Серия КРОВАВЫЙ НАВЕТ 2 страница

-Это связано с группировкой «Маддэикин»?

Гордон провел вспотевшей ладонью по нахмуренному лбу и сел на край стола, перед проектором.

-Точных сведений о существовании этой группы у нас нет. Операция как раз и направлена на выяснение обстоятельств деятельности «Маддэикин», если они вообще существуют.

-То есть? – Неопределенно спросили из зала.

Гордон потерянно посмотрел на дверь, будто ожидая помощи извне.

-До сих пор мы получали противоречивые сведения о существовании данной группы и есть основания полагать, что другие ваххабитские организации просто пытаются создать иллюзию массовости, создав эдакую голограмму реальной группировки.

-Я все равно не понимаю причин участия ФБР? – Спросил один из самых молодых агентов, поднявшись со своего места.

Гордон нервно сжал кулаки. «Хотелось бы мне и самому это знать», - подумал он.

-Просто примите это как факт, агент. Это совместная акция – больше Вам знать не нужно.

-Тем не менее, они единственные кто может совершить подобные акции. Никто из радикальных группировок на Востоке не решает проблемы таким путем. Это единственная организация, ссылающаяся на Ветхий Завет.

Гордон раздраженно выслушал выпад коллеги.

-Именно поэтому мы и привлекаем ФБР. Они обладают достаточным опытом в раскрытии подобных дел, привлекающих внимание своей религиозной подоплекой.

-Ритуальное убийство, скрывающее факт террористической акции? На такое радикалы еще не шли.

-Современная ситуация заставляет их принимать любые меры проявления агрессии в адрес США и союзников. – Пояснил Гордон. – Хорошо, господа, каждый из вас получит индивидуальную информацию дополнительно. Вылет завтра в четыре часа дня. Сейчас у меня все.

Он беспрекословно выпалил последние слова, собрал бумаги со стола и необорачиваясь вышел из зала.

«Кому ты лжешь, Гордон! Для тебя это дело так же связано с терроризмом, как всемирное тяготение с пастой Болоньезе. Ты же знаешь в ком причина, так не лги, хотя бы, сам себе».

***

-Привет, Кетрин! – Радостно поздоровалась Тереза с девушкой, одновременно целуя Питера в щеку. – Как дела?

-Все хорошо. – Сухо улыбнулась Робинсон, и села за столик в маленьком кафе, напротив здания Эдгара Гувера.

Многие служащие Бюро обедали здесь и отправлялись на ланч, здесь назначали деловые встречи днем и романтические свидания вечером. Это было одно из тех универсальных кафе, которое могло сойти и для простого и быстрого перекуса, и для долгой, дружеской посиделки.

-Мы едем в Египет! – Восторженно сообщил Марлини.

-В Египет? – Удивилась Тереза. – Ты мне не говорил.

Она посмотрела на Кетрин, которая выдавила для нее снисходительную улыбку.

-Мы сами только сегодня узнали. Дело государственной важности. – Объяснила она.

Робинсон спокойно рассматривала меню, не обращая внимания на переглядки Питера и его девушки и вела себя достаточно уверенно, стараясь не чувствовать себя при этом «пятым» колесом. Оливер и Барбара опаздывали на ланч или, вообще не собирались приходить. В последнее время и Кет, и Питер заметили, что их супружеская чета все чаще стали удалятся вдвоем, ища уединения в любое время и в любом месте.

Возможно, это были последствия дела в Палм-Бич, оказавшись там взаперти, будучи похищенными придурковатым уборщиком, они, наверное, нашли там себя. Кетрин понимала их, потому как сама, пережив насилие, многое уяснила для себя. Именно после того, как ее избил Майкл, она решила изменить все кардинально. Ну, или почти кардинально. По крайней мере, она сделала первый шаг – сообщила Питеру о Рейч.

-Что-то интересное? – Осведомилась Тереза, взяв чайную карту.

-Ничего особенного. – Покачал Питер головой, указывая на тот чай, который бы хотел заказать.

Тереза нахмурилась, но сопротивляться не стала. Ее – человека, который разбирался в изысканных сортах чая и любивших его в разных формах и объемах, угнетала простота выбора мужчины, как угнетает ценителя Титанов Возрождения современное искусство.

-Просто кое-кто считает, что нам в Вашингтоне не хватает дел, за неделю до Рождества. – Раздосадовано сказала Кетрин, отложив меню и уже определившись с выбором.

-Кстати! Что ты делаешь на Рождество, Кет? – Вдруг вспомнила Тереза, захлопнув меню.

Кетрин подняла на нее свои кристальной чистоты глаза и затем перевела взгляд на Питера, но тот лишь недоуменно пожал плечами. Интонация вопроса Терезы заставляла Кет задуматься, что вопрос был задан не просто так.

-Еду к маме. – Коротко ответила она.

-О! Знаешь, я подумала, - Тереза хотела что-то предложить, но Кетрин сразу же перебила ее.

-Я так давно не видела маму и брата. – Она врала, и даже не стеснялась этого, зная, что Питер прекрасно знал, что они виделись на День Благодарения и еще пару раз после этого. - У него ведь скоро свадьба, я должна побыть с ними хотя бы пару дней. – Жалобно проговорила девушка. - Надеюсь, что все причуды в Египте пройдут до Сочельника. – С нетерпением добавила она. – Вообще-то мы празднуем Рождество два раза в году – католическое и православное, но я не хочу пропускать первое, потому что это дань памяти моему отцу.

Тереза состроила страдальчески-наивное выражение лица, но сказала с пониманием:

-Да, конечно. Это твой старший брат? – Поинтересовалась она.

-Да, он старше меня на четыре года. – Ответила Кетрин, рассматривая простой до тошноты рисунок на молочно-белой скатерти в кафе.

-Питер сказал, что он врач. – Сообщила девушка.

Кетрин посмотрела на напарника, но перевел взгляд в окно, сделав вид, что первый раз в жизни видит голубей.

-Хирург. – Подтвердила агент. – Как и мама. – Она направила свой взгляд туда же, куда смотрел Питер.

-Твой отец погиб, да? – Полюбопытствовала Тереза.

Питер обернулся на нее и посмотрел с выражением крайнего недовольства, о чем говорило странное шипение, вырвавшееся от него.

-Да, Тереза. Погиб. – Спокойно ответила Кетрин, рассматривая прохожих, торопящихся в обеденный перерыв перехватить не только ланч, но и пару подарков близким.

-Питер мне говорил. – Неуютно сказала девушка Питера.

Кетрин усмехнулась и посмотрела на напарника. Тот стыдливо отвел взгляд.

-У меня такое чувство, что вы с Питером только обо мне и говорите.

-Так и есть. –Неожиданно выпалила Тереза. – Прости за любопытство.

Кетрин распахнула глаза и облизала губы. Она даже слегка покраснела и долго искала подходящую реплику.

Питер посмотрел на коллегу с извиняющейся улыбкой на лице. Если б только еще ответить себе за что, он извинялся.

Робинсон держалась довольно дружелюбно, добродушно отвечала на вопросы Терезы, и Питеру могло бы показаться, что они могли бы стать подругами, если бы не улыбка Кетрин. Такую улыбку она берегла для начальства, для неуступчивого коллеги, для раздражительного пострадавшего. Это была милая, простая, но натянуто-вежливая улыбка безысходности. Кет снисходительно принимала вопросы и так же снисходительно, но без надменности или высокомерия отвечала на них, лишь ради вежливости интересуясь чем-то сама.

Питер знал, что если бы Кетрин не нравился кто-то, даже среди самого близкого круга, она не преминула бы это отметить. Во всяком случае, не тащилась бы на встречи. И он знал, что сильнее ее вежливости, только ее упрямство. Не нужно было быть экстрасенсом, чтобы понять, что делала она это назло всем: ему, себе, Терри, своей матери, Гордону и их поцелуям.

Она будто специально облизывала губы так, что ему хотелось накинуться на нее в любое время и в любом месте, а она вообще никак на него не реагировала. Те два раза, когда он целовал ее (технически, один раз она его поцеловала) были слаще любой ночи, которые они провели вместе в прошлой жизни. Конечно, это ничего не значило. Просто поцелуй по случаю дня рождения дочери и…, ну, ладно, в тот раз, когда выклянчил у нее второй поцелуй, вообще не имел никакого обоснования. Ничего не значили с ней?

«Ну, так ты сам себя в этом убедил. Она и ведет согласно твоему убеждению! Что же ты хотел? » - Укорял он себя.

Да она вела себя так, будто целовалась с ним каждый день, начиная с того сентября в 2001. Или с каждым встречным.

Он потряс головой и почувствовал, как теплая рука Терри погладила его по голове:

-Ты, что, милый?

Он слегка приподнял голову и заметил, что их заказы уже принесли, а Терри улыбалась ему, как снисходительная соседская мамочка.

Кетрин сидела с каменным лицом и не отвела взгляда, когда он посмотрел на нее.

«Ты-то знаешь, Робинсон, ты же знаешь», - подумал он.

***

-Доктор Месбах? – Сестра Кеби заглянула в ординаторскую, окинув ее нахмуренным взглядом.

-Да?

Из скрытого за ширмой угла комнаты выглянул мужчина с закатанными до локтя рукавами и забрызганном водой светло-голубом халате. Он выключил воду в кране и, наспех вытерев руки полотенцем, чуть прихрамывая, ухватившись рукой за бедро, проковылял мимо стеллажей с книгами к дивану цвета слоновой кости.

Кеби оценивающе посмотрела на врача и, протянув ему папку с историей болезни, обеспокоенно спросила:

-Вас снова беспокоит нога?

Доктор Месбах как-то неопределенно покачал головой и сел на диван, вытянув вперед больную ногу.

-Это ничего. – Сказал он хрипло и открыл папку. – Что здесь?

-История болезни того мужчины с сепсисом. – Пояснила Кеби, присаживаясь рядом с врачом.

Мужчина нахмурился, откашлялся и в течение нескольких минут внимательно читал аккуратно выписанные результаты анализов.

-Жена уже знает? – Мельком спросил он, перелистывая страницу за страницей.

Кеби кивнула и отвернулась, найдя взглядом гипсовую фигурку змеи, поглощающей свой хвост. Небольшая по размеру символическая статуэтка нефритового цвета была украшена росписью, а вместо глаз у змеи были вставлены два искусственных камешка, больше похожих на рубины. Девушка взяла фигурку в руки и задумчиво произнесла:

-Тебе не кажется, что слишком странно. Человек никогда ничем не болел, кроме простуды, да и то в бог знает каком году, а тут вдруг сепсис.

-Не мне тебе объяснять, что самая маленькая рана может привести к заражению. – Не отвлекаясь от чтения, ответил врач.

-В том то и дело, что ты не найдешь никаких указаний на раны. Даже царапин не было! – Возмущенно произнесла девушка и, поставив змею на место, подошла к Месбаху вплотную.

-Что сказали в лаборатории? – Отбросив документы на диван, посмотрел на нее мужчина.

Кеби пожала плечами.

-Сказали, что сепсис вызван каким-то токсином. Они еще не делали полной аутопсии.

Врач качнул головой и, пододвинувшись на край дивана, медленно, опираясь на кожаный подлокотник, встал.

-Спецслужбы его заберут. Мне позвонили сегодня почти сразу после того как он прибыл к нам. По-моему, они думают, что это убийство. - Подойдя к окну, мужчина достал из кармана пачку сигарет и закурил.

-Еще бы, он уже третий. – Ничуть не удивившись, откликнулась Кеби.

Она подошла к врачу и, положив одну руку ему на плечо, другой вытащила сигарету из его рта и метким движением забросила ее в урну.

-Тебе нельзя. Ты же сам сказал, что бросишь.

Месбах кивнул, поджав губы, и похлопал рукой по бедру.

-Наверное, мне нужно подняться к травматологу. – Поморщившись, сказал он.

Кеби провела ласковой рукой по его широким квадратным скулам и приподнялась, чтобы поцеловать, но в ординаторскую, запыхавшись, как после марафонской дистанции влетел с взъерошенными волосами молодой санитар.

-Доктор Месбах, еще один с сепсисом!

***

-Мне нужно идти. Я должен успеть на самолет или Кетрин распнет меня прямо в зале регистрации.

Барбара прыснула от смеха, высвобождаясь из объятий мужа. Она села на колени перед ним, укуталась в простынь и погладила теплой ладонью по щетинистой щеке, задевая кончиками пальцев волосы на висках.

-Думаю, что ей хватит и Питера. – Мягко улыбнулась она, проведя большим пальцем по припухшим от поцелуев губам мужчины.

Он взял ее ладонь в свою руку и поцеловал в центр. Из его груди вылетел протяжный свистящий звук.

-Что-то случилось? – Побеспокоилась женщина, увидев маленькую морщинку на лбу Оливера.

-Ты помнишь Терезу? – Спросил он, продолжая целовать ее маленькую ладошку.

Барбара наморщила нос и поджала губы, словно пыталась восстановить в памяти образ женщины, упомянутой ее мужем.

-Допустим. Она беспокоит тебя? – Поинтересовалась женщина.

Оливер встал с кровати, чуть подтолкнув жену, которая тут же повалилась назад и легла на бок, подставив локоть под голову.

-Не то чтобы беспокоит, не то чтобы она. - Промямлил он.

Барбара молчала, но Оливер спиной чувствовал ее испытующий взгляд.

-Меня беспокоят ее отношения с Питером. Почему она появилась? Почему именно она?

Барбара села на край кровати рядом с мужем и положила ему голову на плечо.

-Почему именно она тебя беспокоит? Она же не первая девушка у Питера. – Сонно пробормотала она.

Оливер странно посмотрел на жену, обняв ее.

-Потому что она появилась в странное время. Знаешь, мне казалось, что Кет и Питер только начали сближаться, их отношения наладились, они даже, вроде бы, стали друзьями, он так сблизился с Рейчел и…

-Ты надеялся, что они снова будут вместе? – Перебила его Барбара.

Оливер снова посмотрел на жену и поцеловал ее в лоб.

-Да. Я надеялся, что они, наконец, закроют дверь в прошлое.

-Я тоже. – Кивнула Барбара. – Но тогда мы оба должны знать, что дело не в Терезе. Может, мы ошибались. – Пожала плечами женщина. – Может, встреча с Кет была их ошибкой. Может, именно Тереза – та самая?

Оливер недоверчиво посмотрел на жену.

-Не говори глупостей. Это же Питер и Кетрин. Я не знаю, они как Шерлок и Ватсон, как Бонни и Клайд, как Сид и Нэнси…

-О, лишь бы не закончили так же! – Добавила женщина.

-Как Рокки и Бульвинкль, в конце концов! – Усмехнулся Нолл.

-О, да! – Притворно восхитилась сравнению Барбара. – Кто из них лось? – Она отвернулась от мужа, легла на бок и закрылась одеялом с головой.

Оливер пожал плечами.

-Просто их нельзя не представить вместе.

-Просто мы привыкли верить, что когда-то они будут вместе. – Спокойно парировала женщина. - А Питер ведет себя так, будто ищет подтверждения, что Кетрин его простила.

Нолл обернулся к жене, но она уже закрыла глаза, наслаждаясь тем, что ей не нужно было тащиться в Египет перед Рождеством и она может спокойно спать у себя в кровати. Ему не хотелось верить в ее слова, но он боялся, что они окажутся истиной.

***

Агенты прибыли в отель в полдень, когда жара стояла в самом разгаре. Яркое солнце сильно припекало. Кетрин, несмотря на то, что была в солнечных очках, подсознательно прищурилась и осмотрелась. Да, а в Вашингтоне сейчас холод и снег. От этих мыслей у нее мурашки побежали по коже.

Отель представлял собой многоэтажное здание, облицованное желтоватым камнем. У входа стояли высокие совершенно гладкие колонны с изображенными на них древнеегипетскими божествами. Тяжелые двери из кедра были распахнуты, а проем прикрывала тончайшая занавеска, сотканная египетскими мастерицами вручную.

Молодые люди прошли в большой парадный зал в центре которого располагался огромный фонтан, который, однако, не работал. В зале было прохладно, небольшие окна не позволяли солнечным лучам разогреть помещение изнутри, а зеркала на крыше отражали солнце, что также уберегало здание от перегрева.

Проходя мимо фонтана, Кетрин, заметила, что на его расписных бортиках виднеются красные подтеки, что удивило женщину. Она слегка задержалась, проведя пальцем по подтекам, потом посмотрела на свою кожу, но следов подтеки не оставили и женщина пошла за напарниками.

Они подошли к стойке регистрации последними и представились.

-Агенты из Вашингтона? – Переспросил мужчина, находящийся за стойкой. – Для вас приготовлены номера 511 и 513.

Он протянул им два ключа и широко улыбнулся, но заметив хмурый взгляд женщины насторожился.

-Что-то не так? – Спросил он.

-Нет, все нормально. – Покачала головой хмурая Кет, все еще думая о тех следах и о том, почему они ее заинтересовали.

Ее настроение не было, откровенно говоря, приподнятым, хотя она изо всех сил старалась настроить себя на позитивный лад. Свой настрой она объяснила просто нежеланием работать в предрождественские дни; тоской по дочери; зимней хандрой. Короче, врала сама себе.

Их номера представляли собой просторные комнаты с живописным видом из окна. Пальмы и песок на фоне чистейшего голубого неба и великой реки, видневшейся издалека, были просто великолепны.

Дизайн номера Кет был выполнен в нежно-голубых и глубоких синих тонах. Небольшие креслица, стоящие рядом с электрокамином были обшиты темной синей бархатной тканью. Высокий шкаф-купе с зеркальными дверцами и низенький комодик, вместе с будуаром на резных ножках и приставленным к нему пуфиком были сделаны из дерева и выкрашены в белый цвет. Но самым главным достоинством номера была огромная двуспальная кровать, покрытая голубым шелковым покрывалом с вышивкой из синих шелковых ниток.

У Марлини и Уинстера обстановка была подобной, но лишь в темно-фиолетовой и сиреневой гамме.

Уинстер бросил чемодан на свою кровать и ретировался в ванную, спеша смыть с себя пыль от долгого перелета. Питер завалился на кровать и уставился на потолок над ней. Он пытался заставить себя подумать о Терезе, хотя бы пятнадцать минут. Но ни секунды тоски по ней не испытал. Он лишь вспоминал надежды, которые заново возродились в его душе несколько месяцев назад. Он так хотел поверить в их совместное будущее, когда она была такой нежной с ним в те тяжелые дни. Он пытался, видит Бог, пытался! Он долбил в ее крепостные стены и ему даже казалось, что эти стены между ними, в конце концов, пали. Но осада продолжалась. Штурм ничего не дал. Кетрин все еще держалась от него на расстоянии, хоть и сократила его. Эти воспоминания сжигали душу в прах и от которых он сходил с ума до сих пор. Он сдался в итоге. Тереза появилась как дар и как проклятье. Она словно испытание для библейского героя. Только он не был библейским героем.

Мужчина положил чемодан на кровать, а сам пошел на балкон.

Ему хотелось, вернуть все назад, лежать с ней в одной постели, обнимать ее и прижимать к своей груди. Те поцелуи были как обжигающий кипяток, боль от которого уже прошла, а шрамы навсегда остались. От них по-прежнему кружилась голова, как в первый раз. Ему только хотелось доказательства, что его действительно простили.

-Питер, ты здесь? – Окликнул его Оливер, вернувшийся из душа.

Мужчина зашел обратно в спальню и увидел Нолла. Он уже переоделся в легкий спортивный костюм и кеды.

-Я хочу прогуляться, раз нам дали выходной. Не составишь мне компанию? – Предложил он.

Питер, оторопело смотрящий на друга, так словно тот открыл перед ним все тайны мира, широко улыбнулся и откликнулся на его предложение.

-Конечно, ты подождешь? – Потрепал он себя за лацкан пиджака, показав, что хочет переодеться.

Оливер быстро кивнул и вышел в холл.

***

-Мисс Винтер, мисс Винтер!

Студент в рваных джинсах и клетчатой рубашке с закатанными на четверть рукавами бежал по заполненному коридору. Женщина обернулась. Ее молодое лицо выражало всю серьезность, но при этом было притягательно доброжелательным.

-Да, Эдмонд? – Чуть вскинув бровь, откликнулась она.

-Мисс Винтер, я принес курсовую работу, как Вы и просили. – Протянул в темно-зеленой папке свою работу паренек.

-Хорошо, Эдмонд, я посмотрю. – Кивнула Тереза и, прождав еще пару секунд на случай если студент захочет сказать еще что-то, направилась к себе в кабинет.

Закрыв за собой дверь, она положила все документы на стол и посмотрела на мобильник. Питер не звонил уже давно – с того момента, как их самолет приземлился в Каире. Это немного беспокоило Терезу, учитывая накаленную обстановку на Ближнем Востоке, о которой она знала не понаслышке.

Месяц назад Питер и его коллеги обратились к ней как к специалисту по восточным культурам. Им требовалась консультация в одном из очередных дел, связанных с религиозной подоплекой. Тереза тогда сразу заметила Марлини, но он был настолько поглощен работой, что, казалось, не обратил на нее никакого внимания. Когда преступление было раскрыто, их пути окончательно грозили разойтись, и Тереза предложила встретиться в пятницу в баре. Так и закрутился их роман. Питер оказался внимательным, заботливым мужчиной, обаятельным и приятным собеседником, нежным и страстным любовником и все, казалось, шло как нельзя лучше.

Тереза была в него влюблена, он, будто бы, тоже отвечал взаимностью, но была некая недосказанность во всем. Питер не был раскован перед ней, уходил от некоторых тем, и в частности, ее беспокоила Кетрин. По большому счету, те слова, которые Тереза произнесла за их совместным обедом накануне, были попыткой указать на болезненное недопонимание в их отношениях. С одной стороны, она старалась не давить на него, она знала, что у них растет дочь, но оба они утверждали, что между ними только платонические отношения. С другой стороны, ей бы хотелось прицелиться Марлини в лоб и выспросить все, что он думает о Кетрин. И она догадывалась, что ее останавливает не преступность данного поступка, а страх перед правдой.

Хотя тот обед все не шел у нее из головы. На самом деле каждый обед с Кетрин оставлял непонятный след в ее памяти. Тереза каждый раз звала Кет на эти обеды, чтобы познакомится с ней поближе, узнать получше напарницу и друга своего жениха. Но не получая ничего из этого, она, как ей самой казалось, сильнее отделялась от Питера. После каждого такого ленча Марлини вел с ней себя настолько равнодушно, что мурашки бежали по коже. Да и во время самих обедов Тереза чувствовала себя «третий лишней», словно, это Кет была девушкой Питера, а она просто приглашенной гостьей.

Вот и последний их совместный обед не прошел даром. На этот раз Марлини превзошел сам себя, сказав, что хочет побыть один и даже не сообщил когда уезжает в Египет. И уже из аэропорта, перед самым отлетом отправил sms.

Кетрин же вела себя еще более странно. Она не ревновала, не препятствовала и даже, скорее, наоборот, способствовала их встречам. И сначала Тереза подумала, что это способ Кет избавиться от Марлини. Но она смотрела на него как на самое главное сокровище в своей жизни. А он так смотрел на Кетрин, что Терезе казалось, если бы не публика, Питер набросился бы на Кет не разбирая ничего вокруг. Она не боялась, что они спят вместе. Она боялась, что они любят друг друга.

***

Длинный кухонный стол, с толстой широкой столешницей из мореного кедра, на крепких ножках, выхолощенный и отполированный, плотный и фактурный яркого янтарного оттенка он как могучий богатырь объединил вокруг себя в комфортной обстановке трех женщин. Одна - пожилая, полная, низкого роста с черными с проседью волосами, заправленными в узорчатый платок. Ее расплывшаяся фигура напоминала рыхлое яблоко, готовое треснуть от сочности. Две молодые девушки, похожие друг на друга, в длинных темно-фиолетовых сарафанах и белых с рукавом в три четверти хлопковых рубашках.

Пожилая женщина быстро-быстро шинковала красный сладкий лук, смотря на то, как его ровные колечки отскакивали от широкого ножа и в такт стуку ножа об деревянную разделочную доску, толщиной в полфаланги, рассказывала девушкам старые сказки.

-Когда я была совсем девочкой, эту историю рассказала мне моя бабушка. Она в молодости долгое время жила с коптами, которые жили здесь еще да арабского пришествия. Моя бабушка говорила мне, что среди коптов есть до сих пор верования в Осириса – воскресающего бога, поэтому они восприняли христианство очень широко. Они ведут свой век от «эры мучеников», когда в Риме правил император Диоклетиан известный своими гонениями на христиан. Именно от них бабушка и узнала ту легенду о десяти казнях египетских.

-Эта легенда, о чем она? – Перебила старуху одна из горничных, моющая кукурузу в алюминиевом тазу.

-Слушай, - призвала ее рассказчица. – Копты, как и все христиане, верят, что в Египте много тысяч лет назад жили евреи и был у них пророк Моисей. Евреев всячески притесняли, они были нечто вроде третьего сорта, хуже скота для египтян. И их Бог, чтобы избавить свой народ от египетского плена стал насылать на Египет бедствия: воды Нила он превратил в кровь, лягушки заполонили все деревни, потом напали мошки и комары, потом оводы, распространившие язвы у человека и животных. Наслал их бог на Египет песчаную бурю и нашествие саранчи, и, наконец, убил первенца фараона.

-Это что реально так было? – Удивилась другая горничная, разрезая спелые гранаты, брызгающие кровавым соком на стол.

-Кто ж его знает, но только есть люди, которые верят, что копты обладают особым знанием и могут вернуть эти казни, если их продолжат притеснять мусульмане. – С таинственностью в голосе ответила кухарка.

Горничные переглянулись и скривились в усмешке.

-Да уж конечно! – В голос недоверчиво произнесли они.

-Может это и ложь, только когда будешь постарше, начинаешь понимать, что случиться может и это. – Заметила пожилая женщина, помахав ножом перед носом.

Все трое в раз замолчали и больше не проронили ни слова.

***

Зимнее египетское солнце было благосклонным, но все же ослепительно ярким и припекающим, хотя к вечеру, слабый освежающий ветерок превращался в промозглую погоду. Кет, накинувшая на плечи тонкий трикотажным джемпер нежного морского оттенка, наблюдала за тем как темно-синие речные волны, заглатывали изрезанный песчаный берег. Она, сославшись на желание побыть одной, отказалась пойти гулять с напарникамии теперь наслаждалась видом стихии древней реки. Ветер, подувший с Нила, налетел на нее, принеся с собой воспоминания.

Несколько месяцев назад, когда Питер еще не был знаком с Терезой, Кет пригласила его на ужин к своей матери. На удивление, Марлини быстро согласился, но вот сама Кетрин быстро пожалела о своем опрометчивом поступке.

Она доверяла Питеру безоговорочно и, если бы ей пришлось прыгнуть в неизвестную пропасть к нему, только потому, что он просит об этом, то Кет сделала бы это, не задумываясь. Только доверие это было профессиональным и не касалось личных пристрастий. Несмотря на то, что Кет попыталась забыть события в Академии, выкинуть некоторые воспоминания было невозможно. Просто доверяя кому-то лично, ей всегда становилось больно от последствий, а профессионализм такой боли не приносил. Она знала, что Питер, как и любой другой близкий ей человек, страдает от этого. Она знала, что Питеру нужны были веские доказательства. И если бы только она могла просто отпереть дверь, перекинуть мост через ров и пропустить его, все было бы сейчас иначе.

Кетрин знала, что ее семья знает о Питере намного больше, чем может показаться, но им и в голову не приходило что двое симпатичных молодых людей, проводя вместе кучу времени, могут быть просто друзьями. Они, наверняка, верили до сих пор, что между ними могут возобновиться отношения. Мать была слишком консервативна, чтобы верить в наличие платонических отношений между мужчиной и женщиной, которые некогда были любовниками. Брат, пытался казаться безучастным, он сам не любил когда ему лезут в душу и уж точно не хотел вмешиваться в личные дела сестры. Они знали о репутации Марлини, да о ней собственно знали абсолютно все. Но не благодаря Кет, которая, как раз предпочитала не выносить на всеобщее обозрение их отношения с напарником, а благодаря Майклу. Тот пожаловался всем: своей матери, Элизабет, Уолтеру, наверняка и Теренсу. Хотя семья Робинсон мало внимала его словам, не будучи от самого Гордона в восторге и им, честно говоря, было искренне начихать, что тот думает о Марлини. Скорее наоборот, чем хуже Майкл говорил о Питере, тем лучше о нем думали Уолтер и Элизабет.

Но теперь все изменилось и теперь любые слухи об их с Питером отношениях не просто затрагивали их собственное самолюбие, но и могли навредить Питеру и Терезе. Кет, испытавшая на себе, что значит общественное мнение, не желала, чтобы оно же разрушило жизнь и Питеру, поэтому-то и отстранилась от него. Она стала как можно меньше уделять ему время, перестала ходить с ним на ланч, только если вместе с Терезой, и не приглашала в гости. Она не могла себе позволить стать виновницей разрушений личной жизни своего напарника, зная, как это может быть больно. Если уж она не позволила ему быть рядом, пусть он хотя бы будет счастлив.

Оливер все время пока они с Питером прогуливались по набережной тихо наблюдал за другом, не позволяя себе начать разговор. Но Питер, в итоге, заговорил первым.

-Разве ждать не есть самое тяжелое и самое притягательное? Человек часто живет только ожиданием, несмотря на мучения от этого ожидания. Сначала мы ждем, когда повзрослеем, потом ждем когда девчонка, которая нравилась нам в школе согласиться пойти с нами на школьный бал. Потом ждем когда закончим школу и пойдем в колледж или университет. Потом ждем когда сдадим сессию и напьемся в честь ее сдачи с друзьями по общежитию. Потом ждем, когда список девчонок, затащенных в постель будет длиннее, чем у друга. Потом мы ждем, когда устроимся на работу, когда будем по-настоящему самостоятельны, потом ждем когда женщина, которую, мы, возможно, любим, согласится стать нашей женой. Потом ждем, когда родятся наши дети, когда они пойдут, заговорят.

Питер говорил кротким глуховатым голосом, почти неслышимым за криками чаек. Они остановились у высокого фонаря, блекло освещавшего узкую полоску побережья, и он продолжил:

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒