как и надо понимать? Вот как в других учебниках, написано же понятно всё, ничего переспрашивать не надо. А в Библии и слова-то такие, что язык сломаешь.

- А он? - кажется, Дэн от души забавлялся.

- Ой, батюшка Афанасий начал бегать туда-сюда, что-то быстро говорить, говорить... Но я ничего не поняла. Потом ещё, позже спрашивала его про всемирный потоп, ведь Ной спас всех зверей по одной паре. Где потом нашли себе пары их детёныши? И вообще, зачем бог устроил всемирный потоп, он же разозлился на людей, а погибли ещё и все звери, и все птицы. И разве он не мог сделать, чтобы люди просто исчезли, а Ной с семьёй остался?

- А как он запихал всех зверей в ковчег? - поддразнил меня Дэн.

- Да! И как он взял зверей из других стран, которые за морем? Он, что, на ковчеге за ними плавал ещё до потопа? А ещё - в начале Библии говорится, что сначала бог создал свет, а только на четвёртый день солнце. Откуда же был свет без солнца? И если был, то почему сейчас того света ночью нет?

- Ну-у..., - начал Дэн, но я перебила. Недоумение, накопившееся во мне за два года изучения божьего слова, давно искало выход, и теперь было трудно остановиться.

- Или вот ещё, когда бог создал Адама, он устроил ему смотр всех животных, чтобы Адам их назвал, так? И все кого создал бог прошли перед Адамом? Но как прошли рыбы? А всякие тюлени, киты, осьминоги? А ещё когда Ной уснул пьяный и голый, и его увидел Хам, и ржал над ним, Ной, когда проснулся, проклял не Хама, а почему-то его сына! А зачем бог велел Аврааму принести в жертву Исаака? Он его, конечно, остановил, но ведь это была очень глупая и злая шутка. Хотя Авраама мне и не жалко после того, как он выгнал в пустыню свою служанку, которая родила ему другого сына, и бог его за это даже не наказал.

Я сделала паузу, пытаясь воскресить в памяти то, чего ещё не смогла понять из Библии.

- Потрясающе! - Дэн одобрительно похлопал меня по плечу, - Устами младенца глаголет истина. Вот что значит ребёнок, которого воспитывали вдали от всей этой зомбо-шушеры. Критическое мышление в действии. Так и надо детей растить!

Я улыбнулась от удовольствия и даже распрямила спину, потянувшись макушкой вверх, уж чем-чем, а похвалами меня тут баловали не часто. Поощрённая, я продолжила:

- И ещё вот чего не понимаю совсем. Пусть Ева ослушалась бога, съела плод, да ещё и Адама подговорила, она виновата. Но я-то здесь при чём?!

- А что ты? - удивился Дэн.

- Ну как это? Наша Агафья только и знает, что зудеть о первородном грехе, о том, что Ева согрешила, и теперь все женщины от рождения грешны. Поэтому они должны рожать с болью, и подчиняться мужчинам. И я тоже, конечно. Но ведь я-то не ела того яблока, почему я должна отвечать за Еву?

- А ты спрашивала об этом у вашей Агафьи?

Я сникла.

- Ага, у неё спросишь. Она чуть что - розгами. Вон как с Яринкой.

Я кратко поведала Дэну историю Яринкиного появления в приюте, и её неравной борьбы с местными правилами, которую она вела и проиграла.

- Тоже много спрашивала. За что бог наказал её маму, но не наказал отца, почему позволил довести её до греха и самоубийства, раз он такой добренький? Теперь не спрашивает.

- Я правильно понимаю, ваша Агафья та ещё стерва? - задумчиво спросил Дэн.

- Ой, - я закатила глаза, - Не то слово. А нам говорят " Воспитательница - ваша мама"! На фиг такую маму.

- А к тебе она как относиться?

- Да как ко всем. Никак точнее. Пока веду себя хорошо, не замечает. В прошлое воскресенье только без экскурсии оставила за разбитые коленки, но я только рада была.

- Вот что, Дайка, - Дэн перекинул одну ногу через ствол, садясь ко мне лицом, - Нам надо как можно лучше обезопасить наши встречи. Твоя Агафья не должна и мысли допускать, что с тобой что-то не так.

Я пожала плечами.

- Да она и не допускает. Я всегда её слушаюсь и учусь не плохо.

- Этого мало. Надо чтобы ты была у неё на хорошем счету, понимаешь? У неё есть любимицы? У всех воспитателей есть.

Я призадумалась.

- Вроде нет. Она внимание обращает только на тех, кто в чём-то провинился. А остальные ей по боку.

- И всё-таки? - настаивал Дэн.

На этот раз я молчала дольше.

- Ну-у... разве что две-три девочки. Я не помню, чтобы она их хоть раз наказывала. Одна живёт в нашем дортуаре, Настуся.

- Отлично, - поощрил меня Дэн, - Подумай, за что к этой Настусе такое расположение?

- Да ни за что. Она просто такая... очень набожная. Дольше и чаще других молится, всё у неё только через " господи, благослови", да " господи, прости". В церкви вечно торчит.

- Вот! - Дэн поднял указательный палец, - Вот что тебе нужно - набожность.

- Ага, щас! - подскочила я, - Да я и так устала от этой церкви, ещё и по воскресеньям петь заставили!

Дэн насторожился.

- Ты поёшь в церкви?

- Ага. Угораздило как-то запеть при батюшке, вот до сих пор и пою.

- Так это же здорово! Полдела считай в кармане.

- Какие ещё полдела?

- Тебе самой нравится петь? - вкрадчиво спросила Дэн, и хоть я чуяла какой-то подвох, но врать не захотела.

- Да, петь я люблю.

- Вот! - снова поднял палец Дэн, - Значит, совместишь приятное с полезным. Подойди к своей Агафье, и скажи, что хочешь петь в церкви не только по воскресным службам, а всегда.

У меня пропал дар речи. Да что они, сговорились? То Зина ко мне с этим пением привязалась, теперь Дэн!

- Но я не хочу!

- Ты же любишь петь.

- Я другие песни люблю, а которые в церкви - нет. И вообще... - я не знала, как объяснить то, что меня очаровал только полёт собственного голоса под высоким церковным куполом, а не протяжные непонятные псалмы, которые теперь придётся учить.

- Дайка, - тихо и серьёзно попросил Дэн, - Пойми - надо. С твоим пением очень удачно получилось, теперь нужно лишь чуть-чуть проявить инициативу, и ты будешь уже не просто воспитанницей приюта, а почти что его сотрудником. На голову выше других и перед воспитателями, и перед батюшкой. У тебя будет не только безупречная репутация, но и разные поблажки.

- Ты откуда знаешь? - тоскливо спросила я, чувствуя, что не устою перед аргументами.

- Тут и знать нечего, - Дэн шутливо потянул меня за косичку, - Если батюшка Афанасий захотел, чтобы ты пела на воскресных службах, значит, ты действительно хорошо поёшь, абы кому это не доверят. Знаешь, как говорят про людей наделённых талантом? Что они поцелованы ангелом. А разве кто-то подумает про поцелованную ангелом девочку, что она способна на грубые нарушения дисциплины? Попросившись в певчие, ты покажешь воспитательнице свою добродетель и стремление к богу, а это именно то, что нам сейчас нужно.

- Добродетель! - передразнила я, - А ты не думаешь, что Агафья может наоборот насторожиться, с чего бы это вдруг такая добродетель?

- Вряд ли. Вот если бы на твоём месте была твоя Ярина, или другая девочка, которая раньше хулиганила, тогда - да. Но за тобой-то косяков не числится?

Я вспомнила своё до сих пор безупречное поведение. И только Яринка, да теперь Дэн знают, что вызвано оно было отнюдь не добродетелью, а лишь надеждой увидеть родителей. Поэтому приходится признать, что план Дэна вполне может сработать. Незаметная девочка-сирота, ни в каких плохих поступках ранее не замеченная, поющая в церкви по воскресеньям, вдруг захотела петь там каждый день. Вызовет ли это у окружающих какие-то подозрения? Вряд ли.

- Ну, так что? - поторопил с решением Дэн.

- Ладно, - я обречённо махнула рукой, - Подойду завтра к Агафье.

- Умница, - Дэн погладил меня по голове, смутился, отдёрнул руку, и поднялся на ноги, - Давай теперь, постреляем? Хватит разговоров на сегодня.

Я обрадовано вскочила. Фиг с ним, с церковным пением, пока у меня есть капелька свободы! Но...

- Дэн, я про главное чуть не забыла сказать.

- Говори, малявка, - Дэн уже сидел на корточках, разбрасывая листву, прикрывающую наш тайник. Глядя, в его согнутую спину, я сказала:

- Моя и Яринкина мамы хотели, чтобы мы убежали на Запад.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒