Эрих Фромм 15 страница

В противоположность этому, гуманистическая этика занимает такую позицию: если человек живой, он знает, что позволено; быть живым значит быть плодотворным, употреблять собственные силы не на какую-то трансцендентную человеку цель, а на самого себя, придать смысл собственному существованию, быть человечным. Пока кто-либо считает, что его идеал и цель находится где-то вне его, что цель где-то в небесах, в прошлом или в будущем, он будет двигаться от себя вовне и искать осуществления там, где его нельзя найти. Он будет искать решения и ответы где угодно, только не там, где их можно найти, -- в самом себе.

" Реалисты" уверяют нас, что проблемы этики -- это пережиток прошлого. Они говорят нам, что психологический и социологический анализ показывает, что все ценности существуют лишь относительно той или иной культуры. Они предполагают, что наше личное и социальное будущее гарантируется единственно нашим материальным успехом. Но эти " реалисты" оставляют без внимания некоторые суровые факты. Они не видят, что пустота и бездумность индивидуальной жизни, отсутствие плодотворности и, как ее следствие, отсутствие веры в себя и в человечество, обретя затяжной характер, ведут к эмоциональным и душевным нарушениям, которые, как правило, делают человека неспособным даже к достижению его материальных целей.

Сегодня все чаще слышны пророчества гибели. Хотя они выполняют важную функцию привлечения внимания к опасным тенденциям в нашей нынешней ситуации, но в них не учтено обещание, заключенное в достижениях человека в естественных науках, психологии, медицине и искусстве. А эти достижения отражают наличие мощных плодотворных сил, не вяжущихся с картиной разлагающейся культуры. Наш период -- переходный. Средние века не закончились в пятнадцатом веке, и Новое время не началось сразу же после этого. Конец и начало составляют процесс, длящийся уже более четырехсот лет -- в сущности очень короткое время, если мерить его историческими мерками, а не мерками нашей недолгой жизни. Наш период -- это конец и начало, богатое возможностями.

Если я повторю теперь вопрос, поставленный в начале этой книги, -- имеем ли мы основание гордиться и надеяться, ответ опять будет утвердительным, но с одним уточнением, какое следует из того, что мы уже рассмотрели: ни хороший, ни плохой исход не бывает автоматическим и предопределенным. Решение остается за человеком. Оно зависит от его способностей серьезно отнестись к себе, своей жизни и счастью, от его готовности смело смотреть в лицо моральной проблеме -- своей и своего общества. Оно зависит от его решимости быть самим собой и для себя.

РАЗУМНОСТЬ ДОБРА

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Двадцатый век, в котором нам выпало жить, изобилует, к счастью, не только жестокостями войн, революций, концлагерей, всеми видами социальных бедствий и обыденного зла, но и множеством примеров человеческого благородства и разумности, противостоящих инстинктам разрушительности, примерами упорного плодотворного труда, создающего человеческую культуру. Это век не только Ленина, Гитлера, Сталина и их безумного воинства, но и век С. Вейль, А. Швейцера, Я. Корчака, Махатмы Ганди, Матери Марии, Матери Терезы, А. Сахарова и множества известных и безвестных праведников, чье сопротивление злу и каждодневное подвижничество дают нам силы верить, что Разум и Милосердие еще сопутствуют жизни и хранят ее. Вражда рушит, любовь -созидает.

У тех, кто уже читал книги Э. Фромма, или познакомился с ним впервые по книге " Человек для себя", надеюсь, нет сомнений, что и он на стороне тех, кто отстаивает жизнь, на стороне Разума сражаясь с безумием. Не будем предаваться сетованиям, что знакомство это оказалось для нас запоздавшим почти на полвека. Запрет на знание -- привычное дело тиранов, и хотя правления мудрецов мы еще не дождались, но уже можем следовать мыслью за теми, кто способен научить нас свободе. Потому книги Фромма и были запрещены теми, кто этой свободы страшился.

Имя Фромма должно быть помянуто в ряду тех мыслителей XX века, которые не запятнали себя соглашательством со смертоносными режимами, отказываясь признать действительное разумным, когда разумного в нем было менее всего. Их, людей Разума, невозможно было увлечь иллюзиями, даже когда миллионы людей не столь сознательных готовы были поддаться массовым психозам и поддавались. Мыслители же сохраняли верность истине. Германский фашизм еще не успел утвердиться в своей власти над нацией, как В. Райх уже написал свою разоблачительную книгу " Массовая психология фашизма" (1933). Советский большевизм еще затуманивал мозги приезжим и местным писателям, а М. Вебер, К. Мангейм, П. Сорокин, Н. Бердяев и многие другие уже говорили миру правду о содеянном коммунистами преступлении против человечества. Едва закончилась вторая мировая война, как К. Ясперс обратился к совести соотечественников с горькими словами о " немецкой вине" и недопустимости реваншизма. Еще общество потребления отдавалось восторгам материального процветания, а Г. Марсель, Г. Маркузе, К. Лоренц, деятели Римского клуба уже внедряли в сознание людей семена ответственности перед будущими поколениями, которым поколение нынешнее уготовит экологический ад, если не обуздает свои претензии на потребительский рай. Желая быть услышанными многими, -- ибо то, о чем они говорили, касалось многих, если не всех, -- эти ученые умели обращаться к людям на доступном языке. Умел это и Э. Фромм. Его книги из года в год обретали все больше читателей, достигая миллионных тиражей. Одна лишь маленькая книга " Искусство любви" была переведена на десятки языков, а на английском ее прочли более 5 млн. человек. Популярность сама по себе не доблесть. Иметь имя и иметь доброе имя -- не одно и то же. Вряд ли популярность книг Э. Фромма можно объяснить лишь модой на психоанализ. Скорее это проявление потребности людей разобраться в себе, обрести помощь -- хотя бы через книги -- в решении проблем, без которых не обходится ни один живущий.

Для гуманитарной науки, тем более для науки о человеческой душе -психологии, совершенно неприемлем принцип закрытости, принцип " науки для науки" с ее тайным кредо " Proculeste, profani" *, ставящий миллионы братьев по разуму в положение профанов, не посвященных в мистерии знания. Думается, что в своей научной деятельности Э. Фромм сумел исполнить то задание, какое сформулировал для людей науки его учитель М. Вебер: " Мы можем, если понимаем свое дело, заставить индивида -- или, по крайней мере, помочь ему -- дать себе отчет в конечном смысле собственной деятельности. Такая задача мне представляется отнюдь немаловажной, даже для личной жизни. Если какому-то учителю это удается, то я бы сказал, что он служит " нравственным" силам, поскольку вносит ясность... Мы в состоянии содействовать вам в обретении ясности. Разумеется, при условии, что она есть у нас самих". У Э. Фромма и у многих, кто верно служил науке, не принося интеллект в жертву идеологиям и идолам, такая ясность была. А кто ясно мыслит, тот ясно излагает.

Эрих Фромм один из выдающихся психологов, чьи работы уже давно признаны классическими. Его принято называть главой неофрейдизма, хотя сам он определял свою деятельность как " гуманистический психоанализ", призванный вместе с другими науками создать " Гуманистическую Науку о Человеке как основу Прикладной Науки и Прикладного Искусства Социальной Реконструкции". Прожив долгую жизнь, вместившую почти целое столетие, полное социальных потрясений, он не разуверился в способности человека к разумной жизни и умел взращивать эту разумность в тех, в ком она была затоптана. Его собственная жизнь может служить примером плодотворности.

Родился Эрих Фромм в 1900 г. в Германии, во Франкфурте-на-Майне, в еврейской семье. Прадед и дед его были раввинами, отец занимался торговлей, мать происходила из семьи эмигрантов из России. Фромм получил прекрасное образование в гимназии, а затем в лучших университетах Германии, специализируясь в области социальной психологии. На выбор профессии повлиял и опыт, пережитый многими из тех, чье взросление началось с осмысления причин и следствий первой мировой войны и последовавших за ней революцией в России и Германии. В 1922 г. Фромм получил в Гейдельбергском университете степень доктора философии. Затем год посвятил изучению психоанализа в Берлинском психоаналитическом институте, после чего несколько лет был практикующим психоаналитиком, не оставляя занятий наукой. С 1929 по 1932 г. он работал во Франкфуртском институте социальных исследований, где под руководством М. Хоркхаймера группа ученых, ставшая впоследствии известной под названием франкфуртской школы, занималась анализом взаимоотношений власти и общества, идеологии и науки, экономики и политики. Фромм руководил в институте отделом социальной психологии, которым был проведен социологический анализ неосознанных мотивов поведения в малых и больших группах в среде немецких рабочих и интеллигенции. Накануне прихода к власти фашистов, эти исследования выявили готовность германского общества подчиниться диктаторскому режиму, по поводу которого у представителей франкфуртской школы не было ни иллюзий, ни симпатий. С приходом Гитлера к власти в 1933 г. Фромм и его коллеги эмигрировали в США. Здесь они продолжали изучение социально-психологических причин и последствий авторитаризма, теперь уже на американском материале, и в частности, авторитарных тенденций в системе воспитания в семье.

В 1941 г. Фромм издает свою первую книгу в Америке -- " Бегство от свободы", которая была его вкладом в победу над фашизмом. Теперь, спустя полвека, эта книга издана по-русски, но тема ее, к сожалению, до сих пор не устарела, хотя хочется верить, что в нашем пока еще удерживаемом в крепостном состоянии народе уже нет той иррациональной готовности к покорству властям, которая делает из властителей -- тиранов, а из народа -рабов. Хочется верить, что рухнувшая на наших глазах империя, -- последняя в истории человечества. Книга " Бегство от свободы" более четверти века переиздавалась из года в год, как впрочем и многие книги Фромма.

В Америке он вел большую преподавательскую работу в Колумбийском и Иельском университетах, а с 1946 г. занимался научной деятельностью во вновь созданном Вашингтонском институте психологии, психиатрии и психоанализа. В 1947 г. вышла в свет книга Фромма " Человек для себя". В 1949 г., когда франкфуртцы возвращались на родину, Фромма с ними не было. Он остался в Америке. С 1951 по 1967 г. он жил в Мексике, где, освоив испанский язык, занимался преподавательской и научной деятельностью, возглавив Институт психоанализа при Национальном университете в Мехико. С 1974 г. Фромм с женой поселился в Швейцарии, где продолжал писать книги. Последняя из них была посвящена учению Фрейда. Умер Фромм в 1980 г.

Он был автором множества книг по философии, психологии, социологии. Десятитомное издание его трудов увидело свет на его родине, в Германии.

Фромм был также и активным общественным деятелем, выступал за прекращение войны во Вьетнаме, разоружение, прекращение холодной войны, за гуманизацию современных технологий, губящих природу планеты, за солидарность ученых в борьбе с политическим авантюризмом. И в конце концов -- за социальную реконструкцию, за создание такого социального порядка, который бы не калечил с детства душу человека, делая его послушным исполнителем воли всяческих авторитетов -- государства, наций, церкви, семьи и т. д., а строился, наконец, на разуме, как единственной альтернативе страху.

Эрих Фромм не предлагал переоценки ценностей, как делал это почитаемым им Ницше. Он придавал современное звучание старым ценностям, на которых тысячелетиями держалась традиция разума, сопротивляясь традиции иррациональности. Ни дрессирующее воздействие кар и наград, ни научно-технические новинки не могут сделать общество здоровым, а индивида -счастливым. Мудрецы всех времен и всех народов знали и учили, что сделать это может только любовь. Задолго до христианской эры один из китайских мудрецов сформулировал диагноз (конечно же и он не был первооткрывателем этой истины): " Если рассмотреть, отчего начинаются беспорядки, то оказывается, что беспорядки возникают оттого, что люди не любят друг друга". Принудить к любви невозможно. Культура, борющаяся с инстинктами методом принуждения, подавления глубинных бессознательных влечений, порождает у людей, как назвал это Фрейд, -- " неудовлетворенность культурой". Множество людей враждебны культуре, не обладая столь развитым сознанием, чтоб оно помогло им справиться с собственными инстинктами, не подавляя их, а сублимируя в творчество. Фрейд, а за ним и остальные психоаналитики, осознавая всю глубину иррациональных влечений и тяжесть давления на человеческую психику социальных запретов, тем не менее, видели в сознании единственный источник энергии, способной избавить человека и человечество от беспомощности перед слепыми биопсихическими силами, действующими внутри человека. Фрейд пришел к выводу, что " на место Оно должно стать Я". Юнг говорил, что его работу психотерапевта, может довести лишь сам пациент, обретя мировоззрение, здоровую, разумную ориентацию в мире ценностей. Фромм утверждал, что лишь установка на плодотворность, выработанная самим человеком в поиске и осуществлении своего индивидуального (и родового) назначения как человека разумного, приносит человеку чувство радости жизни. Фромм показал, как социально смоделированные неврозы заражают тех, кто в здоровых социальных условиях мог бы прожить плодотворную жизнь.

Всякий последовательный мыслитель, как бы он ни удерживался от социокультурных обобщений, вынужден признать, что без разумных оснований социальной жизни лишь редкие, наиболее сильные индивиды могут строить свою жизнь на разумных основаниях, но не значительные группы общества, способные определить главные черты социального характера. " А если ни одна культура до сих пор не располагала человеческими массами такого качества, то причина здесь в том, что ни одной культуре пока еще не удавалось создать порядок (курсив мой -- Л. Ч. ), при котором человек формировался бы в нужном направлении, причем с самого детства". Эта констатация побуждает и отнюдь не утописта З. Фрейда вести речь о необходимости " переупорядочения человеческого общества".

Большинство индивидов вполне могли бы быть здоровы и счастливы, если бы общество было здоровым: таков вывод Фромма. Этой теме посвящена одна из его книг, озаглавленная " Здоровое общество". " Даже и возможного нельзя было бы достичь, если бы в мире снова и снова не тянулись к невозможному" -- это сказано не романтиком, а трезвым рационалистом М. Вебером.

Фромма трудно упрекнуть в недопонимании остроты проблем, в которые вовлечено современное общество. В книге " Иметь или быть? " он ставит вопрос в предельно ясной форме: " Учитывая силу корпораций, апатию и бессилие значительной массы населения, несостоятельность политических лидеров почти во всех странах мира, угрозу ядерной войны и экологическую угрозу, не говоря уже о таких явлениях, как климатические изменения, способные вызвать голод во многих странах мира, можно ли счесть, что есть реальный шанс на спасение? " В ответ следуют не абстрактные мечтания, а реалистическая программа социальных действий, которая заключает в себе то, что теперь принято называть " новым мышлением": ядерное разоружение, * свободный доступ к информации, запрет на ее утаивание, переориентация производства на " здоровое потребление", щадящее природные ресурсы планеты, гуманизация технологий, уничтожение пропасти между бедными и богатыми странами, создание межправительственных координационных органов, широкой сети общественных организаций, и т. д.

Создание здорового общества, не провоцирующего социальные неврозы, а значит и неврозы индивидуальные, может служить тем образом будущего, который способен стимулировать психическую энергию людей на достижение действительно разумной цели, а не на истощение этой энергии в погоне за иллюзиями, продуцируемыми старыми и новыми идеологиями. Это ложь, что единица -- ноль, единица -- вздор. В том и смысл гуманизма, чтоб никого не считать вздором. Сумеет ли человечество построить разумное общество, зависит от того, говорил Фромм, " как много блестящих, образованных, дисциплинированных, неравнодушных мужчин и женщин привлечет новая задача, разрешить которую призван человеческий разум". Будем надеяться, что чтение этой книги увеличит число таких неравнодушных мужчин и женщин, верящих в разум, потому что им довелось испытать в своей жизни его освобождающую и радостную силу.

... Святое право мысли и сужденья,

Ты, божий дар!

Хоть с нашего рожденья

Тебя в оковах держат палачи,

Чтоб воспарить не мог из заточенья

Ты к солнцу правды, -- но блеснут лучи,

И все поймет слепец, томящийся в ночи. *

Повторим вслед за Альбертом Швейцером: наш опыт пессимистичен, но наша вера -- оптимистична.

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ

Августин 77, 106

Адлер 22

Аристипп 88

Аристотель 13, 15, 19, 21, 49, 53, 64, 88, 89, 90

Бальзак О. 33, 57

Бергсон A. 47

Брентано Ф. 47

Бруно Дж. 103

Будда 5, 55

Вебер М. 44, 69, 125, 126, 128

Вертхеймер М. 47, 55

Вундт В. 31

Галилей 103

Гегель Г. В. Ф. 64

Гельвеций 64

Гете И. В. 49, 50, 89

Гиппократ 31

Гоббс Т. 106

Гольдштейн К. 109

Гордон P. Г. 32

Гуссерль Э. 47

Гюйо М. 89

Джемс У. 47, 67, 70

Джефферсон Т. 106

Дильтей В. 47

Достоевский Ф. М. 123

Дьюи Дж. 19, 20, 21, 22, 98

Ибсен Г. 40, 49, 50, 51, 70, 71

Кальвин Ж. 62, 63, 64, 69, 70, 76, 77, 85, 106, 111

Кант И. 15, 63, 64, 73

Кафка Ф. 78, 85, 86

Кеплер 103

Коперник 103

Кречмер Э. 31, 32

Лао-цзы 5

Лейбниц Г. В. 23

Линд P. 66

Линтон P. 17

Лютер М. 63, 64, 69, 76, 77, 106, 122

Мак-Дугалл У. 32

Малэхи П. 7, 22

Мангейм К. 56, 125

Маркс К. 20

Маркузе Г. 125

Мейер Исаак 73

Мейстер Экхарт 25

Моисей (пророк) 56, 102, 105

Морган Г. А. 65

Моррис Ч. 31, 52

Морттимер Дж. 22

Мюнстерберг Г. 47

Наторп П. 47

Нибур Р. 106

Ницше 77, 89, 103, 106

Ницше Ф. 54, 64, 65, 77, 81, 127

Ньютон И. 103

Осия (пророк) 5

Павел (апостол) 77, 122

Парацельс Ф. А. Г. 13

Пелагий 106

Пико делла Мирандолла 106

Пиранделло Л. 70

Платон 5, 8, 88, 89, 90, 122

Полани К. 38

Ранульф A. 117

Салливэн Г. 33, 80, 109

Сартр Ж. -П. 26

Сенека Луций Анней 73

Сент-Экзюпери Антуан де 98

Смит А. 73

Сократ 24, 73, 106

Софокл 78, 105

Спенсер Г. 14, 89, 90, 96, 97, 98, 99, 119

Спиноза Б. 5, 19, 20, 21, 23, 27, 49, 64, 69, 87, 89, 90, 103, 111, 115, 118

Тертуллиан 102

Фладжел Дж. К. 22

Фома Аквинский 106

Фрейд З. 6, 18, 22, 23, 24, 28, 30, 32, 33, 34, 35, 45, 66, 68, 74, 75, 77, 80, 92, 106, 108, 109, 113, 127, 128

Фромм Э. 7, 62, 125, 126, 127, 128

Хайдеггер M. 81

Хаксли Дж. 84

Хокусай 83

Хорни К. 66, 109

Хризипп 73

Цицерон Марк Туллий 73

Шварц О. 47

Шекспир 19

Шелдон У. 31, 32

Шелер M. 73

Шефтсбери А. Э. К. 73

Шредер Г. 23

Штирнер М. 64, 65

Эмерсон 99

Энгельс Ф. 64

Эпикур 14, 88

Юнг К. Г. 6, 7, 31, 32, 127

* См. Э. Фромм. Бегство от свободы. М. 1990. -- Прим. перев.

* Перевод Владимира Соловьева -- Прим. перев.

[1] In Time and Eternity, A Jewish Reader, edited by Nahum N. Glatzer (New York: Schocken Books, 1946).

[2] Правда, такое использование термина " искусство" не согласуется с терминологией Аристотеля, который разграничивает " искусство изготовления" и " искусство пользования".

[3] Самоубийство как патологический феномен не противоречит этому общему принципу.

[4] Под " наукой о человеке" я имею в виду более широкое понятие, чем конвенциональное понятие антропологии. Линтон употреблял термин " наука о человеке" в сходном смысле. См. The Science of Man in the World Crisis, ed. by Ralph Linton, Columbia University Press, New York, 1945.

* Ср. В. Шекспир. Венецианский купец, акт III, сцена I. -- Прим. перев.

[5] Аристотель. Никомахова этика, 1102а, 17-- 24, -- Соч. в 4-х томах т. 4. М., 1984.

[6] Там же, 1099а, 3-5.

[7] Б. Спиноза. Этика Часть III, опред. 6, М. -Л., 1932.

[8] Ср. Там же, ч. IV, теорема 24.

[9] Ср. Там же. Предисловие.

[10] Маркс высказал точку зрения, сходную спинозовской: " Чтобы знать, что полезно для собаки, -говорит он, -- надо изучить природу собаки. Эта природа сама по себе не может быть выведена из принципа полезности. Если приложить это к человеку, то тот, кто стал бы оценивать все человеческие поступки, движения, отношения и т. д., исходя из принципа полезности, должен был бы сначала иметь дело с человеческой природой вообще, а затем с человеческой природой, модифицированной каждой исторической эпохой. Бентам легко разделывается с этим. С полнейшей наивностью он принимает современного лавочника и в частности английского лавочника, за нормального человека". -- Ср. Карл Маркс, Капитал, т. 1, М. 1978, с. 623.

Спенсеровский взгляд на этику, несмотря на значительные философские отличия, также состоит в том, что " хорошее" и " плохое" зависит от особенностей ситуации человека, а наука о поведении основывается на нашем знании человека. В письме к Дж. С. Миллю Спенсер говорит: " Точка зрения, на которой я настаиваю, состоит в том, что нравственность, т. е., так называемая наука о правильном поведении, должна установить, как и почему одни способы поведения пагубны, а другие -- благодетельны. Эти хорошие и плохие результаты не могут быть случайными, а являются необходимыми следствиями устройства вещей" -- Цит. по кн. Spenser. The Principles of Ethics, vol. I, New York, 1902, p. 57.

[11] John Dewey and James H. Tufts. Ethics. N. Y. 1932, p. 364.

[12] John Dewey. Problems of Men, N. Y. 1946, p. 254.

[13] Ibid., p. 260.

[14] John Dewey, " Theory of Valuation", in International Encyclopedia of Unified Science, Chicago, 1939, XI, No. 4, p. 34.

[15] John Dewey. Human Nature and Conduct. N. Y. 1930, pp. 34 f.

[16] Ibid., p. 36.

[17] Утопии скорее дают образы целей, чем указывают средства для их осуществления, и все же они не лишены смысла; напротив, некоторые утопии внесли огромный вклад в прогресс мысли, не говоря уже о том, что они значили для поддержания веры в будущее человека.

[18] John Dewey. Human Nature and Conduct, p. 86.

[19] Небольшим по объему, но значительным вкладом в проблему ценностей с точки зрения психоаналитического рассмотрения является статья Патрика Малэхи " Ценности, научный метод и психоанализ" (Patrik Mullahy. Values, Scientific method and Psychoanalysis", Psychiatry, May, 1943). В то время как я просматривал рукопись данной моей книги, была опубликована работа Дж. К. Фладжела " Человек, нравственность и общество" (J. C. Flugel. Man, Morals and Society, N. Y. 1945), которая представляет собой первую систематическую и серьезную попытку психоаналитика применить открытия психоанализа к этической теории. Очень ценную постановку проблем и глубокую критику -- хотя и идущую дальше, чем нужно -- психоаналитического взгляда на этику, можно найти в кн. Mortimer J. Adler. What Man Has Made of Man. N. Y. 1937.

[20] Ср. John Dewey. Problems of Men, pp. 250-- 272, и Philip B. Rice, " Objectivity of Value Judgment and Types of Value Judgment", Journal of Philosophy, XV, 1934, 5-14, 533-- 543.

[21] З. Фрейд. Я и Оно. -- В кн. З. Фрейд. Психология бессознательного. М., 1989, с. 433.

[22] Более подробное рассмотрение совести -- в главе IV.

[23] The Psychoanalytic Review, XXXI, No. 3, July, 1944, p. 329-- 335.

[24] S. Freud, New Introductory Lectures on Psychoanalysis, N. Y. 1937, pp. 240-- 241.

[25] Я употребил этот термин безотносительно к терминологии экзистенциализма. Во время редактирования рукописи я познакомился с работами Жан-Поля Сартра " Мухи" и " Экзистенциализм -- это гуманизм? ". Я не считаю, что есть основания для каких-то изменений или дополнений. Хотя существуют определенные точки совпадения, я не берусь установить степень согласия, поскольку не имел еще доступа к основным философским произведениям Сартра.

[26] Четыре темперамента символизировались четырьмя элементами: холерический огонь теплый и сухой, быстрый и сильный; сангвинический воздух теплый и влажный, быстрый и слабый; флегматический вода холодный и влажный, медленный и слабый; меланхолический земля холодный и сухой, медленный и сильный.

[27] Ср. также Charles William Morris. Paths of Life. N. Y. 1942. (применение им типологии темпераментов к культурным явлениям).

[28] Свидетельством смешения темперамента и характера служит тот факт, что Кречмер, вообще последовательный в обращении с понятием темперамента, дал своей книге название " Телосложение и характер" вместо " Темперамент и телосложение". Шелдон, чья книга озаглавлена " Разновидности темперамента", тем не менее, путался при клиническом применении своей концепции темперамента. Его " темпераменты" включают чистые свойства темперамента, смешанные с чертами характера, как они обнаруживаются в личностях определенного темперамента. Если большинство субъектов определенного типа темперамента не достигли полной эмоциональной зрелости, они обнаружат определенные черты характера, которые имеют сродство с этими темпераментами. Примером может служить неразборчивая общительность, которую Шелдон причисляет к свойствам висцеротонического темперамента. Но только незрелый, неплодотворный висцеротоник будет неразборчиво общителен; плодотворный висцеротоник будет разборчив в общении. Черта, указанная Шелдоном, -- это не свойство темперамента, а черта характера, часто проявляющаяся при определенном темпераменте и телосложении, свидетельствуя, что большинство субъектов этого типа принадлежат к одинаковому уровню зрелости. Поскольку метод Шелдона полностью основан на статистической корреляции " черт" и телосложения без всякой попытки теоретического анализа этого характерного синдрома, ему трудно было избежать ошибки.

[29] Leland E. Hinsie and Jacob Shatzky. Psychiatric Dictionary, N. Y. 1940.

[30] Если читатель желает начать с картины всех типов, он может обратиться к схеме на с. 113-- 114.

* Термин М. Вебера -абстрактная конструкция, создаваемая в целях исследования типических свойств изучаемых объектов. -- Прим. перев.

[31] См. с. 112. Предложенное описание неплодотворных ориентаций, за исключением рыночной, следует клинической картине прегенитального характера у Фрейда и других авторов. Теоретическое различие становится очевидным при обсуждении стяжательского характера.

[32] Исследование истории и функций современного рынка см. в кн. K. Polanyi. The Great Transformation. N. Y. 1944.

[33] То, что отношение к себе и отношение к другим взаимосвязаны, будет объяснено в главе IV.

[34] Различие между сообразительностью и разумом будет рассмотрено позднее на с. 101-- 102.

[35] См. Ernest Schachtel, " Zum Begriff und zur Diagnosis der Personelichkeit in " Personality Tests", Zeitschrift fr Sozialforschung, Jahrgang 6, 1937, pp. 597-- 624.

[36] См. с. 113 и след.

[37] Hal Falvey. Ten Seconds That Will Change Your Life. Chicago, 1946.

[38] Термин " плодотворность", используемый в данной книге, означает расширительное толкование понятия спонтанности, описанного в " Бегстве от свободы".

[39] Но авторитарный характер склонен не только подчиняться, он хочет еще и властвовать над другими. В действительности, у него наличествуют всегда и садистская, и мазохистская сторона, и они отличаются соответственно лишь уровнем их силы и их подавления. (См. рассмотрение авторитарного характера в " Бегстве от свободы", с. 124-- 153 и след. ).

[40] Интересную, хотя и незавершенную, попытку анализа плодотворного мышления представляет посмертно опубликованная работа Макса Вертхеймера " Плодотворное мышление" (Max Wertheimer. Productive Thinking, N. Y. 1945). Некоторые из аспектов плодотворности затрагивали Мюнстерберг, Наторп, Бергсон и Джемс; Брентано и Гуссерль -- при анализе психического " акта"; Дильтей -- при анализе художественного творчества, а также О. Шварц в " Медицинской антропологии" (О. Schwarz. Medizinische Anthropologie, Leipzig, 1929). Во всех этих работах, однако, проблема не рассматривалась в связи с характером.

[41] Аристотель. Никомахова этика. 1098 а, 8.

[42] Там же, 1098 в, 32-- 1099 а, 4.

[43] Спиноза. Этика. IV. Определение 8.

[44] Там же, IV. Предисловие.

[45] Там же, IV. Теорема 20.

[46] Гете. Фауст. -Пер. Н. Холодковского.

[47] Там же, часть II, акт V. -- Пер. Б. Пастернака.

[48] Г. Ибсен. Пер Гюнт, действие V, сцена VI. -- Собр. соч. Т. 2. М., 1956, с. 599-- 601.

[49] Это понятие отношения как синтеза общности и уникальности во многом сходно с понятием " обособленность-привязанность" у Чарльза Морриса в кн. " Пути жизни" (Charles Morris. Paths of Life, N. Y. 1942), единственное отличие в том, что у Морриса в основу положен темперамент, а у меня -- характер.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 12 13 141516 Следующая ⇒