ПОСЛЕСЛОВИЕ 16 страница

По крайней мере, двигатели жестянщиков, снятые с шагохода, работали на ура. Да, они были шумными и вонючими и искрили так, что в любой момент могли поджечь весь «Левиафан», но главное – толкали корабль вперед!

Старые двигатели просто указывали направление, как поводья у лошади, а скорость корабль набирал сам. Теперь все изменилось: реснички только определяли, куда двигаться, а могучие машины быстро несли «Левиафан» вперед. Дэрин и не надеялась, что летающий кит окажется таким сообразительным. Он мгновенно приспособился к новой ситуации. Впервые на ее памяти они летели так быстро. Цеппелины преследователей, даже небольшие шустрые перехватчики, вскоре остались далеко позади.

Но сухопутный броненосец приближался.

Корабль снова подпрыгнул. Дэрин потеряла равновесие и несколько футов проскользила по мембране, пока не зацепилась ботинком за веревку.

– Безопасность прежде всего, мистер Шарп! – крикнул Ньюкирк, быстро пристегиваясь к вантам.

– Яйца курицу не учат! – отозвалась Дэрин, но тоже пристегнулась.

Резким окриком она согнала из гнезда еще десяток мышей, однако кораблю это уже не требовалось. Его нос устремился прямо в небо. «Левиафан» поднимался рывками, быстро набирая высоту. Можно подумать, офицеры по очереди выпрыгивают с мостика! Впрочем, какая разница? Ведь корабль взлетал!

Дэрин сползла чуть‑ чуть дальше, чтобы лучше видеть германские боевые машины.

Маленькие длинноногие разведчики, подскакивая, словно кузнечики, метали в воздух пылающие снаряды. К счастью, это были всего лишь осветительные ракеты, которые не долетали до «Левиафана», взмывая лишь на пару сотен футов, и бесполезно вспыхивали под брюхом корабля. Но тут Дэрин увидела, как поднимаются орудия шагающего крейсера. Стволы смотрели прямо на «Левиафан», но пока молчали. Воздушный кит так разогнался, что они успевали дать только один залп. Пока жестянщики будут перезаряжать опушки, «Левиафан» станет недосягаем для них.

Где‑ то за спиной Дэрин запел сигнальный свисток – на одной пронзительной высокой ноте, почти на пределе слышимости. Команда «Свистать всех наверх! ».

Дэрин развернулась и бросилась бежать. Мимо нее промчалась свора ищеек. На хребте было настоящее столпотворение. Люди и фабрикаты неслись в одном и том же направлении – к хвосту корабля. Дэрин видела, как орудийные расчеты снимают с лафетов пневматические пушки и тащат их на руках…

Это была последняя отчаянная попытка облегчить нос «Левиафана». Перебросив на корму одновременно весь экипаж, капитан старался сделать подъем еще круче.

Позади Дэрин что‑ то полыхнуло. На бегу оглянувшись через плечо, она увидела, как из орудий крейсера вырывается дым. Прежде чем грохот залпа достиг ушей, корабль вдруг прыгнул вверх, да так круто и высоко, будто кто‑ то выбросил за борт пианино. Нос задрался, скрыв от Дэрин германский крейсер, «Левиафан» сильно накренился на правый борт. Значит, пианино выбросили с левого…

Грохот залпа обрушился тяжкой волной, засвистели снаряды. Огромные зажигательные бомбы проносились мимо сгустками ослепительного пламени. Одна пролетела так близко, что лоб и руки Дэрин опалило жаром. Воздух внезапно стал сухим и горячим, глаза заслезились от нестерпимого сияния. Голубой свет залил поверхность мембраны, исчертив ее причудливыми тенями людей и животных.

Бомбы пролетели по левому борту, не задев его.

Внезапный рывок корабля – что бы его ни вызвало – пришелся как раз вовремя. И такелажники поработали на совесть, не пропустив ни единой протечки водорода.

Но Дэрин, как и все остальные члены экипажа, продолжала спускаться к хвосту – не только чтобы облегчить нос, но и глянуть, что происходит сзади.

Германский крейсер теперь удалялся, становясь все меньше. Стволы его орудий поворачивались вслед за улетающим кораблем, но новые двигатели уносили «Левиафан» в небо слишком быстро. Когда раздался следующий залп, зажигательные бомбы не долетели больше сотни футов и разорвались, упав в снег. Машины жестянщиков скрылись в облаках дыма.

Радостный крик Дэрин влился в хор торжествующих воплей экипажа. Водородные ищейки поддержали его дружным воем, совершенно ошалев от суеты и шума.

– Шикарный бой! – Разгоряченный, употевший Ньюкирк хлопнул ее по плечу. – Что скажете, мистер Шарп?

– Это точно! Надеюсь, он уже закончился!

Дэрин подняла к глазам бинокль и повернулась, всматриваясь в силуэты цеппелинов над горами. Они маячили вдалеке, безнадежно отстав.

– Они нас ни за что не догонят, – заявила она. – До темноты мы будем далеко.

– У них там «Хищники», – с тревогой сказал Ньюкирк. – Я слышал, они весьма быстрые.

– Угу, быстрые. Но мы‑ то быстрее! Ведь у нас двигатели жестянщиков!

– А у них, по‑ твоему, какие двигатели? – съязвил Ньюкирк.

Дэрин нахмурилась и посмотрела вниз. Реснички колыхались как бешеные, выбирая среди невидимых воздушных потоков самый удобный путь. Двигатели монотонно рокотали.

– У нас есть кое‑ что получше, – пробормотала она. – Немножко от нас и немножко от них.

Ньюкирк на миг задумался, хмыкнул и сказал:

– Знаете что, мистер Шарп? Я соглашусь, если сам кайзер будет толкать наш корабль, лишь бы убраться поскорее с этого проклятого айсберга!

– Ледника, – автоматически поправила его Дэрин. – Но я согласен. Как же здорово снова лететь!

Она закрыла глаза и глубоко вдохнула холодный чистый воздух, вслушиваясь в новые ритмы мембраны, вибрирующей под ее ступнями. Чувство воздуха подсказывало ей, что корабль поворачивает к югу, направляясь в сторону Средиземного моря. О вражеских цеппелинах можно было забыть. Впереди ждала Османская империя!

В какой бы странный гибрид зверя и техники ни превратился теперь «Левиафан», он выжил, а это главное.

ГЛАВА 40

Сложнее всего оказалось нарисовать запальные свечи. Их устройство просто не укладывалось у Дэрин в голове, но жестянщиков оно не смущало – значит, и она должна разобраться!

Она рисовала новые двигатели все утро, мечтая, что когда‑ нибудь ее чертежи войдут в новое «Руководство по аэронавтике». Впрочем, даже если их никто никогда не увидит, теплый денек – достаточная причина, чтобы до обеда валяться на машинной палубе. Воздушный корабль летел всего в сотне ярдов над морем. Волны сияли и пенились, по мембране скакали солнечные зайчики. После трех ночей на леднике просто восхитительно было лежать на солнышке, загорать и рисовать.

Но хотя во все стороны, куда ни глянь, раскинулось Средиземное море, жестянщики постоянно держались начеку. Алек с Клоппом возились на машинной палубе с полудня, монтируя экраны, чтобы защитить от ветра управляющих двигателями пилотов. Да, они так себя и называли – пилотами, а не технической поддержкой, или как там было принято в британском воздушном флоте, забывая, что настоящие пилоты находятся на мостике.

Дэрин, правда, слышала разговоры, что «Левиафану» вообще не нужны пилоты – ни жестянщики, ни дарвинисты. Кит сам лавировал в горизонтальных и вертикальных воздушных потоках, выбирая оптимальное направление. Кое‑ кто в экипаже болтал, что крушение что‑ то сдвинуло у него в мозгах, но Дэрин считала, что все дело в новых двигателях. У кого не закружится голова от такой мощи?

Девочка смахнула с блокнота пчелу. Как только «Левиафан» перелетел через Альпы, ульи пробудились от трехдневной спячки и голодные рои насекомых ринулись на луга Италии. Ястребы‑ перехватчики растолстели от обилия добычи: зайцев и краденых поросят.

– Мистер Шарп! – раздался поблизости голос дежурного старшины.

Дэрин подскочила на месте, но потом увидела рядом вестовую ящерицу и перевела дух.

– Вас вызывает капитан корабля, – произнесла рептилия, моргая. – Немедленно.

– Да, сэр! Уже иду! – выпалила Дэрин и спохватилась, что говорит пискляво, как девчонка.

– Конец сообщения, – добавила она низким голосом.

Ящерица унеслась с докладом. Дэрин принялась собирать листы бумаги и карандаши, прикидывая, в чем могла провиниться. Кажется, в последнее время она не выкидывала ничего такого, чтобы получить нагоняй от самого капитана. Мистер Ригби даже объявил ей официальное поощрение за то, что она взяла Алека в заложники во время атаки штурмовика…

Но она все равно нервничала.

Капитанские апартаменты находились в передней части корабля, сразу за мостиком. Дверь была приоткрыта; свежий бриз из распахнутого окна шевелил развешанные на стенах карты. Капитан сидел за столом и писал.

Дэрин молодцевато отдала честь.

– Мичман Шарп по вашему приказанию прибыл, сэр!

– Зачем же так официально, мистер Шарп? – ответил капитан дружелюбным тоном, от которого девочке стало как‑ то не по себе. – Проходите и закройте за собой дверь.

– Да, сэр.

Тяжелая дверь из настоящей природной древесины с грохотом захлопнулась за Дэрин, словно крышка гроба.

– Что вы думаете, мистер Шарп, о наших гостях? – начал капитан.

– О жестянщиках, сэр? – Дэрин нахмурилась. – Ну… Они очень умные. Малость зацикленные на своих двигателях, но… Хорошие союзники, сэр.

– Вы полагаете? Что ж, удачно – официально с их страной мы не воюем.

Капитан постучал карандашом по птичьей клетке, стоящей перед ним на столе. Почтовая крачка, сидящая внутри, забила крыльями, высовывая длинный тонкий язык.

– Я сейчас узнал, что Англия не находится в состоянии войны с Австро‑ Венгрией. Пока. В настоящий момент война объявлена только Германии.

– Неплохо, сэр.

– Я тоже так считаю.

Капитан откинулся в кресле и улыбнулся.

– Вы, кажется, подружились с юным Алеком?

– Ага. Он славный парень, сэр.

– Возможно. Мальчику непременно нужна поддержка друзей, особенно когда приходится бежать из дома и из родной страны. Печально, да?

Капитан поднял бровь. Дэрин осторожно ответила:

– Э… наверное, да, сэр.

– Все это весьма загадочно. Наш полет зависит от людей, о которых мы практически ничего не знаем. Кто они, Алек и его друзья?

– Они вообще‑ то ведут себя довольно скрытно, – ответила Дэрин.

Капитан Хоббс поднял лежащий перед ним листок бумаги.

– Первый лорд адмиралтейства заинтересовался нашими гостями. Настолько заинтересовался, что отдал приказ – немедленно выяснить все, что возможно. Скажите, Дилан… вам есть что сообщить?

У Дэрин перехватило дыхание.

Этого момента она давно ожидала и боялась. Ее долгом было рассказать капитану все, что она знала. Что Алек – сын эрцгерцога Фердинанда и что германцы преследуют его, поскольку именно они убили его отца. Алек сам сказал: это убийство вовсе не внутрисемейное дело. С него началась вся проклятая война.

А теперь им заинтересовался сам лорд Черчилль!

Но она обещала Алеку молчать. Она и так слишком много ему задолжала – начиная с того момента, когда он принес аптечки, а она спустила на него ищеек. Черт возьми, да весь корабль у него в долгу! Алек открыл им свое тайное убежище, отдал запасы пищи, штурмовик, помог в битве с цеппелинами… Взамен он просил лишь одного – не открывать, кто он такой. Честно говоря, со стороны капитана было невежливо даже интересоваться этим.

Нет, Дэрин не могла нарушить обещание. По крайней мере, пока не поговорит с Алеком.

– Непременно сообщу вам все, что узнаю, сэр! Она отдала честь и вышла, не сказав больше ни слова.

Вечером Дэрин пошла навестить Алека, который нес вахту у ящика с яйцами, но машинное отделение оказалось закрытым.

Дэрин пару раз пнула дверь. Алек открыл ее изнутри и улыбнулся, но в сторону не отступил.

– Дилан! Рад тебя видеть! Только, – добавил он шепотом, – я не могу тебя впустить.

– Что случилось?

– Одно из яиц почему‑ то бледнеет, и мы переустанавливаем обогреватели. Это очень сложная работа. Доктор Барлоу сказала, что присутствие еще одного человека собьет все настройки…

Дэрин закатила глаза. Чем ближе они подлетали к Константинополю, тем сильнее доктор Барлоу тряслась над своими драгоценными яйцами. Они пережили авиакатастрофу, три ночи на леднике, атаку цеппелинов, а теперь леди считает, что яйца потрескаются, если кто‑ то просто взглянет на них!

– Полная чушь! Дай пройти.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Температура яиц чуть выше температуры тела. Еще один человек рядом с ящиком ничем не навредит.

Алек колебался.

– А еще она сказала, что Тацца не гулял с самого утра. Он проскребет насквозь дверь каюты, если его не вывести…

Дэрин вздохнула. Просто удивительно, как ученая леди умудряется быть такой надоедливой, даже когда отсутствует.

– Алек, мне надо сказать тебе что‑ то очень важное. Отвали с дороги и дай войти!

Мальчик нахмурился, но посторонился. Дэрин протиснулась мимо него в жаркое, сумрачное помещение.

– Черт, вы уверены, что яйца не перегреются? Алек пожал плечами.

– Это приказ доктора Барлоу. Она говорит, что больному яйцу нужно тепло.

Дэрин заглянула в набитый сеном ящик. Два здоровых яйца лежали вместе в дальнем конце. Третье, действительно бледное, находилось в середине ящика, со всех сторон обложенное обогревателями. От него так и веяло жаром. Дэрин попятилась, бросила взгляд на термометр и помрачнела. Что ж, это яйца доктора Барлоу. Если она хочет сварить их вкрутую – ее право.

У Дэрин сейчас были заботы важнее.

– Меня сегодня вызывал капитан, – начала она, поворачиваясь к Алеку. – Он расспрашивал о тебе.

– Обо мне? Хм…

– Не волнуйся. Я ничего ему не сказал. Я не собираюсь нарушать обещание.

– Спасибо, Дилан.

– Но это не все…

Дэрин откашлялась, стараясь, чтобы ее голос звучал как обычно.

– Капитан велел мне следить за тобой. И сообщать ему обо всем, что узнаю.

Алек медленно наклонил голову.

– Так. Значит, он дал тебе прямой приказ? Дэрин открыла рот, но не издала ни звука, скованная непонятным чувством. По дороге сюда она надеялась, что Алек разрешит ей нарушить слово и все рассказать капитану, закрыв этот скользкий вопрос. Но теперь ее охватило совершенно иное чувство.

Захотелось немедленно признаться Алеку, что она врала ему и продолжает врать. По телу пробежал странный трепет, как в тот день, когда Алек рассказывал историю своих родителей. Что, в конце концов, с ней творится?!

– Ну да, именно это он и сделал, – сказала она вслух. Алек вздохнул.

– Нарушить прямой приказ – серьезное преступление, особенно в военное время. Если выяснится, что ты знал о моем происхождении и скрывал это, тебя повесят как предателя.

– Повесят? За что?!

– За сотрудничество с врагом.

Дэрин нахмурилась. Раздавая обещания по зову сердца, она не заглядывала слишком далеко вперед.

– Ну, не совсем с врагом. Капитан сказал, Британия и Австрия не объявляли друг другу войны.

– Верно. Но граф Фольгер все время слушает радио: по его мнению, война между нашими странами – вопрос недели, не больше.

Алек грустно улыбнулся.

– Забавно. В данный момент политики как раз пытаются определить, враги мы или нет.

– Черт знает что, – буркнула Дэрин.

Сейчас тут стоит она, а не какой‑ то политик! Значит, и решать ей.

– Алек, я обещал!

– Но ты приносил присягу воздушному флоту и королю Георгу, – напомнил тот. – Я не хочу, чтобы ты изменил присяге. Ты для этого слишком хороший солдат, Дилан.

Дэрин переступила с ноги на ногу.

– Как с тобой поступят?

– Запрут на семь замков. Я слишком ценный пленник, чтобы мне позволили сбежать и затеряться на просторах Османской империи. А потом, когда мы вернемся в Англию, я, скорее всего, окажусь в тюрьме до конца войны.

– Вот свинство, – пробормотала Дэрин. – Но ты же всех нас спас!

Алек пожал плечами. В глазах у него затаилась глубокая грусть. Не слезы отчаяния, а ровная, безнадежная тоска. И причиной ее на этот раз была она, Дэрин. Она только что лишила его надежды…

– Я никому ничего не скажу!

– Тогда я сдамся сам. Все тайное когда‑ нибудь становится явным. Я не хочу, чтобы тебя повесили, Дилан.

Дэрин попыталась спорить, но Алек упорно стоял на своем. Он знал правила. Неповиновение командиру в военное время считается изменой и карается смертной казнью.

– Это доктор Барлоу во всем виновата! – рявкнула Дэрин. – Я бы в жизни не догадался, кто ты, не будь она такой пронырливой! Заметь, она тоже помалкивает, но военные никогда не повесят такую мудрилу, как она!

– Конечно не повесят, – согласился Алек. – Во‑ первых, она не солдат. А главное, она женщина.

Дэрин застыла с открытым ртом. Точно, она совсем забыла! В армии никогда не казнят женщин. Конечно, ее сразу выгонят, лишат всего: корабля, который стал ее родным домом, и самого неба… Но, черт побери, никто не станет вешать пятнадцатилетнюю девчонку!

Губы Дэрин сами расплылись в улыбке.

– Не волнуйся за меня, Алек. У меня есть пара тузов в рукаве.

– Не валяй дурака, Дилан. Это не какое‑ нибудь твое очередное безумное приключение. Все очень серьезно!

– Все мои приключения были адски серьезными!

– Но я не могу позволить тебе рисковать, – сказал Алек умоляюще. – Многие уже умерли из‑ за меня, и я не хочу, чтобы ты к ним присоединился. Пошли к капитану, прямо сейчас. Я все ему расскажу.

– Нет, не расскажешь, – возразила Дэрин.

Она чувствовала – Алека не переспоришь: он не поверит, что ей не грозит казнь, пока не узнает правду. И самое странное – она хотела рассказать. Поделиться своим секретом в обмен на его тайну.

– Меня не повесят, Алек, – сказала Дэрин, подходя к нему ближе. – Я тоже вовсе не тот, за кого меня все принимают.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился он. Дэрин глубоко вздохнула.

– На самом деле я…

Лязгнули ключи, распахнулась дверь. Доктор Барлоу возникла на пороге, устремив на Дэрин возмущенный взгляд.

– Мистер Шарп, а вы что здесь делаете?!

ГЛАВА 41

Никогда еще Алек не видел ученую леди такой сердитой. Ее взгляд перебегал с Дилана на яйца, словно она подозревала мичмана в попытке кражи.

– Извините, мэм, – промямлил Дилан, так и не договорив то, что начал. – Я просто заглянул сюда, прежде чем выгулять Таццу.

Алек схватил его за руку.

– Стой! Подожди меня! – Он повернулся к леди и сказал: – Мы идем к капитану. Собираемся рассказать ему, кто я такой.

– И зачем мы собираемся это сделать?

– Он приказал Дилану следить за мной и докладывать обо всем, что узнает.

Алек приосанился и продолжил, стараясь подражать интонациям отца.

– Мы не имеем права требовать от Дилана, чтобы он нарушил присягу.

– Не беспокойтесь насчет капитана, – отмахнулась доктор Барлоу. – Это моя миссия, а не его.

– Нет, мэм, не только его, – возразил Дилан. – В адмиралтействе стало известно о жестянщиках на борту, и лорд Черчилль приказал выяснить, кто они такие.

– Опять он! – Доктор Барлоу помрачнела, как туча. – Так я и знала! Этот кризис – полностью его вина, и он еще смеет вмешиваться в мою миссию!

Дилан хотел было что‑ то сказать, но сдержался.

– Кто такой этот лорд? – спросил Алек.

– Она говорит о лорде Черчилле, который возглавляет адмиралтейство и управляет всем флотом – и морским, и воздушным! – подсказал Дилан.

– Его аппетиты простираются гораздо дальше, – проворчала доктор Барлоу. – Однако сейчас лорд вышел за пределы своих полномочий.

Она поставила стул возле ящика и села, мимоходом убрав от больного яйца пару нагревателей.

– Садитесь оба. Пора вам узнать, в чем дело. Алек и Дилан переглянулись и сели на пол рядом с ней.

– В прошлом году, – начала леди, – Османская империя собиралась купить построенный в Британии военный корабль. Подобное судно, вместе с сопровождающим подводным монстром, дает в море огромное преимущество. Корабль был уже готов к спуску на воду…

Доктор Барлоу сделала паузу, чтобы взглянуть на термометр, и передвинула несколько обогревателей.

– Но за день до того, как вы забрали меня в Риджентс‑ парке, лорд Черчилль приказал оставить его в Англии, хотя покупка была уже оплачена.

Леди покачала головой.

– Конечно, лорд Черчилль действовал из высших побуждений. Назревала война, и он не хотел отдать столь мощное оружие в руки потенциального противника. Подумать страшно, что будет, если «Осман» станет воевать на стороне Германии. Алек нахмурился.

– Мне кажется, это самый обычный грабеж.

– Не буду спорить.

Доктор Барлоу отщипнула клочок соломы.

– Важнее, что это был очень грубый дипломатический ход. После такой выходки присоединение Османской империи к жестянщикам стало почти неизбежным. Цель нашей миссии – предотвратить это.

Она погладила больное яйцо и умолкла.

– Хорошо, но какое это имеет отношение к моей тайне? – спросил Алек.

Доктор Барлоу вздохнула.

– У нас с Уинстоном разногласия относительно Османской империи. Ему не слишком нравится, что я пытаюсь исправить его ошибки, и поэтому он ставит мне палки в колеса. А если он узнает, что мы захватили сына эрцгерцога Фердинанда, то получит повод развернуть «Левиафан» обратно.

– Захватили?! – Алек скрипнул зубами. – По‑ моему, наши страны между собой не воюют! И позвольте напомнить, кто управляет двигателями этого корабля!

– Это просто моя личная точка зрения, – кротко сказала доктор Барлоу. – Теперь, надеюсь, понятно, почему я не хочу, чтобы вы с Диланом шли к капитану? Это вызовет самую натуральную междоусобицу на борту, последствия которой будут непредсказуемыми. Сейчас, когда наш полет протекает так гладко…

– А ведь она права, – сказал Дилан с явным облегчением.

Доктор Барлоу снова повернулась к яйцам.

– Предоставьте лорда Черчилля мне.

– Но это не только ваша проблема, но и Дилана, – нахмурился Алек. – Каким образом вы собираетесь его защитить? Кто вы такая, мэм, чтобы совладать с первым лордом адмиралтейства?

Женщина встала со стула и приподняла котелок.

– Я – та, кого вы перед собой видите. Доктор Нора Дарвин Барлоу, главный хранитель Королевского Лондонского зоопарка, к вашим услугам.

Алек удивленно заморгал. Что она сказала? Дарвин? У него перехватило дыхание.

– Вы хотите сказать, – пролепетал Дилан, – что ваш чокнутый дедушка‑ пчеловод…

– Я не говорила, что он был пчеловодом! – засмеялась леди. – Просто пчелы пробуждали в нем вдохновение. Без них его теории никогда не обрели бы свое безупречное, законченное изящество. Так что не тревожьтесь насчет лорда Уинстона, мистер Шарп. Я с ним справлюсь.

Дилан кивнул. Он был бледен.

– Пойду‑ ка проведаю Таццу, мэм.

– Отличная идея.

Леди открыла перед ним дверь.

– И постарайтесь больше не появляться тут без моего позволения.

Проскальзывая в дверной проем, Дилан на миг обернулся, поймал взгляд Алека и кивнул.

Он был поражен почти так же, как Алек. Подумать только! Доктор Барлоу оказалась не просто дарвинистом, а внучкой самого Чарльза Дарвина! Родственницей человека, который изменил весь мир…

Палуба качнулась у Алека под ногами – видимо, летающий кит поворачивал.

Со всех сторон принца окружало то, чего его с самого детства приучали бояться и ненавидеть, но Алек чувствовал, что «Левиафан» больше его не пугает и он готов безгранично доверять этому удивительному живому кораблю.

Доктор Барлоу занялась яйцами, по‑ новому раскладывая в соломе обогреватели.

– Что будет, когда мы прилетим в Константинополь? – спросил Алек, сжимая кулаки и стараясь говорить твердым голосом. – Не запрут ли меня под замок, когда вы и ваш груз окажетесь в безопасности?

– Умоляю вас, Алек. Я не собираюсь никого запирать.

Она погладила его по волосам. Принц вздрогнул.

– У меня на вас другие планы.

Леди улыбнулась и направилась к выходу.

– Прошу, доверьтесь мне, Алек. И… сегодня ночью следите за яйцами очень внимательно!

Когда дверь за ней закрылась, принц бросил задумчивый взгляд на ящик, слабо светящийся изнутри. Почему эти яйца так важны? Какой дарвинистский монстр способен заменить военный корабль? Как существо размером со шляпу может удержать целую империю от вступления в войну?

– Кто вы? – тихо спросил он. Яйца, естественно, ничего не ответили.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Роман «Левиафан» относится к жанру альтернативной истории, поэтому большая часть персонажей, существ и механизмов – моя собственная выдумка. Но в целом сюжет книги основан на реальных событиях лета 1914 года, когда Европа стремительно скатывалась к военной катастрофе. Давайте вспомним события того времени и разберемся, что в моей истории фантазия, а что правда.

28 июня эрцгерцог Фердинанд, наследник престола Австро‑ Венгрии, и его жена принцесса София были убиты в Сараево молодыми сербскими революционерами. В моей книге они пережили первые покушения, но тем же вечером были отравлены. В реальности они погибли около полудня (я хотел, чтобы действие книги началось ночью). Это убийство, как и в романе, немедленно повлекло за собой объявление войны между Австрией и Сербией, в которую вскоре вступили Германия и Россия, а потом и другие страны. К началу августа разразилась война, которую позднее назовут Первой мировой. Две трагические смерти и последовавший за ними дипломатический скандал привели в итоге к миллионам жертв.

Уже в то время ходили слухи, что убийц эрцгерцога наняло либо австрийское, либо германское правительство. Чтобы начать войну, требовался серьезный повод, а эрцгерцог Фердинанд, известный своим миролюбием, препятствовал ей. Реальных доказательств этой теории нет, но стремившиеся к войне германские милитаристы были вполне способны ради своих целей пойти на подобный шаг.

У Фердинанда и Софии не было сына Александра. Их детей звали София, Максимилиан и Эрнст. Но, как и Алек в моем романе, они были лишены прав наследования титула и земель из‑ за недостаточно высокого происхождения матери. Их родители действительно обращались и к императору, и к Папе Римскому, чтобы изменить эту ситуацию, но успеха не достигли.

Романтическая история с забытыми на теннисном корте часами целиком и полностью правдива.

Что касается Чарльза Дарвина, он, разумеется, реальное историческое лицо, чьи открытия легли в основу современной биологии. В мире «Левиафана» он открыл ДНК и научился использовать генную инженерию для создания новых видов животных. Однако в нашей реальности прорыв в изучении ДНК случился в пятидесятые годы двадцатого века. Только сейчас делаются первые осторожные попытки генетического модифицирования живых существ, конечно не такие грандиозные, как в романе.

Нора Дарвин Барлоу реально существовала. Она была крупным специалистом в области биологии. В честь ее назван цветок; также она занималась обработкой и изданием работ своего знаменитого деда, однако не являлась ни сотрудником зоопарка, ни дипломатом.

Тасманийский тигр тоже не вымышленное животное. В 1914 году сумчатый волк содержался в Лондонском зоопарке. Но судьба этого вида сложилась трагически: самый крупный австралийский хищник полностью исчез в начале двадцатого века. Последний сумчатый волк умер в неволе в 1936 году.

Изобретения жестянщиков, описанные в романе, несколько опережают свое время. Первые настоящие бронемашины появились на полях сражений не раньше 1916 года. Конечно, они передвигались не на ногах, а на гусеницах, как современные танки. Ходящие боевые машины начинают создаваться только сейчас, и то лишь как экспериментальные модели. Все‑ таки у живых существ ходить получается гораздо лучше, чем у механизмов.

Таким образом, в «Левиафане» вымышленное прошлое встречается с возможным будущим. Таким будущим, где машины станут выглядеть как живые существа, а живые существа – создаваться, как машины. А еще мы вспоминаем те времена, когда мир был разделен на аристократов и простолюдинов, когда женщины в большинстве стран не имели права не только поступать на военную службу, но даже голосовать.

Гремучая смесь прошлого и будущего составляет сущность стимпанка.

Конфликт между Великобританией и Османской империей из‑ за захваченного военного корабля, спровоцированный Уинстоном Черчиллем, также исторический факт. Но как он разрешится, мы узнаем в следующей книге, когда последуем за «Левиафаном» в древний город Константинополь, столицу Османской империи.

[1] В 1900 г. эрцгерцог Франц Фердинанд, племянник императора Франца Иосифа и наследник престола Габсбургов, вступил в морганатический брак с чешской графиней Софией Хотек. Перед бракосочетанием, совершенным с согласия императора, он должен был торжественно отречься за своих будущих детей от прав на престолонаследие. (Здесь и далее прим. ред. )

[2] Луддиты – политическое движение в Англии начала XVII в., выступавшее против механизации труда.

[3] По отцу Алек принадлежит к королевской династии Габсбургов, но называет себя титулом матери, которая стала графиней фон Гогенберг при вступлении в брак.

[4] Адмирал Джон А. Фишер, с 1904 г. глава британского адмиралтейства. Воплотил в жизнь теорию создания и применения сверхмощных бронированных кораблей – дредноутов. Последовательный сторонник гонки морских вооружений и эскалации напряженности в отношениях с Германией.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 14 15 161718 19 Следующая ⇒