Глава IX. УИЛБУР РАСХВАСТАЛСЯ

Глава IX

УИЛБУР РАСХВАСТАЛСЯ

Паучья сеть крепче, чем кажется на первый взгляд. Хоть соткана она из тонких и лёгких прядей, порвать её не так просто. Но попавшиеся насекомые отчаянно бьются и рвут паутину, а когда появляется много дырок, паук должен её чинить.

Шарлотте нравилось ткать паутину перед вечером, а Ферн любила сидеть рядом и следить за ней. Однажды вечером она услышала очень интересный разговор и наблюдала странные события.

— У тебя страшно волосатые ноги, Шарлотта, — сказал Уилбур, когда паучиха усердствовала над своей сетью.

— Знаешь ли, природа сделала это с большим смыслом, — ответила Шарлотта. — Каждая нога у меня состоит из семи частей: коксы, трохантера, фемура, пателлы, тибии, метатарсуса и тарсуса.

Уилбур так и сел.

— Шутишь! — раскрыл он пасть от удивления.

— Я не шучу.

— Скажи снова, а то я с первого разу не запомнил.

— Кокса, трохантер, фемур, пателла, тибия, метатарсус и тарсус.

— Боже правый! — только и смог вымолвить Уилбур, глянув на свои толстые коротышки. — Я не считал, но думаю, что у моих ног не наберётся семи частей.

— Так ведь мы, — сказала Шарлотта, — ведём разную жизнь. Тебе не нужно плести паутину, но лишь это — настоящая работа для ног.

— И я бы мог сплести паутину, если бы захотел, — вдруг похвастался Уилбур. — Просто я еще никогда не пробовал.

— Ну, посмотрим, что у тебя получится, — сказала Шарлотта, а Ферн хихикнула, и её глаза стали большими от любви к поросёнку.

— Ладно, — сказал Уилбур. — Научи меня. Я сплету одну сетку. Должно быть, страшно интересно. А как начать?

— Сделай глубокий вдох, — Сказала Шарлотта, улыбаясь.

Уилбур глубоко вдохнул.

— А теперь заберись на самое высокое место. Например, сюда, — и Шарлотта устремилась к верху двери, а Уилбур забрался на верх навозной кучи.

— Отлично, — сказала Шарлотта. — Теперь закрепись своей прядилкой, бросайся в воздух и выпускай из себя ниточку пока летишь вниз.

Уилбур на мгновенье заколебался, а потом прыгнул в воздух. Он поспешно оглянулся, тянется ли за ним замедляющий полёт канат, но никакого каната сзади не было, и в следующее мгновенье он глухо брякнулся на землю.

— У-у-у-ух! — прорычал он.

Шарлотта расхохоталась так, что вся паутина пришла в движение.

— Что я сделал не так? — спросил поросёнок, оправившись от падения.

— Всё правильно, — сказала Шарлотта. — Чудесная попытка!

— Я ещё раз попробую! — сказал Уилбур весело. — Мне, наверно, нужен кусок верёвки, чтобы он держал меня.

Поросёнок вышел во двор.

— Где ты, Темплтон? — позвал он.

Мистер-крыс высунул голову из-под лоханки.

— Можешь одолжить мне кусок верёвки? — попросил Уилбур. — Мне нужно соткать паутину.

— Ну, конечно, — откликнулся Темплтон. — Ради Бога! Пожалуйста!

Он забрался в норку, оттолкнул с пути гусиное яйцо и вернулся с куском грязной веревки. Уилбур осмотрел её.

— То что надо, — сказал он. — Привяжи один конец к моему хвосту.

Уилбур низко присел и повернулся тонким крючком-хвостиком к крысе. Темплтон взял верёвку, обмотал её вокруг хвостика и завязал. Шарлотта с восторгом наблюдала. Как и Ферн, она очень любила Уилбура: резкий запах его загончика и несвежая пища приманивали мух, которые были ей нужны, и она была рада, что Уилбур оказался таким настойчивым и не бросил всё с первой попытки.

На глазах у крысы, паучихи и девочки Уилбур вновь забрался на верх навозной кучи, исполненный энергии и надежды.

— Смотрите на меня! — крикнул он и, собрав все силы, ринулся вниз головой вперёд. Верёвка тянулась за ним, но он забыл привязать к чему-то другой конец, и поэтому от неё не было никакого проку. Уилбур громко шлёпнулся и сильно разбился. Темплтон ухмыльнулся, а Шарлотта тихо сидела, глядя на него. Подумав немного, она сказала:

— Ты не можешь прясть, Уилбур, и лучше бы тебе выбросить эту мысль из головы.

Чтобы прясть, тебе не хватает двух вещей.

— Каких? — грустно спросил Уилбур.

— У тебя нет прядилок, и ты не умеешь прясть. Не расстраивайся — тебе это ни к чему. Закерман сытно кормит тебя три раза в день — зачем тебе охотиться?

Уилбур вздохнул.

— Ты настолько умнее и находчивее меня, Шарлотта. Мне просто хотелось покрасоваться. Так мне и надо!

Темплтон отвязал верёвку и отнес её обратно в норку, а Шарлотта вернулась к своим занятиям.

— Не горюй, Уилбур, — сказала она, — почти никто не умеет прясть паутину.

Даже люди в этом не так искусны, как пауки, но они берутся за любое дело, и у них иногда неплохо получается. Ты слышал когда-нибудь о Квинсбургском мосте?

Уилбур покачал головой.

— Он похож на паутину?

— Немножко, — ответила Шарлотта. — А знаешь, сколько люди его строили? Целых восемь лет. Боже правый! Я бы с голоду померла — столько ждать. Я могу соткать паутину за один вечер.

— А что люди ловят Квинсбургским мостом? Жуков? — спросил Уилбур.

— Нет, — ответила Шарлотта, — они там совсем ничего не ловят: просто ходят взад-вперёд целый день и думают, наверно, что на одной стороне лучше, чем на другой. А вот если бы они повисли вниз головой на самом верху и долго ждали, то, может быть, что-нибудь толковое и получилось бы. Впрочем, нет, потому что люди всё бегают, бегают и никак не угомонятся. Хорошо, что я — оседлое насекомое.

— А что значит «оседлое»?

— Это значит, что я нахожусь на одном месте почти всё время, а не шастаю по белу свету. Если вещь добротно сделана, я сразу вижу. И моя паутина тоже добротно сделана. Я сижу на месте и смотрю на всё, что случается. Есть над чем подумать.

— Я, наверно, тоже оседлый, — вздохнул поросёнок. — Хочу я или нет, а должен оставаться здесь. Ты знаешь, где бы я по-настоящему хотел быть сегодня вечером?

— Где?

— В лесу. Я искал бы там буковые орешки, грибы и сладкие корешки, рыл бы листья и нюхал землю… Как она пахнет!

— Сам ты пахнешь! — вдруг вмешался вошедший ягнёнок. — Я твой запах за версту слышу. Ты здесь самая вонючая тварь!

Уилбур опустил голову, и глаза его наполнили слёзы. Шарлотта заметила его смущение и отшила ягненка.

— Оставь Уилбура! — закричала она. — Посмотри, где он живёт — тут запахнешь.

Сам ты тоже не цветочек. А кроме того, не вмешивайся в чужой разговор. О чём мы тут говорили, когда влез этот нахал?

— Не помню, — сказал Уилбур, — а какая разница. Давай, Шарлотта, немного помолчим — я хочу спать. Ты можешь закреплять свою паутину, а я буду просто лежать и смотреть на тебя. Какой чудесный вечер! — И Уилбур растянулся на боку.

На хлев Закермана ложились сумерки и покой. Ферн знала, что уже почти пришло время ужина, но ей страшно не хотелось уходить. Вылетали и влетали в дверь ласточки на тихих крыльях и приносили еду своим малышам. Птичка пела на другой стороне дороги: " Уипуррвилл, уипуррвилл", а под яблоней раскуривал трубку Лэрви.

Животные вдыхали знакомый запах крепкого табака. До Уилбура доносились трели лягушек и хлопки дверей, и всё это наполняло его покоем и счастьем, потому что он любил жизнь, и ему нравилось быть частью мира в летний вечер. Но, улегшись, он вспомнил, о чём сообщила ему старая овца. Ему пришла мысль о смерти, и он задрожал от страха.

— Шарлотта? — мягко позвал он.

— Да, Уилбур.

— Я не хочу умирать.

— Ты не умрешь, — сказала Шарлотта утешительно.

— Мне нравится здесь в хлеву. Мне всё здесь нравится.

— Ну, конечно, — подтвердила Шарлотта, — нам всем здесь нравится.

Появилась гусыня, а за нею — семеро гусят. Они вытягивали шейки и насвистывали какую-то мелодию, как оркестр крохотных дудочников. Уилбур прислушивался, и сердце его наполнялось любовью.

— Шарлотта? — позвал он опять.

— Да? — ответила паучиха.

— Ты вправду обещала сделать, чтобы меня не убили?

— Да, Уилбур, я не дам тебе погибнуть.

— А как ты собираешься меня спасти? — спросил Уилбур, интерес которого к этой теме трудно было преувеличить.

— Ну, — сказала Шарлотта неопределённо, — пока не знаю. Но я разрабатываю план.

— Как здорово! — воскликнул Уилбур. — Как дела с этим планом? Он успешно осуществляется? Не возникли ли какие-то затруднения?

Уилбур снова задрожал, но Шарлотта оставалась спокойной и собранной.

— Всё в порядке, — ответила она. — Пока что я в самом начале и всего ещё не обдумала, но я над ним работаю.

— А когда ты над ним работаешь? — умоляюще спросил Уилбур.

— Когда я вишу вниз головой наверху паутины. Именно тогда я думаю, потому что тогда вся кровь приливает к моей голове.

— Как бы я хотел в чём-то помочь!

— Ничего, я сама справлюсь, — ответила Шарлотта. — Думать лучше в одиночку.

— Ладно, только не забудь позвать меня, если я могу помочь хоть чуточку.

— Хорошо, — сказала Шарлотта. — Тогда держись молодцом — не ударь в грязь лицом. Спи — дух крепи. Ешь без остатка вкусно и сладко — только Темплтону не забывай оставлять чуточку. Набирай вес и будь здоров — этим ты и поможешь мне.

Ты понял? Ты на самом деле понял?

— Да, я понял! — радостно воскликнул Уилбур.

— Тогда иди спать, — велела Шарлотта. — Утро вечера мудренее.

Уилбур шажочками побежал в самый тёмный угол и рухнул наземь.

— Шарлотта? — позвал он.

— Да, Уилбур?

— Можно, я схожу к лоханке и посмотрю, не осталось ли там чего от ужина? Мне кажется, там есть немного картофельного пюре.

— Ладно, — позволила Шарлотта. — Только потом сразу же иди спать.

Уилбур выбежал во двор.

— Не спеши, — напомнила Шарлотта. — От спешки да маеты недалеко до беды.

Уилбур сдержал свою прыть и степенно прошествовал к лоханке. Там он нашел немного картошки, тщательно прожевал, проглотил и пошёл обратно спать. Он закрыл глаза и затих на минуту.

— Шарлотта, — позвал он шёпотом.

— Да?

— Можно мне попить молока? Мне кажется, в лоханке осталось немного молока.

— Нет, лоханка сухая, и я хочу, чтобы ты спал. Хватит разговаривать! Закрой глаза и спи!

Уилбур закрыл глаза. Ферн встала со стульчика и пошла домой. Её ум был полон всем, что она видела и слышала.

— Спокойной ночи, Шарлотта, — сказал Уилбур.

— Спокойной ночи, Уилбур!

Наступила пауза.

— Спокойной ночи, Шарлотта.

— Спокойной ночи, Уилбур!

— Спокойной ночи.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒