История Мародеров 37 страница

- Мама! - И вовсе забыла обо всем, поставила пирог на стол и, подхватив сына на руки, крепко поцеловала.

- Ты моя умница! Скажи еще что-нибудь!

Но Гарри, видимо, решил, что его задача на сегодня выполнена, и больше говорить не хотел. Пока не вмешался Сириус. Бесцеремонно забрав у Лили ребенка, он подкинул его в воздух, от чего Гарри радостно засмеялся.

- Ну-ка, скажи «Сириус» или «Бродяга».

- Еще чего! – возмутился Джеймс. – Сначала он скажет «папа».

Лили переглянулась с Ремусом, и они дружно рассмеялись. Стало как-то особенно тепло, словно вернулись прежние счастливые беззаботные годы. Вот только Питер сидел молчаливый и странно подавленный, будто все время думал о чем-то неприятном. Лили пару секунд внимательно смотрела на него, но потом решила, что в нынешнее время это совсем неудивительно. Тем более, что Питер всегда был несколько замкнутым.

- Хорошо, - согласился Сириус с другом, - пусть будет «папа». Слышал, Олененок? Порадуй отца.

Гарри посмотрел на него изучающе, точно решал какую-то очень важную задачу, потом повернулся к Джеймсу и произнес:

- Папа.

С таким видом, словно одолжение сделал, и снова посмотрел на Сириуса – в его глазах ясно читалось: «Я сделал, как хотели, теперь отстаньте от меня». Парни переглянулись с таким огорошенным выражением на лицах, что Лили снова начала смеяться, а через секунду хохотали уже все. Гарри смотрел на взрослых с недоумением и некоторой обидой, будто понял, что именно он послужил источником веселья.

За столом Сириус посадил крестника себе на колени, несмотря на возражения Лили, которая считала, что ребенок должен сидеть на своем стульчике. Но они оба так умильно на нее посмотрели, что она сдалась. Уже в который раз. Вот интересно, Сириусу от его анимагической сущности передалась эта способность делать совершенно невозможные щенячьи глаза, как у побитой собаки? Отказать ему в такие моменты было просто невозможно. Джеймс, правда, говорил, что это у него врожденная способность. Хорошо еще хоть не часто этим пользовался.

Гарри чрезвычайно довольный столь привилегированным положением, принялся таскать из тарелки крестного самые вкусные куски, на что тот только смеялся. Он вообще в этот вечер был весел и оживлен, только иногда словно тень пробегала по его лицу. В такие моменты он задумчиво взъерошивал Гарри волосы и отворачивался. И Лили печально вздыхала – как бы ни старался Сириус показать, что у него все в порядке, он, наверное, уже никогда не станет прежним.

***

В конце сентября Дамблдор пригласил Джеймса в Хогвартс. И это настораживало. Не то чтобы они не общались с директором, но это общение всегда происходило на собраниях Ордена. А тут он должен отправиться в Хогвартс, где не был с тех пор, как окончил школу. Будто Дамблдор боится, что их кто-то подслушает. А значит, произошло что-то очень-очень серьезное.

Джеймс вышел из камина в знакомом до мелочей директорском кабинете. Казалось, что за эти годы здесь не изменилось абсолютно ничего. Сколько раз они бывали тут прежде, когда, потеряв терпение после их очередной авантюры, МакГонагалл притаскивала их к директору! Сразу как-то вспомнилось беззаботное детство, и на мгновение захотелось вернуться туда, проснуться и понять, что ничего не было. Но Джеймс прогнал это малодушное желание. Да, вокруг происходило много страшного, но ведь было в его жизни и безграничное счастье. Ни за что на свете он не хотел бы оказаться в мире, где у него не было бы жены и сына.

- Добрый день, Джеймс, присаживайся, пожалуйста.

Дамблдор тоже нисколько не изменился, и все так же блестели ярко-голубые глаза за стеклами очков-половинок. Правда, на этот раз они смотрели не с весельем, как прежде, а с какой-то озабоченностью, что настораживало еще больше. Он даже не предложил ему чаю с лимонными дольками. Совсем странно.

Джеймс вопросительно уставился на Дамблдора. Тот некоторое время смотрел на него и, наконец, заговорил, словно нехотя:

- В прошлом году было произнесено пророчество о том, кто сможет уничтожить Волдеморта. К сожалению, его подслушал один из Пожирателей и Волдеморт знает о нем. К счастью, пророчество подслушано было не до конца, а значит, он знает не все.

- Это, конечно, интересно, сэр, - вставил Джеймс. – Но почему вы рассказываете об этом именно мне?

- Потому что пророчество касается непосредственно тебя. В нем говорится о ребенке, который родился в прошлом году. Под описание этого ребенка подходит твой сын… и Невилл Лонгботтом.

- Тогда почему Фрэнка здесь нет? И если пророчество было сделано в прошлом году, почему вы только сейчас говорите мне о нем? – спросил Джеймс, временно отгоняя подальше мысль о том, что его ребенку, возможно, придется сразиться с этим чудовищем.

- Потому что мне стало известно из надежного источника, что Волдеморт выбрал Гарри и собирается его убить, пока тот еще не способен с ним сражаться.

Джеймс похолодел. Почему, ну почему это происходит с ним? Почему на его ребенка ложится такое бремя?

- И что вы предлагаете? – спросил он ровным голосом, пытаясь справиться со своими эмоциями.

- Тебе следует воспользоваться заклятием Фиделиус, чтобы обезопасить свою семью. Обычные охранные чары в этой ситуации могут оказаться недостаточными.

Джеймс склонил голову, задумавшись. Пожалуй, Дамблдор прав – это единственный надежный способ защитить Лили и Гарри.

- Хорошо, - он прямо посмотрел в глаза Дамблдору.

- Я могу стать Хранителем…

- Спасибо, сэр, но нет. Хранителем будет Сириус.

- Ты уверен?..

- Уверен.

- И, Джеймс… Тебе придется оставить работу в Ордене, хотя бы на какое-то время, поскольку вам нельзя будет выходить из дома.

Джеймс нахмурился: это его совершенно не устраивало. Прятаться за стенами, как трус, когда его друзья рискуют жизнью! Заметив его недовольство, Дамблдор заметил:

- Я понимаю, что это неприятно тебе. Но это необходимо для безопасности твоей семьи.

- У меня есть способ оставаться незаметным, выходя из дома, - возразил Джеймс и достал тонкую полупрозрачную мантию. – Это мантия-неведимка. Настоящая. Она переходила в нашей семье из поколения в поколение.

Дамблдор аж вперед подался, и на лице его мелькнуло какое-то непонятное выражение. Он осторожно и даже с каким-то благоговением взял мантию в руки и принялся внимательно разглядывать ее.

- Не возражаешь, если я возьму ее на несколько дней? Хочу изучить.

Джеймс хотел было возразить, но передумал. Если на несколько дней, то можно и потерпеть. Он кивнул, пожав плечами.

Когда Джеймс сообщил жене о пророчестве, она вскрикнула и испуганно прижала сына к груди. Тот даже запищал недовольно от слишком крепкого объятия. В широко раскрытых глазах Лили Джеймс читал тот же ужас, что испытывал сам.

- Дамблдор предложил воспользоваться Фиделиусом. Я хочу попросить Сириуса быть Хранителем.

Лили кивнула, не задумываясь. Да уж, человека надежнее Бродяги трудно представить.

Однако сам Сириус, внимательно все выслушав, надолго задумался и вдруг неожиданно выдал:

- Нет, Сохатый, надо придумать более надежный способ.

- Куда ж еще надежнее?

- Понимаешь, если взять Хранителем кого-нибудь более незаметного… Вот Питера, к примеру. Никто не подумает на него. Ну, и для верности везде, где можно, будем говорить, что Хранитель – я. Охотиться будут за мной. А Пит спокойно посидит в каком-нибудь надежном убежище. Тогда, что бы они не придумали, у меня в любом случае ничего узнать не смогут.

- В этом есть смысл, - Джеймс задумался. – Но если тебя схватят…

Сириус отмахнулся:

- Я подвергаюсь опасности в любом случае. И это не то, о чем ты должен сейчас думать. К тому же я знаю одно надежное место, где можно временно затаиться.

Джеймс закусил губу, в упор глядя на друга. Как же он не подумал о том, что, предложив Сириусу стать Хранителем, он подвергает его смертельной опасности?

- Не знаю… - произнесла молчавшая до сих пор Лили. – Как-то мне все это не нравится. Может, лучше действительно взять Хранителем Дамблдора?

Прежде чем Джеймс успел что-то ответить, Сириус решительно отмел это предложение:

- Нет, Лил. Помни – в Ордене есть предатель. Сильно подозреваю, что он может быть как раз из ближайшего окружения Дамблдора… Ну, правда, взять Пита – будет безопаснее всего. Главное, чтобы никто об этом не узнал. Дамблдор уже знает, что Джим собирался сделать Хранителем меня. Так что дело за малым.

- А Ремус? – спросила Лили.

- У Рема и так жизнь не сахар, зачем наваливать на него еще лишние проблемы?

Они поспорили еще немного, но в итоге согласились. План, предлагаемый Сириусом, действительно, был безупречен со всех сторон. Единственное, что по-прежнему беспокоило Джеймса – это то, что он ставил друга под удар. Но Сириус прав: ему сейчас надо в первую очередь думать о безопасности сына.

И на следующий день Питер стал Хранителем Тайны.

Он воспринял эту новость как-то странно – не то испугался, не то наоборот гордился. Но согласился сразу же. Ему подыскали дом в одной магловской деревушке, на который наложили все мыслимые и немыслимые защитные чары.

А вот надежным убежищем Сириуса оказался номер в дешевом магловском отеле в Лондоне. Джеймс, когда увидел его, чуть не прибил друга за легкомыслие.

- Да брось ты, Джим, - возразил тот. – Никто не станет искать меня в магловском отеле, - и с саркастической усмешкой добавил: – Блэки же не живут среди маглов!

Джеймс много чего мог бы ему сказать по этому поводу, но в подобном настроении Бродягу переубедить было невозможно, можно даже не пытаться. И Джеймс, вздохнув, уступил. Оставалось только молиться о том, чтобы до него не добрались в этом так называемом «надежном» убежище.

***

Необходимость постоянно оставаться в четырех стенах начала уже утомлять. Особенно непоседливого Джеймса, который в принципе никогда не мог сидеть на одном месте, ему необходимо было что-то делать. Лили всеми силами старалась отвлечь мужа от тоски и грустных мыслей, но чувствовала, что у нее не очень-то получается. Хоть бы уже Дамблдор вернул им мантию, тогда можно было бы иногда выбираться из дома.

Еще хуже было то, что, по причине все той же секретности, друзья у них теперь совсем не появлялись. Джеймс скучал по ним, ведь до сих пор они никогда надолго не разлучались. И это тоже угнетало. А если учесть, какой опасности подвергался Сириус, так и вовсе сводило с ума.

Чтобы немного отвлечься от всего этого, Лили устроила на Хэллуин маленький домашний праздник: приготовила праздничный ужин, расставила по дому разнокалиберные тыквы со свечами внутри. Гарри помогал ей изготовлять эти тыквы, с увлечением их раскрашивая. Сам, правда, при этом перемазался в краске с ног до головы, но это беда легко поправимая. Джеймс поначалу посмеивался, глядя на них, но, в конце концов, тоже подключился к процессу, увлекшись им не меньше сына.

В честь праздника Гарри было позволено подольше не ложиться спать, и он вместе с родителями сидел за столом до позднего вечера. А пока Лили убирала со стола, Джеймс развлекал сына, пуская из палочки клубы разноцветного дыма. Малыш смеялся и пытался схватить дым руками. Лили нежно улыбнулась и, привычно взлохматив мужу и без того торчащие волосы, ушла на кухню.

За окном хлестал дождь, порывы ветра срывали с деревьев оставшиеся листья и бросали их в окно. В темноте промелькнула неясная тень, и Лили поежилась. Почему-то душу охватила необъяснимая тревога, словно что-то страшное должно произойти. Но она отогнала от себя эти мысли – ничего не случится, они надежно защищены.

Быстро расставив посуду на полке, Лили вернулась в гостиную.

- Ну все: Гарри пора спать, - с улыбкой объявила она.

Джеймс подхватил малыша на руки и передал ей. Гарри недовольно залопотал, обиженный столь быстрым прекращением забавы, но вскоре успокоился в ее объятиях и сонно зевнул.

- Вот видишь, солнышко, ты же и сам спать хочешь, - ласково прошептала Лили, поднимаясь по лестнице в детскую.

Уложив сына, Лили уже начала спускаться к мужу, как вдруг услышала его отчаянный крик:

- Лили! Хватай Гарри и беги! Беги! Быстрее! Я задержу его!

Она в ужасе замерла на лестнице, не зная, куда кинуться. И услышала холодный, пробирающий до костей смех. Сверкнула зеленая вспышка заклинания, и послышался звук падающего тела.

«НЕТ!!! ДЖЕЙМС!!! » - безмолвный отчаянный крик разрывал душу. Не может быть! Джеймс… мертв? Лили хотела было броситься вниз, к нему, но в последнюю секунду остановилась. Там, наверху, в своей кроватке мирно спал Гарри. Его надо спасти, не позволить этому монстру добраться до ребенка. Лили метнулась в детскую и захлопнула за собой дверь. Палочка осталась в спальне, и она попыталась заблокировать дверь, подтащив к ней стул и попавшиеся под руку коробки. Она метнулась по комнате, пытаясь сообразить, что делать, куда бежать, и схватила сына на руки. От такого резкого пробуждения Гарри недовольно захныкал, готовясь разреветься в голос.

- Ш-ш-ш, тише, мой хороший, не плачь, пожалуйста! – отчаянно зашептала Лили.

Но было уже поздно: дверь распахнулась, буквально отлетев в сторону, и на пороге детской появился Волдеморт. Лили прижала к себе сына, пытаясь прикрыть его руками. Тот, словно почувствовав, что происходит что-то страшное, притих и только прильнул к матери всем своим крохотным телом, уткнувшись лицом ей в плечо. Чудовище в дверях комнаты направило на них палочку, и Лили поспешно опустила Гарри в кровать, загородив собой, раскинув в стороны руки, будто это могло помочь.

- Только не Гарри, пожалуйста, не надо!

Конечно, умолять этого монстра было глупо, но что она еще могла сделать? А тот почему-то не спешил ее убивать.

- Отойди прочь, глупая девчонка… Прочь…

- Убейте лучше меня! Пожалуйста, только не Гарри!

Лили понимала, что старается зря, ведь Волдеморт пришел сюда именно за ее сыном. Будь проклято это пророчество! Она стояла перед детской кроваткой, закрывая собой Гарри и понимая, что Волдеморту ничего не стоит убить сначала ее, а потом и ребенка. Но ни за что на свете она не отошла бы сейчас с этого места. Монстр, кажется, потерял терпение и поднял волшебную палочку.

- Авада кедавра! – прозвучал холодный голос.

Последней ее мыслью была мысль о сыне – что же теперь будет с ним?

***

Дождливым вечером в Хэллуин Сириусу не сиделось на месте в своем маленьком обшарпанном номере магловской гостиницы. Все казалось, что что-то должно случиться. Бросив попытки справиться с собственной паранойей, он накинул свою кожаную куртку и помчался на мотоцикле в убежище Питера, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Хотя чисто теоретически, что могло быть не в порядке? Ведь никто не знает об их плане.

Дождь хлестал в лицо и слепил глаза, и вскоре Сириус промок насквозь, но даже не вспомнил о высушивающем заклинании. Дом, где они спрятали Питера, стоял целый и невредимый, однако в окнах не было света, и это настораживало.

Сириус постучал, но никто не откликнулся. Он постучал сильнее – дверь медленно открылась от его удара. Похолодев, Сириус вступил в темный коридор.

- Пит?

В ответ тишина.

- Люмос.

Свет палочки озарил маленькую комнатку с минимумом мебели. Пустую.

- Пит! – еще раз громче позвал Сириус.

И снова молчание. Но если бы Питера нашли Пожиратели, что само по себе уже невероятно, в комнате были бы следы борьбы. Хвост, конечно, не ахти какой боец, но не станет же он стоять спокойно, дожидаясь, пока его схватят. А следов борьбы не было. Вполне мирная обстановка, кругом абсолютный порядок, словно хозяин просто вышел по каким-то делам.

А может правда вышел? Могут же у Питера быть свои дела? Но сердце уже болезненно сжалось в предчувствии, и Сириус, метнувшись на улицу, запрыгнул на мотоцикл, чтобы помчаться на этот раз в Годрикову Лощину. Снова дождь хлестал по лицу, но он не обращал на это внимания. Сердце отчаянно колотилось, и в глубине души уже появилось какое-то смутное понимание, но Сириус усиленно гнал его от себя.

Годрикова Лощина встретила его праздничными огнями, но Сириус уже не видел ничего, кроме темнеющей вдалеке громады поттеровского дома. Уже то, что он видел дом, говорило о том, что заклятие Доверия разрушено. И даже с такого расстояния было заметно, что с домом что-то не так. А, подлетев ближе, Сириус так резко затормозил и бросил мотоцикл вниз, что пропахал передним колесом землю. Когда-то красивый уютный особняк был наполовину разрушен: правая часть второго этажа была снесена начисто, вокруг по саду валялись обломки.

Сириус застыл на месте, не в силах поверить глазам. А потом кинулся внутрь, чтобы у самого порога наткнуться на бездыханное тело лучшего друга.

- ДЖЕЙМС!!!

С ощущением, что это страшный сон, Сириус опустился рядом на колени, не отрывая взгляда от мертвенно-бледного лица и застывших безжизненных карих глаз. Дождь, наконец-то, прекратился, тучи разошлись, и на небе засияли звезды, которые отражались холодным светом в глазах Джеймса. Сириус застонал от отчаяния. Не может быть! Не может судьба отнять у него еще и Джеймса!

- Сохатый!

Он схватил друга за плечи и тряхнул, будто надеясь разбудить, сам не очень понимая, что делает. Но от смертного сна не просыпаются. И, опустив тело Джеймса, Сириус дрожащей рукой закрыл ему глаза. Низко склонившись, он прижался лбом к его лбу, из глаз брызнули слезы.

Из состояния оцепенения его вывел пронзительный детский плач. Сириус резко подскочил, чтобы увидеть Хагрида с Гарри на руках. Юноша ошалело смотрел на них, не понимая, что происходит. Хагрид неловко похлопал его по плечу, пытаясь утешить:

- Смотри, Сириус, Гарри жив. Что-то не так у этого злыдня с ним пошло.

Гарри, заметив крестного, перестал реветь и протянул к нему ручки:

- Си!

- Отдай мне Гарри, - решительно попросил Сириус. – Я – его крестный. Я позабочусь о нем.

- Нет, - Хагрид замотал головой. – Дамблдор велел отнести его к тетке.

Сириус начал было спорить, но сразу же отступил. Ладно, пусть пока побудет у тетки. А как только он разберется с Питером, сразу заберет крестника к себе.

- Возьми мой мотоцикл, так будет быстрее.

Хагрид благодарно кивнул и поспешил наружу. Сириус, заметив, как неподалеку блеснуло что-то рыжее, сделал несколько шагов в сторону и наткнулся на Лили, наполовину погребенную под завалом. Снова болезненно сжалось сердце. Лили… Цветочек… сестренка… Он принялся яростно разгребать обломки прямо руками, забыв про палочку. А потом перенес девушку, чтобы положить ее рядом с Джеймсом. Они не должны разлучаться – ни в жизни, ни в смерти. Снова опустившись на колени, Сириус поцеловал обоих в лоб и решительно поднялся. Не время для скорби – сначала надо разобраться с Хвостом.

Питера Сириус нашел при помощи заклинания Поиска. Они еще в школе как-то развлекались, модифицируя это заклинание и настроив его друг на друга. Следуя заклинанию, он аппарировал посреди какой-то магловской улицы, заставив испуганно отшатнуться редких прохожих. Но он не видел никого, кроме невысокого полноватого парня, который, услышав хлопок аппарации, резко развернулся и замер на месте. В глазах Питера плескалась паника и почти смертельный ужас.

Сириус решительно двинулся к нему, и Питер попятился, оказавшись таким образом загнанным в угол.

- Объясни мне, Хвост, как такое случилось?! – холодным ничего не выражающим голосом поинтересовался Сириус.

- О чем ты, Бродяга? – попытался тот изобразить непонимание, впрочем, не слишком успешно.

Сириус глухо зарычал и поднял палочку. И вдруг Питер подпрыгнул и завопил на всю улицу:

- Как ты мог, Сириус?! Джеймс и Лили – они же наши друзья!

На них с любопытством начали оглядываться прохожие. Не успел Сириус опомниться от подобной наглости, как Питер отсек себе заклинанием палец, улицу сотряс грандиозный взрыв, а Хвост, перекинувшись в крысу, шмыгнул в канализацию.

Сириус в ступоре огляделся и обнаружил, что вся улица разворочена, неподалеку лежат несколько обезображенных трупов. Вокруг были слышны истошные крики и рыдания уцелевших маглов. «Вот так малыш Питер! » - появилась какая-то отстраненно-равнодушная мысль.

Раздались хлопки аппарации, Сириуса окружили авроры и поставили антиаппарационный барьер, впрочем, могли бы этого и не делать – сбежать он даже не пытался. На него навалилось какое-то оцепенение и абсолютное равнодушие к происходящему. Вся его жизнь рухнула прямо на глазах, мир разваливался на кусочки. Авроры принялись расспрашивать выживших свидетелей, а потом менять им память.

- Сириус Блэк, вы арестованы, сопротивление бесполезно.

Сириус глянул на них удивленно, только сейчас заметив, что происходит вокруг. Медленно, словно сквозь вату, слова авроров доходили до него. И он расхохотался безумным отчаянным смехом. Ну, правда ведь смешно – кто бы мог подумать, что малыш Питер способен провернуть такую махинацию! И как виртуозно – просто не к чему придраться! Авроры смотрели на него с недоумением и чуть ли не с ужасом, а Сириус просто уже не мог остановиться, чувствуя, что нервы, наконец, не выдержали и истерика накрывает его с головой.

***

- Неправда! ЭТО НЕПРАВДА! Такого просто не может быть! – Ремус впервые жизни так кричал. Да еще на кого? На Дамблдора.

Но тот только устало и сочувствующе смотрел на него, даже не пытаясь успокоить. Только когда Ремус выдохся и замолчал, он тихо произнес:

- Я понимаю твои чувства, Ремус. Но по-другому это никак не объяснить.

- НЕТ! – Ремус упрямо замотал головой.

- Он был их Хранителем. Только он мог сказать Волдеморту адрес. Никто другой.

- Не может этого быть! – уже совсем тихо отчаянно произнес Ремус. – Это же Сириус! Ну, как вы не понимаете?

- Я понимаю, - Дамблдор печально покачал головой. – Кроме очевидного обстоятельства, что Блэк был Хранителем тайны, у нас есть свидетельства маглов, которые видели, как он убивал Питера.

Ремус закрыл уши руками и затряс головой, не желая слушать, не желая понимать. Как, ну как мог стать предателем Сириус?! Сириус! Который всегда был готов за Джеймса отдать собственную жизнь! Сердце кричало, что это неправда, не хотело верить в предательство.

Но под натиском доводов разума оно постепенно отступало с болезненным стоном. Почему?! Как могло такое случиться?! Мир, в котором существовала дружба и любовь, разваливался на куски. Теперь Ремус уже никогда и никому не сможет поверить. Потому что кому верить, если даже такие становятся предателями?

Ремус пошел на суд, сам не зная зачем, может, чтобы убедиться в последний раз. Собственно, суда как такового не было. Просто прилюдно был зачитан приговор:

- Сириус Орион Блэк, вы обвиняетесь в пособничестве Тому-кого-нельзя-называть и в убийстве Питера Петтигрю и двенадцати маглов. И приговариваетесь к пожизненному заключению в Азкабане.

В бледном окаменевшем лице Сириуса ничто не дрогнуло. Он словно ничего не слышал, и ему было абсолютно все равно, какой приговор ему вынесли. Ремус пытался поймать его взгляд, но безрезультатно. Сириус смотрел куда-то вдаль, явно ничего не видя перед собой. Когда-то живые веселые глаза были пустыми и безжизненными.

Когда за аврорами, выводившими Сириуса из зала суда, с металлическим лязгом захлопнулась дверь, Ремус едва подавил желание взвыть в полный голос, потому что жизнь для него закончилась. Ушла вместе с Джеймсом и Лили и их теплым гостеприимным домом, ушла вместе с неловким, но милым Питером, ушла вместе с верным Сириусом. Осталось лишь существование.

Эпилог

Гнев и горе – все проходит, вслед зиме глядит весна,

Будет время для апреля после мартовских ветров,

Лишь бы сбылось все, что снилось, стал бы мир не так суров.

Год за годом, повторяясь, время прямо держит путь.

Можно все начать сначала, ничего нельзя вернуть.

А. Романов «Так бывает»

Незадолго до свадьбы, Гарри решил наведаться в Годрикову Лощину. Он ни разу не возвращался туда с тех пор, как они с Гермионой побывали там, когда искали крестражи. Тогда он так и не решился зайти в полуразрушенный дом и теперь собирался исправить это упущение.

Дом нисколько не изменился за это время. Все так же разросшаяся живая изгородь окружала его, все так же обломки валялись вокруг, а правая половина второго этажа была напрочь снесена. Только теперь была весна, и дом не был покрыт снегом. Гарри, помедлив немного у заржавевшей калитки, решительно толкнул ее и вошел внутрь. Пробравшись сквозь высокую траву, заполонившую когда-то, наверное, красивый и ухоженный сад, он открыл входную дверь, которая подалась со скрипом.

Перед ним предстала гостиная, полностью разрушенная. Повсюду валялись обломки снесенного потолка и покореженной мебели. Все это уже успел увить разросшийся плющ. Мельком оглядевшись, Гарри пробрался в ту часть дома, которая уцелела.

Войдя в первую попавшуюся комнату, он понял, что это была спальня. Спальня родителей… Вещи, покрытые толстым слоем пыли, оставались нетронутыми, все на своих местах. Гарри медленно прошелся по комнате. Кровать, покрытая красным пледом, небольшой столик с зеркалом, еще один столик, украшенный красивой резьбой. Все в гриффиндорских тонах. На резном столике лежит фотография – родители в день их свадьбы. Счастливые, улыбающиеся, они махали ему со старого снимка. Наверное, на дом наложено какое-то заклинание, чтобы вещи не портились с течением времени. Гарри вздохнул и огляделся, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы ему рассказать о родителях.

Он порылся в ящиках стола, нашел там какие-то безделушки, среди которых чудной красоты заколка, сделанная в виде переплетенных цветов. Наверное, мама когда-то ее носила. Как вдруг взгляд его наткнулся на альбом: красивый альбом в бархатном переплете, потускневшем от времени. Гарри смахнул с него пыль и обнаружил на обложке старательно выведенные слова: «Альбом Лили Поттер». Гарри судорожно вздохнул и дрожащей рукой открыл его. На первой странице красовалась еще одна надпись: «Мои мальчики». Перевернув ее, Гарри медленно опустился на кровать и замер, не в силах отвести взгляда от рисунка. На нем четверо мальчишек кидались друг в друга охапками осенних листьев, бегая по двору, в котором Гарри узнал школьный. Рисунок был настолько живой, что казалось – мальчики вот-вот зашевелятся. Здесь они были еще совсем дети: наверное, первый курс.

Следующая страница. Сердце замерло. На Гарри смотрел отец: взлохмаченные, как у самого Гарри, черные волосы и весело блестящие глаза за стеклами очков.

- Папа, - прошептал он.

Так странно было произносить это слово. Этот мальчишка, с лукавой улыбкой и задорными искрами в глазах, не знает еще, что когда-то у него будет сын. Неужели, правда двадцать семь лет прошло? И нет мальчишки, который смотрит на Гарри с этого рисунка живыми глазами. Рисунка, сделанного девочкой, которой тоже уже нет. Совсем нет. Даже взрослых нет, которые из них выросли. Юноша смахнул слезы и перевернул страницу.

Сириус. Снова замерло сердце. Гарри провел по рисунку кончиками пальцев. Красивый мальчик с веселой улыбкой и глубокими синими глазами. Уверенно и бесстрашно смотрящий на мир. Не подозревающий, что придется ему пережить. «Сириус… крестный… Я так скучаю по тебе».

Следующая страница. Ремус. Теплые карие глаза и мягкая улыбка. Совсем такая, как у его сына Тедди.

Гарри перевернул страницу и быстро пролистнул ее, стараясь не задерживать взгляда на невзрачном мальчишке с какими-то крысиными чертами лица.

Весь альбом был посвящен Мародерам. Они были зарисованы в самых разных ситуациях. Вместе и по отдельности. Совсем еще дети. И уже почти взрослые юноши. На уроках. В гостиной у камина. На квиддичном поле. На школьном дворе. Гарри медленно перелистывал страницы, и перед ним, словно живые, вставали они – мальчишки, чья дружба, казалось, не умрет никогда; веселые, жизнерадостные, смелые до безрассудства, преданные друг другу до смерти. Он никогда не знал их такими – молодыми и беспечными.

Один из рисунков выбивался из общей гаммы. На нем, помимо четырех парней, была изображена девушка, которая сидела рядом с Сириусом на диване, положив ему голову на плечо и закрыв глаза. А он, полуобняв ее, перебирал тонкими пальцами ее темные волосы и, задумчиво улыбаясь, смотрел в камин. Сразу было заметно, что Сириус любил эту девушку. Но Гарри никогда от него ничего о ней не слышал. Где она сейчас, интересно? Что с ней стало? Они расстались? Или… она погибла, как и многие другие в то время?

На последних страницах были изображены уже взрослые Мародеры, чаще всего Джеймс. Похоже, рисунки были сделаны в гостиной этого дома.

А потом появились изображения маленького ребенка, в котором Гарри узнал себя. Совсем еще младенец, и уже годовалый малыш, пытающийся ходить. На руках у отца. На руках у крестного, который подкидывает его в воздух. Гарри сглотнул. Он ясно представил, как его мама рисует все это, сосредоточенно прикусив губу и заправив за уши рыжие волосы, время от времени с любовью посматривая на «своих мальчиков».

Вдруг раздались легкие шаги, и, когда дверь открылась и в комнату вошла рыжеволосая девушка, Гарри уставился на нее с мистическим ужасом: на мгновение ему показалось, что он видит свою мать. Но в следующую секунду он понял, что это Джинни.

⇐ Предыдущая 29 30 31 32 33 34 35 363738 Следующая ⇒