Спустя две недели. 5 страница

- Лиса, помнишь мой последний день рождения, когда я нажрался, как свинья? Мы еще на дискотеку потом отправились, - он немножко отстраняется от меня и смотрит таким нежным взглядом, что просто невозможно думать о чем-то другом.

- Помню, - скривившись от боли, шепчу я, изо все сил сдерживаясь, чтобы не закричать.

- Ты еще в таком платье была красном, - продолжает он, и улыбка такая мечтательная. - Я тебя до боли хотел, но Тема сказал, что, если я тебя трону, он мне яйца отрежет.

- Испугался, - стону я и крепко сжимаю его руки от испытываемой боли.

- Неа, - улыбается он,

- Решил, что ты достойна того, чтобы я подождал. Тебе ведь было четырнадцать. - А еще я из тюрьмы писал тебе каждый день и фотку твою в кармане нагрудном таскал, всем говорил, что ты - девушка моя, - после этих слов вся боль уходит на второй план. Я, словно завороженная, смотрю в его глаза, и не могу поверить своим ушам.

- Я закончил, - бодрый голос дока вырывает нас из забытья. Леша, встрепенувшись, укладывает меня на подушку и переводит усталый взгляд на рядом стоящего доктора.

- У нее небольшое сотрясение. Ничего страшного. Несколько дней пусть полежит в кровати и вот эти обезболивающие принимает, - бросив в мусорное ведро окровавленные бинты, и стянув с рук перчатки, он кладет на прикроватную тумбочку пластинку с таблетками.

- Хорошо, - нежными движениями Леша гладит меня по голове, и от его ласки я блаженно закрываю глаза. Через пару минут после ухода врача в комнату заглядывает Оранжевый.

- Панчер, все здесь уже.

- Иду, - бросает он ему.

- Лиса, я скоро, - наклонившись, он оставляет легкий поцелуй на моем виске и поднимается с кровати. Я лежу с закрытыми глазами, но от пережитого волнения никак не могу заснуть. Судя по звукам, в соседней комнате собралось около десяти мужчин. Они стараются говорить тихо, но я все равно слышу каждое слово.

- Звонил человек Фахрудина, дед требует тебя на разговор, - узнаю Костин голос.

- Стрелявшие были людьми Стаса, - продолжает он.

- Говорил же, надо прикончить упыря, - рычит Оранжевый.

- Прикончили бы, развязали бы руки Фахрудину, - командный тон Леши осекает запал мужчин.

- И хорошо, с ним бы как раз счеты свели, - не унимается Оранжевый.

- Не время еще, у нас нет пока столько силы, без людей Артура нам не справиться, - отвечает Леша.

- С ними все решится после удачного завершения сделки с Артуром, через месяц, - говорит кто-то другой, по всей видимости, Олег.

- Черт, как некстати Стас к Юльке полез, - возмущается Костя.

- Все беды из-за баб, - и снова недовольный голос Оранжевого.

- Во-первых, не баба, а Юля, а во-вторых, она тут не причем. Стас так и так нашел бы способ докопаться до меня, - тоном, буквально вибрирующим от напряжения, говорит Леша. Явно, что его разозлили выпады друга в мою сторону.

Через несколько минут разговора Леша решает ситуацию.

- Действуем так. Оранжевый, едешь в мой дачный домик с Юлей, отсиживаетесь там. Костя и Олег едут со мной на разговор к Фахрудину. Будем действовать по ситуации. Исход непредсказуемый. Как-никак, Стас его племянник. Но тут правда на нашей стороне,

- Да он там к черту перестреляет вас, и все, - кричит Оранжевый.

- Мочить его надо, - добавляет еще кто-то.

- Оранжевый, здесь главный пока я, так что будет так, как я сказал, - угрожающе спокойным тоном отвечает Леша. После чего слышится грохот отодвигаемых стульев, и мужчины выходят из дома.

Я слышу тихий скрип открывающейся двери, и через пару секунд моего плеча касаются его теплые губы.

- Лиса, нужно подниматься, я отнесу тебя в машину. Переждешь с Оранжевым на даче несколько дней, пока я дела не решу, - приподнимает он меня в сидячее положение.

- Только не бросай меня, я ни капельки не испугалась, и отговаривать не буду, - испуганно заглядываю ему глаза, стараясь понять его намерения. Почему-то мне кажется, что он успел пожалеть о своем решении быть со мной.

- Не брошу я тебя, - смеется он и, притянув к себе, целует.

- Глупая ты, Лиса, я же сказал, что теперь только вместе, - его хриплый шепот у самого уха действует лучше любого обезболивающего и успокоительного.

Надев на меня свою футболку, он аккуратно приподнимает меня на руки и выносит на улицу. Вдоль обочины стоят три заведенных внедорожника, на заднее сидение одного из них меня и укладывает Леша.

- Не думала, что так скоро придется расставаться, - шепчу ему на ухо после прощального поцелуя.

- У меня тоже в планах на эту ночь было немного другое, - ухмыляется Леша, но лихорадочный блеск его глаз выдает волнение мужчины.

- Ты у меня смелая девочка, справишься, - подмигивает он, а я, сдерживая подступающие слезы, прижимаюсь к его губам с каким-то отчаянием и тоской. Будто пытаюсь запомнить его вкус, заклеймить собой его губы. Чтобы он ни на минуту не забывал обо мне.

Леша отстраняется первым и, захлопнув дверь, подходит к водительской стороне, где, открыв окно, ждет его отмашки Оранжевый.

- В город не высовываться, ждешь три дня. Если я не объявлюсь, звони Косте.

- Понял, - заводя мотор, кивает он.

- И еще, - наклонившись к нему, хмурится Леша. - Эта девушка мне очень дорога, давай, без фокусов, понял?

- Да понял я, - недовольно отклоняется он и, закрыв окно, трогается с места.

- Развели тут сопли, блевать тянет, - выезжая на дорогу, сокрушается он. А я решаю отмолчаться и устало закрываю глаза. Да уж, ближайшие три дня вряд ли будут веселыми. Собеседник у меня - тот еще социопат, похоже.

Минут через сорок быстрой езды, Оранжевый паркует машину на проселочной дороге. Я пытаюсь принять сидячее положение и выглядываю в окно. Но вокруг, как говорится, темнота, хоть глаз выколи. Оранжевый, не говоря ни слова, выходит из машины и открывает дверь с моей стороны. Закусив губу, борясь с вновь подступившим головокружением, на дрожащих ногах я выбираюсь на улицу. Приходится придерживаться за машину, но уж лучше так, чем полагаться на этого психопата.

- Упрямая, да? - усмехается он, когда я не принимаю предложенной им руки.

- Привыкла на себя рассчитывать, - отвечаю я, следуя за ним.

- Ну-ну, - недовольно цокает он языком и, поднявшись по деревянным ступенькам крыльца, отворяет дверь.

- Добро пожаловать, - издевательски изгибается в реверансе, приглашая меня первой зайти в неизвестный темный дом.

- Только после вас, - отпускаю ему взаимную колкость и складываю перед собой руки.

Зайдя первым, он включает свет во всех комнатах, и только после этого я поднимаюсь по ступенькам и захожу внутрь.

- Твоя комната - последняя слева по коридору, - небрежно бросает он мне, не удосужившись даже повернуться в мою сторону.

Я решаю сама изучить все апартаменты и выбрать то, что понравится мне. Тем более, что к этому моменту уже успела немного расходиться, чувствуя себя более или менее сносно. Пройдя поочередно во все комнаты, останавливаю выбор на самой большой по размерам спальне. С двухместной кроватью посередине и висящей напротив плазмой. Не успеваю я присесть на мягкий матрас, в проеме появляется перекошенная физиономия Оранжевого.

- Ты чего, глухая? Я же сказал, последняя комната слева, а эта - справа!

- Мне здесь больше нравится, - делаю лицо кирпичом.

- Это моя комната.

- С чего вдруг? – складываю перед собой руки, надменно изгибая брови.

- С того, что я так решил. И я тут главный.

- И поэтому забираешь себе единственную комнату с телеком? – не верю, что взрослый мужчина способен вести себя, как глупый подросток.

- Поэтому, а еще потому, что отсюда обзор хороший, - указывая на окно, он обходит кровать с другой стороны и с размаху приземляется на нее. Отчего меня буквально подкидывает, и голову с плечом обдает жуткой болью.

- Козел, - стону я, схватившись за голову и, кое-как поднявшись, плетусь к выходу.

- Еще раз скажешь в мой адрес что-то подобное, вымою твой красивый ротик с мылом! – кричит мне вслед.

- Чего? – от такой наглости я поворачиваюсь и в неверии смотрю на него. А он, словно так и надо, с довольным выражением лица закинув руки за голову, прожигает меня насмехающимся взглядом.

- Если бы не моя голова, я бы тебе хорошенько вмазала, козел, - делая ударение на последнем слове, покидаю комнату и захожу в рекомендованную мне дверь слева.

Включив свет, понимаю, что это не комната, а что-то, вроде клоповника. Маленькая раскладушка и тумбочка – все, что поместилось здесь. Наверняка, комната для прислуги. Не имея ни сил, ни желания на продолжение спора, я падаю на хлипкую кровать и забываюсь тяжелым сном.

Просыпаюсь на следующий день уже ближе к обеду. Голова болит адски, а желудок сводит от жуткого голода. Из спальни Оранжевого слышатся громкие басы музыки, что приносит моей многострадальной голове жуткий дискомфорт. Чувствуя себя на удивление хуже вчерашнего, решаю, что еще одной стычки с ним не выдержу и, накрыв голову подушкой, уплываю в сон.

К моменту моего очередного пробуждения, за окном темно. Промаявшись несколько минут, я решаю отправиться на поиски ванной. Выйдя в коридор, чувствую аппетитные запахи, доносящиеся из кухни. Сходив в туалет, выхожу снова в коридор и натыкаюсь на ожидающего меня Оранжевого, который, к моему удивлению, стоит в одних шортах.

- Здрасте, - жмусь к двери, когда вижу, что он, со странным выражением лица, наступает в мою сторону.

- И тебе привет, красивый ротик, - ухмыляется он своей шутке и, подойдя ко мне вплотную, ставит с двух сторон от моей головы руки на стену, заключая меня в своеобразный плен. Несколько минут глазами, полными испуга, молча таращусь на него.

- Учти, - заикаясь, говорю я. - Я буду драться до последнего.

Несколько мучительно долгих секунд он молча, с отстраненным выражением лица смотрит на меня, а потом резко отталкивается от стены и, смерив меня высокомерным, презирающим взглядом, говорит:

- Да сдалась ты мне, дура, много мнишь о себе, - разворачивается, и уходит в сторону кухни.

А я несколько минут стою, прижавшись спиной к двери, матеря его, на чем свет стоит. Что-то и есть мне перехотелось. Решаю закрыться от него в комнате, потому что между вынужденным голоданием и лицезрением противной физиономии Оранжевого я выбираю первое.

Следующая ночь проходит в кошмарах и бесконечных метаниях по постели. Где-то к полуночи, едва ли не теряя сознание от голода, я решаю выбраться из своей норки.

Дойдя на носочках до кухни, открываю холодильник, забитый до отказа. Делаю себе бутерброд и, вскипятив воду, завариваю чай. Не успеваю я устроиться за столом в предвкушении вкусного ужина, свет в коридоре зажигается, и в дверях, словно черт из табакерки, появляется Оранжевый, на этот раз, спасибо ему, одетый в шорты и футболку.

- А я-то думал, насколько тебя хватит, - смеется он, двигаясь в сторону холодильника. Я же решаю его игнорировать, и молча ем бутерброд. Вытащив колбасу и сыр, он присаживается рядом со мной.

- Не понимаю, что Панчер в тебе нашел. Худая, как скелет, рыжая, мелкая, тьфу, - соорудив себе высоченный бутерброд, плюется он. Я же не выдерживаю такой наглости.

- Оранжевый, или как там тебя… я понимаю, что ты не в восторге от меня, впрочем, как и я от тебя. Но раз нам выпало несчастье провести вместе три ближайших дня, давай как-то более сдержанно относиться друг к другу, - скрестив перед собой руки, откидываюсь на спинку стула и хмуро смотрю на собеседника.

- А чего я такого сказал-то? Просто выразил свое недоумение, по какому поводу целая война разыгралась, - с довольным выражением лица парирует он.

- Ты прекрасно знаешь, что я - не причина войны.

- Пусть так, но с появлением тебя, Панчер начал вести себя, как истеричная баба, действовать на эмоциях. А это - ой как вредит всем нам, - поедая свое кулинарное творение, говорит он.

- А я посмотрю, ты прям женоненавистник, - поизношу это, вкладывая весь имеющийся в запасе сарказм.

- Я вас не ненавижу, просто считаю, что рот у вас лишь для одной цели пригоден. И говорю я о молчаливой работе языка, - демонстрируя мне сказанное характерными движениями языка, ржет он, как конь.

- А во всех остальных делах от вас только трудности лишние, - добивает меня своим умозаключением.

Меня передергивает от разговора с ним. Но я так голодна, что не сдвигаюсь с места, продолжая запихиваться едой.

- А как тебя зовут на самом деле? - игнорируя его похабности, с абсолютно спокойным выражением лица спрашиваю я.

- Тебе достаточно знать мое погоняло, - издевательски улыбается он.

- Хорошо, – припевая чай, цокаю я языком.

- Значит, я буду звать тебя Колян.

- Почему?

- А у меня в школе мальчик учился, жирный и здоровый, как лось. Я его терпеть не могла, он частенько задирал меня. Так порой хотелось ему по роже съездить. Так вот, ты у меня такие же тошнотворные чувства вызываешь, - встаю на последних словах и, прополоскав чашку, ухожу в свою комнату.

Дальнейшие два дня проходят в таком же режиме. Три раза в день я выхожу из своего убежища, стараясь не наткнуться на неприятного мне Коляна. Иду в ванную, затем - в кухню. А все остальное время лежу на кровати, думая о Леше. Как он там? Все ли с ним в порядке? Что это за Фахрудин? И чем он так опасен для Леши? Стараюсь держать себя в руках, не раскисать, но по истечении трех суток уже еле справляюсь с беспокойством. Оранжевый сегодня тоже на удивление молчалив. За полдня - ни единой колкости в мой адрес. Явно, что и он в волнении.

Полдня только и делаю, что высматриваю в окно черный Хаммер Леши. Слышу звонок телефона у Оранжевого в комнате.

- Да, - тут же отвечает он.

- Я понял, - через несколько минут появляется в дверях.

- Панчер звонил, вроде как, они все порешали. Но Стас не успокоился, костью ты в его горле встала. Давит на то, что ты его ни за что кипятком облила, вроде как, свидетель у него - твой начальник. Требует тебя ему выдать, для свода счетов, - переминаясь с ноги на ногу, говорит он.

- И что дальше? – пытаясь скрыть волнение, спрашиваю я.

- Я б тебя выдал, но Панчер послал его к чертям. Он едет за нами. Так что радуйся, скоро сможешь пожаловаться на меня своему мужику, - смеется он.

- Я не стукач, сама разберусь, - смотрю на него исподлобья.

- Ух, какие мы, храбрые, - смеется он.

Скривившись, отворачиваюсь снова к окну, и вижу приближающийся в нашу сторону серый внедорожник.

- Оранжевый! – кричу во все горло. - У нас гости!

Он подбегает и, выглянув в окно, достает из-за пазухи пистолет.

- Юлька, бежим, - дергает меня за руку и тянет по коридору в сторону своей спальни. Мы выпрыгиваем из открытого окна, и я слышу, как с громким звуком выбивается входная дверь.

- Быстрей, давай, – рычит оранжевый, когда я, спрыгнув следом за ним, в приступе головокружения присаживаюсь на траву.

- Не время отдыхать, - я встаю и, опираясь о его плечо, мелкими перебежками перемещаюсь к припаркованному позади дома автомобилю. Мы запрыгиваем в машину, а из окна спальни уже выпрыгивают трое преследователей. Наставив в нашу сторону стволы, начинают палить по машине.

- Пригнись, - прижимает он мою голову к своим коленям, выруливая машину на дорогу. От прилетевшей пули заднее окно разлетается вдребезги, а я буквально сжимаюсь от испуга. Оранжевый достает телефон и набирает Панчера.

- За нами погоня, мы едем в сторону шоссе. Трое мужчин, возможно, еще в тачке, - докладывает он обстановку и, сбросив вызов, добавляет газу.

- Юлька, либо вставай, либо делом там займись! Чего зависла-то? – хохочет он, а я резко подскакиваю с него.

- Пошел ты, - огрызаюсь, оборачиваюсь назад, и замечаю вдалеке следующую за нами машину.

- Как думаешь, оторвемся?

- Не знаю, - хмуро глядя в зеркало заднего вида, говорит Оранжевый. - Тут только - по прямой, с двух сторон густая посадка. Если что, прыгай, и прячься в лесу, поняла?

- Поняла, - киваю в ответ, нервно сжимая кулаки.

Но уже через пару минут преследователи догоняют нас и начинают таранить нашу машину.

Оранжевый пытается отстреливаться, но у него это плохо получается.

- Держись! – слышу его крик, и в машину со стороны водителя врезается кроссовер, сталкивая нас с дороги в сторону лесополосы. Оранжевый пытается выровнять машину, но не справляется с управлением, и нас переворачивает на крышу, а уже через пару секунд мы врезаемся в дерево. От удара меня подкидывает к потолку, но я успеваю сгруппироваться, и весь удар приходится на мою напряженную спину. Оранжевый, с окровавленной головой, пытается выбраться наружу, но дверь с его стороны открывается, и один из преследователей вытаскивает его за грудки. А дальше, пока я судорожно пытаюсь открыть заклинившую дверь, раздается громкий выстрел, и я не успеваю понять, кто стрелял, так как меня тоже вытаскивают наружу.

- Пойдем, сучка, – меня буквально тянут волоком, а я притворяюсь потерявшей сознание, выжидая удобный момент. Мужчина поднимает меня на руки и бросает в багажник машины. А когда он уже тянется к дверце капота, резким движением я хватаю его за шею и, притянув к себе, давлю двумя пальцами на глаза. Он начинает молотить руками по моему корпусу, но я на адреналине, не чувствуя боли, отталкиваю изо всех сил его ногами в грудь. Выбравшись из машины, прыгаю на своего обидчика сверху и наношу ему серию ударов в голову. Он теряет сознание, а я, осмотревшись по сторонам, с облегчением замечаю хромающего в мою сторону Оранжевого.

- Цела? – его сканирующий взгляд проходится по мне, и я не могу не удивиться тому факту, что он волнуется за меня.

- Цела, - устало оседаю на пол, когда он обходит машину, направляясь к вырубленному мною преследователю. Я не поворачиваюсь на звук его выстрела. Только слегка ежусь и жмурюсь. Не хочу думать обо всем этом.

Через несколько минут перед нами тормозит черный Хаммер, водитель которого выбегает из машины и со всех ног несется ко мне. И когда его руки крепко сжимают меня, когда моя голова устало опускается на его грудь, я сдуваюсь, словно воздушный шарик, и слезы градом начинают литься из моих глаз.

- Тише… тише, маленькая, - качая меня на руках, дрожащим от волнения голосом успокаивает Леша.

- У этой девки стальные яйца, Панчер, - хрипит подошедший к нам Оранжевый.

- Тебя в доку надо, - поднимая на него хмурый взгляд, говорит Леша. А затем, подняв меня на руки, несет в сторону машины. Рядом с нами, держась за окровавленный бок, хромает Оранжевый. Я поворачиваю голову, одаривая его благодарным взглядом.

Потом, через некоторое время, я задумаюсь о превратностях судьбы. О том, как за несколько экстремальных минут жизни мы с Оранжевым кардинально поменяли мнение друг о друге. Именно напряженное время побега стало негласным началом нашей с ним дружбы. А сейчас, тихонько поскуливая от боли в спине, сидя на коленях у Панчера, я устало прикрываю глаза и стараюсь расслабиться. Чувствуя себя в полной защите.

- Все в порядке, Лиса, теперь от меня - ни на шаг, - нежно улыбаясь, убирая волосы с моего лица, Леша целует мои мокрые глаза.

- Меня сейчас стошнит от вас, - ворчит скривившийся от боли Оранжевый с переднего сидения.

- Костя, едем к доку, а потом отвезешь нас с Юлей в одно место. Нам нужно затаиться на пару недель, переждать бурю, - игнорируя замечания Оранжевого, говорит Леша.

- Оранжевый, ни во что не влезать, со мной на связь выходить - в крайнем случае.

- Понял, - послушно кивает он.

Глава 7

Безопасным местом, где нам предстоит провести ближайшую пару недель, оказывается глухая преглухая деревня. Мы приезжаем на место уже практически за полночь. Костя машет нам на прощание и уезжает на Лешином Хаммере в город. А я стою рядышком с любимым, пытаясь сориентироваться в пространстве. Но вокруг темнота и тишина, лишь изредка доносится стрекотание сверчков. Мне даже не по себе становится, и, действуя на интуитивном уровне, я жмусь к Леше в поисках защиты. Он ободряюще сжимает ладонью мое здоровое плечо и, взяв в руки наш саквояж, поднимается по ступенькам крыльца. Как рассказал мне Леша по дороге сюда, дом принадлежит его бабушке, но уже долгое время пустует. По его мнению, здесь нас точно искать не будут. А я задумываюсь о другом. Интересно, почему это я до сегодняшнего дня не знала об этом доме. А ведь когда-то я была уверена, что знаю об этом человеке абсолютно все. Справившись с заржавевшим замком, Леша открывает дверь дома и затаскивает наши вещи внутрь. Включив свет в доме, подзывает меня. Я захожу вслед за ним, и, оставив вещи в коридоре, мы, взявшись за руки, осматриваем наше временное жилье. Дом небольшой. Всего две комнаты и кухня с туалетом. Душ оказывается не рабочим, но Леша успокаивает меня тем, что на улице есть летний, починкой которого он завтра с утра и собирается заняться. Так что, наскоро умывшись, мы в полном бессилии заваливаемся на небольшую кровать в дальней комнате. Леша притягивает меня к себе и, одарив коротким поцелуем, тут же засыпает, впрочем, как и я.

На следующее утро я просыпаюсь от будоражащих прикосновений его горячих губ. Открыв глаза, встречаю на себе его светящийся от восторга взгляд.

- Привет, Лиса, - бодрым голосом говорит он.

- Привет – смущенно улыбаюсь, глядя на него.

- Я душ починил, - приблизившись к моему лицу, он оставляет легкие поцелуи на моих глазах.

- Уже? В такую рань? – потягиваюсь, испытывая во всем теле приятную истому.

- Какая рань? Уже девять утра! – поднявшись с кровати, он бодро подскакивает к окну и распахивает шторы.

- Я на пробежку сгонял к речке, починил душ. Там Костя привез продуктов полный холодильник, только я готовить не умею, - поворачивается он ко мне и смотрит, словно нашкодивший ребенок.

- Хорошо, иду, - смеюсь я с его нетерпения.

Поднявшись с кровати, принимаю прохладный душ и принимаюсь за готовку. Кухня, конечно, в духе деревни, «привет из прошлого». Ну, ничего, как там говорится - с милым рай и в шалаше. Приготовив завтрак на скорую руку, кормлю своего голодного мужчину. После этого он отправляется отдыхать, а я решаю разом приготовить обед и ужин. Минут через десять, повернув голову, замечаю стоящего в дверях Лешу.

- Чего? – непонимающе смотрю на его улыбающуюся физиономию.

- Хочу с тобой, одному скучно, - морщится он и облокачивается спиной о стену, складывая перед собой руки. А я пялюсь, словно завороженная, на его оголенную грудь, вспоминая тот вечер в Добермане.

- Будешь помогать, - трясу головой, сбрасывая наваждение, и смотрю на него, словно строгий учитель.

- Есть, мэм, - потешается он.

- И оденься, пойди, а то я ненароком порезаться могу, - нахмурившись для пущего эффекта, говорю я. На что Леша, с неприлично довольным выражением лица, в течение нескольких минут драконит меня, играя мышцами груди перед моим лицом, но, отхватив от меня тычок в каменный пресс, все-таки отправляется за майкой.

Мы работаем несколько минут в полной тишине. Я жарю отбивные и боковым зрением любуюсь им. Не могу сдержать улыбку от того, как старательно он чистит картошку.

- Расскажи мне, как ты жил, - спрашиваю я, когда он поднимает на меня глаза.

- Не знаю, по-разному, - пожимает он плечами, продолжая выполнять свою работу.

- Где мама твоя? – переворачивая кусочки свинины, смотрю на него, повернувшись вполоборота.

- Мама умерла после суда, сердце, - опускает он взгляд. - А бабушка не дожила двух дней до моего освобождения, - ровным голосом продолжает он.

- Прости, мне жаль, - чувствую себя сволочью, что до сих пор не удосуживалась поинтересоваться их судьбой. Он молча кивает и, нахмурившись, опускает взгляд, закусывая губу. Я дожариваю мясо в молчании и, выключив сковородку, складываю все на блюдо.

- Лиса, насчет твоего брата… Ты много не знаешь, - закончив с картошкой, он поднимается к раковине и, вымыв руки, поворачивается ко мне.

- Похоже, он и правда бабки увел у Зарецкого, - потирая бровь, говорит он.

- Что за чушь ты несешь? – не верю, что слышу от него такое. Мало того, что убили моего брата, так теперь еще и честь его порочат, распуская всякие слухи. Чертов Зарецкий, чтоб ему пусто было.

- Лиса, послушай, я разговаривал с людьми, есть доказательства этого, - он хватает меня за руку, пытаясь заглянуть в мои глаза. Но я старательно избегаю его взгляда, сдерживая слезы.

- Леша, неужели ты - как они? Ты же знаешь Тему, как никто другой! Как ты можешь говорить такое? – оттолкнув его, ухожу из кухни, пытаясь успокоиться. Ничего не могу с собой поделать, но когда речь заходит о брате, у меня глаза на мокром месте.

Леша появляется в дверях минут через десять, когда я успеваю немного взять себя в руки. Без лишних слов он подходит ко мне, сидящей на краю кровати, и, опустив голову на мои колени, заключает меня в кольцо своих рук.

- Лиса, я обещаю больше не поднимать эту тему, прости, - тихим, сдавленным голосом говорит он.

- Хорошо, - вытираю мокрые глаза.

- Пойдем к речке, погуляем, я тебе покажу одну полянку, - подняв голову, он смотрит на меня таким преданным, открытым взглядом, что мои губы против воли растягиваются в улыбке.

Дождавшись, когда я переоденусь, Леша, взяв меня за руку, отправился показывать мне окрестности. Выйдя на главную дорогу поселка (стоит отметить, что «дорога» в данном случае - лишь условное обозначение небольшой вытоптанной тропинки), неспешным шагом мы отправились в сторону небольшого леса. Пройдя небольшие заросли, мы попали на залитую солнцем живописную поляну, по краю которой и протекала обещанная мне речка. Давно я уже не бывала в таких красивых и спокойных местах. Где сердце наполняется приятной истомой, и хочется бегать, прыгать и кричать от того, насколько ты счастлив. Мы ложимся на траву, возле берега, и наслаждаемся лицезрением природы. Вечернее солнце склоняется все ближе к горизонту, окрашивая небо в невероятно красивые цвета. Я поворачиваю голову на рядом лежащего Лешу. Смотрю на его довольное выражение лица, на изгибающиеся в улыбке губы, на немножко сморщенный от прищура нос, и дивлюсь тому, насколько он сейчас домашний и теплый. Заметив мое внимание, он поворачивает голову и резким движением оказывается сверху меня, прижимая к земле. Долгим, будоражащим взглядом смотрит мне в глаза, а затем так же неожиданно и резко задирает мою футболку по самое горло. Я пытаюсь одернуть ее, но Леша не дает мне это сделать, отбрасывая в стороны мои руки, снова задирая ее полы, и смотрит на мою оголенную грудь голодным взглядом.

- Хватит меня смущать, - возмущаюсь я, чувствуя, как заливаюсь краской.

- Т-ш-ш, - шипит он, не отрывая взгляда от моего тела. - Я всю юность фантазировал о них. Дай насладиться, – смеётся он и, наклонившись, проходится языком по вершинкам, а я пищу и брыкаюсь. А потом, нахмурившись, уже с серьезным выражением лица Леша проходится пальцами по моим шрамам нежными и ласковыми прикосновениями.

- Я помню этот шрам, - охрившим голосом говорит он, проводя пальцем под правой грудью. - На санках катались с горки, а ты упала, и на арматуру наткнулась. Помню, как сильно испугался тогда, - хмурится он, задумчиво глядя на меня.

- Ага, вцепился в меня, и нес все пять километров до больницы, никого не подпускал, - смеюсь, вспоминая о том страшном вечере.

- А этот шрам, – он поднимает мою руку и целует внешнюю сторону, там, где практически возле локтя находится длинный, кривоватый рубец, - летом было дело. Ты на забор залезла, собаку соседскую испугалась, и с него упала на асфальт. Помню, как мне плохо стало у тебя в палате. Когда мы с Темой к тебе пришли, а ты после операции лежишь, от наркоза отходишь. Я потом эту собаку тем же вечером пристрелил.

- А я-то думала, куда этот волкодав делся, - прижимаюсь к нему, стараясь унять дрожь в теле от затопивших воспоминаний. Он отпускает ткань моей футболки и, пройдясь легкими прикосновениями по губам, накрывает их в жадном, неистовом поцелуе. Как будто признается мне им в своих чувствах. Говорит о том, что так же, как и я, сох по мне с самого детства. Говорит о том, что сейчас, как и раньше, я самое дорогое и желанное в этой жизни. Позабыв о времени и пространстве, я отдаюсь его ласкам, впитывая их в себя, запоминая каждое его движение. Я не знаю, что будет дальше, но сейчас, на ближайшие две недели, мы единственные на этой планете. И никто не в силах помешать нам быть счастливыми.

- Леш, - немножко отстранившись, пытаюсь перевести дыхание, а он смотрит на меня ничего не понимающим взглядом.

- Пойдем в дом, здесь нас увидеть могут, - говорю я, на что он хмыкает и, наклонившись, продолжает ласкать мою грудь.

- Ну, Леш, - пытаюсь вразумить и его, и себя.

- Лиса, угомонись, никто нас не увидит. Здесь одни бабульки и дедули живут. У них дальность зрения - два метра, - смеется он, немножко отстранившись.

- Все равно, я не хочу здесь, - пытаюсь встать, но Леша снова придавливает меня к земле.

- Лиса, ты серьезно? – а сколько обиды во взгляде, прям маленький мальчик.

- Серьезно, - смеюсь я его непосредственности.

- Ну и женщина у меня, - бубнит он, но послушно поднимается и подает мне руку.

Неспешным шагом, все также, взявшись за руки, мы возвращаемся к дому. По дороге Леша обещает с завтрашнего дня брать меня с собой на пробежки и тренировки. На мои причитания о том, что я не смогу встать в такую рань, он просто отмахивается.

Поужинав, я мою посуду, в то время как Леша, выйдя на улицу, разговаривает по телефону, решая очередные рабочие моменты. Закончив в кухне, я отправляюсь принимать душ, после которого без сил валюсь на мягкую кровать, застеленную новеньким постельным бельем. Леши все нет, и минут через двадцать упорного ожидания я чувствую, как веки закрываются сами собой.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒