ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПОКИНУТЫЙ. ГЛАВА I

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПОКИНУТЫЙ

ГЛАВА I

Разговор о дробинке. – Постройка пироги. – Охота. – На вершине каури. – Никаких признаков человека. – Добыча Наба и Герберта. – Перевернутая черепаха. – Черепаха исчезла. – Объяснение Сайреса Смита.

Исполнилось семь месяцев, день в день, с тех пор как пассажиры воздушного шара были выброшены на остров Линкольна. Несмотря на все розыски, которые они производили, ни одно человеческое существо не показалось за это время, ни разу дым на выдал присутствия человека на поверхности острова. Никакое произведение рук человеческих не указывало на его пребывание здесь – ни в древнюю, ни в близкую им эпоху. Остров казался необитаемым и, по-видимому, никогда не был населен. И теперь вся эта постройка умозаключений рушилась перед простым зернышком металла, найденным в теле беззащитного животного. И в самом деле, если этим свинцом выстрелили из ружья – кто же, кроме человеческого существа, мог быть вооружен этим ружьем?

Когда Пенкроф положил дробинку на стол, его товарищи смотрели на нее с великим изумлением. Все последствия этого события, столь важного, несмотря на свою кажущуюся незначительность, внезапно предстали их уму.

Неожиданное появление сверхъестественного существа поразило бы их не больше.

Сайрес Смит тотчас же высказал предположения, вызванные столь удивительным и неожиданным обстоятельством. Он взял дробинку, повертел ее между пальцами и спросил Пенкрофа:

– Уверены ли вы в том, что поросенок, в котором вы нашли эту дробинку, был трех месяцев от роду?

– Никак не старше, мистер Сайрес, ответил Пенкроф. – Когда я нашел его в яме, он сосал свою мать. В таком случае, это доказывает, что самое большее три месяца назад на острове Линкольна раздался ружейный выстрел, – сказал инженер.

– И что этим выстрелом был ранен, но не смертельно, наш поросенок, – добавил Гедеон Спилет.

– Это совершенно несомненно, – продолжал Сайрес Смит, – и вот какие выводы надлежит сделать по этому поводу: либо остров был обитаем до нашего приезда, либо на нем высадились какие-нибудь люди самое большее три месяца тому назад. Пришли ли эти люди волей или неволей, пристали ли они к острову или были выброшены крушением? Это возможно будет выяснить лишь позже. Ничто не позволяет нам узнать, кто они: европейцы или малайцы, враги или друзья; нам тоже неизвестно, находятся ли они еще на острове или покинули его. Но эти вопросы касаются нас слишком близко, и мы не можем дольше оставаться в неведении.

– Нет, сто раз нет, тысячу раз нет! – вскричал моряк, вскакивая из-за стола. На острове Линкольна нет других людей, черт возьми! Остров невелик, и будь он обитаем, мы бы уж увидели кого-нибудь из его обитателей.

– Трудно допустить противоположное, – сказал Герберт.

– Но еще труднее себе представить, – заметил журналист, – что этот пеккари родился с дробинкой в теле.

– А может быть, у Пенкрофа… – серьезно сказал Наб.

– Помилуй, Наб, – возразил Пенкроф, – неужели я целых пять или шесть месяцев не замечал у себя во рту дробинки? Где же она могла спрятаться? – И моряк открыл рот, показывая тридцать два великолепных зуба. – Погляди как следует, Наб, и если ты найдешь у меня во рту хоть один зуб с дуплом, я позволю тебе вырвать их полдюжины.

– Предположение Наба недопустимо, – сказал инженер, который, несмотря на свою серьезность, не мог не улыбнуться. – Несомненно, на острове выстрелили из ружья не больше трех месяцев назад. Но я склонен думать, что те люди, которые пристали к острову, находились здесь весьма недолгое время либо побывали мимоходом. Ведь если бы остров был обитаем в то время, когда мы осматривали его с вершины горы Франклина, мы бы их заметили, либо они увидели бы нас. Вероятно, буря выбросила на берег несколько недель назад каких-нибудь мореходов, потерпевших крушение. Как бы то ни было, этот вопрос необходимо выяснить до конца.

– По-моему, нам следует действовать осторожно, – сказал журналист.

– Я тоже так думаю, – ответил Сайрес Смит. – К сожалению, можно опасаться того, что к острову пристали малайские пироги.

– Мистер Сайрес, спросил моряк, – не следует ли нам, прежде чем пуститься в разведку, построить лодку, на которой мы могли бы подняться вверх по реке или, в случае нужды, обогнуть берег острова? Надо быть готовыми ко всему.

– Это хорошая мысль, Пенкроф, – ответил инженер. – Но нам некогда ждать. Для того чтобы построить лодку, нужно не меньше месяца.

– Настоящую лодку – да, – возразил моряк. – Но нам не нужна лодка, которая ходит по морю, а построить лодку, достаточно прочную, чтобы плавать по реке Благодарности, я берусь за пять дней.

– В пять дней построить лодку?! – вскричал Наб.

– Да, Наб, лодку индейского образца.

– Из дерева? – спросил негр недоверчивым тоном.

– Из дерева, или, вернее, из коры. Повторяю вам, мистер Сайрес, ее можно сделать дней за пять.

– Если за пять дней – я согласен, – ответил инженер.

– А пока что мы должны быть осторожны, – сказал Герберт.

– И очень, друзья мои, – подтвердил инженер. – Я попрошу ограничить ваши охотничьи экспедиции окрестностями Гранитного Дворца.

Обед кончился не так весело, как думал Пенкроф. Итак, значит, на острове живет или жил еще кто-то, кроме колонистов. После происшествия с дробинкой это было неоспоримо, и подобное открытие могло лишь встревожить обитателей Гранитного Дворца.

Сайрес Смит и Гедеон Спилет, прежде чем лечь спать, долго беседовали на эту тему. Они спрашивали себя, не связан ли случай с дробинкой с необыкновенными обстоятельствами спасения инженера и другими странными фактами, которые так часто их удивляли. Обсудив вопрос со всех сторон, Сайрес Смит сказал:

– Хотите знать, что я об этом думаю, Спилет?

– Конечно, Сайрес.

– Так вот: как бы тщательно мы ни обследовали остров, мы ничего не обнаружим.

На следующий же день Пенкроф принялся за работу. Он не предполагал сооружать лодку с полной оснасткой и обшивкой – ему требовалась простая плоскодонка для передвижения по реке Благодарности, особенно у истоков, где река была мелкой. Для постройки легкого суденышка было достаточно нескольких сшитых кусков коры; в случае естественных препятствий такую лодку легко было переносить – она не была слишком тяжелой и громоздкой. Пенкроф рассчитывал плотно скрепить полосы коры гвоздями и сделать свое судно совершенно не проницаемым для воды. Оставалось найти деревья с гибкой и крепкой корой, пригодной для такой обработки. Последняя буря повалила немало сосен, которые вполне подходили для такого рода построек. Несколько деревьев лежало на земле, и оставалось только содрать с них кору. Из-за несовершенства инструментов, которыми располагали колонисты, эта часть работы оказалась самой трудной. Но в конце концов дело было сделано.

Пока Пенкроф с помощью инженера трудился, не теряя ни минуты, Гедеон Спилет и Герберт тоже не бездельничали. Они взяли на себя поставку провизии для колонии. Журналист не переставал восхищаться юношей, который необычайно искусно владел луком и рогатиной. Герберт проявлял большую отвагу и хладнокровие, которые можно было бы назвать «разумной храбростью». Помня наставления Сайреса Смита, оба охотника не отходили больше чем на две мили от Гранитного Дворца, но даже в начале леса попадалось достаточно агути, кенгуру, диких свиней, пеккари. Со времени прекращения холодов западни стали давать мало дичи, но крольчатник по-прежнему поставлял обычное количество живности, и ее хватило бы, чтобы прокормить все население острова Линкольна.

Во время охоты Герберт часто беседовал с Гедеоном Спилетом о происшествии с дробинкой и о заключениях, к которым пришел инженер. Однажды, 26 октября, юноша сказал журналисту:

– Не кажется ли вам удивительным, мистер Спилет, что потерпевшие крушение, если они действительно высадились на острове, ни разу не появились в виду Гранитного Дворца?

– Это весьма удивительно, если они еще на острове, но ничуть не странно, если их больше здесь нет, – ответил журналист. Так вы, значит, думаете, что эти люди покинули остров? – продолжал Герберт.

– Это более чем вероятно, мой мальчик. Если бы их пребывание на острове затянулось и они все еще были бы здесь, какое-нибудь обстоятельство в конце концов раскрыло бы их присутствие.

– Но если они смогли отсюда уехать, значит это не потерпевшие крушение, – заметил юноша.

– Нет, Герберт, или, вернее, если они и потерпели его, то, так сказать, временно. Весьма возможно, что буря выбросила их на берег, но не разбила их корабль, и, когда ураган стих, они снова уплыли.

– Надо сознаться, – сказал Герберт, – что мистер Сайрес всегда больше опасался, чем желал присутствия людей на нашем острове.

– Ты прав, – ответил журналист. – По его мнению, в наших краях могут быть только пираты, а от них лучше быть подальше.

– Не исключена возможность, что мы когда-нибудь обнаружим следы их высадки, и этот вопрос выяснится, – сказал юноша.

– Я не говорю «нет», мой мальчик. Оставленный лагерь, потухший костер могут навести нас на верный след. Этого мы и ждем от предстоящей экспедиции.

В тот день, когда происходил этот разговор, охотники находились в части леса, примыкавшей к реке Благодарности и замечательной особенно красивыми деревьями. Между другими там попадались великолепные представители хвойных, достигающие двухсот с лишком футов высоты; обитатели Новой Зеландии называют их «каури».

– Знаете, что я надумал, мистер Спилет? – сказал Герберт. Если я заберусь на вершину каури, то увижу довольно значительную часть острова.

– Хорошая мысль, – одобрил журналист. – Но сумеешь ли ты вскарабкаться на такое дерево?

– Попробую, – ответил Герберт.

Ловкий и сильный юноша уцепился за ветви каури, расположение которых облегчало его задачу: в несколько минут он добрался до макушки дерева, возвышавшейся над огромным зеленым лесным массивом.

С этой высоты можно было охватить взглядом всю южную часть острова – от мыса Когтя на юго-востоке, до мыса Пресмыкающегося на юго-западе. С северо-западной стороны возвышалась гора Франклина, закрывавшая значительную часть горизонта.

Со своего наблюдательного пункта Герберт обозревал не известный еще им район острова, где приютились или могли приютиться чужеземцы. Юноша смотрел с величайшим вниманием.

На море ничего не было видно. На горизонте, на подступах к острову – ни одного корабля. Но берег был скрыт за деревьями, и какое-нибудь судно, а тем более судно со сломанными снастями, могло подойти вплотную к острову и остаться не видимым для Герберта.

В лесу Дальнего Запада – тоже ничего. Лес представлял собой непроницаемый купол, раскинувшийся на несколько квадратных миль, без единой просеки или полянки. Было невозможно даже проследить за течением реки Благодарности и заметить, в каком месте горы начинаются ее истоки. Быть может, на запад текли и другие реки, но ничто не позволяло это установить. Не обнаруживая никаких признаков лагеря, Герберт надеялся увидеть в воздухе хотя бы дым, свидетельствующий о присутствии человека. Атмосфера была чиста, и малейший дымок был бы заметен на фоне неба.

На мгновение Герберту показалось, что на западе вьется струйка дыма, но, всмотревшись внимательней, он убедился, что ошибся. Юноша глядел во все глаза, а зрение у него было превосходное. Нет, конечно, никакого дыма не было.

Герберт слез с дерева, и охотники возвратились в Гранитный Дворец. Сайрес Смит выслушал рассказ Герберта, покачал головой, но ничего не сказал. Было ясно, что разрешить этот вопрос можно будет только после осмотра всего острова.

Через день, 28 октября, произошло еще одно обстоятельство, тоже казавшееся непонятным.

Герберту и Набу, когда они бродили по берегу в двух милях от Гранитного Дворца, посчастливилось встретить великолепную черепаху из рода мидаз, с красивым щитком-панцирем, отливающим зеленым цветом.

Герберт увидел черепаху, когда она ползла между скал, пробираясь к морю.

– Ко мне, Наб, ко мне! – закричал он. Наб сейчас же подбежал к нему.

– Красивый зверь, – сказал негр. – Но как его поймать?

– Ничего нет легче, – ответил Герберт. Мы перевернем черепаху на спину, и она не сможет удрать. Возьми рогатину и делай то же, что буду делать я.

Черепаха, почуяв опасность, спряталась под щиток. Ни головы, ни лап ее не было видно; она лежала неподвижно, как камень.

Герберт и Наб просунули палки под грудь животного и общими усилиями не без труда перевернули его на спину. Черепаха в три фута длиной весила не меньше четырехсот фунтов.

– Вот-то обрадуется старина Пенкроф! – воскликнул Наб.

Действительно, Пенкроф не мог не обрадоваться, так как мясо этих черепах очень вкусно. В эту минуту была видна только голова черепахи – маленькая, плоская, но очень широкая сзади благодаря глубоким височным впадинам, скрытым под костистым сводом.

– Что же нам теперь делать с нашей добычей? – спросил Наб. – Мы не в силах втащить эту черепаху в Гранитный Дворец.

– Оставим ее здесь – она ведь не может перевернуться, – сказал Герберт, – и возвратимся сюда с тачкой.

– Ладно!

Для вящей предосторожности Герберт придавил черепаху большими камнями, хотя Наб считал это излишним. После этого охотники вернулись в Гранитный Дворец, идя вдоль почти обнаженного отливом берега. Желая сделать Пенкрофу сюрприз, Герберт ни слова не сказал ему о великолепном экземпляре пресмыкающихся, который он оставил перевернутым на песке. Часа через два Наб и юноша возвратились с тачкой к месту, где они оставили черепаху. «Великолепного экземпляра» там не было. Негр и Герберт переглянулись, потом осмотрелись вокруг. Они оставили черепаху именно на этом месте. Юноша нашел даже камни, которыми он придавил черепаху, и был уверен, что не ошибся.

– Черт возьми! – сказал Наб. – Значит, эти звери могут переворачиваться?

– Видимо, так, – ответил Герберт, недоуменно смотря на разбросанные на песке камни.

– Вот уж кто будет огорчен, так это Пенкроф, – заметил негр.

– А мистеру Смиту трудненько будет объяснить это исчезновение, – вслух подумал Герберт.

– Ладно, – сказал Наб, которому хотелось скрыть их неудачу.

– Мы никому ничего не скажем.

– Напротив, Наб, об этом надо сказать, – возразил юноша.

Оба взяли привезенную напрасно тачку и вернулись в Гранитный Дворец.

Придя в мастерскую, где работали инженер и моряк, Герберт рассказал о том, что случилось.

– Ах, простофили этакие! – вскричал моряк. – Упустить пятьдесят тарелок супу!

– Но мы же не виноваты, Пенкроф, что эта бестия удрала. Говорю тебе, мы ее перевернули, – попробовал защищаться Наб.

– Значит, плохо перевернули, – шутливо настаивал упрямый моряк.

– Плохо перевернули! – возмутился Герберт. Он рассказал, что позаботился даже придавить черепаху камнями.

– Что же это – чудо? – спросил Пенкроф.

– Я был уверен, мистер Сайрес, что черепахи, в особенности большие, не могут переворачиваться, если их положить на спину.

– Это верно, мой мальчик, – ответил Сайрес Смит.

– В таком случае, как же?

– На каком расстоянии от берега вы оставили черепаху? – спросил инженер, который бросил работу и стоял, размышляя об этом происшествии.

– Футах в пятнадцати, не больше, – ответил Герберт.

– А в это время был ОТЛИВ?

– Да, мистер Сайрес.

– Ну так вот, сказал инженер, – то, что было невозможно на песке, вероятно, оказалось возможным в воде. Черепаха перевернулась, когда ее захватил прилив, и спокойно уплыла в море.

– Ну и растяпы же мы! – вскричал Наб.

– Именно это и я имел честь сказать, – подтвердил Пенкроф.

Объяснение, данное Сайресом Смитом, было, конечно, вполне вероятным. Но был ли сам инженер уверен в его правильности? Этого нельзя было утверждать.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒