Сцена третья. Сцена четвертая. Сцена пятая

Сцена третья

Входят Калигула и Цезония. За ними следуют Геликон и стражники. Немая сцена. Калигула останавливается и смотрит на заговорщиков. В полном молчании переходит от одного к другому. Поправляет одному локон, оборачивается и некоторое время пристально глядит на другого. Смотрит на них еще, проводит рукой по глазами и, не сказав ни слова, выходит.

Сцена четвертая

Цезония (глядя на беспорядок. С иронией ). Вы что – дрались?

Керея. Дрались.

Цезония (так же ). И из-за чего вы дрались?

Керея. Не из-за чего.

Цезония. Тогда это неправда.

Керея. Что – неправда?

Цезония. Вы не дрались.

Керея. Значит, не дрались.

Цезония (улыбаясь ). Так, может быть, стоит привести комнату в порядок? Калигула терпеть не может беспорядка.

Геликон (старому патрицию ). Вы добьетесь того, что он проявит свой характер.

Старый патриций. А что мы ему сделали?

Геликон. Именно – ничего. Это и подозрительно. Трудно не обратить на это внимания. Поставьте себя на место Калигулы. (Пауза. ) Ведь вы замыслили тут небольшой заговор, не так ли?

Старый патриций. Что за чепуха? Почему он так думает?

Геликон. Он не думает, он знает. Но мне кажется, что в глубине души он и сам этого немножко хочет… Ну что ж, давайте наводить порядок.

Все суетятся. Калигула входит и наблюдает за ними.

Сцена пятая

Калигула (старому патрицию ). Здравствуй, моя радость! (Остальным. ) Керея, я решил пообедать у тебя; Муций, я позволил себе пригласить твою жену.

Управитель хлопает в ладоши. Входит раб. Калигула его останавливает.

Минутку! Господа! Вы знаете, что государственные финансы держатся на ногах лишь потому, что к этому привыкли. Начиная со вчерашнего дня привычки этой, однако, недостаточно. С прискорбием сообщаю, что вынужден приступить к сокращению штатов. Для начала я решил пойти на большую жертву, которую вы наверняка оцените: отказаться от излишеств. Я намерен освободить нескольких рабов, а для необходимых мне услуг милостиво соглашусь использовать вас… Будьте любезны, соберите на стол.

Сенаторы смотрят друг на друга, колеблются.

Геликон. Ну что ж вы, господа? Немножко энтузиазма! Уверяю вас, спускаться по социальной лестнице куда легче, чем подниматься!

Сенаторы в нерешительности. Они делают несколько шагов.

Калигула (Цезонии ). А какое наказание полагается ленивым рабам?

Цезония. Я думаю, кнут.

Сенаторы поспешно и неловко начинают устанавливать стол.

Калигула. Ну-ка! Дружней, дружней! (Геликону. ) Откуда у них растут руки?

Геликон. По правде говоря, они только и умеют, что указывать да бить. На первых порах с этим надо смириться. Нужен один день, чтобы воспитать сенатора, а чтобы воспитать работника – как минимум десять лет.

Калигула. А чтобы сделать работника из сенатора, боюсь, не хватит и двадцати.

Геликон. Рано или поздно это придет. У них есть способности. Услужливость у них в крови.

Один из сенаторов утирает пот со лба.

Ого, уже начали потеть! Это достижение.

Калигула. Хорошо. Не будем слишком требовательны. По справедливости говоря, все не так уж плохо. Кстати о справедливости: нам нужно поторопиться; я должен присутствовать на казни. О! Руфию повезло, что я проголодался. (Доверительно. ) Руфий – тот всадник, который должен умереть. (Пауза. ) Вы не спрашиваете, за что?! (Общее молчание. Во время паузы рабы приносят кушанья. Калигула, добродушно. ) Я вижу, вы поумнели. (Грызет оливку. ) Наконец-то вы поняли, что для того, чтобы умереть, не обязательно провиниться. Воины! Я доволен вами! Не так ли, Геликон?

Оставляет оливку и насмешливо смотрит на сенаторов.

Геликон. Конечно. Отличная армия. Но если ты хочешь знать мое мнение, они стали слишком умны. Они не хотят больше воевать. Если так будет продолжаться и дальше, империя рухнет.

Калигула. Логично. Ну, давайте отдохнем. Рассаживайтесь кто как хочет. Не нужно формальностей… Однако этому Руфию повезло, хоть, я уверен, он и не оценит отсрочку. А ведь несколько часов, выигранных у смерти, следовало бы ценить. (Ест. За ним остальные. Выясняется, что Калигула плохо ведет себя за столом. Он позволяет себе бросать косточки оливы в тарелку соседа, выплевывать на блюдо объедки, ковыряться ногтями в зубах и шумно чесаться. И этим он не ограничивается. Вдруг он перестает есть и вперяется взглядом в Лепидия. ) У тебя плохое настроение? Не потому ли, что я убил твоего сына?

Лепидий (поперхнувшись ). Нет, Кай, наоборот.

Калигула (широко улыбаясь ). Наоборот! О, как я люблю, когда выражение лица противоречит заботам сердца! Твое лицо печально, но твое сердце – наоборот, не так ли, Лепидий?

Лепидий (решительно ). Да, Цезарь.

Калигула (все более веселясь ). Ах, Лепидий! Никто не дорог мне так, как ты. Давай посмеемся вместе! И – не расскажешь ли ты мне какую-нибудь забавную историйку?

Лепидий (который переоценил свои силы ). Кай!

Калигула. Ну ладно. Тогда я расскажу. Но ты будешь смеяться, договорились, Лепидий? (Внезапно нахмурившись. ) Про твоего второго сына, а? (Снова веселясь. ) Впрочем, разве у тебя плохое настроение? (Пьет, потом подсказывает. ) " На…", " на…" Ну, Лепидий?

Лепидий (бессильно ). Наоборот, Кай.

Калигула. В добрый час. (Пьет. ) Слушай теперь. (Мечтательно. ) Жил да был бедный император, которого никто не любил. Он же, любя Лепидия, казнил его младшего сына, чтобы вырвать из его сердца и эту любовь. (Меняет тон. ) На самом деле это неправда. Забавно, не так ли? Но ты не смеешься! Никто не смеется! Ну, слушайте! (Злобно. ) Я хочу, чтобы все смеялись. Ты, Лепидий, и остальные. Встаньте! смейтесь! (Бьет кулаком по столу. ) Я хочу – слышите? – я хочу видеть, как вы смеетесь!

Все встают. В продолжение этой сцены актеры, кроме Калигулы и Цезонии, могут двигаться, как марионетки. Калигула, откинувшись на ложе, безудержно смеется.

Взгляни на них, Цезония! Ничего нет! Честь, совесть – как там еще? мудрость нации – все исчезло перед лицом страха! Страх, Цезония, это прекрасное чувство; без примесей, чистое, бескорыстное, животное чувство! Одно из тех редких чувств, которые лишают человека всякого благородства. (Проводит рукой по лбу. Пьет. Дружески. ) Поговорим о чем-нибудь другом. (Керее. ) Что-то ты сегодня молчалив, Керея.

Керея. Я готов говорить, Кай, – как только ты позволишь.

Калигула. Чудесно. Тогда помолчи. Я лучше послушаю нашего друга Муция.

Муций (через силу. ) Как прикажешь, Кай.

Калигула. Ну, расскажи нам о своей жене, Муций. А для начала пусть она идет ко мне.

Жена Муция идет к Калигуле.

Ну, Муций? Мы ждем.

Муций (растерявшись. ) Моя жена? … Я… я ее люблю…

Общий смех.

Калигула. Конечно, дружок, конечно. Но это так банально!

Женщина ложится рядом с ним. Он рассеянно целует ее в левое плечо. Все более приходя в хорошее расположение духа:

Правда ведь, когда я вошел, вы составляли заговор? Хотели немножко побунтовать, а?

Старый патриций. Кай, как ты можешь!

Калигула. Это не имеет значения, моя радость. Нужно чем-то заниматься на старости лет. Но все это не имеет значения. Вы не способны к решительным действиям… Кстати, мне пришло в голову, что нужно еще урегулировать несколько государственных дел… Но вначале отдадим дань тем властительным желаниям, коими наделила нас природа.

Поднимается и уводит жену Муция в соседнюю комнату.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒