История Мародеров 29 страница

Развернувшись, Лили быстро зашагала к замку и уже не видела, с каким отчаянием посмотрел ей вслед Снейп. Ремус и Алиса так и не ушли и ждали ее у дверей замка. Рядом с ними стоял Джеймс.

- Что ему было надо? – первым делом подозрительно спросил он.

Лили вздохнула:

- Хотел помириться.

Джеймс собирался спросить еще что-то, но Лили качнула головой, посмотрев ему в глаза, и он промолчал. Зато демонстративно взял ее за руку и, забрав у нее сумку с учебниками, потянул за собой в замок. Лили невольно улыбнулась: все-таки он ужасный собственник. Она в последний раз быстро обернулась, прежде чем войти в замок. Северус так и стоял на том месте, где она его оставила, но с такого расстояния выражения его лица было уже не разобрать.

По вечерам вся компания, состоявшая из четырех парней и трех девушек, собиралась в гостиной у камина. Лили чуть ли не каждый вечер рисовала своих друзей. Они смеялись и говорили о том, что сколько можно их рисовать: наверное, она уже всех изобразила во всех ракурсах, в каких только можно. Лили только молча улыбалась и отмахивалась от них. Ей хотелось в мельчайших деталях запечатлеть это счастливое время – их последний год в Хогвартсе.

***

Квиддичный сезон открылся в начале октября матчем Равенкло-Слизерин. Мародеры отправились на него не только поболеть за Равенкло, но и лишний раз изучить тактику противника. Кроме того, у Сириуса в этом матче был особый интерес: в Слизеринской команде появился новый ловец – Регулус Блэк. Узнав, что брата взяли в команду по квиддичу, Сириус тихо порадовался, что Регулус решил стать ловцом, а не охотником, и им не придется играть друг против друга. Несмотря на разрыв с семьей и уже давным-давно далеко не дружеские отношения с братом, он по-прежнему был дорог Сириусу, хотя самому Регулусу он никогда бы в этом не признался.

Равенкло и Слизерин играли практически на одном уровне, ни одной команде не удавалось добиться хоть сколько-нибудь значительного отрыва. Вся надежда была на ловцов. И тут Рег показал себя с лучшей стороны: в погоне за снитчем он выделывал головокружительные виражи на такой скорости, что за его полетом, замерев, следил весь стадион, а не только свои слизеринцы. Когда Регулус поймал снитч, Сириус подколол Джеймса:

- Смотри, Сохатый: достойный противник для тебя!

Тот только усмехнулся и согласно кивнул – будучи сам талантлив, Джим умел признавать таланты других и ценил сильных противников.

- Гордишься своим мелким? – спросил он в ответ.

Сириус не мог с этим не согласиться: Рег блестяще играл, и он действительно им гордился.

Они со всеми членами их команды задержались на стадионе, обсуждая стиль игры Равенкло и Слизерина, слабые и сильные стороны обеих команд, в следствие чего обратно в замок возвращались последними.

У раздевалок Сириус чуть не натолкнулся на Регулуса, усиленно делавшего вид, что он тут совершенно случайно оказался именно в этот момент. Притворяться он никогда не умел, и Сириус усмехнулся и покачал головой, на что младший обиженно насупился.

С тех пор как Сириус сбежал из дома, Регулус демонстративно не обращал на него внимания. Когда же Сириус однажды решил в последний раз попытаться перетянуть брата на свою сторону, тот холодно заявил, что родители запретили ему с ним общаться и, вообще, он отныне не член семьи, поскольку мать выжгла его имя с гобелена с родовым древом. И вот теперь, он стоял напротив него, смотрел с каким-то совершенно непонятным выражением на лице, почему-то не торопясь уходить.

- Бродяга? – окликнул друга Джеймс.

Сириус махнул рукой – мол, идите, я догоню. Регулус молча за этим наблюдал, так и не шелохнувшись, только когда ребята ушли, едва слышно произнес:

- Есть разговор.

Сириус кивнул и посмотрел на него выжидающе.

- Не здесь, - добавил Регулус.

Сириус снова кивнул, и они вернулись к опустевшему стадиону.

- Ну говори, - произнес он, повернувшись к Регулусу, когда они устроились на трибунах.

Тот молчал, не глядя на брата и беззвучно шевеля губами, словно подбирая слова. Наконец, он неуверенно заговорил:

- Знаешь, я долго думал… и… нашел способ, как тебе помириться с родителями.

Сириус поперхнулся и уставился на Регулуса круглыми глазами:

- С чего ты взял, что я вообще хочу с ними мириться?!

- Сириус, ну, пожалуйста… - брат посмотрел на него умоляющими несчастными глазами, как он всегда делал в детстве, когда хотел чего-то от него добиться. Это всегда срабатывало. Сработало и на этот раз.

- Ладно, выкладывай, - буркнул Сириус.

Регулус едва заметно улыбнулся: доволен тем, что все еще может влиять на брата.

- В общем, идея такая: если ты присоединишься к нам, то родители наверняка все забудут.

- К кому это к вам? – подозрительно уточнил Сириус.

- К сторонникам Темного Лорда.

- Что?! – Сириус отшатнулся от брата, с ужасом глядя на него расширившимися глазами.

- Сириус, послушай, - быстро заговорил Регулус. – У него ведь вполне здравые идеи. Надо хранить чистоту крови, иначе через несколько поколений волшебники выродятся…

Он говорил что-то еще, возбужденно жестикулируя, но Сириус уже не слышал ни слова. Он в шоке смотрел на брата и никак не мог поверить, что он, как и большинство его однокурсников…

- Ты стал Пожирателем? – спросил он и сам не узнал свой внезапно охрипший голос.

- Что? А, ну да.

Сириус схватил Регулуса за руку и отдернул рукав мантии. На предплечье чернело отвратительное клеймо.

- И ты убивал?!..

Регулус ответил с некоторым недоумением:

- Н-нет.

- Странно. Помнится, Малфой говорил, что убийство является обязательным взносом при вступлении в этот ваш клуб. Или тебя приняли авансом, ради громкой фамилии?

- Сириус…

- Черт возьми, Рег! Как ты мог?! Я ведь просил тебя, предупреждал! Зачем?!.. – заключил он с тоской и так резко отступил от брата, выпустив его руку, что тот даже пошатнулся.

- Родители гордятся мной, - произнес Регулус, глядя в землю.

Несколько мгновений они стояли молча друг против друга. Регулус так и смотрел себе под ноги, а Сириус внимательно изучал его. Почему, ну почему он так зависим от мнения родителей? Сириус медленно отступил назад, все еще не отрывая от брата потрясенного взгляда, и Регулус поднял голову. Он снова смотрел на него тем умоляющим взглядом, но Сириус только покачал головой. Лицо его окаменело.

- Я не хочу иметь ничего общего с Пожирателем Смерти. Отныне не брат ты мне больше.

Все это он произнес холодным безжизненным голосом и, резко развернувшись, быстро пошел замку.

- Сириус! – раздался ему вслед отчаянный окрик.

Но он не обернулся. Влетев в замок, он с силой хлопнул дверью и на мгновение прислонился к ней спиной. Но сообразив, что сейчас в эту же дверь войдет Регулус, побрел прочь по коридорам школы, не очень-то понимая, куда собственно идет. Вот и случилось то, чего он так боялся. Регулус – Пожиратель Смерти. Ведь он еще совсем мальчишка! «Зачем, Рег? Зачем ты это сделал? » Последняя ниточка, связывавшая Сириуса с семьей, разорвалась. Нет, не так. Была вырвана из сердца, оставив в нем кровоточащую рану. «Это я виноват. Я же старший. Почему не смог уберечь, вразумить? Почему позволил ему впутаться в это? » Сириус резко остановился и со всей силы саданул кулаком по стене. Руку пронзила острая боль, и от этого стало чуть-чуть легче.

- У вас что-то случилось, молодой человек? – раздался рядом чей-то голос.

Сириус подпрыгнул и, развернувшись, обнаружил, что с ним говорил портрет пожилого волшебника в темно-фиолетовой мантии.

- Оставьте меня в покое! – рявкнул он и, сорвавшись с места, помчался по коридору, куда глаза глядят.

Он не хотел грубить, но разговаривать с любопытствующими просто не было сил. В гостиную он вернулся совсем поздно и обнаружил всю компанию, явно поджидавшую его у камина. Они встретили его взглядами встревоженными и облегченными одновременно. На всех лицах был написан один и тот же вопрос: «Что случилось? » Сириус мотнул головой и пожал плечами, состроив в физиономию в стиле: «О чем вы? » Джеймс с Ремусом переглянулись и обреченно вздохнули. Питер, глядя на них, тоже промолчал. А вот Лили хотела все-таки что-то спросить, но Сохатый ей не дал. Сириус благодарно ему кивнул – обсуждать сейчас то, что произошло на стадионе, он был не в состоянии. В первую очередь потому, что страшно хотелось уткнуться лицом в подушку и разреветься, как маленькому. Марлин же просто подошла и молча обняла его, уткнувшись носом в плечо. Желание разрыдаться исчезло, как по волшебству. Сириус легонько коснулся губами ее макушки и, слабо улыбнувшись друзьям, подумал, что здесь его настоящая семья.

***

Джеймс проснулся среди ночи с каким-то непонятным тревожным чувством. Он машинально обвел взглядом комнату, пытаясь разобраться в этом чувстве. Вокруг царила тишина и темнота. Парни спокойно спали: Питер посапывал, накрывшись одеялом с головой; Ремус, напротив, сбросил с себя одеяло и чему-то улыбался во сне; Сириус… Стоп. А где Сириус? Его кровать была пуста. Джеймс застонал про себя. Идиот, идиот, идиот. Видел же, что с другом что-то не так. Почему же не выяснил сразу? Где его теперь искать? Куда его вообще могло унести среди ночи?!

Джеймс вскочил и, накинув мантию прямо на пижаму, тихонько спустился вниз. И облегченно вздохнул: Сириус сидел в гостиной на подоконнике, уткнувшись лицом в колени. В полной темноте. Только пламя камина бросало вокруг слабые блики, да свет звезд из окна едва освещал замершую фигуру. Увы, облегчение Джеймса длилось не долго: в следующее мгновение он заметил, что плечи Сириуса явственно вздрагивают. Он плачет? Сириус Блэк?! Плачет?! Джеймс похолодел. Что же могло случиться? За все семь лет их знакомства он ни разу не видел друга плачущим. Джеймс замер в нерешительности. Окликнуть его сейчас – значит, обнаружить, что у его слабости был свидетель. Пусть даже этот свидетель – лучший друг. Но и оставить его так он не мог. Наконец, он решился и негромко позвал:

- Бродяга?

Тот вздрогнул и чуть не свалился с подоконника. В глазах действительно стояли слезы, а на бледном лице был написан ужас, который сменился узнаванием и облегчением:

- Сохатый…

- Что случилось? – спросил Джеймс, приблизившись и сев рядом с ним на подоконник.

Как когда-то на первом курсе, когда Сириусу пришло письмо от матери, разъяренной его поступлением в Гриффиндор. Джеймс слабо улыбнулся этому воспоминанию.

Сириус молчал долго. Джеймс даже начал думать, что он не ответит. Но он все-таки произнес едва слышно:

- Рег стал Пожирателем. Я сегодня видел метку у него на руке. Ему же всего пятнадцать, Джим! Они уже детей к себе берут!

Джеймс судорожно вздохнул, а Сириус глухо продолжил:

- Он и меня уговаривал к ним присоединиться. А я… я сказал, что он не брат мне больше…

Сириус резко отвернулся и закусил губу. Джеймс молча обнял друга за плечи. Что еще он мог сделать или сказать? Сириус по-детски уткнулся ему лбом в плечо, и Джеймс буквально физически чувствовал, как боль постепенно отпускает его. Так они и сидели довольно долгое время, пока Джеймс не произнес:

- Пошли спать, Бродяга. Как это в магловских сказках говорится?.. А, вот! Утро вечера мудренее.

Сириус глянул на него удивленно и вдруг расхохотался:

- Ну, ты даешь, Сохатый! Знаток магловских сказок!

Джеймс довольно улыбнулся.

***

Обычно Ремус просыпался первым. Но в это утро он обнаружил, что Джеймс не только встал, но и успел уже куда-то умчаться. Ремус озадаченно уставился на его пустую кровать. Ради чего можно было подняться в такую рань в воскресенье? Появилось ощущение, что ничего хорошего это не предвещает.

Джеймс обнаружился в Большом зале уже за столом.

- И что это значит? – подозрительно спросил Ремус, садясь рядом с ним.

- Ты о чем, Лунатик? – сделал невинные глаза Джеймс.

- Джи-и-им! – с угрозой в голосе протянула Лили. – Скажи мне, что ты не устроил какой-нибудь очередной кавардак!

- Ты именно это хочешь услышать, милая? – с театральным отчаянием в голосе спросил он.

Лили грозно нахмурилась, а Сириус одарил друга взглядом: «Как ты мог?! Без меня! » Тем временем зал наполнялся студентами, которые начали накладывать себе еду. Тут-то и началось нечто невообразимое. Тарелки, стоило к ним прикоснуться, вскакивали на непонятно откуда взявшиеся ножки и спасались бегством. Правда, убегали они недалеко – всего на несколько шагов – и опять ложились на живот… ну, то есть на дно. Но стоило попытаться положить в них еду, как они снова срывались с места. Начался настоящий бедлам: все пытались отловить своенравную посуду.

Те же, кому надоело гоняться за тарелками, решили, что, может быть, им больше повезет с чашками, и стали наливать себе напитки. Чашки не убегали – они просто начинали петь. Высокими хрустальными голосами они выводили мелодию без слов, кстати говоря, очень красивую. Пить из них было просто невозможно, поскольку стоило поднести ко рту такое поющее чудо, как разбирал неудержимый смех. Большинство студентов, бросив попытки позавтракать, уже хохотало над выкрутасами посуды. А главное, со вчерашнего дня мрачный и какой-то потерянный Сириус, сейчас весело смеялся вместе со всеми. Ремус сильно подозревал, что все это сумасшествие было затеяно исключительно ради этого.

- Джеймс! – Лили прожгла виновника переполоха гневным взглядом, но было заметно, что она изо всех сил сдерживается, чтобы не рассмеяться.

- А причем здесь я? Сижу, никого не трогаю…

У него было при этом настолько оскорбленное несправедливыми подозрениями выражение лица, что не знай его Ремус столько лет, непременно бы поверил. А так они с Лили только синхронно скептически хмыкнули.

- Зараза ты все-таки, Сохатый! – сквозь смех произнес Сириус. – Почему меня не позвал?!

- Хотел сделать сюрприз, - ответил Джеймс, явно довольный и гордый своей выходкой.

- Да уж, сюрприз удался! – прокомментировала Лили и, не выдержав, тоже засмеялась.

Тем временем, студенты Равенкло обнаружили, что если из чашки вылить содержимое, она замолкает. А кроме того, высота голоса чашки зависит от того, что в нее нальешь. И они развлекались тем, что в определенном порядке и определенными напитками наполняли и опустошали свои чашки так, чтобы получалось разноголосое пение – как в оркестре на музыкальных инструментах играли.

- Только равенкловцы могли до такого додуматься, - восхищенно произнесла Марлин, наблюдавшая за их манипуляциями.

Преподаватели подозрительно изучали Мародеров, а взгляд МакГонагалл обещал им долгую и мучительную смерть. Однако формально обвинить их было невозможно: их посуда вела себя точно так же, как у остальных. Хотя, конечно, все прекрасно знали, чьих это рук дело. МакГонагалл уже начала вставать, чтобы разобраться с ними, но ее остановил Дамблдор. Она посмотрела на директора с некоторым сомнением, однако подчинилась. А он, улыбаясь себе в бороду, что-то пробормотал, и посуда моментально успокоилась и вернулась к своему естественному состоянию. От стола Равенкло раздался дружный разочарованный стон – у них уже получился настоящий хор чашек, и заклинание директора прервало пение в самый кульминационный момент.

- Мы неплохо повеселились, - произнес Дамблдор, сверкнув глазами. – Но, думаю, поесть нам тоже следует.

- Я знала, с кем связалась! – обреченно произнесла Лили в пространство.

- Лил, ты что, сердишься? Весело же получилось! – Джеймс состроил такую умоляющую физиономию, что она невольно улыбнулась.

- Не то слово! – она все еще старалась казаться недовольной, но у нее не очень-то получалось.

После завтрака к ним подошли несколько старшекурсников с Равенкло с просьбой поделиться заклинаниями, которые были наложены на чашки:

- У нас такой хор замечательный получился! Мы хотим еще поэкспериментировать.

- Невероятно! – вздохнула Лили, когда довольные равенкловцы удалились. – Хогвартс сошел с ума!

- Это просто защитная реакция, Лили, - рассудительно заметил Ремус. – Когда живешь в постоянном напряжении и страхе, хочется хоть на время забыть обо всем и повеселиться.

Ремус как всегда оказался прав: людям явно не хватало веселья, и выходка Джеймса обсуждалась еще пару недель, как минимум. А равенкловцы и вправду создали хор из чашек и развлекали всех желающих показательными выступлениями.

* Это формула, которую в Древнем Риме произносила женщина, когда выходила замуж, входя в дом своего мужа.

Глава 41

В связи с нападением на Хогвартс-экспресс и усилившейся деятельностью сторонников Волдеморта, все походы в Хогсмид были отменены, а на Рождественские каникулы дети остались в Хогвартсе. Хотя вряд ли, конечно, Пожиратели стали бы повторять подобную попытку, поскольку все теперь были начеку и Хогвартс-экспресс отныне сопровождался отрядом авроров, но попечительский совет решил, что лучше не возить детей по стране лишний раз.

В целях поднятия настроения студентам, лишившимся возможности побыть в Рождество со своими семьями, директор устроил Рождественский бал. Весь декабрь шла усиленная подготовка к этому действу. Особенно взбудоражены были, конечно, девушки, заранее начавшие продумывать свои наряды и выбирать кавалеров.

На долю старост выпала задача украсить Большой зал к празднику, и Лили решила привлечь к этому делу Джеймса и Сириуса, заявив, что пусть хоть раз их неуемная фантазия послужит для дела. Оба друга восприняли задачу с большим энтузиазмом, и Ремус, посмеиваясь, сказал Лили:

- Смотри, не пожалей о своем решении.

Но Лили только отмахнулась: она была уверена, что это отличная идея. В результате Большой зал совершенно преобразился. Вместо обычных факультетских столов появились небольшие круглые столики по периметру зала, освобождая пространство для танцев. Скатерти на них были украшены факультетскими символами: львами, барсуками, орлами и змеями. Столы не были сгруппированы – каждый факультет отдельно – а расставлены вперемешку. Как прокомментировал Джеймс:

- В целях укрепления дружбы между факультетами.

В воздухе на разной высоте висели огромные сияющие золотые и серебряные звезды. Окна были затянуты морозными узорами, в которых, если приглядеться, можно было увидеть различные эпизоды из истории Хогвартса. Особенно много таких картин было посвящено Основателям.

- Самые достоверные истории: получены из первых рук, - с хитрой улыбкой заявил Сириус, выводя узоры на стекле, изображающие строительство Хогвартса.

А Джеймс в одном месте изобразил их четверку в виде животных: олень, волк, пес и крыса выглядывали из декоративных узоров, будто из зарослей леса.

- Ты рехнулся, Джим?! – возмутился Ремус, обнаружив это художество.

- Да ладно тебе, Лунатик, - беспечно отмахнулся Джеймс. – Все равно никто не поймет.

- А мне нравится, - задумчиво произнесла Лили, разглядывая разукрашенное стекло. – Мило получилось.

Джеймс довольно заулыбался и показал Ремусу язык:

- Ну что, съел?!

Ремус только головой покачал – дети малые!

Но главным украшением зала стала громадная елка, каких в природе и не бывает, увенчанная сияющей звездой, переливающейся всеми цветами радуги. Вдоль елки вверх и вниз летали огоньки, светящиеся теплым пульсирующим светом, которые, при ближайшем рассмотрении, оказывались очаровательными феями. Под волшебным деревом, точно охраняя его, стояли лев, орел, барсук и змея. Конечно, это были иллюзии, но выглядели они совершенно как живые.

- Здорово! – восхищенно вздохнула Лили, оглядев результат их усилий. – Спасибо, ребята.

- Всегда пожалуйста, Цветочек! – Сириус отвесил ей шутливый поклон.

- Да, парни, фантазия у вас что надо! – с уважением произнес Мэтью Спринг – второй староста школы.

Джеймс с Сириусом переглянулись и довольно усмехнулись.

Пока Сириус занимался украшением зала, Марлин пыталась решить, что ей надеть на бал. Она заранее заказала целых три платья и теперь не могла выбрать. Вообще-то, в повседневной жизни, когда не надо было ходить в школьной форме, Марлин предпочитала брюки. Но бал есть бал, а, кроме того, ей хотелось поразить Сириуса. С соседками по комнате советоваться было бессмысленно – они до сих пор не смирились с тем, что Сириус выбрал ее. Особенно Миранда Льюис так и норовила уколоть ее при каждом удобном случае.

Марлин вздохнула, разглядывая разложенные на кровати платья, и решила сбегать посмотреть, в чем будут Лили с Алисой. Вот кто стал для нее настоящими подругами. Лили в комнате не оказалось – она все еще украшала зал. А Алиса выбрала себе светло-голубое платье с завышенной талией, как носили в первой половине девятнадцатого века. В тот момент, когда зашла Марлин, она как раз задумчиво стояла перед зеркалом и экспериментировала с прической.

- Здорово выглядишь! – искренне сказала Марлин.

- Спасибо, - улыбнулась Алиса.

Она не старалась, в общем-то, особенно наряжаться: Фрэнка на этом балу все равно не будет. Они договорились с Ремусом, что пойдут на бал вместе по-дружески, чтобы отделаться от сыпавшихся со всех сторон приглашений. Зато удивил друзей Питер, объявив, что идет с Джулией.

- Ну, наконец-то Хвост нашел себе девушку! – прокомментировал эту новость Джеймс, а Сириус добавил:

- Вот и танцевать не зря научился.

Джулия как раз тоже прихорашивалась, весело что-то напевая себе под нос. Вскоре появилась Лили, и Марлин попросила подруг помочь ей с выбором. После краткого совещания был вынесен вердикт:

- Одевай красное – будешь смотреться очень эффектно.

Она, действительно, выглядела неплохо в облегающем до бедер, а дальше расходящемся пышными складками платье. По крайней мере, Сириус при виде ее, кажется, онемел от восхищения. Марлин довольно улыбнулась.

- Ты так прекрасна, что даже боюсь к тебе прикасаться, - прошептал он ей на ухо и вопреки своим словам притянул к себе и легко поцеловал, едва коснувшись ее губ.

Сам он в темно-синей парадной мантии был просто великолепен, о чем Марлин ему тут же и сообщила. И не одна она так считала: многие девушки восхищенно смотрели на него и завистливо на нее. Марлин одарила их вызывающим и победоносным взглядом. Иногда ей хотелось этих девчонок заколдовать чем-нибудь эдаким… забавным. Когда ж они поймут, наконец?

Зал произвел на студентов огромное впечатление. Особенно на малышей. Если старшие ограничились восхищенными взглядами, то младшекурсники, войдя в зал, дружно ахнули.

- Пошли туда, - Сириус потянул Марлин за собой. – Мы тут специально для нашей компании уголок обустроили.

Столик стоял возле окна, разукрашенного Джеймсом, и был окружен шатром из вьющихся роз.

- Ух ты! Какая красота! – хором восхитились девушки.

Парни довольно переглянулись.

Дамблдор произнес торжественную речь, поздравив всех с праздником. На столиках появилась еда и напитки. Некоторое время они просто весело болтали и смеялись в своей беседке из роз, пока не зазвучала музыка. Нежная мелодия лилась отовсюду, и определить ее источник было совершенно невозможно. Марлин с любопытством завертела головой, но, так ничего и не поняв, вопросительно уставилась на Сириуса. Но тот только весело мотнул головой и заявил:

- Пусть это останется тайной. Так ведь интереснее!

Интереснее-то оно, конечно, интереснее, но ведь было еще ужасно любопытно. Однако обдумать это ей не дали, поскольку Сириус повел ее танцевать, а, оказавшись в его объятиях и кружась по залу под дивную музыку, Марлин сразу же забыла обо всем на свете.

Питер был на седьмом небе: наконец-то, девушка обратила на него внимание. Да не какая-нибудь: Джулия – настоящая красавица, и он даже подумать не мог, что она когда-нибудь хотя бы посмотрит в его сторону. А она даже согласилась пойти с ним на бал. Он и не надеялся на это – пригласил просто так, с отчаяния. И теперь, не слишком вслушиваясь в разговор, наблюдал, как она улыбается и смешно морщит носик. Заиграла музыка и, поражаясь собственной храбрости, Питер пригласил ее танцевать. Но Джулия отказалась.

- Может попозже? – она извиняющеся улыбнулась, и Питер со вздохом кивнул.

Он подумал, что она, может, не умеет танцевать, как и он не умел до недавнего времени, или стесняется. Но тут звонко засмеялась Марлин, когда Сириус что-то прошептал ей на ухо, и Джулия бросила на нее такой убийственный взгляд, что Питер невольно поежился. Что происходит? Джулия перевела взгляд на Сириуса, на ее лице на мгновение проступило нескрываемое обожание, и Питер, наконец, все понял. Значит, он был всего лишь предлогом. Она согласилась на его предложение, чтобы быть поближе к Сириусу, зная, что тот ее не пригласит. В душе поднялась жгучая обида и злость. Сириус увел Марлин танцевать, и Джулия, не отрываясь, наблюдала за ними, напрочь забыв про Питера.

Он угрюмо смотрел в свой стакан с соком и думал, почему с ним все время это происходит. Почему вот уже вторая девушка, которая ему нравится, предпочитает его друга. Но у Лиззи с Ремусом хотя бы все было взаимно. А тут? Сириус два года уже встречается с Марлин. Вся школа об этом знает. Так на что она рассчитывала? Появилась совершенно нелогичная злость на друга, от одной улыбки которого таяла любая девчонка. И зависть. Как всегда его душу сжигала зависть. Красавец Сириус привлекал к себе внимание, не делая для этого абсолютно ничего. А Питер из кожи вон лез, чтобы завоевать это самое внимание. Ну и результат? Он покосился на свою спутницу, которая сидела, подперев рукой подбородок, и задумчиво помешивала трубочкой свой коктейль. Все остальные давно уже ушли танцевать. Даже Ремус и Алиса. И только он сидел тут, как дурак, с девушкой, по уши влюбленной в его друга. Питер тяжело вздохнул и решил хотя бы поесть как следует.

Ремус с улыбкой проводил взглядом Джеймса и Лили, которые отправились танцевать следом за Сириусом и Марлин. Он был искренне рад за друга. Джеймс так долго добивался благосклонности Лили, что теперь почти не мог поверить своему счастью. Порой он смотрел на девушку с таким выражением, словно боялся, что она сейчас куда-нибудь исчезнет. Ремус был счастлив и за Лили, которая была ему дорога, как сестра. Он повернулся к своей спутнице, задумчиво глядевшей вслед подруге, и спросил:

- Ты, наверное, тоже хочешь потанцевать?

Алиса удивленно приподняла брови:

- А ты нет?

- Если честно, не очень. Но поскольку я пришел сюда с тобой, то должен исполнять все пожелания своей дамы. Так что позволь пригласить тебя на танец.

Ремус встал и с галантным поклоном протянул ей руку. Алиса рассмеялась и вложила свою ладонь в его:

- Какой ты рыцарь, однако! Не будь у меня Фрэнка, непременно бы влюбилась в тебя.

Ремус невесело усмехнулся:

- Не стоит.

- Что не стоит? – не поняла Алиса.

- Привязываться ко мне слишком сильно.

Алиса озадаченно нахмурилась и некоторое время задумчиво его изучала; наконец, спросила:

- Ремус, почему ты всегда один?

- Я не один.

- Я не имела в виду друзей, - отмахнулась Алиса. – Я ни разу не видела тебя с девушкой.

Ремус помрачнел и нехотя ответил:

- У меня была девушка…

- А, точно. Элизабет, да? А что случилось?

- Извини, Алиса, я не хочу об этом говорить.

Алиса виновато качнула головой:

- Это ты меня извини. Я лезу не в свое дело…

Ремус улыбнулся, давая понять, что ее извинения приняты. Но праздничный вечер перестал радовать. Перед внутренним взором встал образ Лиззи, милой, нежной Лиззи. Это с ней он должен был бы танцевать сейчас. С ней болтать и шутить. И слушать ее серебристый смех. И любоваться ее золотистыми волосами, струящимися по спине. И смотреть в ее добрые глаза. И целовать… Ремус оборвал себя. Нет, он не будет об этом думать. Это все в прошлом, пора уже смириться и забыть о ней. Она смогла его забыть, и он сможет. И, вообще, все к лучшему: что за жизнь была бы у нее с оборотнем? Наверное, она просто, в конце концов, это поняла.

Джеймс танцевал с Лили и не мог оторвать от нее восхищенного взгляда. Она была совершенно необыкновенна в своем ярко-зеленом – под цвет глаз – воздушном платье, которое, точно дымкой, окутывало ее фигуру. Темно-рыжие волосы сегодня чуть ли не впервые были уложены в какую-то сложную, очень красивую прическу. Но главное, ее сияющие глаза смотрели на него с любовью. Джеймсу до сих пор казалось, что он живет в чудесном сне, и порой он боялся проснуться и обнаружить, что ничего не было, что Лили как прежде терпеть его не может. Но вот она рядом, в его объятиях, улыбается ему нежно и весело и, запустив тонкие пальчики в его вечно лохматую шевелюру, взлохмачивает ее еще больше. И он крепче сжимает пальцы на ее талии, и появляется безумное желание поцеловать ее прямо здесь, наплевав на толпы веселящихся студентов. В конце концов, все равно никому до них нет дела. Но Лили, как будто прочитав его мысли, качает головой, и в ее глазах плещется смех.

- Не смей, - тихо шепчет она ему. – Здесь слишком много народу.

Ну, точно – мысли его читает. Джеймс улыбается радостно такому взаимопониманию.

- Сохатый, наш план, - раздался рядом голос лучшего друга, и Джеймс чуть не подпрыгнул от неожиданности.

Резко повернувшись, он встретил смеющийся взгляд Сириуса и кивнул.

⇐ Предыдущая 24 25 26 27 282930 31 32 33 Следующая ⇒