Восемь лет спустя 2 страница

— Я не лгу.

Она задыхается от ярости и качает головой.

— Возьми это на себя. Я сама ее найду.

— Нет, — одновременно произносим мы с Лиамом.

— Не смей говорить мне «нет». — Эверли направляет всю свою ярость на меня. — Она моя сестра. Думаешь, я тебе просто поверю?

— Она мертва, Эв. Нет никаких вариантов. Тебе ненужно это видеть.

Девушка, приоткрыв рот, в ужасе смотрит на меня.

— Нет. Ты ошибаешься.

— Эв. — Я слышу напряженный голос Лиама, он дышит слишком тяжело, почти хватая ртом воздух. Эверли поворачивается к нему, и тот проводит рукой по ее щеке. — Поверь ему. Пожалуйста.

Она качает головой.

— Нет. Ты же знаешь, что я ему не доверяю.

Его рука остается на ее лице.

— Ты должна. Он не лжет. Я знаю. — Лиам дышит хрипло. Ясно, что каждый его вдох — это борьба. — Я знаю, когда он лжет. Тебе ненужно этого видеть.

Он кашляет, и изо рта брызжет кровь.

Черт.

— Лиам, прекрати болтать, чувак, — говорю я, зная, что это не поможет.

Он заставляет себя улыбнуться, но это больше похоже на гримасу.

— Вы двое не поубивайте друг друга, хорошо?

— Не будем, — говорю я, встречаясь с ним взглядом. — Мы позаботимся о тебе.

Друг смеется, качая головой, а затем морщится от боли.

— Просто веди себя хорошо, ладно?

Качаю головой, надежда полностью покидает меня, когда его глаза закрываются. Я всю свою жизнь старался быть таким же хорошим, как он.

— Лиам! — визжит Эверли, пытаясь разбудить его, но он не приходит в сознание.

Мой лучший друг один раз судорожно вздыхает, а потом я вижу, как жизнь покидает его тело. И ничего не могу для него сделать.

— Нет. Нет. Нет! — Эверли трясет его, и когда он не отвечает, колотит того по плечам, но его безжизненное тело едва двигается.

Я хватаю ее за руку и пытаюсь оттащить, но Эверли отпихивает меня.

— Не надо.

— Эв, он ушел.

— Пошел ты. Он жив.

Я смотрю на его бледное лицо, на его тело, покрытое кровью. Никакого движения. Он не дышит. Лиам мертв.

— Он умер.

— Черт. Он не умер.

— Эв, давай. Мы должны попытаться найти помощь.

Я снова пытаюсь схватить ее за руку, но девушка отмахивается.

— Нет. Я их не оставлю.

— Они мертвы. Если мы останемся здесь, то тоже умрем.

— Мне все равно.

«Упрямая женщина».

— Эверли, нам нужно идти. — Я не могу позволить ей тоже умереть.

Она смотрит на меня, ее широко раскрытые глаза полны слез, а лицо залито кровью.

— Нет. Я не могу их оставить.

Открываю заднюю дверь и собираю сумки, зная, что нам понадобится все, что мы сможем унести, чтобы выжить.

Мы, по меньшей мере, в тридцати милях от города. Вероятно, ближе к шестидесяти.

— Нам нужно попытаться найти дом. Телефон.

Девушка качает головой.

— Идет снег.

— И не прекратится. Здесь нет окон, мы замерзнем насмерть, если останемся.

Я пытаюсь донести это до нее, и девушка поворачивается к Лиаму, уставившись на его тело. Ее маленькие плечи сотрясаются от рыданий.

— Прости.

Не знаю, за что она извиняется, но не спрашиваю.

Она целует его в щеку, а затем вылезает из внедорожника, падая в снег, но не упоминает о холоде или о том, что он почти доходит ей до талии.

Я перекидываю столько сумок через здоровое плечо, сколько могу, и Эверли берет оставшиеся две, задумчиво глядя на холм.

— Мы не сможем пережить это.

«Я знаю».

Нет никакого способа. Здесь чертовски холодно, снег глубокий. У нас нет мобильных телефонов, и я не помню, чтобы здесь были какие-то дома.

— Но мы попытаемся.

— Я хочу увидеть свою сестру.

— Нет, — говорю я решительно, потому что никто не должен этого видеть.

Эверли, смирившись, смотрит на меня.

— Ты уверен, что она умерла?

Я отрывисто киваю.

— Да.

Ее маленькие плечи поникают.

— Что ж, тогда давай начнем наше путешествие к смерти.

Я не спорю.

В этом нет смысла.

Это безнадежно.

Глава пятая

ЭВЕРЛИ

Ария мертва.

Лиам мертв.

И мы тоже скоро умрем.

Мы ни за что не сможем пережить это. Мы тащимся по снегу в темноте, кажется, целую вечность. По близости не видно ни одного дома. Ни одной машины. Ничего.

Мы совершенно одни в метели.

Я промокла насквозь. В большинстве своем сугробы мне по пояс. Ноги так устали и онемели, что не думаю, что смогу сделать еще один шаг.

— Мы замерзнем до смерти. Как думаешь, на что это похоже? — бормочу я, заставляя ноги двигаться вперед по холодному снегу.

— Мы не умрем.

Смотрю прямо перед собой.

— Ты учишься на медицинском. Ты сам это знаешь.

Лиам и Купер оба были на медицинском.

— Да, это принесло мне много пользы. Я не смог спасти ни одного из них.

Купер знал это с того момента, как увидел металлический стержень, торчащий из груди Лиама, что тот умрет. Я могла это видеть в его глазах, но отказывалась верить. Мои руки были покрыты кровью от попыток остановить кровотечение Лиама.

— Сколько времени пройдет, прежде чем нас настигнет переохлаждение?

Купер останавливается и поворачивается ко мне.

— Ты в шоке. Болтаешь без остановки, но я не собираюсь думать о том, что может случиться. Я собираюсь вытащить нас отсюда.

Я усмехаюсь, злая и такая чертовски оцепенелая, потому что все, чего мне хочется — это вернуться назад во времени, когда мы все четверо были живы в той машине. Однако замолкаю, пока мы продолжаем наш безнадежный спуск в заснеженную пустошь.

— Эверли.

— Что? — едва выдыхаю я.

— Я вижу дом.

Смотрю вперед, щурясь в темноте, словно это поможет.

— Я ничего не вижу.

— Я вижу. Пошли.

Парень ускоряет шаг, но мое тело вот-вот выдохнется. Мне так чертовски холодно.

— Нет.

Купер останавливается, но не тратит энергию впустую, отступая, чтобы добраться до меня.

— Эверли. Пошли. Я вижу дом. Ты не сдашься сейчас.

— Там нет никакого дома. Ты бредишь, и тебе мерещится. С меня хватит. Я просто хочу вернуться к ним.

Купер злится, когда подходит ко мне, наклоняется, чтобы заглянуть мне в лицо, и кладет руку на мое плечо.

— У меня плечо болит, похоже, вывихнуто. Так что я реально не хочу тащить твою задницу на себе туда, — он указывает за спину сквозь густые деревья, — где есть дом. Это наша единственная надежда, и они, — указывает в сторону обломков, — возненавидят нас обоих, если мы сдадимся.

По какой-то причине я игнорирую все остальное, и мой взгляд падает на его плечо.

— Ты повредил плечо?

Купер фыркает, глядя на меня так, словно я сошла с ума.

— Пойдем.

Требуется вся моя сила воли и невероятное количество усилий, чтобы последовать за ним, но я думаю о Лиаме и своей сестре. Ария никогда бы не сдалась. Она всегда верила в лучшее. Поэтому я протискиваюсь вслед за ним, и как только мы проходим через группу деревьев, мои глаза удивленно расширяются.

— О, боже мой.

Удивительно, но Купер не говорит: «Что я тебе говорил? » Мы оба продолжаем идти к старому белому дому посреди нигде. Дом покрыт снегом и светится в темноте, несмотря на то, что продолжает валить снег.

Мы добираемся до парадного крыльца и поднимаемся по лестнице. Я дрожу, но стараюсь держать себя в руках, когда Купер стучит в дверь.

«Пожалуйста, откройте».

Купер снова стучит, колотя в старую дверь.

— Черт.

— Дай им минуту.

Парень смотрит в окно рядом с дверью.

— Света нет.

Думаю об Арии и пытаюсь сохранить надежду.

— Метель, вероятно, вырубило электричество.

Парень поворачивается и смотрит вокруг дома.

— Машины нет.

— Может быть, она припаркована где-нибудь в другом месте.

Парень выглядит раздраженным, а затем снова колотит в дверь. Нам не видна большая часть дома. Здесь слишком темно и слишком много снега, но, похоже, он заброшен. Купер снова колотит, а потом начинаю и я тоже, умоляя воображаемых домовладельцев открыть чертову дверь.

— Пожалуйста, — умоляю, не узнавая свой собственный голос. Я ощущаю слабость, близость к смерти, и мне приходится бороться, чтобы продолжать стоять и не опуститься на колени.

Парень поворачивает ручку, пытаясь открыть дверь, но она не поддается.

— Черт.

— Купер, что нам теперь делать?

Он оглядывается вокруг.

— Будем надеяться, что окно легко разобьется.

— Что? — Я в шоке смотрю на него. — Мы не будем вламываться в чужой дом.

— У нас нет выбора. — Куп начинает осматриваться на крыльце, которое, к счастью, накрыто навесом, так что не завалено снегом. Находит большой камень с нарисованной буквой «Х» на лицевой стороне.

— Куп, — предупреждаю я, но уже слишком поздно.

Используя камень, парень разбивает окно рядом с замком, протягивает руку и отпирает его. Видимо здешние люди не слишком беспокоятся о незваных гостях.

Купер поднимает окно и поворачивается ко мне.

— Залезай внутрь.

— Черт возьми, нет. — Я складываю руки на груди. — Я не собираюсь вламываться в чужой дом.

— Предпочитаешь замерзнуть до смерти?

— Что, если они дома, но не отвечают?

Он забрасывает наши сумки внутрь, прежде чем залезает сам, быстро встает и поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Тогда мы попросим их о помощи. Нам нужна помощь.

Делаю глубокий вдох и бросаю внутрь сумки, которые несла, прежде чем неловко забраюсь вслед за ним. Парень использует одну руку, чтобы помочь мне, и с его губ срывается стон, когда мы оба пошатываемся, и он ударяется о стену.

Купер делает глубокий вдох и хватается за плечо. Я нахожу опору и действительно чувствую себя виноватой за то, что причинила ему боль.

— Прости.

Он пожимает плечами.

— Все в порядке.

Оглядываю полутемную комнату, в которой мы находимся. Думаю, что это гостиная, потому что могу разглядеть старый диван и, возможно, стол.

— Эй? — окликает Куп, когда мы останавливаемся у входной двери.

— Что, если здесь живет семья серийных убийц?

Купер игнорирует меня, находит выключатель и щелкает им, но ничего не происходит, что неудивительно.

Электричества нет.

Парень достает свой мобильный телефон и включает фонарик, светя им вокруг. Ага. Один пыльный старый диван и прикроватный столик — это все, что есть в этой гостиной. Пол старый, но, похоже, его поддерживали в порядке.

Есть камин с полкой, но на ней нет никаких фотографий.

— Не похоже, что здесь кто-то живет, — говорит он, освещая все вокруг светом.

Оставляем сумки у двери, обходим дом и заходим на кухню, где есть только счетчики, но нет бытовой техники. Купер пытается включить свет, но ничего не получается. Дом определенно заброшен.

— Это нехорошо, — повторяю я, не узнавая собственного голоса.

Мы исследуем остальную часть дома, в которой оказывается одна спальня и ванная комната на первом этаже, а также две спальни и еще одна ванная комната наверху. Все пусто.

Возвращаемся вниз. Я вижу страдание на лице Купа, даже если он не высказывает, насколько безнадежно наше положение.

— Хорошо. — Он делает глубокий вдох, и я не уверена, что когда-либо видела его таким серьезным. — Это заброшенный дом в глуши.

Я хочу отметить, что он только что заявил очевидное, но слишком устала, чтобы препираться.

— Здесь холодно.

Парень кивает в сторону камина.

— Мы можем развести огонь. Это сохранит нам жизнь.

— Сомневаюсь, что там есть дрова.

Купер направляет фонарь на небольшую кучку дров.

— Завтра, когда рассветет, я постараюсь найти еще немного и принесу внутрь, чтобы высушить.

Киваю головой, не чувствуя надежды, как до того, как мы нашли дом. Но, по крайней мере, я не по пояс в снегу.

— Нам нужно раздеться.

Хмурю брови.

— Ни за что.

Купер закатывает глаза и хватает свою сумку.

— Отлично. Умирай от переохлаждения, но я, черт возьми, переодеваюсь. Оставаться в мокрой одежде глупо.

Ненавижу, что он прав. Расстегиваю молнию на пальто и бросаю его на диван, поворачиваясь к парню, когда он делает то же самое со своим пальто и перчатками. Купер снимает свитер, морщась, когда вытаскивает поврежденную руку из рукава.

Мне нужно отвести взгляд.

Парень кладет свой телефон на диван, направляя свет вверх, но отсюда я могу разглядеть его точеный и татуированный торс.

Раньше я уже видела его без рубашки. В этом нет ничего особенного. Я знаю, что у парня есть четко очерченный пресс с восемью кубиками и татуировка на ребрах в виде стетоскопа и бьющегося человеческого сердца. Знаю, что на его бицепсах и правой половине грудной клетки тоже есть татуировки. Может быть, это из-за шока, но, кажется, я не в состоянии отвести взгляд.

Купер, должно быть, чувствует мой взгляд, потому что его глаза встречаются с моими.

— Эв?

Смотрю ему в лицо и ожидаю, что парень отпустит какую-нибудь дурацкую шутку о том, что я пялюсь на него, но вижу только беспокойство.

— Что?

— Пожалуйста, переоденься.

Голос парня звучит отчаянно и смущенно. Я снимаю рубашку, оставаясь в черном кружевном лифчике, который надела специально для Лиама. Потом поворачиваюсь к Купу спиной.

— Не смотри.

Он что-то ворчит, но мне все равно. Скидываю ботинки и подхожу к сумкам. Расстегиваю джинсы и стягиваю влажную тяжелую ткань с задницы и бедер. Наконец, сняв их, отбрасываю в сторону и встаю на колени, расстегивая черную сумку передо мной.

Всхлипываю, когда вытаскиваю первую попавшуюся вещь. Это поношенная серая футболка, о которой я столько дерьма наговорила Лиаму, сказав, что он должен ее выбросить, потому что она уже практически прозрачная. Достаю ее из его сумки и подношу к носу, вдыхая его запах, и снова всхлипываю.

«Это не может быть реально».

Глава шестая

КУПЕР

«Держи себя в руках».

Я надеваю спортивные штаны, избавляясь от всей своей мокрой одежды, и изо всех сил пытаюсь согреться. Нахожу пару носков и натягиваю их, безуспешно пытаясь не смотреть на Эверли, стоящую на коленях у сумки Лиама, почти голую и держащую в руках его футболку.

Не хочу замечать изгиб ее бедер или круглую попку, едва ли прикрытую кружевными черными стрингами в тон лифчику.

«Она надела это для него. А теперь он мертв. Твой лучший друг».

Мы оба определенно в шоке от аварии и потери Лиама и Арии, но она не может долго так сидеть.

— Эв, одевайся. — Мой голос представляет собой грубое рычание. Я знаю, что должен смягчить свой тон, но с трудом держусь на волоске.

Ее руки, все еще держащие его футболку, падают вперед, и я стараюсь не замечать чернил, выглядывающих из-под края лифчика. Я задаюсь вопросом, что это такое, но затем заставляю себя поднять взгляд на ее лицо.

— Тебе что, все равно? Вообще?

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

Ее глаза сверкают, когда она оборачивается на меня.

— Они мертвы. Тебе что, все равно?

— Конечно, мне, блядь, не все равно. Но я ничего не могу с этим поделать. А теперь прикрой свою задницу.

У меня болит в груди от того, насколько сильно меня это волнует. Я не могу закрыть глаза, потому что каждый раз, когда это делаю, вижу безжизненное тело Арии, лежащее на снегу, и Лиама, пока жизнь уходит из его тела. А я ни черта не мог сделать.

Эверли натягивает футболку Лиама на свой торс, а затем находит его спортивные штаны, подтягивает их и туго стягивает в талии. Они велики ей, но, по крайней мере, теперь она прикрыта.

Смотрю на камин и бросаю ей пару своих носков, когда подхожу к нему. Эв ловит их с раздражением, но, к счастью, не сопротивляется и натягивает их. Затем подходит, чтобы встать рядом со мной, глядя на скудную кучу дров.

— Этого хватит хотя бы на одну ночь?

— Думаю, этого должно быть достаточно на две.

— Две. — Она смотрит на них безжизненным, пустым взглядом. Это выражение остается на ее лице весь вечер, нет даже проблеска надежды.

Смотрю на ее лицо, позволяя себе хорошенько рассмотреть ее. У нее руки все еще в крови Лиама, вот почему я подумал, что на ее лице тоже была его кровь. Но теперь вижу глубокую рану.

— Черт возьми, Эверли. Ты не подумала рассказать мне об этом? — Я указываю на рану над ее правым глазом.

Она выглядит смущенной, а затем прикасается к месту, морщась.

— Я... я не знала.

Девушка совершенно оцепенела. Я пытаюсь подойти осторожно к ней. Но сначала направляюсь к своей сумке, хватаю футболку и прикладываю ту к ее ране.

— Нам нужно остановить кровотечение.

— Я в порядке. — Ее голос звучит тихо.

Эверли совсем не тихая.

— Это не так. Тебе, наверное, нужно наложить швы.

Она отмахивается от моей руки, но прижимает ткань к голове.

— Я сама.

— Ты со студентом-медиком, знаешь ли.

Девушка фыркает, и меня совсем не удивляет, что она не воспринимает меня всерьез. На самом деле я не излучаю серьезность. Если только не сдаю тесты или лабораторные в классе.

Но Эверли об этом не знает.

— Я рискну.

— И истечешь кровью до смерти?

Девушка пристально смотрит на меня. Ох, этот пылающий взгляд Эверли. Я так и не смог к нему привыкнуть.

— Я не подпущу тебя к себе с иглой. — Она пожимает своими маленькими плечиками. — Не то чтобы у нас вообще была игла.

— Если найду, мы зашьем рану, если понадобится. Или, может быть, я смогу найти какой-нибудь супер-клей.

Это вызывает ее свирепый взгляд, но мне все равно. Я приступаю к следующему заданию — ищу спички или зажигалку.

— Нам нужно что-нибудь, чтобы разжечь огонь.

— У тебя наверняка есть зажигалка.

Я подхожу к своей сумке и ухмыляюсь от того, что она почувствовала необходимость подначить меня из-за того, что большую часть времени у меня под рукой травка. Достаю зажигалку из бокового кармана своей спортивной сумки, а затем беру газету, которую заметил у двери.

Быстро разжигаю костер, в то время как Эверли стоит рядом, не двигаясь, прижимая мою рубашку к голове. Я пытаюсь незаметно проследить, сколько крови просачивается сквозь материал, когда заканчиваю разжигать огонь. Он пылает, проливая в комнату больше света и, к счастью, тепла. Впервые за сегодняшний вечер я чувствую легкое облегчение и плюхаюсь на пол рядом с камином.

Эверли присоединяется ко мне, и, рискуя вызвать ее гнев, я убираю ее руку, чтобы получше осмотреть рану. Рана глубокая, и хотя из нее не хлещет кровь, она определенно все еще кровоточит. Как мы этого не заметили, пока бродили по окрестностям? Нехорошо, что кровь до сих пор не остановилась.

— Голова кружится?

Эверли закатывает глаза, и я сдерживаю свою реакцию, хотя она сводит меня с ума. Ей больно, сегодня вечером она потеряла своего парня и сестру.

Я продолжаю напоминать себе об этом, когда встаю, хватая свой телефон.

— Поищу иголку с ниткой.

— Нет. — Девушка встает, но шатается, цепляясь за стену. — Ты не будешь меня зашивать.

Я снова прижимаю ткань к ее ране и наклоняюсь, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Надави. Я скоро вернусь.

Она фыркает, но меня это не беспокоит. Я привык к ее высокомерному отношению. Поднимаюсь по лестнице в ванную, надеясь, что найду что-нибудь, что поможет. Должно же быть что-то.

Открываю аптечку и обнаруживаю, что она совершенно пуста. Проверяю все спальни наверху, а затем спускаюсь к тому, что, как я предполагаю, является хозяйской спальней. В ванной нахожу два лейкопластыря и немного марли, но иглы нет.

На данный момент придется довольствоваться этим.

Возвращаюсь в гостиную и нахожу Эверли, прислонившейся к стене рядом с камином, с закрытыми глазами.

На мгновение я паникую, мне не нравится, что не вижу ее глаз.

— Эверли. — Задерживаю дыхание, пока ее глаза не открываются, сначала встречаясь с моими, а затем глядя на вещи в моих руках. — Спасибо, черт возьми.

Опускаюсь на колени рядом с ней, мое плечо пульсирует, но я стараюсь не обращать внимания на боль, когда убираю ткань. — Я не смог найти никакого антисептика.

— Только посмотри на себя, играешь в доктора.

— Я очень хорошо играю в доктора. — Я шевелю бровями, глядя на нее, и она закатывает глаза в ответ на намек, но на самом деле улыбается.

Я изо всех сил стараюсь смыть с нее кровь, а затем обматываю ее голову марлей, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы остановить кровотечение. Завязываю не, а затем смотрю на девушку, почти смеясь над белой марлей, которой обматывал вокруг ее головы столько раз, сколько смог.

— Ты реально смеешься над моей болью?

О, черт. Наверное, я действительно немного посмеялся.

— Ты выглядишь как персонаж из фильма ужасов.

— Ты и сам выглядишь не таким сексуальным. — Она кивает на мое плечо. — Насколько все плохо?

— Просто вывих. Все будет хорошо. — Мне нужно вставить плечо на место, но я не могу переварить эту мысль прямо сейчас. Хотя беспокоюсь о нем.

Поднимаю здоровую руку и удерживаю ее лицо на месте, глядя девушке прямо в глаза.

— Какого хрена ты делаешь?

Эверли не отстраняется, так что я бы не сказал, что она так уж раздражена.

— Оцениваю тебя на предмет сотрясения мозга, — фыркает Эв, но все же не отталкивает меня. Оценив реакцию ее зрачков, я плюхаюсь рядом с ней у стены. — Думаю, с тобой все в порядке.

— Я знаю. — Она складывает руки на груди, все еще прикрытой только футболкой Лиама. — Столько всего произошло, а я получила лишь порез.

— Ну, у тебя может быть внутреннее кровотечение, — пытаюсь пошутить я, но это только наполняет меня ужасом.

Эверли, однако, не разочаровывает.

— Скрестим пальцы, чтобы у тебя, а не у меня.

Ее лицо выглядит так, словно она почти удивлена, что эти слова сорвались с ее губ, и я не могу удержаться от смеха.

— Это черный юмор, Эв.

Она усмехается и качает головой.

— Прости. По правде, мне бы этого не хотелось.

— Да, я знаю. Ты тайно тосковала по мне все это время.

Теперь девушка закатывает глаза и поворачивается ко мне.

— Конечно. Говори себе, что хочешь.

Я снова смеюсь, но останавливаюсь, когда чувствую боль в плече.

— Нужно проверить, что мы имеем.

— Здесь слишком темно. И холодно. И этот дом какой-то жуткий.

— Господи. Я знал, что ты та еще заноза в заднице, но не думал, что ты — ребенок.

Еще больше свирепых взглядов со стороны Эверли.

— Я не ребенок.

Заставляю себя встать и подтащить сумки к огню.

— Я имел в виду наши припасы. Мы можем осмотреть дом, когда будет светло.

Девушка кивает.

— Я взяла с собой не так уж много, кроме одежды и косметики. Бикини, которое сомневаюсь, что буду использовать.

— Да уж.

«Не представляй ее в бикини. Она девушка твоего мертвого лучшего друга и сестра твоей мертвой девушки. Господи, я теряю рассудок».

Не то чтобы я редко видел ее в бикини за эти годы. И это не первый раз, когда мне приходится упрекать себя за то, что представляю ее снова и снова.

Эверли расстегивает молнию на сумке и роется в ней, находит толстовку и натягивает ее поверх футболки Лиама.

— Похоже, у меня нет ничего, кроме одежды и косметики.

Мы оба смотрим на сумки Арии. У нее две большие, тяжелые сумки, понятия не имею, как мне удалось протащить их по снегу, но когда Эверли открывает их, я рад, что сделал это. Девушка подготовилась. Она упаковала много закусок, карты и аптечку первой помощи.

— Господи, она была девушкой-скаутом?

Эверли качает головой, продолжая перебирать одежду, но делая это медленно, останавливаясь, чтобы посмотреть на каждый предмет одежды. Я ненавижу боль, которую вижу в ее глазах. Они были сестрами и явно близки. Это должно быть убивает ее.

Эверли хватает большую коробку презервативов и поднимает ее, пристально глядя на меня. Вот дерьмо.

— Что?

— Что? Фу. — Она бросает их в меня, и я ловлю здоровой рукой. — Сколько секса вы, ребята, планировали?

— Я не знал, что она их возьмет. — Не то чтобы это ее касалось. Но по какой-то причине я чувствую себя виноватым.

Девушка останавливается, когда находит кружевное белье и отодвигает сумку. Я не осмеливаюсь взглянуть на него. Мне не нужно, чтобы Эверли отрезала мне яйца за то, что я почти переспал с ее младшей сестрой.

— Закуски и аптечка первой помощи пригодятся.

Она кивает и снова открывает сумку Лиама, роясь в ней.

— Нет ничего, кроме одежды.

— О, даже не планировали заниматься сексом? Это просто грустно, — пытаюсь пошутить я, но девушка не смеется.

— Мы были преданной парой, придурок. У меня спираль. Нет необходимости в презервативах. Не то что бы тебя это касалось.

Твою ж мать. Такое чувство, что моя грудь разрывается надвое от ее слов. Хотел бы, чтобы меня просто заводила мысль о том, чтобы трахаться без резинки, но все, о чем я могу думать, это о том, что Лиам не был так уж предан ей.

— Что? Никаких забавных комментариев от Купера по этому поводу? — Она изучает меня.

«Дерьмо. Скажи что-нибудь».

Я пожимаю плечами.

— Что тут можно сказать? Ты уела меня.

Да, она на это не покупается.

— Ты странно себя ведешь.

Я мгновенно начинаю защищаться, потому что ни за что не выдам Лиама.

— Возможно, это из-за аварии с опрокидыванием машины и двух мертвых тел.

Эверли морщится, и я съеживаюсь.

«Ух ты, я такой мудак».

— Мне больно. Я злюсь. Прости.

Она пожимает плечами.

— Все в порядке. Что у тебя есть?

«Ей это не понравится».

Я достаю презервативы и две бутылки виски:

— Похоже, у меня есть антисептик.

Она широко раскрывает глаза.

— Тебе пятнадцать? Вот так ты собираешь вещи на целый месяц?

— Я взял одежду, мисс Я-Взяла-Только-Одежду-И-Косметику.

Эверли что-то бормочет, доставая одеяло из другой сумки Арии. Встает и смотрит на диван, потом снова на меня.

— Думаю, мы оба сможем поместиться.

— Хочешь спать вместе?

Она качает головой.

— Последнее, чего мне хочется, это спать с тобой, но еще я не хочу умирать. А этого огня будет недостаточно.

— Иди ты, этот огонь идеален.

Девушка закатывает глаза, но я ложусь на диван на спину и подаю ей знак лечь между моих ног. Это совсем небольшой диван. Она не спорит, а просто устраивает свою задницу между моих ног, откидывается мне на грудь и натягивает на нас одеяло.

— Не подумай ничего лишнего.

— Поверь мне, последнее, о чем я сейчас думаю — это секс. В основном я думаю о твоем гребаном костлявом локте в моем бедре.

Она слегка поворачивается к спинке дивана, убирая локоть, но вызывая слишком сильное трение между моими ногами.

Изо всех сил стараюсь не думать о близком контакте, надеясь, что у меня не встанет, пока тело девушки будет прижиматься к моему.

Это нетрудно, когда я закрываю глаза и вижу ночной кошмар.

Этого более чем достаточно, чтобы убить любой стояк.

Глава седьмая

ЭВЕРЛИ

Просыпаюсь от того, что что-то твердое упирается мне в спину, и стону, точно зная, что это такое.

«Он что, издевается? »

Как, черт возьми, парень может быть возбужден прямо сейчас? Толкаю его локтем в бок, заставляя хрюкнуть и слегка пошевелиться, только для того, чтобы он прижался ко мне еще сильнее.

— Что?

— Ты... — Я оборачиваюсь, злясь, и замечаю, что в доме и снаружи все еще темно, но огонь в камине еще горит. Его глаза все еще закрыты, и он держится за больное плечо. — У тебя стояк.

Купер медленно открывает один глаз и наклоняет голову набок.

— Серьезно? Поэтому ты меня будишь?

— Ты, блядь, издеваешься надо мной?

Парень закатывает глаза, потому что Купер Кингстон — самый бесящий человек на планете.

— Что ты хочешь, чтобы я с этим сделал, Эверли? Ты лежишь у меня между ног и, черт возьми, трешься об меня.

— Я не трусь о тебя.

Куп делает глубокий вдох, и я наблюдаю, как его грудь поднимается и опускается.

— Неважно. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Просто... — Опускаю взгляд, прежде чем ловлю себя на том, что сосредотачиваюсь на впечатляющей выпуклости в его штанах, прежде чем снова перевожу взгляд на его лицо. — Подумай о чем-нибудь другом.

— Поверь мне, так и делал. Должно быть, я заснул.

Что-то в том, как Купер это говорит, вместе с болью в его голосе, заставляет меня чувствовать себя полной идиоткой. Он видел Арию. Видел ее мертвое тело. Вздыхаю и поворачиваюсь, прислоняясь спиной к дивану.

— Мы не выживем, не так ли?

— У нас есть убежище. И огонь.

— Дом заброшен и почти пуст. У нас нет электричества.

Его взгляд встречается с моим, и могу сказать, что он не будет пытаться подбодрить меня, как это сделали бы Лиам и Ария. Они были яркими и веселыми людьми. Остались только мы с Купером, и все, что у нас есть — это темнота и уныние.

— У нас есть огонь.

Мои губы слегка приподнимаются в ответ на его слабую попытку оставаться позитивным.

— Дерьмовый, — ухмыляюсь ему, и парень смеется, зная, что я издеваюсь над ним.

— Ага. Ну, твоя задница была довольно теплой на мне.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒