Интерлюдия 9 страница

Вечером по уже ставшей традицией привычке я и все дети ужинали вместе за одним столом, они не знали причины, из-за которой в обед уехали Амайя и Чихеро, но атмосфера все равно была мрачной. Раньше Батусая кормила Чихеро или я, но сегодня этот малыш гордо восседал на коленях своей няни, и был, как мне казалась, единственным человеком, который искренне радовался жизни. Не знаю как, но все, от няни до управляющей Амины знали, почему уехали Чихеро и Амайя, и весь день бросали на меня боязливые взгляды, даже сейчас няня нет-нет да глянет на меня полным страха взглядом. Когда Эми начала ставить свою кружку с молоком на стол послышался далекий хлопок, а затем кружка начала разлетаться на куски.

Помимо воли практически мгновенно активизировалось мое внутреннее зрение психокинетики, и вовремя, неизвестный снайпер выстрелил и пуля, пробив пуленепробиваемое стекло, слегка изменила траекторию и, разбив кружку Эми, теперь неслась прямо в голову Батусая. Пуля летела в верхнею часть лба малыша, и была уже близко, я успевал сместить траекторию только вверх, но там, на пути пули, была голова няни, которая склонилась над Батусаем, поднеся к его губам ложечку с какими-то овощами.

— Прости. — Сказал я мысленно, видя, как пуля попала голову няни, от чего она практически взрывается.

Через окно уже летела вторая пуля, которую я отклонил, врубив внутреннее зрение на всю катушку. Выглянув в окно, я увидел, как к особняку стремительно приближаются несколько групп людей и как к особняку летят парочка небольших реактивных снарядов.

Не говоря ни единого слова, я подхватил Эми и Батусая с Сузуми на руки, остальных подхватила сила психокинетики, и рванул к находящемуся в кухне входу в винный подвал, который я все-таки построил и решил оборудовать его как возможное убежище. Ничего особенного, там была установлена железная дверь и все. Более ничего там не было, оборудование убежища не было для меня первоочередной задачей, но все равно это хоть какая-то защита. На улице послышалась стрельба, это убили управляющую Амину, группы людей укрылись за укрытиями и ждали. Практически закидывая детей в винный подвал и закрывая дверь, я прокричал:

— Закрой дверь, Эми! — Я видел, как Эми то ли услышала, то ли прочитала мои мысли и кинулась к запору, который должен держать эту толстенную стальную дверь намертво. Надеюсь, что дети не пострадают пока я буду убивать посмевших напасть на мой дом, и если к этому нападению причастна Империя я заставлю Устина пожалеть о том, что он родился. Кем бы они ни были они уже мертвы, просто еще не знают об этом, но пусть не беспокоятся, я скоро об этом им сообщу.

Первые два снаряда разнесли мою комнату, находящуюся на втором этаже, где я хранил свое вооружение и броню, что не использовалась мной с момента возвращения с ярмарки. Нападавшие оставили меня практически безоружным: я не хранил оружие по всему дому, единственное, что было теперь из оружия у меня это хлыст и два ножа кукри собственного изготовления. С хлыстом и ножами я теперь не расставался ни на минуту, и это стало моим единственным оружием. Реактивные снаряды были не последними, еще три снаряда полетели издали, а группы начали методично обстреливать особняк из подствольных гранатометов, вынуждая меня выйти наружу. Особняк начало поглощать пламя огня, которое подпитывалось от гранат и реактивных снарядов, совсем скоро весь особняк будет в огне.

— Хотите, чтобы я вышел?! Я выйду! — Зверем проревел я, расправляя хлыст и снимая с пояса один из ножей кукри. — Я выйду и вы все сдохните, мрази!

Особняк уже вовсю начал гореть под непрекращающемся обстрелом, пламя уже подбиралось ко мне, дышать было практически нечем. Они ждали, когда я выскочу или надеялись на то, что я сдохну в этом огне. Я же приводил свои мысли в порядок: гнев плохой советчик в бою, только холодная голова и чистота мыслей помогут мне.

— Ну что, начнем? — Сказал я сам себе и двинулся к парадному выходу. Вырвав из стены два бревна, я просто снес входные двери и очутился во дворе.

Сразу же десятки пуль устремились ко мне, а бойцы групп лихорадочно начали заряжать подствольные гранатометы, но тщетно, ближайшую группу просто размазало бревном, которое я метнул в них. Крики боли наполнили воздух, всего лишь на мгновение их заглушили звуки выстрелов и грохот взрывов. Я не смог подойти к убитой мной группе, чтобы забрать у них вооружение, так как другая группа, находясь за укрытием, попыталась накрыть меня плотным огнем. Метнув в них второе бревно, я в бешеном темпе начал крутить зигзаги, иногда падая на землю. Я был как будто в двух мирах одновременно, как психокинетик я постоянно следил за окружающими меня группами и пытался отклонить часть пуль, как физик я постоянно менял свою позицию, стараясь запутать противников, чтобы они не могли точно прицелиться и нашпиговать меня пулями. Вот один из бойцов высунулся из укрытия, метнув в него свой тяжеленный кукри, я пробил его шлем. Дайте мне подобраться к вам поближе и я порву вас на куски.

Мой безумный танец со смертью продлился минуту, и вот я смог добраться до одной из клумб, которую мы сделали с детьми из камней овальной формы. Распущенный в плеть кнут подхватил своими нитями эти килограммовые снаряды и на подобии пращи я, практически разрывая связки, хлестнул плетью в сторону группы, к которой я подбирался. Силой психокинетики я отцепил от нитей плети разогнанные каменные снаряды и слегка подкорректировал начальную траекторию. Все пять снарядов попали в свою цель, полностью вырубив группу из пяти бойцов, что находились ко мне ближе всего. Я подскочил к ним в ускоренном режиме и обрадовался тому, что наконец-то завладел так мне нужным оружием, гранатами и хоть каким-то бронежилетом. За время схватки я уже получил две пули по касательной и в моей спине засело несколько осколков от осколочных гранат, так что бронежилет мне был жизненно необходим. Но главное это вооружение, кнут подхватил парочку пулеметов и я уже был готов подойти к трупу бойца, чтобы сорвать с него боезапас патронов и более-менее целый бронежилет, но меня остановил импульс, что я почувствовал силой психокинетики. Я изо всех сил попытался отскочить от трупов бойцов, как раздался взрыв и меня накрыло частями разорванных тел бойцов. Взрыв был не очень мощным, но если бы я находился в непосредственной близости к трупам, снимая с них боезапас, то я точно бы был разорван на части, а так я практически не пострадал, если не считать того что теперь я был весь в крови и внутренностях бойцов.

Они повесили на себя взрывные устройства, и если я приближусь к даже раненому бойцу, наводчик или наблюдатель активирует детонатор. Около особняка только часть группы и пока что в бой не вступили снайперы, а, по крайней мере, один был совершенно точно. Вскидывая трофейный пулемет, я пустил короткую очередь в группу из трех бойцов, что высунулась из-за укрытия. И в этот же момент по мне ударила артиллерия, три неуправляемые ракеты сорвались в мою сторону, а я теперь узнал где еще одна часть отряда, что штурмует мой особняк. Сорвавшись с места и петляя, я рванул к установке, с которой пускают ракеты. Они пришли только за мной и всего одно попадание такой ракеты в винный подвал заберёт жизни моих детей. На подходе к установке меня уже ждали, на моем пути были четыре растяжки с гранатами и пятеро практически полностью закопавшихся пулеметчиков, повсюду были установлены противопехотные мины, я сам зашел в западню. Группы, что остались около особняка, уже начали стрелять в спину, их не беспокоило, что они могут задеть пулеметчиков, все они шли на смерть. Они знали что попытка убить владеющего грозит гибелью отряда, но эти бойцы подготовились и не жалели ни своих жизней, ни жизней товарищей.

Кнут, постоянно повинуясь моей силе психокинетики, вонзался и вырывал из земли мины, метая их в окопавшихся пулеметчиков, что не щадили боезапас своих станковых крупнокалиберных пулеметов. Двоих я уничтожил меткими выстрелами, они сами высунули свои безмозглые головы под мои пули, еще двоих разорвали их же мины. Самый удачливый пулеметчик был обезглавлен кнутом, а его пулемет перекочевал ко мне еще до взрыва агонизирующего обезглавленного тела. Приятная тяжесть от станкового крупнокалиберного пулемета придала мне уверенности, он был ужасно неудобен для стрельбы без сошек, но все это нивелировалось мощностью и тем, что я заранее видел траекторию полета пули и зря потраченных патронов были единицы. Кнут, распустившись в плеть, оплел мою грудь, давая хоть какую-то защиту, а я начал методичный отстрел групп, что двигались ко мне со стороны особняка. Сделав пару шагов, я понял, что недооценивал противника, и ракетная установка вовсе не последний аргумент противника. Просто я только сейчас вышел на линию огня, нападавшие предполагали, что я выйду через более удобный и защищённый задний вход, и потому только сейчас по мне начало работать зенитное орудие, выкашивающее все на своём пути. Если бы я вышел через задний ход то меня и половину особняка просто бы разорвало этой зениткой, а простор для маневрирования не дал бы огонь групп. Они не ожидали, что я выйду через парадный выход, но и к такому варианту были готовы. Отклонить эти снаряды я даже не пытался, я метался по земле, пытаясь предугадать траекторию движения зенитной очереди, при этом постоянно ища мины и растяжки гранат, что изредка встречались на моем пути при приближении к зенитке. Выйдя на относительно близкое расстояние, я метнул две гранаты, что снял с растяжки, в зенитчиков, и хотел уже подойти к ним, как в зенитку прилетела ракета, так и неуничтоженной мной установки, а по мне начали работать, как минимум, пять снайперов. Три группы, что подошли от особняка, вступили со мной в ожесточенный бой, в этот момент я не смог отклонить одну из пуль снайперов и, пробив нити плети, она прошила плечо, откинув меня на спину. Упав на землю, я внутренним зрением психокинетики наблюдал, как ко мне летит странная ракета, которая отличалась от других своим большим объемом. Напалм!

Я бежал от нее, зная, что если я окажусь в ее зоне поражения, то мне уже ничего не поможет, я сгорю заживо. Зарево, что поднялось от ее взрыва, должно быть видно на десятки километров. Все-таки пара огненных сгустков попала мне на спину, и я взвыл от той боли, что они мне принесли. Сгустки были небольшими и даже крохотными, но заживо горящая плоть давала такие страшные волны боли, что я почти обезумел. Я уже не скрывался от стрелков и не боялся смерти, группы, что встречались на моем пути, были просто обречены на смерть. Не все из бойцов были убиты пулями, хлыст, погасив огонь на спине, снова занял своё место в моей руке и своими нитями отрезал кисти и головы бойцов, раненых бойцов я не добивал, они уже не смогут сражаться, а мне нужна информация. Несмотря на все ранения и на ужасающую боль я был уверен в своей победе, с каждым убитым бойцом огонь по мне становился все реже и реже. Когда я подобрался к небольшому грузовичку, в кузове которого и находилась ракетная установке, которую охраняло всего семь бойцов, я даже не почувствовал их сопротивления. Шестерых я убил очередью из пулемета, а седьмому отсек ноги кнутом.

Он валялся на земле, на спине и смотрел на меня холодным взглядом, в котором не было ни страха, ни боли, а только презрение. Сорвав с груди бронежилета пульт, он нажал на переключатель.

Семь тел взорвалось одновременно, вновь обдав меня кровью и внутренностями бойцов. Как я увидел внутренним зрением, взорвались заряды на всех бойцах, как мертвых, так и на той горстке, что еще была жива, их было немного, но они были. Командир, которому я отсек ноги, посчитал, что бой проигран, а оставлять кого-либо в живых нельзя. Пока непонятно кто именно напал на меня, но то, что качество, как оснащения, так и мотивирования на высоком уровне было заметно, также нельзя забывать, что возможно есть еще один отряд, что попытается закончить начатое. Пока мчался к горящему особняку, я видел фары машин, что неслись со стороны города Ичьхилак, рев моторов заглушал рев пламени, который объял особняк. Повалив фонарный столб, я схватил его и начал разрушать и валить стены и горящие бревна, расчищая себе путь к входу к винному подвалу. Я изо всех сил старался не думать, а только действовать. Я боялся, до смерти боялся худшего, иногда я с трудом останавливал себя, чтобы не отбросить неудобный столб и не начать разбирать горящий особняк голыми руками, от жара моя кожа просто изнывала и лопалась, но мне было плевать. Высыпавшие из подъехавших машин бойцы города Ичьхилак ринулись на помощь, но жар не дал им приблизиться. Спасло меня то, что в конце колонны ехала пожарная машина, на которой была установлена водяная пушка. Пожарная машина сходу отодвинула пару джипов и начала поливать меня и сбивать напором воды пламя.

Когда я добрался до стальной двери, она уже была остужена водой, а подоспевший из города высокодановый владеющий огнем одним усилием воли потушил пламя, и пожарные машины, что все прибывали из города, просто остужали особняк, заливая его водой. В одно мгновение стальная дверь была вырвана, не знаю, это запор уже больше не держал ее намертво или я не контролировал свою силу, я не думал об этом. Ворвавшись в винный подвал в углу, у вентиляционного отверстия, я увидел своих детей, они были живы, хоть и насмерть перепуганными.

— Папа, это ты? — Прозвучал тихий голос моей дочери Эми, более никто не осмелился издать ни единого звука.

— Конечно это я, малышка, — сказал я, понимая, что дети, которые пережили так много в своей жизни, сейчас ждали не меня, а смерть.

— Там все закончилось? — Также тихо спросила Сузуми.

— Все закончилось, теперь снаружи безопасно, — сказал я ей, и дети расплакались. Они рассказывали, как испугались, как трещал потолок подвала, как они ждали что он обвалится, как они звали меня, а я все не приходил.

Как только я вывел из подвала детей ко мне сразу подбежали врачи, прибывшие из города, и начали штопать, бинтовать и вынимать осколки мин. Медики хотели разлучить меня и детей, но резко передумали, увидев мой оскал.

— А мы можем чем-то помочь, чтобы уменьшить боль? — Спросила Сузуми и все остальные дети вопросительно посмотрели на меня.

— Можете подуть на раны, чтобы боль ушла, и они быстрее зажили, — сказал я им, но не ожидал того, что они подскочили ко мне и начали усердно дуть. Даже Эми недоверчиво на меня поглядывая дула, старался и малыш Батусай, напрягая до красноты свои щечки, а на его кофточки еще были видны пятна, оставленные мозгами убитой няни.

— Вообще-то вам поможет укол обезболивающего, а не это дутьё. — Начал было говорить один из докторов.

— Заткнись, умник! — Прорычал я на него, от чего этот умник выронил шприц, а дети его слов словно не заметили, — Коли быстрее.

Когда меня заштопали, то уже хотели повести в городской госпиталь, но я отказался, мне надо было кое-что забрать из руин особняка. Мне надо было отыскать сейф с деньгами и остальными ценностям. Попросив детей подождать меня около машины скорой помощи и наказав парочке рядом проходящих бойцов охранять детей, и пусть они только посмеют не исполнить мою просьбу, я направился к руинам. По пути со мной попытались поговорить какие-то мелкие начальники служб города, но я от них только отмахнулся, а останавливать меня никто из них не посмел. Около особняка я увидел ошметки моего пса Песца. Склонившись над ним, я увидел, что его убил выстрел снайпера, а случайная граната, выпущенная из подствольного гранотомёта, разорвала труп пса. Недалеко от него лежало и тело моей управляющей, изуродованное осколками. Бедняжка, она, как и Песец, не заслужила такой смерти, надо будет найти родственников погибших няни и управляющей, и хоть как-то, хотя бы деньгами возместить их утерю. Особняк почти остыл, но вот найти сейф оказалось не такой уж и простой задачей, все тело ныло и не хотело напрягать ни единую мышцу, но мне нужно было забрать деньги. Найдя сейф, я начал его вскрывать, но кнут плохо подходил для вскрытия массивного, несгораемого, стального сейфа.

— Помощь нужна? — Раздалось за спиной. Обернувшись, я увидел хмурого Кирана Доброго.

— Сам справлюсь. Тебе чего здесь надо, что приперся? — Оскорбительно ответил я ему.

— Ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь?! — Начал злиться Киран.

— Понимаю! Я говорю с представителем города, который конкретно облажался! — Развернулся я к Кирану лицом, и, смерив этого главу обороны города Ичьхилак взглядом, продолжил. — Лично ты, Киран Добрый, облажался. В десятке километров от города, на твоей территории действует отряд численностью около пятидесяти человек, имеющий тяжелое вооружение. У них только танков не было! А помощь пришла только тогда, когда все уже было закончено. Вот я и спрашиваю, какого демона тебе здесь надо когда уже все кончено, облажавшийся глава обороны облажавшегося города Ичьхилак?!

— Успокойся, ты еще не отошел от боя. Город компенсирует тебе все потери, которые ты понес из-за нападения, — Спокойным голосом проговорил Киран, от чего я стал злиться еще сильней. — Это нападение случайность, более подобного власть города и лично я не допустим.

— Киран, такой отряд это не случайность, это тщательно подготовленная операция. Как только уехали Амайя и Чихеро, которые являлись сдерживающим фактором, отряд напал. Это не просто наемники, это прошедшие подготовку в войсках пустые! — Я смотрел на Кирана уже с презрением. — Ни тебя, ни город напавшие не опасаются. Они вас считают пустым местом, ни на что не способной кучкой владеющих. Теперь так вас будут считать и на диких землях. Да что там скрывать, я сам считаю всю вашу систему разведки и безопасности ни на что негодной, и решил, что как только соберусь с силами я покину город, который не может контролировать территорию всего лишь в десяти километрах от стен.

— Дэйчиро Шосе, не пори горячку! — С Кирана пропало внешнее спокойствие, и я теперь видел как он зол, а зол он был еще сильнее чем я. Вся его работа, все усилия оказались бесполезными, и да, он понимал, что из-за этого нападения репутация города Ичьхилак критически пострадала, и то, что я покину город, еще сильнее усугубит ситуацию. Начинающий оружейник не велика фигура, но все равно его безопасностью озаботятся в любом городе, а такой укол говорит о том, что власть в городе пора менять. Да и мне теперь открыты ворота во множество городов диких земель, многие захотят утереть нос городу Ичьхилак.

— Киран, а что бы ты сделал в моей ситуации? Только не говори, что ты бы простил город, который не может защитить нужных ему жителей. — Сказал я Кирану. И тут я почувствовал импульс силы психокинетики, что исходила от Кирана Доброго, я даже подумал, что он решил прикончить меня, но нет, он открыл сейф.

— Я не буду останавливать тебя, если ты решишь покинуть город Ичьхилак. Более того, в любом случае я, Киран Добрый, заявляю, что найду и накажу всех виновных, каждого, кто причастен к тому, что это нападение стало возможным. — Киран вновь был спокоен, и, подойдя к сейфу, помог мне выгребать его содержимое, которое совершенно не пострадало от огня. — Единственное, что я прошу, так это прибыть завтра на экстренное собрание совета города Ичьхилак и выслушать предложение города. Но, так или иначе, никто не будет принуждать тебя к тому, чтобы ты пришел на это заседание, и никто не будет тебе мешать убыть из города.

— Ничего не буду обещать Киран, я подумаю, стоит ли перед убытием терять время, посещая ненужные мне заседания советов. — Сказал я ему и пошел к ожидавшим меня детям. Деньги я забрал, осталось переночевать и дать немного восстановиться телу, а завтра я начну подготовку к поездке со всеми детьми в другой город.

Ночь мы провели в гостинице в черте города. Я спал в одной комнате вместе с детьми, нам, конечно, выделили несколько комнат, что занимали практически весь этаж, но мы все же спали в одной комнате. Дети не просили меня об этом, но я чувствовал, что им нужно чтобы я был рядом в эту ночь, им так будет спокойней. Сон был у меня прерывистым, я постоянно просыпался, чтобы успокоить кого-нибудь из детей. Они попеременно плакали во сне, видать снова переживали те ужасы, что произошли за их недолгую жизнь. Под утро я вообще спал в обнимку с Батусаем, он постоянно просыпался и плакал, и только на моих руках засыпал спокойным сном. Раны, нанесенные в бою, горели адским пламенем, но я уже давно привык к боли, которая, казалось, постоянно сопровождала меня. Я привык к тому, что регенерация заживит тело, а не замечать боль не составляло мне труда. Но все же я живой человек, и когда я проснулся от шума в комнате, то почувствовал, насколько я сейчас беспомощен. Мне было сложно двигаться, и даже то, что я одаренный силой физика не изменяло тот факт, что сейчас меня мог бы избить ребенок. С трудом повернув голову, лежа на небольшом диванчике, я смотрел, как дети разбирают одежду, которую вчера ночью доставили из магазина лично хозяином магазина. Он, как я понял, по приказу Кирана Доброго привез в номер гостиницы чуть ли не половину своего магазина, тут была одежда и для меня и для всех детей, куча обуви, курточек и всякой другой одежды. И смотря на то, как одевались дети, я понял, что они собрались наружу, даже малыш Батусай и то пытался побыстрее одеться.

— Куда вы собрались? — Собрав силы спросил я у них. От неожиданности дети вздрогнули, и, на моё удивление, мне ответила не Эми, а Сузуми.

— Искать Песца. Ему может требоваться наша помощь, его надо найти, — ответила мне Сузуми, а Эми отвернулась от меня и детей. Она все знала, но не сказала детям, я успел заметить, как слезы заскользили по её щекам.

— Не надо никуда идти, Песца больше нет. — От моих слов все дети замолчали и опустили головы, и только Батусай посмотрел на меня, и, держа в руку носочек спросил:

— Гав? — В его голосе было столько печали что я просто не верил тому, что он не понял мои слова. С трудом встав я подошел к детям и к той горе вещей, из которой они выбирали себе одежду.

— Песца больше нет, его убили. Он умер в попытке защитить нас, но не смог. — Мои слова оказались детонатором. Это не было детской истерикой или просто бессмысленным плачем, дети горевали о потере члена семьи. Он был другом, что постоянно был с ними, он не был чужим человеком как няни или кто-то еще, он был своим, и по нему горевали как по товарищу, а не просто по собаке.

Около часа потребовалось мне, чтобы успокоить детей, но по их грустным лицам было понятно, что горевать об ушедшем псе они будут еще долго. Когда принесли завтрак, мне сообщили, что внизу в зале для переговоров меня ожидает девушка, которая просит о встрече, и она хочет чтобы её визит остался тайной. Спускаясь, я надеялся, что это Чихеро или Амайя, которые узнали о нападении и вернулись. Что ни думай о них, но мне было бы приятно их беспокойство о моей судьбе и судьбе детей. Но нет, в небольшом зале за круглым столом меня ожидала Яфа. Понятно, она станет пытаться уговорить меня остаться, чтобы минимизировать потери репутации города Ичьхилак.

— Приветствую вас, Дэйчиро Шосе. — Завидев меня, она уважительно встала и произнесла приветствие с небольшим поклоном, что указывала на то, что она разговаривает не просто с человеком, а с главой рода. — Благодарю, что вы смогли уделить для меня время, наш разговор важен не только для меня, но и для рода Шосе.

— Приветствую и я тебя, Яфа. Прошу забыть об официозе, я в нем не силен, да и не нужен он мне сейчас. — Присаживаясь за стол, я посмотрел на Яфу, которая явно не смыкала глаз эту ночь. — Пришла уговаривать меня, чтобы я остался? Это пустое занятие, но знаешь, спуск по лестнице отнял мои последние силы, так что я могу немного посидеть и отдохнуть, а ты давай, попробуй убедить меня остаться в городе.

— Я не имею права говорить от лица города, я всего лишь один из кандидатов на пост главы города, — Ответила мне Яфа, — Но да, ты прав, если останешься, то это будет моя заслуг и это увеличит мои шансы на избрание.

— Мне ни холодно ни жарко от того изберут тебя главой города или нет, — подымаясь со стула ответил я, — Если это все, то я пойду, меня ждут дети.

— Подожди, тебе же нужны сведения по нападавшим? Я расскажу все что известно городу, а идти ли на встречу городу и мне, решать тебе. — Увидев, что я присел обратно на стул и с интересом посмотрел на нее, Яфа продолжила. — Напавшие выходцы из Империи, они проходили обучение в армии, но не служили Империи, а находились на службе так называемой золотой десятки. Это объединение кланов, которое на данный момент перестало существовать и потеряло свои позиции в Империи. Косвенно виной их неудач и того, что Императорская семья начала гонение на кланы, входящие в золотую десятку, являешься ты. Кланы Фатсен и Хитаси никогда бы без поддержки и гарантий не рискнули на такой дерзкий шаг как нападение на род Шосе. И все бы не было так критично для золотой десятки, если бы род Шосе был уничтожен, но кое-кто из рода Шосе не просто выжил, но и дал отпор нападавшим кланам и практически уничтожил их. Ты нигде из открытых источников не узнаешь, что случилось из-за твоих действий. А вышло так, что если бы ты умер, то гонения на осмелившихся игнорировать покровительство Императрицы Хаоны были бы бессмысленными. По крайней мере опала была бы не такой сильной, и потому, когда оставшиеся люди из Золотой Десятки узнали о твоем точном местоположении, был послан отряд чтобы ликвидировать последнего по крови члена рода Шосе. Силы десятки не безграничны, да и посылать кого-то из владеющих им нельзя, потому они послали пустых. Они долго ждали подходящего момента, но им мешало то, что город выставил множество наблюдательных пунктов около твоего особняка, и потребовалось время, чтобы подкупить чиновников, что задержали сигнал о нападении на особняк Шосе. Скрытное нахождение на территории города тоже потребовало времени, а то, что вчера уехали владеющие, которые были большой угрозой, стало последним фактором, который и послужил той самой причиной, что нападение случилось вечером.

— Яфа, это все безумно интересно, но я не вижу причин, из-за которых мне стоит остаться, — прервал я девушку. — Про то, что за мной идет неофициальная охота, я и так знаю, а то, что у вас продажные чиновники это лишь еще один довод, чтобы уехать из города Ичьхилак. Если у тебя все, то не буду тебя задерживать.

— Подожди, ты не просто свободный владеющий, а глава рода, у которого нет членов, но имеется куча детей, которых надо обучать и воспитывать, — остановила меня Яфа. — На все это нужны деньги, в том числе и на переезд, по моим данным у тебя осталось не так много денег, а они понадобятся тебе на новом месте. Поэтому тебе стоит принять подготовленное советом предложение и посетить собрание совета.

— И в чем заключается предложение? — В чем-то Яфа права, денег осталось совсем немного.

— Полная компенсация потерь, выплата внушительной суммы денег, а также твоя безопасность и безопасность детей станет первоочередной задачей службы безопасности города, — начала декламировать Яфа. — Ты и дети получите гражданство города Ичьхилак и освобождение от всех налогов, по твоим чертежам мастера отстроят разрушенный особняк за деньги из городской казны, а также город готов оплатить покупку или постройку дома в черте городских стен. Да, через месяц ты можешь переехать на постоянное жительство в другой город, но ты и дети уже будут иметь гражданство и хоть какую-то защиту, что немаловажно в диких землях.

— Я подумаю над тем, стоит ли мне соглашаться или нет, — задумчиво ответил я. Все-таки никто не мешает мне получить все от города и уехать в другой на постоянное жительство.

— Думай, но в обед будет собрание совета города Ичьхилака, и если ты на него не явишься, то это будет являться твоим отказом, — сказала мне Яфа и поднялась из-за стола.

Закончив разговор с Яфой, я поднялся в номер, где пересчитал оставшиеся деньги. Как бы мне не хотелось покинуть этот город, но Яфа права: денег на новый дом в каком-нибудь городе диких земель мне не хватало, а дети не могут жить в фургоне под присмотром кого-то чужого, пока я зарабатываю, участвуя в набегах на караваны и поселения. Так что мне пришлось явиться на заседание городского совета, принять их извинения и получить компенсационные выплаты. На следующий день я чувствовал себя уже сносно и потратил полдня на осмотр домов, которые были в списке, выданном мне советом. Я мог выбрать практически любой выставленный на продажу дом или находящимся свободным на балансе города. Мой выбор пал на двухэтажный особняк, который выделялся от прочих домов своими железобетонными стенами полутораметровой толщины. Как мне сказали, раньше это был дом пустого торговца рабами, что был просто помешан на безопасности. Железные двери в дом подходили больше бункеру, чем жилому дому: двадцатисантиметровые пуленепробиваемые стекла зарешеченных окон могли выдержать не только снайперскую пулю, но и небольшой артиллерийский снаряд. Больше всего мне понравился подземный этаж, который предназначался для постоянного проживания и который я решил сделать этажом, где будут жить дети. Этот особняк уже к вечеру стал моим и мастера от города экстренно размещали в нем камеры и кнопки тревоги. Также на территории особняка оборудовали посты охраны, которые подчинялись только мне и Кирану Доброму, который теперь, можно сказать, не только отвечал за мою безопасность, но и был непосредственным начальником моей охраны, что каждый день проходила проверку у двух кукловодов. Трое слуг и две няни были искусно сделанными марионетками, которые были привязаны на Эми и подчинялись мне. Целью жизни этих марионеток было служение роду Шосе. Два дня мы прожили в гостинице, а затем переехали в этот новый дом. В течение недели я пристально следил за тем, как организована охрана, но после прошлого переполоха город продемонстрировал, что более такое нападение, как было на мой особняк, теперь невозможно.

Все еще полностью не восстановившись, я даже не пробовал заниматься созданием изделий в мастерской, которую оборудовал для меня город и, откровенно говоря, скучал. В один из вечеров мне сообщили, что со мной желает встретиться Исида Сиоко. У меня не было желания видеть ее, но игнорировать визит было нельзя, потому я распорядился привести ее в зал для приемов. Странно было видеть Исиду в платье бордового цвета, да и раньше я не видел ее в платье, только в легкой броне или в форме военного стиля. А тут и косметика, и украшения, и вот безжалостный физик предстал мне в иной ипостаси.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒