ГЛАВА XIII

Отъезд решен. – Разные гипотезы. – Приготовления к отъезду. – Состав экипажа. – Первая ночь. – Вторая ночь. – Остров Табор. – Поиски на берегу. – Поиски в лесу. – Никого. – Животные. – Овощи. – Хижина. – Она пуста.

– Потерпевший крушение! Покинутый в ста пятидесяти милях от нас, на острове Табор! – закричал Пенкроф. – Ну, мистер Сайрес, теперь вы уже не будете возражать против моей поездки?

– Нет, Пенкроф, – ответил Сайрес Смит. – Вы отправитесь как можно скорее.

– Завтра же!

– Да, завтра.

Инженер задумчиво держал в руке бумажку, вынутую из бутылки. После нескольких минут размышления он заговорил:

– Судя по самой форме этого документа, друзья мои, мы можем сделать следующий вывод: во-первых, человек, потерпевший крушение у острова Табор, обладает довольно обширными сведениями в морском деле: его данные о широте и долготе острова совпадают с точностью до одной минуты с теми, которые мы определили; во-вторых, он англичанин или американец: ведь этот документ написан по-английски.

– Все это совершенно логично, – ответил Гедеон Спилет, – и присутствие этого человека объясняет, как попал на остров наш ящик. Раз кто-то потерпел крушение, значит кораблекрушение действительно произошло. Что же касается потерпевшего, то кто бы он ни был, ему очень повезло, что Пенкрофу пришла мысль построить этот корабль и как раз сегодня испытать его. Опоздай мы на один день, и эта бутылка могла бы разбиться о прибрежные скалы.

– Действительно, это очень счастливое совпадение, что «Бонавентур» прошел здесь, когда эта бутылка еще плавала, – сказал Герберт.

– Это не кажется вам странным? – спросил Сайрес Пенкрофа.

– Это кажется мне удачей, вот и все, – ответил моряк. – Неужели вы видите в этом что-нибудь удивительное, мистер Сайрес? Ведь должна же была эта бутылка куда-нибудь приплыть! А если так, то почему же ей было не приплыть сюда?

– Может быть, вы и правы, Пенкроф, – ответил инженер. – Но все же…

– Однако, – заметил Герберт, – ничто не доказывает, что эта бутылка уже давно плавает по морским волнам.

– Это верно, – отозвался Гедеон Спилет. – И к тому же документ, кажется, написан недавно. Как вы думаете, Сайрес?

– Трудно проверить, но мы это узнаем, – ответил Сайрес Смит.

Во время этого разговора Пенкроф не сидел сложа руки. Он повернул к берегу, и «Бонавентур» на всех парусах помчался к мысу Когтя. Все думали о потерпевшем крушение с острова Табор. Есть ли еще время его спасти? Это было очень значительным событием в жизни колонистов! Они сами тоже были потерпевшими крушение; но можно было опасаться, что другому не так повезло, и им следовало предупредить беду. «Бонавентур» обогнул мыс Когтя и около четырех часов стал на якорь у устья реки Благодарности.

В тот же вечер был намечен приблизительный план предстоящей экспедиции. В ней должны были участвовать только Пенкроф и Герберт, который умел управлять кораблем. Выехав на следующий день, 11 октября, они могли прибыть на остров Табор 13-го днем, так как, если не переменится ветер, переход в сто пятьдесят миль можно будет совершить не больше чем в сорок восемь часов. День на острове, три-четыре дня на обратный путь, и 17-го мореходов можно будет ожидать на острове Линкольна Барометр непрерывно подымался, погода стояла хорошая и казалась устойчивой. Все благоприятствовало отважным людям, которых долг человеколюбия заставлял покинуть остров. Итак, было решено, что Сайрес Смит, Наб и Гедеон Спилет останутся в Гранитном Дворце. Но это решение было опротестовано. Гедеон Спилет, который не забывал, что он является сотрудником «Нью-Йорк Геральд», заявил, что он скорее пустится за кораблем вплавь, чем пропустит такой интересный случай. Поэтому ему разрешили участвовать в путешествии. Весь вечер колонисты переправляли на борт «Бонавентура» постельные принадлежности, утварь, ружья, снаряды, провизию на неделю и, наконец, компас. Быстро окончив погрузку корабля, они вернулись в Гранитный Дворец.

На следующий день, в пять часов утра, после прощания, немало взволновавшего и отъезжающих и остающихся, Пенкроф поднял паруса и направился к мысу Когтя, который он должен был обогнуть, чтобы плыть на юго-запад.

«Бонавентур» удалился уже на четверть мили от берега, когда его пассажиры заметили возле Гранитного Дворца двух человек, которые посылали им прощальные приветствия. Это были Сайрес Смит и Наб

– Вот наши друзья, – сказал Гедеон Спилет. – Вот и наше первое расставание за пятнадцать месяцев!

Пенкроф, журналист и Герберт послали остающимся прощальный привет, и вскоре Гранитный Дворец скрылся за высокими скалами мыса.

В первые часы этого дня «Бонавентур» мог быть виден с южного берега острова Линкольна, казавшегося издали зеленой корзиной, из которой торчала гора Франклина. Пригорки и возвышенности, уменьшенные расстоянием, придавали острову вид пристанища, мало пригодного для проходящих кораблей.

Путешественники прошли мыс Пресмыкающегося, держась в десяти милях от берега На этом расстоянии уже почти нельзя было видеть западного берега, простиравшегося до горы Франклина Три часа спустя остров Линкольна окончательно скрылся за горизонтом.

«Бонавентур» легко резал волну и шел с большой скоростью. Пенкроф поднял все паруса и вел корабль по прямому направлению, проверяя его по компасу. Время от времени Герберт сменял его у руля; юноша управлял так уверенно, что Пенкрофу не пришлось отметить ни одного рывка в сторону. Гедеон Спилет разговаривал то с одним, то с другим и в случае нужды помогал им в работе. Капитан Пенкроф был весьма доволен своим экипажем и обещал даже выдать по чарке на человека. Вечером серп луны, который должен был достигнуть первой четверти только 16-го, обрисовался в лучах заходящего солнца и вскоре скрылся. Ночь была темная, но звездная, и все предвещало назавтра прекрасную погоду.

Пенкроф из осторожности спустил верхний парус, опасаясь, что неожиданный порыв ветра захватит корабль с поднятым парусом. В такую спокойную ночь это была, пожалуй, излишняя предосторожность, но Пенкроф был моряк предусмотрительный, и его нельзя было упрекнуть за это.

Журналист проспал часть ночи. Пенкроф и Герберт сменялись на вахте каждые два часа. Моряк доверял Герберту, как самому себе, и его доверие вполне оправдывалось хладнокровием и рассудительностью юноши. Пенкроф указывал ему направление, как капитан своему штурману, и Герберт не позволял «Бонавентуру» уклониться ни на один дюйм.

Ночь прошла спокойно, день 12 октября – тоже. В течение всего этого дня корабль неукоснительно держался юго-западного направления, и, если по дороге не встретится какое-нибудь незнакомое течение, «Бонавентур» должен был пристать прямо к острову Табор.

Море, по которому плыл корабль, было совершенно пустынно. Время от времени какая-нибудь большая птица, альбатрос или фрегат, пролетала на расстоянии ружейного выстрела от судна, и Гедеон Спилет спрашивал себя, не это ли мощное пернатое унесло с собой его последнюю корреспонденцию в «Нью-Йорк Геральд». За исключением этих птиц, никто, видимо, не посещал часть океана между островом Табор и островом Линкольна.

– А между тем, – заметил Герберт, – сейчас такое время, когда китоловные суда обычно направляются в южные области Тихого океана. Я думаю, это самое пустынное море на свете!

– Оно вовсе не так пустынно, ответил Пенкроф.

– Что вы этим хотите сказать? – спросил журналист.

– Но мы-то разве не люди? Или вы принимаете наш корабль за обломок и его команду за моржей? – И Пенкроф громко расхохотался над своей шуткой.

К вечеру, как можно было приблизительно подсчитать, «Бонавентур» прошел расстояние в сто двадцать миль с момента отплытия от острова Линкольна, то есть за тридцать шесть часов. Таким образом, его скорость составляла 3 1/3 мили в час. Ветер был слабый и постепенно стихал. Все же можно было надеяться, что если расчет был правилен и направление выбрано верно, то на заре следующего дня корабль будет в виду острова Табор.

Поэтому ни Гедеон Спилет, ни Герберт, ни Пенкроф не сомкнули глаз в ночь на 13 октября. Ожидая наступления утра, они сильно волновались. В том, что они предприняли, было столько риска!

Далеко ли они еще от острова? Живет ли еще там потерпевший крушение, на помощь которому они идут? Что это за человек? Не внесет ли его присутствие смуту в жизнь колонии, столь безмятежную до сих пор? Да и захочет ли он обменять одну тюрьму на другую?

Все эти вопросы, которые, очевидно, должны были разрешиться на следующий день, не давали путникам спать.

С первыми проблесками зари они начали всматриваться в западный горизонт.

– Земля! – закричал Пенкроф около шести часов. Нельзя было допустить, что Пенкроф ошибся: значит, земля была в виду. Можно себе представить, как обрадовался экипаж «Бонавентура»! Еще несколько часов, и они будут на берегу острова.

Остров Табор – низкая полоска суши, едва выступавшая из воды – находился не больше чем в пятнадцати милях расстояния. Нос «Бонавентура», несколько повернутый на юг, был направлен прямо на остров. По мере того как светало, кое-где вырисовывались небольшие возвышенности.

– Это всего-навсего маленький островок. Он гораздо меньше острова Линкольна, – заметил Герберт, – и, по-видимому, тоже вулканического происхождения.

В одиннадцать часов утра «Бонавентур» был всего в двух милях от острова. Пенкроф начал искать удобный проход, чтобы пристать к берегу, лавируя в этих незнакомых водах с большой осторожностью.

Остров был виден на всем протяжении. Его покрывали заросли зеленеющих камедных и других деревьев, которые росли и на острове Линкольна. Но, как это ни странно, не видно было ни одной струйки дыма, которая бы указывала, что остров обитаем. Нигде не виднелось никакого сигнала.

А между тем документ не оставлял места для сомнения: на острове находился потерпевший крушение, и этот человек должен был быть начеку.

«Бонавентур» медленно плыл извилистыми проходами между скал; Пенкроф внимательным взором наблюдал их малейшие изгибы. Он поставил Герберта у руля, а сам стал на носу и смотрел на воду, держа наготове фал, чтобы спустить паруса. Гедеон Спилет обозревал берег в подзорную трубу, но не заметил ничего интересного.

Наконец около полудня «Бонавентур» ударился форштевнем о песчаный берег. Экипаж маленького судна бросил якорь, спустил паруса и высадился на сушу. Можно было не сомневаться, что это именно остров Табор, так как, согласно новейшим картам, в этой части Тихого океана, между Новой Зеландией и Америкой, не было никакого другого острова.

Судно основательно пришвартовали, чтобы его не унесло отливом. Затем Пенкроф и его товарищи хорошо вооружились и направились вверх по берегу, намереваясь дойти до конуса высотой от двухсот пятидесяти до трехсот футов, который виднелся в полумиле от них.

– С вершины этого холма мы сможем приблизительно осмотреть остров, и нам легче будет производить поиски, – сказал Гедеон Спилет.

– Значит, мы сделаем то же самое, что сделал мистер Сайрес на острове Линкольна, когда поднялся на гору Франклина, – сказал Герберт.

– Именно, – ответил журналист. – Это лучшее, что мы можем сделать.

Оживленно разговаривая, исследователи шли к берегу, краем луга, который заканчивался у самого подножия холма. Стаи скалистых голубей и морских ласточек, похожих на тех, что водились на острове Линкольна, взлетали перед ними. По левому краю луга тянулся лес. Треск сучьев и движение травы указывали на присутствие каких-то очень пугливых животных, но ничто до сих пор не указывало на то, что здесь живут люди.

Достигнув подножия холма, Герберт, Пенкроф и Гедеон Спилет в несколько минут взошли на его вершину и оглядели окружающий горизонт. Они действительно были на острове, площадь которого не превышала шести миль в окружности. Периметр его, мало изрезанный мысами, выступал бухтами и заливами, представляя собой удлиненный овал. Всюду вокруг – море, совершенно пустынное до самого горизонта. Ни одной полоски земли, ни одного паруса в виду!

Островок порос лесом на всем своем протяжении. Природа его была не так разнообразна, как на острове Линкольна, где дикие и пустынные места сменялись плодородными. Здесь перед колонистами расстилалась сплошная масса зелени, из которой виднелось несколько невысоких пригорков. Овал был наискось пересечен ручьем, который протекал по обширному лугу и впадал в море с западной стороны, через неширокое устье.

– Этот островок невелик, – сказал Герберт.

– Да, – ответил Пенкроф, – нам здесь было бы тесновато.

– К тому же он, кажется, необитаем, – заметил журналист.

– Действительно, – заметил Герберт, – ничто не указывает на присутствие здесь человека.

– Спустимся вниз и будем искать, – решил Пенкроф.

Моряк и его друзья вернулись на берег к тому месту, где они оставили «Бонавентур». Они решили обойти вокруг острова и уже после этого углубиться в лес. Таким образом, ни один пункт острова не останется неисследованным.

Идти по берегу было легко, и лишь в нескольких местах путь преграждали огромные глыбы скал, которые было нетрудно обойти кругом. Исследователи спустились к югу, обращая в бегство множество водяных птиц и стада тюленей, которые бросались в море, едва завидев приближающихся людей.

– Эти животные, – заметил журналист, – встречают человека не в первый раз. Они его боятся, значит знают.

Через час после выхода исследователи подошли к южной части островка, заканчивающейся острым выступом, и повернули к северу вдоль западного берега, покрытого песком и испещренного скалами; на заднем плане его тянулся густой лес.

Через четыре часа обход острова был закончен. Нигде никакого следа жилища, ни одного отпечатка человеческой ноги не нашли исследователи на всем своем пути. Это было по меньшей мере удивительно. Приходилось сделать вывод, что остров Табор, во всяком случае в настоящее время, необитаем. В конце концов, можно было допустить, что документ был написан несколько месяцев или даже лет назад. Если так, то потерпевший крушение мог вернуться на родину или умереть от лишений.

Пенкроф, Гедеон Спилет и Герберт строили всякие более или менее правдоподобные предположения. Они наскоро пообедали на «Бонавентуре», с тем, чтобы возобновить свою экспедицию и продолжать ее до самой ночи.

Так они и сделали. В пять часов дня маленький отряд углубился в лес.

Животные по-прежнему убегали при их приближении. Это были главным образом – можно сказать, почти исключительно – козы и свиньи. Легко было заметить, что они принадлежали к европейским породам. Очевидно, какое-нибудь китоловное судно доставило их на этот остров, и они быстро расплодились. Герберт твердо решил захватить живьем одну или две пары самцов и самок и отвезти их на остров Линкольна.

Итак, нельзя было сомневаться, что на острове некогда побывали люди. Это стало еще более очевидным, когда исследователи увидели в лесу тропинки и стволы деревьев, срубленные топором. Все это указывало на деятельность человека. Но деревья уже начали гнить и были, очевидно, повалены много лет назад: зарубки топора покрылись мхом, а на тропинках выросла густая трава, так что их трудно было даже заметить.

– Все это означает, однако, – сказал Гедеон Спилет, – что люди не только высадились на острове, но и прожили здесь некоторое время. Но что же это были за люди? Сколько их было? Сколько их осталось на острове?

– В документе говорится только об одном человеке, – сказал Герберт.

– Не может быть, чтобы мы его не нашли, если он еще на острове.

Экспедиция продолжалась. Моряк и его товарищи шли по дороге, пересекавшей остров наискосок. Они вышли к ручью, который тек к морю.

Если животные европейского происхождения и следы деятельности человеческих рук неоспоримо доказывали, что люди уже побывали на острове Табор, то некоторые представители растительного царства служили подтверждением этому. Кое-где на полянках, видимо, были когда-то давно посажены овощи. Велика была радость Герберта, когда он увидел картофель, цикорий, щавель, морковь, капусту, репу! Достаточно было собрать их семена, чтобы развести эти овощи на острове Линкольна.

– Прекрасно! – сказал Пенкроф. – Вот-то обрадуются Наб и вся наша компания! Если мы и не разыщем этого несчастного, все-таки мы ездили не напрасно и, судьба нас вознаградила.

– Конечно, ответил Гедеон Спилет. – Но, судя по тому, в каком виде находятся эти огороды, можно думать, что на острове уже давно никого нет.

– Действительно, – подтвердил Герберт. – Человек, кто бы он ни был, не пренебрег бы такими ценными продуктами.

– Да, – сказал Пенкроф. – Потерпевший крушение удалился. Это весьма вероятно.

– Следует, значит, думать, что бумага была написана уже давно.

– Очевидно.

– И что бутылка подплыла к острову Линкольна после долгого путешествия по морю. А почему бы и нет? – сказал Пенкроф. – Однако темнеет, и, мне кажется, будет лучше прервать наши поиски.

– Вернемся на корабль, а завтра будем их продолжать, – сказал журналист.

Это было самое разумное, и товарищи Спилета собрались последовать его совету, как вдруг Герберт закричал, указывая рукой на какую-то темную массу, видневшуюся среди деревьев:

– Хижина!

Все трое бросились в указанном направлении. В сумерках им удалось рассмотреть, что хижина построена из досок, покрытых толстой просмоленной парусиной. Пенкроф толкнул полузакрытую дверь и быстро вошел в хижину. Она была пуста.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒