Джек Иден 1 страница

Лейла

Холодный страх ползет у меня по позвоночнику, пульс просто дико ускоряется, пока мой мозг пытаются, что-то сообразить. Может, он не видел, как я забрала его зажим для галстука. Может, я смогукак-нибудь проскочить мимо него. Я могу притвориться, что заплутала и не знала, что этоего спальня. Возможно. Может же быть— просто возможно. Очень медленно ядотрагиваюсь пальцем до края ящика, и он шурша закрывается, а яповорачиваюсь к нему лицом. Какие-то мужчины обладают внешностью, другие — обаянием. В Би Джей присутствует и то, и другое, но слишком резкое, почти угрожающее. Когда он появляется в комнате, все внимание обращается к нему, потому что онполностью меняет атмосферу, такое впечатление словно медведь гризли входит в комнату.

У него серебряное колечко в правом ухе, на нем надета черная футболка, армейские походные камуфляжные штаны и военные ботинки. Своим обликом он напоминает наполовину пирата, наполовину— контрабандиста. Он по-прежнему стоит не шевелясь. Опасность и сила просто сочатся из него. Мое сердце колотиться, словно сейчас выскочит. «Я могу это сделать, — дерзко думаю я. — Я не боюсь тебя. Я Иден. А Иденыедят Пилкингтонов на завтрак». Распрямив плечи и удерживая дерзкое выражение на лице, я начинаю подходить к нему. Сама про себя молюсь, чтобы он ненароком не увидел, как у меня дрожат коленки.

В пяти шагах от него я замечаю его глаза, как поблескивающая черная смола, в них не видно никакого просвета на надежду, ничего не выражающие, совершенно непроницаемые. На долю секунды у меня появляется странное чувство, будто в воздухе витает сексуальное возбуждение. Ну, конечно, это игра моих сверх возбужденных эмоций. Сейчас его губы представляют собой единую неприступную линию. Однажды я видела, как они растягивались в полуулыбку, но я всегда наблюдала ее случайно и краем глаза.

В шаге от его огромного, как гора тела, останавливаюсь. Он действительно чертовски огромен. Шрам на его левой щеке поблескивает от светаогня в камине. Клянусь, ни один мужчина никогда в жизни не выглядел настолько негостеприимным, заставляя меня так его бояться.

— Извини, — жестко говорю я. — Я заплутала и случайно забрела сюда по ошибке. Думаю, мне стоит побыстрее вернуться вниз на вечеринку.

Он не делает шаг в сторону, чтобы пропустить меня. Он кажется таким огромным, настолько объемным, что похож на хищного дикого зверя.

Я напряженно сжимаю сумочку.

— Не мог ли ты отойти?

— Ты хочешь пройти? Так попробуй, — предлагает он мягко, его лицо лишено всякого выражения.

— Как ты смеешь? Я позвоню своему брату, если ты мне угрожаешь, — нападение всегда лучшая форма обороны.

Что-то мелькает у него в глазах, и я понимаю, что мне не следовало этого говорить. Я не должнасебя так вести, если хочулегко сбежать от сюда. Он засовывает свою огромную руку в карман брюк и достает телефон.

— Хорошая идея, — его голос становится шелковистым, предупреждая. — Позвони-ка ему. Последний раз я видел его с беременной женой, по-моемутвоя мать сидела рядом. Они могут поспешить сюда, в мою спальню и спасти свою драгоценную маленькую принцессу.

— Что, черт возьми, с тобой такое? — презрительно спрашиваю я.

Его брови поднимаются.

— Что, черт возьми, со мной? Ты— воровка, Лейла Иден.

У меня начинают гореть щеки, но я не собираюсь так легко ему сдаваться.

— Я не воровка, — с жаром вскрикиваю я.

— Тогда тебе нечего бояться. Позвони своему брату, — предлагает он.

Я прикусываю губу.

— Послушай. Прости, что я оказалась в твоей спальне. Давай яспущусь вниз, и мы не будем портить этот вечер, хорошо?

— Хорошо.

У меня отпадает челюсть оттакой легкой победы. Я закрываю рот.

— Благодарю тебя, — тихо говорю я и даже улыбаюсь в благодарность.

— После того, как ты признаешься, что украла... и я накажу тебя.

Крик полного недоверия вырывается у меня.

— Чтоооооо?

— Это справедливо. Ты допустила ошибку и должна за нее заплатить.

Я с подозрением прищуриваюсь. Я знала, что так и будет. Я всегда знала это. Он друг нашей семьи. Но вот доказательство, которое я всегда искала, …что он просто критически низко пал. Он всегда был низок, и всегда будет таким. Он способен даже шантажировать меня! Может быть, он хочет, чтобы я раскрыла ему какие-нибудь секреты бизнеса Джейка.

— О каком наказании ты говоришь?

— Ты получишь такое, которого у тебя никогда не было... я отшлепаю тебя, — в его голосе слышится даже удовольствие.

Я смотрю на него недоверчиво. Сама идея настолько нелепа, что ее даже не стоит и рассматривать, поэтому начинаю смеяться.

Он даже не улыбается.

— Я не вижу ничего смешного.

Смех замирает у меня в горле.

— Ты не можешь по-настоящему отшлепать меня? — недоверчиво спрашиваю я, чувствуя, как озноб проходится у меня по телу.

Он вопросительно приподнимает брови.

— Ты серьезно хочешь меня отшлепать? — тупо повторяю я.

— Твоя проблема, Лейла Иден, заключается в том, что ты былаизбалована с самого раннего возраста. Твой отец и Джек слишком сильно любили тебя и не предпринимали никаких дисциплинарныхмер по твоему воспитанию. В следствие этого, ты выросла непослушным сорняком, — терпеливо объясняет он.

— Как ты смеешь…? — начинаю я.

Но он холодно прерывает меня.

— Это уже становится утомительным. Выбор прост: ты извиняешься и соглашаешься на порку, или мы звоним твоему брату… или может ты предпочитаешь твоей матери.

Джеку? Моей матери? Моя псевдо-ярость тут же улетучивается, как вода, сливающаяся в раковине. Я беспокойно прикусываю нижнюю губу, представляя мамины глаза, наполненные унижением, Джек бы смотрел на меня, не веря своим глазам. Он отдавал мне все самое лучшее. Когда мы были бедные и маленькие, мама говорила, что Джек всегда отдавал мне самый лучший кусок еды, если я хотела.

Мой поступок не имеет оправдания. Я на самом деле опозорила и обесчестиласвою семью. Я прокралась в спальню Пилкингтона и украла одну вещь, как обычный воришка. Хуже всего то, что я понятия не имею, зачем я это сделала. Я никогда не делала ничего подобного, никогда. Это самая глупая и сумасшедшая вещь, которую я когда-либо совершала.

Мой взгляд скользит к его рукам. Они такие огромные, как лопаты! Я резко поднимаю взгляд на его загорелое лицо.

— Зачем ты хочешь это сделать?

Он беспечно пожимает плечами, его лицо ничего не выражает.

— Для тебя же это ничто, — с отчаянием настаиваю я.

Он улыбается, но его улыбка совершенно не веселая.

— Откуда ты знаешь, что для меня это?

Мой желудок ухает вниз. Я опускаю глаза вниз и перемещаю на пространство у него между ногами. Это конечно же было бы несолидно, но я могла бы попробовать проскользнуть у него между ног. Да, я могла бы попробовать так сделать, но мне почему-то кажется, нет я даже почти уверена, что он поймает меня, и это будет еще хуже.

— Послушай, — пытаюсь я уговорить. — Я очень, очень сожалею, что пришла сюда. Это было совершенно неправильно с моей стороны, вторгаться в твою частную жизнь, но, если ты сейчасменя отпустишь, я обещаю, что никому ничего не расскажу, — япоказываю рукой вокруг комнаты. — Это будет наш секрет.

— Это очень любезное предложение, но боюсь, что у тебя есть только два пути выйти из этой спальни. Порка или, — он протягивает мобильный телефон, которыйлежит на ладони напоминающей по своим размерам бейсбольную перчатку, — или в компании твоего брата.

Я опускаю глаза на обычный черный телефон. Физическое наказание или душевные терзания обеих — мамы и Джека. Не очень большой выбор. Я жестко сглатываю и встречаюсь с его глазами.

— Я…, — шепчу я, — выбираю... наказание.

— Отлично, — тихо говорит он, засовывая мобильный в карман брюк и делая шаг вперед. Сразу же комната кажется намного меньше. Инстинктивно я делаю шаг назад, он пинает ногой дверь, которая тут же закрывается.

— Как мы это сделаем? — мой голос звучит четко, но сухо. Мне необходимо сохранять, хотя бы часть своего контроля.

— Я сяду на кровать, аты ляжешь мне на колени. Я подниму твои юбки и отшлепаю тебя. Восемь раз.

Поднимет мои юбки! Мои глаза тут же опускаются на его правую руку. Бог мой! Я чувствую, как жарраспространяется у меня по телу. Ах, стыдись этого. И еще, к моему ужасу, что-то темное и горячее начинает раскрываться у меня внутри, отдаваясь между ног. Я никогда не могла предположить, что такое может со мной случиться. Как я могла возбудиться от такой развратной и ужасной перспективы? Я смотрю ему в глаза. Они пусты, высматривать там собственно нечего, только видеть саму себя. Воровку.

Но я все равно вглядываюсь ему в глаза, и вижу вспышку чего-то застарелого.

И вдруг я вспоминаю. Это унижение, а не наказание за то, что я пришла кнемув спальню и украла его зажим для галстука. Это касается, что случилось давно, когда мне было всего лишь тринадцать лет. Я споткнулась о корень дерева и упала. Моя юбка взлетела кверху, выставив на показ трусики. Я до сих пор помню, из белого хлопка в красный горошек. Все дети и Би Джей видели их. Я ненавидела их за это. Я хотела вскочить, но у меня запуталась нога в корне, поэтому не могла двинуться с места. Униженная и пристыженная я так и лежала, распростертая на земле, являясь объектом насмешек.

Кто-то из ребят засмеялся, ия знала их. Они боялись Джека и никогда бы не посмели смеяться, если рядом с ним не было Би Джея. В то время наши семьи (Би Джея и моя) упорно враждовали уже не одно поколение. Совсем недавно, Джек и Би Джейубрали ограды из колючей проволоки существующие между нашими семьями испокон века. Поскольку все знали о кровной вражде, эти парниподумали, что смогут втереться в доверие к Би Джею, посмеявшись надо мной.

Но моментальноБи Джей подошел ко мне и легко поднял на ноги. Даже тогда он был уже рослым парнем. Другие сразу же перестали смеяться, потому что боялись его.

— Ты в порядке? — спросил он.

Но мне было стыдно досмерти, что он стал свидетелем моего унижения, и я с ненавистью набросилась на него.

— Убери свои грязные лапы от меня, грязный Пилкингтон, — выплюнула я ему прямо в лицо.

Он тогда носил прическу ирокез, выглядело это странно, но он покраснел до корней волос. Он убрал руки подальше от меня.

Я развернулась на каблуках, насупилась и прихрамывая, потому что у меня была вывихнута лодыжка, высоко задрав нос, отправилась домой. Я чувствовала, что он наблюдает за мной, но я даже не думала оглядываться. После этого случая мы стали врагами. И теперь он поймал меня в своей спальне.

Наконец, он сможет мне отомстить.

Он делает шаг ко мне, и я почти чуть ли не падаю, но он проходит мимо. Тревога скручивает у меня живот, я наблюдаю, как он садится на свою огромную кровать, шлепнувшись вниз со всего маха, и говорит:

— Ну, яготов.

Где сила необходима, там ее нужно применять смело, решительно и полностью. Но для этого надо применять ее по-разному; человек должен знать, когда наносить удар для маневра, а когда идти на соглашение сторон.

Леон Троцкий 1879-1940

Лейла

Он протягивает руку ко мне. Ошеломленно и не веря своим глазам, я подхожу к нему. Даже сейчас, я все еще не могу поверить, что он на самом деле собирается это совершить. Скорее всего, в последней момент он признается, что это всего лишь жестокая шутка Пилкингтона. Мои глаза с неистовством вопрошают его.

— Ложись поперек ко мне на колени, — вежливо предлагает он

О, Боже! Мгновение я даже не могу сдвинуться с места, я отказываюсь признавать, что он на самом деле думает, что я готова подчиниться такому унижению.

Совершенно не обращая внимание на мой молящий взгляд, он хмурит темные брови и многозначительно кивает головой, указывая на колени.

— Не стесняйся. Я видел все это раньше, помнишь? —со смешком спрашивает он.

Наши взгляды встречаются, я убийственно краснею, и мое чувство собственного достоинство берет вверх. «Нет, ты презренный, отвратительный, несносный мужчина, ты не видел такого раньше. Очень многоеизменилось, когда ты видел это в тот последнийи единственный раз».

Моя пятая точка фактически голая, не считая трех полосок и самого маленького треугольника из черного кружева. Эти стринги настолько далеки от трусов в горошек, которые он видел тогда. Сегодня утром я нанесла скраб на все тело, и теперь оно гладкое и шелковистое, потом втерла в каждый дюйм золотисто-коричневыйискусственный загар. Мне нечего стыдиться. Я выгляжу блистательно!

Я вскидываю подбородок и смотрю на него сверху вниз с презрением и сильной ненавистью. Его реакция— губы расплываются в хитрой полуулыбке, его явно это забавляет.

Я бросаю сумочку на пол, и скрипя зубами, вкладываю свою руку в его ладонь, осторожно опускаясь поперек на его колени. Я непроизвольно вздрагиваю, кактолько соприкасаюсь с железными мускулами его бедер. Я укладываюсь на его жестких, каменных коленях, наклонившись вперед, упершись ладонями в пол, удерживая ноги плотно сжатыми и выпрямленными. Мои носки не касаются пола, разгоряченная кровь приливает к голове, поскольку моя позиция неловкая и совершенно неустойчивая. Нос фактически находиться меньше чем в пару сантиметров от темного пола, и я вижу все пылинки на древесине, когда мигающий свет от огня в камине, падает на них.

— Готова?

Скорее ад замерзнет, нежели я дам свое согласие.

Я рада, что волосы скрывают мое пылающее раскрасневшееся лицо, я закрываю глаза из-за бессильной ярости и стыда. Он начинает поднимать многочисленные слои моей юбки вверх к пояснице... и мне становится абсолютно все равно. Даже воздух в комнате кажется изменился. Безумный трепет проходит по всему моему телу. «Ты же еще не видел такого, здоровяк? — потом тут же появляется другая мысль: — Этомуон не сможет противостоять».

Я слышу, как он глубоко вдыхает, как только опускает свою большую мозолистую ладонь на мои ягодицы. Я знаю, что он видит полоску стрингов, зажатую моей киской. Возмущение, волной прокатывается у меняпо спине, но я вдруг понимаю, что стала мокрой. Его ладонь до сих пор лежит у меня на попе. Я ощущаю, что онаслегка двигается, слово лаская, но недостаточноявно, и я начинаю дрожать всем телом.

Би Джей

Кто так трахает мозги?

Лейла Иденсвоей чуть ли не совершенно голой задницей, лежащей у меня на коленях и говорящей всем своим видом: съешь-столько-сколько-ты-сможешь. Я смотрю в изумлении вниз на свои грубые ладони, покоящиеся на ее шелковистой гладкой коже. Черт побери, это невероятно! Как это вообще может произойти? Мой член оживает и вдруг становится таким жестким, я не помню его таким за всю свою жизнь. Явозбудился и имею на это полное право, учитывая исключительные обстоятельства… я, ведь, смотрю на золотую попку ЛайлыИден, распростертую на моих чертовых коленях.

Твои персики высшего сорта, и я сниму сливки, детка.

Желание поласкать их, эту округлую форму настолько мощное, что застает меня врасплох. Слегка, почти против моей воли, рука сама собой ложится на две половинки упругой плоти. От этого почти незаметного действия, ее тело вздрагивает. С ее пухлых губ слетает возглас «ах», она вскидывает правую руку, лишив себе равновесия. Внезапно она начинает паниковать, поскольку ее тело опасно наклоняется и ее восхитительно длинные ноги начинают молотить по воздуху.

С огромным удовольствием я крепко обхватываю ее за талию. У нее такая маленькая, почти осиная талия. Я спокойно могу обхватить ее руками с двух сторон. Лейла опять упирается ладонью в пол, возвратив себе равновесие.

Я опускаю взгляд вниз на свою добычу.

На ее заднице какая-то жеманная маленькая фитюлька, ханжескиприкрывающая ее анус. Изначально, только лишь чуть-чуть было открыто взору пространство между ее ягодицами, показывающее дразнящий треугольник кружев, прикрывающий ее киску, однако с ее бессмысленной паникой и то, что она чуть не свалилась, ее ноги раздвинулись дальше друг от друга, и сейчас она довольно нагло выставляет на показ свою киску, которая надо сказать, для такой тонкой девушки, имеет на удивление набухшие губы. Между ее розовыми губами, полоска черных стрингов, натянутая и довольно-таки жестоко врезающаясяв ее плоть. Дополнение: влажную плоть. Кому-то немного нравится наказание, так мне кажется.

То что я вижу — это действительно самый совершенный вид.

Почти не завуалированное приглашение.

Мои пальцы испытывают настоящий зуд, отодвинуть в сторону эту нелепуюполоску и ввести их в киску. Что она будет делать? Никаких сомнений, заорет так, будто ее режут. И поэтому не стоит рисковать. Черт, я бы с удовольствием трахнул эту женщину, плюющуюся от злости и шипящую. Не думаю, что у меня когда-нибудь была такая заносчивая и горделивая сучка. Даже от одной мыслиу меня начинают течь слюни, но мне нужно сделать вид, что это наказание, а не удовольствие.

— Ты должна считать удары, иначе они не будут засчитаны, — говорю я, совершенно отстраненным голосом, не передающим моих эмоций.

Она замирает и вокруг моей ладони появляется гусиная кожа на ее идеальной попке.

— Не тяни резину! —хрипло отвечает она.

Я улыбаюсь про себя. Ах, Лейла, ты так чертовски хороша и настолько предсказуема. Она полна решимости пройти через это неприятное событие, как можно быстрее и явно не доставит мне удовольствие услышать ее визг.

У тебя нет шансов, детка.

Я отрываю ладонь от ее задницы, и она напрягает ягодицы в ожидании. Я ничего не могу с собой поделать. Взмах рукой и моя ладонь падает на ее упругую плоть. Она стонет, и запах ее возбужденияпросто ударяет меня, как зов в брачный период. Этот запах, способный свести мужчину (ну, мне на это совершенно наплевать) с ума. Шквальный от него перехватывает дыхание, настойчивый, и мне хочется ответить на него.

Лейла Иден может быть задирающей нос, важничающей сучкой, но я хочу трахнуть ее причем так сильно, что напоминаю себе, тех кобелей, которые перепрыгивают через забор, раня лапы, только лишь потому, что во время течки сука находится по другую сторону. У нее такое тело, что я хочу все ночи, каждую ночь, погружаться в него. Я хочу пришпилить ее, как куклу, которой она и является, широко развести ее ноги, и сосать до тех пор, пока ее вкус будет стекать по моему языку в мое горло. А много часов спустя, когда она будет уже в отключке от оргазмов, я хочу снова кружить своим языком, ощущая ее вкус у себя во рту.

Голос у меня в голове призывает: «Давай, сигани через забор, порань лапы. Потом заживет. Она черт побери сама напросилась на неприятности. Она же пришла к тебе в спальню по собственной воле? » Но другойболее здравомыслящий голос предупреждает: «Это безумие. Какого х*я ты думаешь о том, что собираешься сделать с сестрой Джека? »И яприслушиваюськ трезвому голосу, в конце концов, я сопротивлялся зову ее сладкого тела на протяжении многих лет. Я смогу это сделать и сейчас.

Я никогда на самом деле не мог окончательно решить, то ли я хотел отшлепать ее дерзкую задницу, пока онане станет красной, то ли оттрахать ее до бесчувствия. Сейчас мне хочется и того и другого причем одновременно. Я наблюдаю за ее телом, застывшем на месте. Напряженным. Ожидающем удара моей ладони.

Я ударю ее жестко и достаточно сильно, убеждая, что это наказание, а не сексуальная игра. Я буду действовать методично. Каждый шлепок будет опускаться в разных местах и на разные ягодицы— сначала одной, потом другой. Сначала сверху, а потом будет опускаться все ниже к ее ногам.

Обхватывая ее своей левой рукой за предплечье, обращаювнимание, как загибаются у нее пальцы на ногах. Восхитительная непроизвольная реакция. Я поднимаю руку и удерживаю ее высоко у себя над головой. Ягодицы миссИден беспомощноподрагивают.

О! Да...

Лейла

Меня никогда не ударяли и не били. Никто и никогда. И как только жар от его ладониопускается на мою кожу, я испытываю дикую, какую-то первородную, неподдельную панику. Сердце стучит так, словно барабанына войне, я зажмуриваюсь изо всех сил, готовя себя к следующему удару, но ничего не происходит.

Мне кажется, что прошел уже целый век.

Может он передумал, и спокойствие начинает струится у меня по телу, чувствуя освобождение, но он слегка отстраняется, воздух вокруг колышится, и его рука опускается со всего маха вниз.

Шлеп! Его рука такая тяжелая и твердая, приземляется на мою кожу.

Я не произношу ни звука. Во-первых, я абсолютно полна решимости не дать этому мерзкому чудовищу-человекуполучить удовольствие от моей реакции. Во-вторых, боль после ударапоявляется не сразу, мгновением позже, я чувствую ужасное жжение. Непроизвольно глаза расширяются, а рот открывается в безмолвном «О». О Господи, это действительно очень больно! Слезы обиды, перемешанные с горечью, появляются в глазах. Я зажмуриваюсь, пытаясь их остановить, чтобы они не капали на пол.

Он делает паузу.

— Я жду счет, — небрежно напоминает он мне.

Счет? Что за садистский мудак. У этого человека явно нет сердца. Раскаленные иглы ненависти к моему мучителю пронзают меня насквозь. Я открываю рот, ужасно, но ничего не выходит. Я пробую снова. Выходит, совершенно неузнаваемый неглубокий вздох:

— Один.

Почти сразу же его рука снова опускается с размаха мне на кожу, но на этот раз я сразу же чувствую жгучую боль. Собравшись, я задерживаю дыхание. Другим, дрожащим голосом называю: «Два», и больше ни звука, чтобы не показать в какой горячей, жгучейболи я нахожусь. Я никогда не испытывала такой боли в течение всей моей уединенной жизни.

Еще один удар падает на меня, и я заглатываю крик. Несмотря на то, что каждый удар попадаетна другое место, они все безумно жгут. Я чувствую, будто вся моя попа горит в огне. Я вжимаюсь ладонями в пол, чтобы не извиваться от боли и не ерзать у него на коленях, у меня белеют костяшки на пальцах.

— Три, — хрипло бормочу я. Я ненавижу, ненавижу, ненавижу его. Я никогда не думала, что можно так ненавидеть кого-то. Я все ближе и ближе приближаюсь к тому, что не могу остановить слезы.

Безжалостные шлепки продолжаются. Боль теперь настолько сильная, что я с трудом успеваю крикнуть: «Четыре». Моя задница горит, я делаю неглубокие вдохи. Ненависть во мне к нему растет в прямой пропорциональности стыду и боли, которые он заставляет меня испытывать. «Уже полпути пройдено», — говорю я себе. И мысль настолько расхолаживает, что я хочу заорать во все горло: «Ну надо же! »

Пятый шлепок падает на болезненнуюгорящую кожу на изгибягодицы, и я чувствую, как будто бы умираю от боли, жалящей невероятно. И видно от моего полного унижения, у меня вырывается вой:

— Ооооооуууууу, — в этот момент слезы, вырвавшиеся на свободу, стекают у меня по лицу, как у ребенка. Я не в состоянии говорить и не в состоянии дышать.

— Назови...

— Пять, ты, придурок, пять, — всхлипываю я, все мое притворство и гордость разлетаются вдребезги.

Би Джей

Последний отпечаток от моей ладони на секунду становится белым, потом краснеет до темно-розового, соответствуя остальной части ее задницы. Осталось еще три удара до конца, но ее защита уже сломлена. Она открыто всхлипывает, и я понимаю, что следующий удар вызовет крик во все горло.

Но это не то, что я хочу.

Конечно нет.

Ее красиво покрасневшая и разукрашенная задницалежит на моих коленях, амой нос наполнен запахом ее возбуждения. Я напряжен и возбужден. Мой член стоит, как деревянный, упираясь в молнию брюк. Я очень хочу ее трахнуть. У меня просто руки чешутся схватить ее за волосы, раздвинутьее бедра, и вбиться в ее скользкую маленькую киску настолько глубоко, чтобы она запищала от боли и удовольствия, кактолько ее мышцы, как сумасшедшиесожмутся вокруг моего члена. Я хотел бы опустошить свои яйца в нее, в тот момент, когда она увидит звезды. Трахать ее, да.

Но, конечно, я не делаю этого.

Потому что она маленькая сестренка Джека Идена.

Вместо этого... я отодвигаю немного свой мизинец, который почти соприкасается с внутренней поверхностьюее бедер, ее киской. Я кладу ладонь на пару секунд на ее кожу, мой мизинец почти касаетсяпереливающейся красно-розовым плоти. Сейчас, в следующий раз я шлепну ее киску. Медленно я поднимаю руку, она замирает в воздухе на мгновение. Ее нежная кожа светится влагой. Тогда я разрешаю себе размахнуться и опустить ладонь.

Она вздрагивает от шока и раскаленной до бела похоти.

Мой мизинец опускается как раз в ее влажные складки. Я улыбаюсь от удовольствия. Она замирает, дыхание становится поверхностным. Я хочу увидеть ее лицо. Намеренно, очень медленно я опускаю руки на кровать по бокам от себя, и спокойно говорю:

— Я закончил.

Она сразу же скатывается на пол и отползает от меня прочь, садится на корточки, как загнанный в угол зверек. Смотрит на меня огромными, увлажненными глазами, наполненными ненавистью. Слезы поблескивают у нее на ресницах. Ее рот трясется от ярости. Принцесса, оставшаяся без штанов, и внутри у нее осталось только первородное и беспомощное сексуальное животное. Я знаю, что ее задница должнагореть, и знаю, что она никогда не признается мне в том, что она в большейстепени возбудилась, чем когда-либо.

— Теперь ты доволен, ублюдок? —выплевывает она с такой яростью, что у нее даже голос дрожит.

— Поправь одежду и возвращайся на вечеринку, — безжалостно говорю я.

Она вскакивает на ноги и начинает быстро тянуть вниз свои многослойные юбки на горящую кожу, от чего вздрагивает всем телом. Она поднимает на меня глаза.

— Я ненавижу тебя, — шепчет она.

— Встань в очередь.

— Теперь я знаю, почему они называют тебя летучей мышью. Ты чертов вампир, живущий в этом нелепом черном склепе.

Я пожимаю плечами и смотрю на нее без всякого выражения. Можешь называть, как хочешь. Слова? Ничто.

— Надеюсь, я никогда не увижу тебя снова, — бросает она мне с раздражением.

Я наблюдаю, как она рывком поднимает сумочку с пола, и шагает в сторону двери.

— Лейла, — мой окрик похож на кнут. Даже в ее состоянии, она не осмеливается ослушаться.

Поэтому разворачивается и вызывающе смотрит на меня.

— Мой зажим для галстука.

Она пребывает в такой ярости, что чуть ли не ломает замокна сумочке, пытаясь ее открыть. Роясь внутри, находит и с яростью швыряет мне в лицо.

Я легко ловлю его одной рукой.

— Наслаждайся вечеринкой, — спокойно советую я.

— Извращенец, — огрызается она и хлопнув дверью выходит, слыша мой смех. Конечно, я понимаю: ее сказка о принцессе на горошине вышла совсем наоборот. Ей не понравилось увидеть свою сущность и столкнуться с животным, дремлющим внутри нее. Что касается меня, это моя неискоренимаяоснова, плацдарм и анималистическая сущность, и я несказанно рад познакомиться с только что ново созданным существом в своей спальне.

Лейла

Звуки, раздающиеся со стороныпервого этажа, доходят до меня, пока я в шоке замираю в коридоре. И тут до меня доходит, что в любой момент он может открыть дверь и выйти. С паническим всхлипом, я поворачиваю налево и прямиком несусь в ванную комнату. Дрожащими пальцами я запираю дверь и прислоняюсь к ней, тяжело дыша.

Почему, ну почему, я вдруг решила зайти к нему в спальню? Теперь все перемешалось. Я смотрю на себя в зеркало. Незнакомка с раскрасневшимся лицом, смазанным макияжем, с открытым ртом и безумными глазами смотрит на меня. Мои глаза блестят гневом и ненавистью, но в них светиться что-то еще… что-то более примитивное.

Я поспешно включаю кран, брызгаю холодной водой на лицо. Я вся горю, смущена, зла и мне стыдно. Моя задница жжется, как угорелая, но... Боже, я чувствую себя живой, я никогда так себя не чувствовала. И... я мокрая. Очень мокрая.

Если теперь внимательно посмотреть в мои глаза в них светится чистое возбуждение.

Сексуальное возбуждение.

Господи! О, сладкий Иисусе. Что черт побери со мной такое? Я не могу понять, почему я возбудилась. Я ненавижу всеми фибрами души этого сукиного сына. Я всегда его ненавидела. Он— бездушный, неотесанный мужик-кобель. Грязный мешок дерьма, который регулярно спит со стриптизершами и делает деньги на секс-клубах. Он практически преступник. Я ненавижу таких, как он. Даже, когда у меня в глазах были слезы, я виделана его лице удовлетворение и торжество.

Я должна быть в ярости.

Я и есть в ярости. Воспоминание о его огромноймозолистой ладони, опускающейся на мои голые ягодицы, наполняют меня. А его последний удар? Он намеренно ударил пополоске стрингов, это нельзя забыть. Он специально своим грязным пальцем дотронулся до моей киски! Да как он посмел? Ублюдок!

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒