Глава 1. Лондон, декабрь 1817 года

Глава 1

Лондон, декабрь 1817 года

«Никогда не воображай, что ты в безопасности. Никогда не теряй бдительности».

Из всех правил, завещанных отцом‑ взломщиком, равного которому Лондон не знал ни до, ни после него, вору больше всего запомнилось именно это наставление. Держа ухо востро, чтобы уловить даже малейший звук поверх слабого шелеста ночного ветерка, чуть шевелившего полог кровати, грабитель, известный всему Лондону под прозвищем Рексхоллский Призрак, с трудом приподнял с каминной полки бронзовые часы, слишком массивные. Стоявшая рядом изящная фарфоровая статуэтка выглядела соблазнительно, однако была чересчур хрупкой, чтобы выдержать путешествие по городским крышам, что являлось неотъемлемой частью ночного ремесла.

В глубине сознания вора чуть слышно прозвучало еще одно из памятных ему наставлений старика отца: «Пять минут туда, пять минут обратно». Сегодня дело, похоже, отняло у него слишком много времени.

Длинные, чуткие пальцы слегка касались позолоченных рам картин на стене в поисках какого‑ нибудь тайника, однако так ничего и не нашли. С досадой пробормотав что‑ то себе под нос, Призрак углубился дальше в апартаменты маркизы Коттон. Ее знаменитая коллекция драгоценностей должна была находиться где‑ то совсем рядом.

Оказавшись у противоположной стены, Призрак склонился над покрытым тонкой резьбой туалетным столиком. Музыкальная шкатулка — обычная безделушка, хотя и прелестная… Табакерка, инкрустированная перламутром… Нет! Ни одна из этих вещиц не стоила обещанных пяти тысяч фунтов. Чтобы покрыть такую сумму, нужна по меньшей мере редкая жемчужина.

Теперь вор решил действовать проворнее. Он ощупывал поверхность различных предметов мебели и зеркал, открывал один за другим ящики бюро и… Ага! Он увидел совершенно неприметный и поэтому выделявшийся среди окружавшей его роскоши умывальник на толстой мраморной тумбе.

Из‑ под черной шелковой маски, скрывавшей лицо Призрака, блеснула белозубая улыбка. До чего же все оказалось просто! Первейшая из заповедей покойного отца гласила: «Хочешь что‑ нибудь спрятать — положи на видное место».

Опустившись на одно колено рядом с тумбой, вор приступил к обыску. Почти сразу же он обнаружил едва заметный металлический выступ и плавно нажал на него. Под мраморной поверхностью открылся ящик. Улыбка на лице Призрака сделалась шире. Теперь остается только поскорее сунуть руку в тайник и… Пусто!

— Боюсь, удача тебе изменила, парень, — раздался вдруг чей‑ то спокойный голос.

Призрак тут же выпрямился и принялся лихорадочно вертеть головой в поисках обладателя голоса.

Он сидел в полутьме посередине комнаты, внешне абсолютно спокойный. Его серовато‑ коричневый сюртук сливался с тусклой позолотой мебели вокруг.

«Хочешь что‑ нибудь спрятать — положи на видное место».

Ни малейшее, даже совсем слабое колебание воздуха не выдавало его присутствия. Полковник Джон Генри Сьюард. Ищейка из Уайтхолла. Знаменитый Джек Сьюард.

Напрягшись, грабитель уже собрался было обратиться в бегство, но тут полковник внезапно вскочил. Его высокая, худая фигура преградила вору путь к окну. Призрак действовал молниеносно, однако до полковника ему было далеко. Недаром лондонский преступный мир считал Сьюарда самым опасным своим противником. Тем не менее у вора не оставалось выбора, и если…

— Не стоит, сынок. — Сьюард дал этот совет на удивление мягким тоном, а его голос отдавал хрипотцой, словно после ранения в горло.

— А чего вы от меня хотите? — огрызнулся в ответ Призрак. — Стоять тут смирно и ждать, пока вы затянете петлю у меня на шее? Вот уж ни за какие коврижки! — Вид у него был самоуверенным до наглости, и только легкая дрожь в голосе выдавала испуг.

— Тебе бы следовало подумать об этом прежде, чем браться за свое ремесло, парень. Уж лучше сдавайся. — В тоне Сьюарда совсем некстати прозвучала жалостливая нотка.

Жалостливая? Джек Сьюард никогда и ни к кому не испытывал подобных чувств. Просто в тот момент было легко принять желаемое за действительное, однако подобные мысли следовало сейчас же выбросить из головы. От Сьюарда нечего ждать пощады. Поэтому лучше всего держаться начеку, используя любую возможность для отступления.

— Отсюда не убежишь, — заметил Джек, словно читая мысли своей жертвы. — Мои люди ждут в передней, а я… — Он пожал плечами, как бы извиняясь, и развел руки в стороны. — Я, как ты сам видишь, здесь.

— Да уж, — пробормотал в ответ Призрак.

Внезапно Сьюард приподнял свою гладко причесанную голову. Даже в темноте можно было заметить, что он напряженно к чему‑ то прислушивается.

Проклятие! У Призрака оставался на руках только один козырь — внезапность, но тут он явно опоздал. Судя по всему, Сьюард уже давно утратил способность чему‑ либо удивляться. И все же иного выхода не было. Если с него снимут маску.. У пойманного вора, как известно, один конец — на виселице в Тайберне.

— Что ж, ваша взяла, — ответил Призрак, обращаясь к Сьюарду, и с напускной отвагой выступил вперед: — Вы поймали меня с потрохами. Одного не могу понять — почему вы не зовете ваших людей на подмогу?

— Превосходно. Ты очень хитер, парень, — отозвался Сьюард одобрительно. — Но спешить нам ни к чему. Подними‑ ка руки повыше, чтобы они не касались тела. Коли ты так ловок с отмычкой, то и с холодным оружием наверняка обращаешься не хуже.

— Верно, приятель. Но у меня нет при себе ножа. Пускать людям кровь — занятие не для джентльмена, а я, что бы вы обо мне ни думали, в своем роде тоже джентльмен.

Вор сделал еще шаг к Сьюарду.

С этого расстояния в полумраке можно было получше разглядеть худое, угловатое лицо полковника — лоб, пересеченный шрамом, большой подвижный рот, говоривший об уме его обладателя, и спокойные проницательные глаза.

— И что за сделку вы хотите мне предложить? Уж не рассчитываете ли вы на часть добычи? Так, на какую‑ нибудь мелочь в обмен на то, что вы закроете глаза на ограбление?

— Нет, — ответил Сьюард. — Мне нужно кое‑ что из того, что было тобой похищено прежде.

— А!

«О чем это он? » — в отчаянии размышлял про себя Призрак, прикидывая расстояние до окна и одновременно подбираясь все ближе и ближе к Сьюарду. По‑ видимому, речь шла о чем‑ то крайне важном, раз Ищейку из Уайтхолла специально подослали, чтобы вернуть пропажу. Но среди похищенных вором вещей не было ни одной сколько‑ нибудь значительной ценности, ни одной фамильной реликвии — словом, ничего такого, из‑ за чего впоследствии стоило бы поднимать шум. Нет, нет, ничто, ровным счетом ничто не могло служить оправданием для вмешательства в это дело одного из лучших тайных агентов военного министерства.

— Я же предупредил тебя, чтобы ты не двигался, — произнес между тем Сьюард. Его мягкий тон не мог скрыть прозвучавшую в голосе смертельную угрозу.

Трепет пробежал по телу Призрака. От всей этой сцены он испытывал какое‑ то странное удовлетворение, и это подтолкнуло его к внезапному рискованному решению. В последнее время дерзость все чаще и чаще оказывалась его неотразимым оружием, а тяга к подобного рода выходкам становилась непреодолимой. Как, например, сейчас.

— Верно. — Теперь вор находился от Сьюарда почти на расстоянии вытянутой руки. Другого такого случая застать противника врасплох больше не представится. — Но я уже вам сказал, что у меня нет при себе ножа. И ведь мы оба не хотим, чтобы парни там, внизу, пронюхали о нашей с вами сделке, не так ли? Если вы мне не верите, обыщите меня с ног до головы. Ну же, удовлетворите ваше любопытство, пока мы не приступили к торгу!

Глаза Сьюарда сузились и превратились в щелочки, его искалеченная рука внезапно метнулась вперед, ухватив вора за талию. В его скрюченных пальцах чувствовалась недюжинная сила. Призрак инстинктивно отпрянул, пытаясь вырваться из безжалостных тисков, но очень скоро ему стало ясно, что из любой схватки между ними Сьюард неизбежно выйдет победителем.

— Да, пожалуй, я так и сделаю, — пробормотал Сьюард, прижимая к своей могучей груди маленькую фигурку в шерстяном плаще и крепко удерживая противника за оба запястья. Он быстро и ловко провел свободной рукой по плечам, бокам, бедрам и ляжкам вора. Затем отступил на шаг и слегка коснулся ладонью груди Призрака.

И тут Сьюард вдруг остановился как вкопанный. Его потухшие было глаза ярко вспыхнули, и он снова притянул к себе за пояс хрупкое тело. Его другая рука молниеносным опытным движением ощупала промежность вора.

— Мой Бог! — воскликнул Сьюард и отдернул руку с таким видом, словно обжегся, но все еще продолжая удерживать Призрака за пояс. — Ты — женщина?

Итак, она добилась своего. Ей удалось вывести сыщика из равновесия, и теперь во что бы то ни стало нужно было воспользоваться этим обстоятельством. Она глубоко вздохнула, собираясь с силами.

— Ваша женщина, капитан. Если, конечно, вы того пожелаете.

Хрипловатый голос воровки звучал с сильным характерным выговором уроженки Ист‑ Энда[3]. Она говорила медленно, как бы бросая ему вызов, и вместе с тем ей стоило немалого труда унять дрожь в голосе.

Подойдя поближе, она тесно прильнула к Джеку всем телом, так что ее колени оказались между его широко расставленными ногами. Тело мужчины оставалось твердым, как алмаз.

— Мы с вами еще можем договориться, капитан. Вы не прогадаете, ручаюсь вам.

— Договориться… — слабым эхом отозвался Сьюард, поводя головой взад и вперед, чтобы лучше рассмотреть ее лицо.

Щеки полковника были впалыми, морщины вокруг рта и в уголках глаз свидетельствовали о немалом жизненном опыте. Его глаза напоминали по цвету какой‑ то драгоценный металл, потускневший от времени.

«Ах да, — подумала про себя воровка, опьяненная сознанием близкой опасности, обомлев от собственной дерзости, — потемневшее серебро».

Сьюард между тем медленно протянул руку, чтобы сорвать с нее маску.

Она ощущала тепло его дыхания, видела угрозу в его взгляде и настороженную позу, и ей стало ясно, что через секунду ее неизбежно разоблачат. Словно в ответ на эту мысль ее сердце бешено заколотилось.

Зажмурившись, воровка отвела руку полковника в сторону и обняла его за шею, приникнув к широкой груди.

— Я как раз из тех женщин, что способны ублажить такого мужчину, как вы.

— Ублажить… — Сьюард произнес это слово так, словно оно было заимствовано из какого‑ то чуждого для него языка, однако не отстранился. Его бдительность ослабла, а любопытство уступило место более низменным побуждениям.

Ей казалось, будто она обнимает заостренное лезвие клинка — твердое, тщательно отточенное и смертоносное. Дрожащими пальцами незнакомка откинула чистые, гладкие, как шелк, волосы с затылка Сьюарда и притянула его к себе за шею. Поначалу он сопротивлялся. Тогда, изогнувшись, она поднялась на цыпочки и, отыскав его губы, прильнула к ним широко открытым ртом…

Губы мужчины были теплыми, твердыми. В течение первых трех мгновений, отмеренных ударами ее сердца, он не отвечал. Но затем нечто таившееся в глубине его души — то, что он так долго скрывал от самого себя, что уже успел забыть о его существовании, — вдруг неожиданно вырвалось на свободу. Его страстный порыв потряс ее до глубины души — яркий, обжигающий. Повинуясь инстинкту, Сьюард привлек женщину к себе за пояс, который он по‑ прежнему сжимал в кулаке.

Постепенно жесткая линия его рта смягчилась. Он провел свободной рукой по спине воровки, после чего положил ладонь ей на затылок и склонился над нею так низко, что она была вынуждена откинуться назад и вцепиться в его плечи, чтобы не упасть.

Это было уже слишком — вопреки ее желанию, вопреки всем доводам рассудка тело ей не повиновалось. Вероломные губы сделали его беспомощным.

Он был просто мужчиной — таким же, как и все мужчины на свете, которым предложили то, чего они обычно домогаются. И вместе с тем…

И вместе с тем, Бог свидетель, за этим стояло нечто неизмеримо большее.

Жест, которым он притянул ее к себе за шею, ожидая от нее ответа на поцелуй, выдавал обуревавшее его жгучее нетерпение. Его желание было в чем‑ то сродни голоду, а за видимым удовольствием — о Господи, что это было за удовольствие! — скрывалось отчаяние.

Хуже всего было то, что и женщина испытывала то же нетерпение и отвечала на его страсть. Его губы блуждали по ее лицу, дыхание смешалось с ее дыханием, и она упивалась его близостью. Голова у нее кружилась от волнения: рука Сьюарда, вцепившаяся в ее пояс, удерживала ее в плену; слабый запах жидкого мыла заглушали влажные испарения, которые проникали в комнату через открытое окно вместе с клочьями тумана; от его губ исходил нестерпимый жар.

Ей хотелось всецело отдаться соблазну, исходившему из темных глубин его существа. Полная неги и томления, она была не в силах противиться страстному желанию, нараставшему с каждым мгновением. У нее подкашивались колени, и она приникла к груди Сьюарда, теперь уже полностью покорившись его воле, готовая уступить этому человеку, вверить ему не только свое тело, но и жизнь…

Он оторвался от ее губ, хотя его искалеченная рука по‑ прежнему поддерживала ее голову.

— Проклятие! Значит ли это, что я должен овладеть тобой прямо тут, на столе, и затем, вволю насладившись, отпустить на все четыре стороны? Так вот о какой сделке ты говорила?

Она вряд ли была в состоянии рассуждать здраво.

— Да.

— Я бы предпочел сделать это в постели. И без маски. Или ты думаешь, что леди Коттон будет возражать? — В его голосе прозвучала горькая насмешка.

— Нет уж, простите, капитан. Здесь и сейчас! Это условие сделки.

Ей удалось наконец вывернуться из его цепких рук, и Сьюард разжал пальцы на ее поясе. Поднявшись на цыпочки, воровка снова приблизилась к нему и слегка провела губами по краям его резко очерченного подбородка. Кожа у него оказалась теплой, щетина больно уколола ее рот.

— Дело, пожалуй, того стоит. — О дьявольщина, он едва может дышать. — Пожалуй.

Его рот был приоткрыт, грудь плавно вздымалась и опускалась. Он не отводил от нее глаз, и их взгляд удерживал ее в залитой лунным светом комнате, не давая двинуться с места. В выражении его лица было что‑ то суровое, гневное и вместе с тем умоляющее.

— Что ж, будь по‑ твоему. — Сьюард произнес последние слова страстным шепотом, словно обещая ей самое немыслимое блаженство. В его объятиях она лишится остатков воли. Может быть, тогда она сумеет наконец забыть о…

Женщина в маске подалась вперед, стремясь поскорее очутиться в плену его рук, из которого, она знала, ей уже никогда не вырваться, но вдруг остановилась. Нет. Недаром Сьюарда прозвали Ищейкой из Уайтхолла. Он ее использует, натешится всласть, а затем исполнит свой долг. Человек без души и без сердца.

Вцепившись в рукава сюртука Сьюарда, она резким движением сбросила с себя его руки и ударила коленом в пах. Вскрикнув, он согнулся почти пополам и рухнул на колени, пытаясь до нее дотянуться, однако женщина тут же отпрянула в сторону и бросилась к окну. Еще до того, как до нее донеслось его ругательство, воровка уже вскочила на подоконник, намереваясь перепрыгнуть на крышу ближайшего дома, находившегося по другую сторону узкой аллеи. Однако, неверно оценив на взгляд расстояние, она опустилась на поросший скользким мхом карниз, оступилась и едва не упала. В отчаянии она искала, за что бы уцепиться, и ей пришлось вонзить ногти в прогнившие, покрытые трещинами доски карниза, чтобы не упасть на землю.

Из последних сил беглянка ухватилась за большую водосточную трубу, скрытую под карнизом, чуть было не вывихнув при этом руки, на которые пришлась вся тяжесть ее тела. Она повисла на высоте примерно пятнадцати футов над землей. Если она рухнет вниз, то, возможно, не разобьется насмерть, но непременно что‑ нибудь себе сломает и будет схвачена. И тогда ее ждет неминуемая гибель.

— Держись!

Краешком глаза она заметила Сьюарда, наполовину высунувшегося из окна по другую сторону аллеи с протянутой рукой. Он был слишком далеко, чтобы ей помочь или, напротив, воспрепятствовать ее бегству. Выражение его лица было строгим, непроницаемым, только глаза казались живыми, и в них читалось обещание, которому она не могла подобрать определения.

Ужас придал ей силы. С приглушенным бормотанием воровка перекинула ногу через край карниза и с трудом вскарабкалась на крышу. Выпрямившись, она некоторое время стояла, тяжело переводя дыхание, и смотрела на Сьюарда через разделявшую их пропасть шириной в восемь футов.

Некоторое время он тоже молча смотрел на нее, после чего медленно поднес два пальца к смуглому, пересеченному шрамом лбу, как бы в насмешку отдавая ей честь. Даже на расстоянии она могла заметить в его глазах выражение крайней досады на самого себя, словно он в очередной раз получил урок, который ему уже давно следовало бы усвоить, и был весьма признателен ей за это.

— До следующего раза!

Хотя она едва могла расслышать его слова, у нее не оставалось сомнений в том, что для него они были равнозначны клятве.

«До следующего раза»? Почему? Почему ее поимку поручили Ищейке из Уайтхолла? Слишком крутая мера, если речь идет всего лишь о сохранности каких‑ то побрякушек, принадлежавших богатой аристократке, какими бы дорогими они ни были.

Она уставилась на Сьюарда, недавний испуг сменился торжеством. Ее чуть было не подвело собственное тело — и не только потому, что оно с такой готовностью откликнулось на его единственный жаркий поцелуй, но еще и потому, что пылкая страсть, которую ей сулил этот поцелуй, была способна раз и навсегда вытравить из ее души горькие воспоминания. И тем не менее победа осталась за нею.

По другую сторону разделявшей их узкой пропасти Сьюард учтиво склонил голову, как бы признавая свое поражение. Она не могла оставить его последний жест без ответа.

С торжествующей ухмылкой воровка выступила вперед и отвесила своему врагу глубокий поясной поклон, пародируя движения офицера и джентльмена. Затем она отступила за дымоход. Отсюда ей уже нетрудно будет удрать. Тайные пути, пролегавшие высоко над землей, находились вне пределов досягаемости для полицейских и сыщиков с Боу‑ стрит[4], а также для Джека Сьюарда.

К утру Призрак должен исчезнуть. Его место займет Энн Уайлдер, состоятельная дама из высшего общества, еще недавно всеми признанная первая красавица, а ныне убитая горем вдова, на которой лежала обязанность сопровождать на светские рауты юную дебютантку… Никто ее ни в чем не заподозрит.

Тем не менее, хотя Энн и знала, что она в безопасности, внутренний голос подсказывал ей совсем иное. И, помилуй Бог, ей нравилось это ощущение.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒