5. Сочинитель

(Мужчина лет сорока пяти лежит на кровати. )

Скорее бы ночь. Я так устал. Вчера весь день работал без перерыва. Только и хватило сил сделать бутерброды и включить телевизор. Пускай все ругают этот зомби – ящик. А мне – нравится. Веселее, чем самому с собой говорить.

(еле заметно ухмыляется, с расслабленной интонацией)

Когда говорят: «Помнишь то, помнишь сё», я просто смеюсь в голос. Себя вот помню. И не смутно, а явно. Только глупая затея -- наделять все события определенным смыслом. Типа как в картинную галерею приходишь, смотришь на красивые виды, но где там «соль»? В древних историях? Так об этом еще в школе мне талдычили. Очевидно, что без толку. В том, какие именно краски применялись для работы? Это же совершенная глупость. Если бы во мне отзывалось любое искусство – жизнь была бы другой. Не лучше и не хуже. Если смотреть напрямую, то большая часть так называемых «объектов культуры» вообще лишняя. Бесполезная трата драгоценного времени. Если мне это ни о чём не говорит, то зачем тогда вообще нужно такое явление?

(заметно сосредоточеннее)

Меня во всех интервью постоянно спрашивают: «Почему вы решили стать композитором? Как вы встали на этот жизненный путь? Что посоветуете начинающим? » И куча столь же дурацких вопросов. Они меня вгоняют в состояние печали. Понятно, что я придумываю то одно, то другое – как будто ни с того ни сего заговорю про Шёнберга, хотя потом и Баха приплету, даю разные «вредные советы» и поганые рекомендации. Суть дела в чём? Меня никогда не интересовала вся эта композиторская братия – там же или революционеры без кола – без двора, которые хотят весь мир поставить «на уши», или почтенные старцы, которые либо почти ничего не сочиняют, либо сочиняют, да так, что революционеры встают на дыбы. Если честно, не только они. Я считаю, восьмидесяти -- девяностолетние композиторы должны мирно сидеть на лавочках и заниматься внуками, а совсем не писать новые вещи. Вы были когда-нибудь на концерте академической музыки? Нет? Ответ логичный. Времена старушек с нотами, я считаю, безвозвратно ушли. Теперь туда ходят либо на известную фамилию, либо по служебной надобности. На современную музыку ходят еще меньше. Хорошо, если почтенный старейшина поддержит это мероприятие своим словом или произведением. Нет – тогда ждите двадцать человек на огромный зал.

(в задумчивости)

Я к чему говорю: если хочешь быть худо – бедно известным автором академической музыки, то надо поменьше смотреть на окружающих тебя композиторов. Честно! Делать то, что ты считаешь нужным, писать то, на что у тебя ложится ухо. Подумай, что бы ты хотел услышать сам. Тогда уже пиши. Важно ли мнение окружающих? Сложный вопрос? Честное слово – нет вопроса проще.

Да если бы я слушал…

(в ещё большей задумчивости, медленно произнося слова)

Если бы я слушал пьяницу – отца, пытавшегося приучить меня к бутылке, мать, хотевшую видеть меня экономистом, сестру, долго уговаривавшую переехать к ней во Францию. Она осталась одна, и нужна была помощь с маленьким сыном. Отца с матерью тогда уже лет пять как не стало…

(печально)

Я их не слушал. Мне была дороже собственная точка зрения, собственная жизнь. Да, отец, ты умер в обнимку с бутылкой, а я уже много лет не пью спиртного. Да, мама, твой сын всё также плохо разбирается в кредитах и счетах, работает «каким-то там» менеджером, зато имеет возможность делать то, что считает нужным – писать музыку. Да, Алла, я так и не решился переехать во Францию. А всё почему? Я бы не нашёл там такого покоя, какой вижу здесь. Париж, по-моему, символ китча и пошлости, обиталище лямуров – тужуров. Неестественный город, притворная страна. Ноги моей там не будет.

(уже быстрее произносит слова)

Ясно, что я могу жить там, где считаю нужным. Пусть другие рассказывают страшные истории про бедную Россию, её несчастные города. Те, кто так говорят, не знают истины: привычка – вторая натура. И с этим ничего не поделаешь, даже если твою музыку исполняют в престижных местах.

Ещё один вопрос, не менее популярный: «как я сочиняю». Возможно, некие люди – весьма, скажу, наивные -- решили, что любой художник, да и композитор тоже работает с Музой – божеством, волшебной покровительницей из сказки. Хочу их заверить: всё не совсем так. Опираюсь на своё мнение и говорю от себя. Впрочем, о ком мне еще говорить и на что опираться?

(говорит чётко, внятно -- от расслабленности не осталось и следа)

Если у меня уже есть короткое сочинение для скрипки и фортепиано, то к чему торопиться писать струнный квартет? Лучше писать что-то более масштабное или задействовать лайф – электронику. Прежде чем писать самому, я внимательно, с полной ответственностью, в трезвом уме и с горячим сердцем переслушал весь основной фонд классических музыкальных записей. И что же? Нет, я засыпал далеко не на всех композиторах. Однако услышанное, за исключением десятка вещей, не произвело на меня позитивного впечатления. То есть, согласно канону, я должен был заурчать в восторге либо на произведениях Моцарта, либо хотя бы на Бартоке. Не урчать ни на каком из композиторов, уже увенчанных славой, запрещено. И тогда я решил писать по-другому. Конечно, я пытался подражать самому широкому кругу авторов – от Шостаковича до Губайдуллиной, кропал днями и ночами всё то, о чём теперь и вспоминать страшно – подражания, ремейки. Я страшно мучился, думал, что уже ничего достойного не сочиню, пока в мою голову не пришла одна мелодия. Не думаю, что это было озарение. Просто я хотел написать именно такую вещь. Я понял – в груди было холодно: «Именно то, что нужно! » Неожиданно мне попался черновик недоделанного сочинения месячной давности. Я схватил его, просмотрел и в итоге написал свое первое – первое настоящее музыкальное произведение для фортепиано. Совместил фрагмент из черновика и тот кусок, который играл в моей голове. И пошло – поехало…

Когда один «ветеран академической музыки» сказал мне, что моя вещь, которую я предложил для исполнения его знакомому, не похожа ни на что из доселе звучавшего, я первый раз в жизни обрадовался. Нет, то есть я радовался в детстве в те моменты, когда отец не пил, и когда мама не плакала. Тогда мы проводили время сначала втроем, потом вчетвером. Но услышать, что мой творческий почерк ни на что не похож… Для меня это была первая маленькая победа.

Днем я работаю, сейчас всё больше в разъездах. Поздними вечерами пишу музыку. Меня всё устраивает. Меня много исполняют – в России и за рубежом. Пусть я не знаю, что такое семейная жизнь, а вместо друзей у меня сплошные «коллеги» -- с ними лучше быть настороже. Не беда. Меня всё устраивает. И я живу дальше.

(«Номад» -- 23. 04. 20, «Аккуратистка» -- 24. 04. 20, «Свободомыслящая», «Молодая жена», «Сочинитель» -- 26. 04. 20)

[1] В монологе использованы фрагменты из книг Бориса Миронова «Российская империя: от традиции к модерну» (том третий) и Михаила Зыгаря «Империя должна умереть».

⇐ Предыдущая 1 2 34