БЛАГОДАРНОСТИ 10 страница

Глава 15

На следующий день в школе, на пути в класс я завернула за угол и увидела Лукаса с Софи около его открытого шкафчика. Поток учеников скрылся в холле, так что голос Софи легко доносился до меня. Вместо того чтобы пройти мимо них, я нырнула за угол, ожидая их ухода. Но они не уходили. И продолжали свой разговор.
— Ты идёшь с кем-то ещё? — спрашивает она, но это больше похоже на обвинение.
— Прямо сейчас я ни с кем не собираюсь, — отвечает он, звуча более-менее спокойней, чем она. Я почувствовала раздражение от того, что Лукас, как обычно, не возмутим.
— Тогда, почему ты не идёшь со мной? — недоверчиво заявляет Софи. — Я весь год с тобой говорила о выпускном вечере. План состоял в том, впрочем, как и всегда, идти вместе. Мы можем пойти просто как друзья, если хочешь. Мы привыкли быть хорошими друзьями, Лукас, — её голос смягчается.
— Я знаю, Соф. Это не изменилось, но другие вещи – да.
Она громко фыркает. — Это из-за той новенькой, Рэйчел, или как там её зовут.
— Её зовут Райли, — поправляет он, и мой пульс поднимается в ожидании, что Софи начнёт оскорблять меня.
— Из-за неё ты выставляешь себя дураком. Ты ведь знаешь, верно? Она не интересуется тобой.
— И откуда тебе знать, кем она интересуется? — бросает Лукас в ответ. — В последний раз я слышал, что вы двое точно не ЛДН. (Примич. BFF/Best FriendsForever – Лучшие Друзья Навсегда/ЛДН)
Софи смеется, но не кажется удивленной.
— Если собираешься пригласить её на выпускной, то ты опоздал. Она уже идёт с Чадом.
Мой рот широко раскрывается, и в холле я слышу лишь тишину. Потом Лукас наконец-таки отвечает.
— Кто тебе это сказал? — спрашивает он, теперь его холодность едва проскальзывает. Я медленно придвигаюсь ближе к краю стены, желая собственноручно услышать ответ, так как это для меня тоже новость.
— Это же школа, Лукас. Все знают, — самодовольно заявляет она.
— Ты говоришь, он спросил её, и она сказала «да»?
— Именно об этом я тебе толкую. Она уже получила приглашение. Разве ты не желаешь пойти со мной? Ты же знаешь, что мы весело проведем время, — последнее предложение Софи практически промурлыкала. — Ну же, Лукас, — наступает тишина, и у меня появляется ужасное чувство, что сейчас она его трогает. — Это наш четвертый год обучения, — она продолжает уговаривать его, — Я не хочу идти с кем-либо ещё. Всегда были только ты и я. С самого начала мы были друзьями. Хорошими друзьями. Разве мы не можем быть ими снова?
После долгой тишины, от которой я сжала челюсть, он отвечает:
— Ладно, мы пойдем, — бросает он.
Мои руки сжимаются в кулаки.
Правда, кажется, Софи испугалась его соглашения без особого энтузиазма.
— Конечно, мы пойдём. Так и должно быть, — удовлетворённо говорит она. — Мы можем разделить лимузин с Келли и Джейком. Я сегодня же возьму билеты. Мы так повеселимся, — она звучит легкомысленно.
— Мне нужно добраться до класса, — заявляет Лукас. Затем я слышу эхо его шагов вдоль холла. Моментом позже, слышу, что Софи направляется в противоположном направлении.
Я прижимаю книги к груди, когда горло сжалось. Софи лживо манипулировала, чтобы Лукас взял её на выпускной, и это сработало. Он думает, что я ответила бы «да», если бы Чад пригласил на балл. Не имею никакого права сердиться на него. Я знаю это. Вчера вечером я не поддержала его. И чего я ожидала? Но я знаю ответ. Я - идиотка, потому что ждала, что он продолжит пробовать, и, в конечном счёте, ожидала от себя, что начну доверять ему и сдамся. Что я понимаю так это то, что Лукас не должен продолжать стараться завоёвывать меня, когда у него есть множество других вариантов, и, по крайней мере, одна из них готова играть грязно.
Когда я зашла в класс, то получила тяжёлую улыбку от Лукаса, пока садилась рядом с ним. Если бы я не подслушала его разговор, то, вероятно, подвергла бы себя пыткам, задаваясь вопросом, почему он снова кажется таким уж сдержанным этим утром. Мы ходим между классами вместе, и я принимаю осознанное решение просто быть нормальной рядом с ним, а не хандрить или сообщить Лукасу, что я не иду на выпускной бал с Чадом.
— Я вот думаю, — начинаю я, прежде чем мы достигнем истории, над которой до сих пор кипит жизнь, — Ты дал мне кое-какие сведения, чтобы расспросить Кайла. Если я хочу выяснить, что он знает, то я должна сказать то, что ты сказал мне, о том, что раньше вытворяла моя бабушка, а потом посмотреть, что он ответит. Но я не могу упомянуть его, не выдавая тот факт, что моя бабушка рассказала мне все сама.
Лукас останавливает меня, взяв за руку. Моя кожа нагрелась там, где он коснулся её. Когда его глаза встречаются с моими, моя реакция на него мгновенно срабатывает, и я надеюсь, что мое лицо не пылает так, как чувствуется. Мои надежды разбиваются, когда его ноздри трепещут в ответ. Он откашливается и убирает руку.
— Думаю, мы должны поговорить с Джарвисом, прежде чем ты сделаешь это.
Чтобы переварить его слова ушла минута.
— Зачем?
— Если Кайл нанял его, то сначала мы должны все узнать.
Я склоняю голову от беспокойства на его лице.
Студенты двигаются на нас, собираясь разойтись по классам, и Лукас ждет, чтобы они разошлись.
— Давай позже поговорим об этом, ладно?
Я неохотно соглашаюсь, и мы направляемся внутрь. Я вхожу класс, думая о том, что сказал Лукас. Он волнуется о моём разговоре с Кайлом. Но какие у него подозрения? И в чём заинтересован Кайл? Если Кайл уже знает, что я могу делать, и он думает, что я взялась за дело бабушки там, где она закончила? Лукас боится, что Кайл попытается использовать меня в чем-то или разоблачить? Прежде чем я понимаю это, звенит звонок, а я потратила урок лишь на то, чтобы погрузиться в раздумья.
После урока Лукас приступает к делам.
— Скажешь Чаду, что ты хочешь посмотреть на репетицию группы. Когда узнаешь где и когда репетиция, то скажешь ему, что встретишь его там, и я пойду с тобой. Тогда мы и поговорим с Джарвисом.
Последнее, что я хочу сделать – просить Чада посмотреть на репетицию группы и дать ему ложную надежду. Естественно, Лукас не знает, что я не регулярно общаюсь с Чадом. Но соглашаюсь на это, потому что это неплохая идея, и часть меня сердится на него из-за того, что он согласился пойти на выпускной с Софи.
Пока мы приближаемся к моему шкафчику, я вижу Гвен, ожидающую меня. Лукас дарит мне взгляд, саркастично отсалютировав, и кивает Гвен, продолжая идти по холлу.
— Что произошло с его гипсом? Я думала, что он сломал руку, — говорит Гвен.
— Не думаю, — бормочу я.
— Ну, так, вы, ребята, снова вместе? — спрашивает она. — Я не могу отслеживать.
— Нет, мы друзья, я так думаю, — я отворачиваюсь от гипнотизирующего вида его удаляющейся спины и открываю свой шкафчик.
— Мхм, — скептически произносит она. Затем ударяет меня кулачком по руке, — И чего это ты не сказала мне, что Чад пригласил тебя на выпускной?
— Потому что он не приглашал, — я закатываю глаза, забрасывая книги в шкафчик, и захлопываю его.
— Не приглашал? — её лоб хмурится, — Но Шэрон сказала мне, что позвал.
Я поворачиваюсь к ней лицом.
— Кто, черт возьми, эта Шэрон?
— Ты не знаешь Шэрон? Она выпускница. Работает со мной в офисе. Она услышала это от Хейли.
Я шарюсь в сумке, пытаясь найти свой ланч.
— Харрикейн Хейли? Она пустила слушок?
— Я не знаю. Она дружит с Софи и Келли. Короче, думаю, что такое возможно. Тогда это просто слух? — кажется, она разочарована.
Я трясу головой не в силах сдержать улыбку.
— Какую же запутанную паутину я плету.
— Так если он не приглашал тебя, то почему все болтают, что он сделал это?
— Думаю, Софи пустила слух, потому что хочет идти на выпускной с Лукасом, а он нет. По крайней мере, так и было, пока она не сказала ему, что я якобы иду с Чадом
Улыбка озаряет лицо Гвен.
— Лукас хочет пригласить тебя на бал?
Я вздохнула.
— Ты чего-то недопонимаешь. Лукас берёт Софи.
— Не возьмёт, если ты скажешь ему, что она, сучка, нагнала ему. Тогда он захочет взять тебя, — просто говорит она.
Я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю.
— Но если она не участвовала в запуске слуха, то тогда она не лгала, — я качаю головой. — Во всяком случае, не хочу в этом участвовать. Слишком много драмы для меня.
Она кладёт на меня руку.
— Ты хочешь идти с ним, не так ли?
— Я же говорила тебе. Не люблю танцы, — отвечаю я, хотя в голове ору «естественно, я хочу идти с ним! ». Но в реальности я не представляла, какого это идти на выпускной с парнем, на которого конкретно запала, а он увлечен в ответ.
Это не моя жизнь. Она никогда не предназначалась для меня.
Она надувает губки, словно разочарованная школьная учительница.
— Это ты всё попутала, Райли.
Я снова закатываю глаза.
— Скажи мне, чего я не знаю.
— Я не виню тебя за то, что ты струсила после того, как он относился к тебе. Но не давай своей гордости стоять на вашем пути, если он достаточно унизился и захотел ещё один шанс.
Я прыскаю смехом и качаю головой.
— Что? — спрашивает она.
— Он точно не унижался. Но, правда, он уже принёс извинения, и думаю, что ему все еще интересно.
— Тогда чего же, черт подери, ты ждешь? Иди, поговори с ним, — говорит она, теперь её голос серьёзен. Я украдкой смотрю в пол, зная, что у меня не хватит мужества сделать это.
— Я подумаю об этом.
— Безнадёжно, — она тычет пальцем на меня.
— Что безнадежно? — спрашивает Майлз, появляясь рядом с Гвен. Я слегка качаю ей головой, мои глаза молят молчать.
— Ты, — заявляет она, взглянув на него, — О чём же ты думал этим утром, когда надевал эту футболку с этими брюками?
На этом я выдыхаю. Мне, правда, не нужно больше голосов, присоединяющихся к«Дай же Лукасу ещё один шанс» хору.
Майлз следит за мной с беспокойством, и не удивлюсь, если Лукас сказал ему, что происходит между нами или то, что он тоже слышал слушок про выпускной. Зная себя, я могу быть более непринуждённой за обеденным столом, так что решаю, что сейчас отличное время, чтобы поговорить с Чадом.
— Ребята, вы знаете, где обедает Чад? — спрашиваю я, так как никогда не видела его в столовой.
Их реакция на мой вопрос смешит. Гвен щурит на меня глаза, когда брови Майлза взлетают вверх.
— Зачем тебе это знать? — спрашивает он.
— Я должна с ним поговорить.
— Так это правда? На счёт выпускного, — говорит он с очевидным неодобрением.
— Неправда, — говорит Гвен ему за меня, — Не вижу, что разговор с ним решит что-либо, но он сидит за зданием «А». Там есть кое-какие столы для пикника.
— Спасибо, — я избегаю зрительного контакта с Майлзом, не тратя время попусту, и направляюсь в том направлении. Несмотря на календарь, указывающий на то, что сейчас весна, днём стоит холод, и мне хочется надеть пальто. Кажется, Нью-Йорк не может решить, в каком сезоне он хочет участвовать. Я качаю головой на здешнюю погоду, упускающую умеренный климат южной Калифорнии.
Я легко замечаю ряд столов для пикника, повидавшие лучшие дни, которые стоят в тени здания «А». Очевидно, вот где студенты, думающие, что чёрный основной цвет, любят обедать. Я быстро нахожу лысую голову Чада за самым переполненным столом. Он окружен девчонками, похоже, поклонницы нахлынули на него. Один из них смотрит на меня и хмурится, пока предупреждает о моём приходе остальную часть группы.
Голова Чада мгновенно поднимается, и он встаёт. Пока я направляюсь к столу, игнорирую неодобрительные взгляды. Я подошла и не свожу с него глаз.
— Мы можем поговорить минутку? — спрашиваю я.
Он кивнул.
— Туда, — он дёргает подбородком на пустой стол в конце ряда.
Как только мы садимся друг напротив друга, он говорит:
— В общем, я слышала, что иду с тобой на выпускной.
Он насмешливо ухмыляется.
— Тоже слыхал.
Он кладет руки на стол.
— Ты распустила слух, что я типа позвал тебя?
Я упорно работаю над тем, чтобы не впиться в него взглядом.
— Нет, Чад. Я не распускала. Я думала, что возможно это сделал ты.
— Не, — он качает головой. — Балы не моё. Но мы ещё можем оттянуться.
Моя рука лежит на столе передо мной, и я понимаю, что он тянет свои пальцы к моим. Я мгновенно отдёргиваю руку и наблюдаю, как он изменяется от самодовольного до любопытного. Я утруждаю себя улыбнуться, задаваясь вопросом: какого же черта я делаю здесь.
— Выпускной бал для меня тоже не такое уж грандиозное дело, — говорю я и наблюдаю, как его глаза путешествуют до моей груди, где они грубо останавливаются.
Моя челюсть напрягается, и я скрестила руки перед грудью.
— Но мне правда нравится твоя музыка, — я снова наштукатуриваю свою ухмылку, — Мне вот интересно, могу ли я немножко посмотреть на репетицию твоей группы?
Он трёт рукой по потрепанному подбородку и небрежно пожимает плечами.
— Конечно, на наши репетиции постоянно приходят фанатки. Мы встречаемся в доме Десмонда вечером по четвергам.
— Это же сегодня, — говорю я, типа зная, кто такой Десмонд.
Он кивает. Затем подозрительно косится на меня.
— Чёрт, да ты замёрзла. Возьми мою куртку.
К моему чрезвычайному удивлению он встаёт, снимая кожанку, и протягивает её мне.
— Нет, всё нормуль, — протестую я. Но он накидывает мне на плечи и садится на скамью около меня, — Да ладно. Просунь руки в рукава.
Я делаю это, потому что так ошеломлена от его неожиданного беспокойства.
— У тебя есть ручка? Я черкану адресок для сегодняшней ночи, — его лицо до неловкости близко к моему, и не нравится мне, как его глаза блуждают по моим губам.
— Я просто забью его в телефон, — затем я излишне медленно отстраняюсь от него, чтобы достать телефон из кармана. Забиваю адрес и время, что он дал мне. Когда смотрю вверх, то понимаю, что он снова придвинулся ближе. Уголком глаза я вижу, что у нас есть увлеченная аудитория. — Эм, Чад, я действительно не интересуюсь отхватить что-нибудь прямо сейчас, — неловко говорю я, понизив голос до низкого. По некоторым причинам я не хочу смутить его.
Он хихикает.
— Случится именно то, что мне любопытно сделать.
Я понимаю, что он наклоняется, чтобы поцеловать меня.
— А ещё, я - лесбиянка, — выбалтываю я.
Это приостановило его.
— Горячо, — выдыхает он.
Снова я медленно отодвигаюсь от него и понимаю, что мое нежелание наконец-таки доходит до него.
— Серьезно? — спрашивает он, уставившись на меня, словно не верит.
Я пытаюсь не съежиться, пока лгу, кивнув головой.
— Хера. Я никогда прежде не встречал лесбиянку. Круто, — он пожимает плечами. — Это имеет смысл, — затем он хитро улыбается, — Приводи своих друзей сегодня ночью. Ладненько?
— Естественно, — я выбираюсь из его куртки, задаваясь вопросом, почему он думает, что это имеет смысл. Потом понимаю, что он, вероятно, отнёсся к тому факту, что я продолжаю отказывать ему. Что за эгоист. И я планирую привести друга. Просто не того, кого он ожидает, — Короче, увидимся, — говорю я, вставая, и вижу, как его глаза шарят по мне.
— Ага. Позже, — соглашается он, пятясь к своему столу.
Как только отдаляюсь на хорошее расстояние, я оборачиваюсь через плечо и замечаю, как его дружки любопытно таращатся на меня. Точно знаю, что он только что наплёл им. Я смеюсь про себя. Просто добавляю ещё один слушок в кучу, и мне стало интересно, сколько времени займёт на то, чтобы оно дошло до меня.
Сегодня вечером мне нужно работать в Скрупе, но я позвонила и спросила Стейси, знает ли она того, кто будет готов поменяться со мной сменой. Оказывается, есть Джасинда, и она предлагает поменяться, если я выйду за неё завтра. Так что я работаю в пятницу вечером, в один из самых оживлённых вечеров, и Джасинда сказала мне, что почти еле подавила визг от того, что я взяла её смену.
Я отправляю Лукасу смску, сказав, где и когда репетиция. Несколько минут спустя он отвечает, сообщив мне, что заберет меня в восемь.
На ужине этим вечером, Кайл не счастлив, когда я говорю ему, что пойду с Лукасом.

— Это – школьный вечер, — заявляет он. — А ты ходила с ним лишь только вчера вечером. Я думаю, что эта штука слишком быстро движется.
— Ничего не происходит. Мы просто друзья.
Он бросает на меня скептический взгляд.
— Я не лгу тебе, Кайл, — заявляю я, ощущая гнев от его недоверия даже при том, что его инстинкты не совсем неточны. Тот факт, что ничего не происходит, не означает, что Лукас, и я не хотим этого.
Видимо это поставило его на место.
— Я знаю, что ты не лжешь, — говорит он.
— У тебя вырастит нос, если будешь лгать точно так же, как и Пиноккио. — Пенелопа указывает на мой нос.
— Правильно. Врать очень плохо, — говорю я.
Она серьёзно кивает мне.
— Доедай свой ужин, — Хлоя инструктирует Пенелопу, помогая ей подцепить еду на вилку.
— Возвращайся к десяти, — заявляет Кайл.
Я киваю и тороплюсь расправиться со своим ужином

Я несусь наружу, когда Лукас останавливается, и уже положила руку на ручку двери машины, когда он появился около меня.
— Я собирался сделать это за тебя, — говорит он. Низкий, рокочущий звук его голоса бросает меня в дрожь.
Он одет в черный пуловер с длинными рукавами, который заканчивается чуть выше джинс, низко сидящих на его талии. Я же надела черный свитер с высоким воротом и тоже синие джинсы. Я усмехаюсь, скользя глазами по его одежде и останавливаясь на его сильной линии челюсти и спутанных волосах.
— Сегодня вечером мы на одной волне, — говорю я, жестикулируя на наши соответствующие одеяние.
Он дарит мне жесткую улыбку.
— Это было бы хорошей переменой.
Я изучаю его и задаюсь вопросом, сказал ли ему Майлз правду о Чаде и не состоявшемся выпускном. Если это так, то думаю, что он поубавит отношение.
Я забираюсь в грузовик и позволяю ему закрыть за мной дверь, чувствуя себя слишком усталой, чтобы играть с ним в «Угадай-ка моё переменчивое настроение» сегодня вечером.
— Ты знаешь, кто такой Десмонд? — спрашиваю я, как только мы двигаемся.
— Барабанщик. Он раньше ходил в нашу школу. Думаю, что его отчислили.
После этого поездка продолжается в тишине. Я поворачиваюсь, чтобы понаблюдать, как центр города мелькает за окном.
— Сегодня меня много спрашивали о моем пропавшем гипсе, — говорит он, заставив мои глаза приземлиться на его подтянутое предплечье.
— И что ты сказал? — я позволяю глазам переместиться на его удивительное лицо, настолько красивое в профиле.
Он поглядывает на меня.
— То, что врачи попутали, и она не была сломана.
— Как ты избавился от гипса?
— Я воспользовался отцовскими электроприборами, в основном циркулярной пилой. Лиам помог мне.
От волнения у меня расширяются глаза, что он использовал пилу на себе, но его превосходно выглядящие руки остановили меня от комментария.
Его рука сжимается и разжимается на руле.
— Я могу кое о чём спросить тебя?
Я сразу же напряглась. Когда он спрашивает разрешения задать вопрос - плохой знак. Несмотря на моё беспокойство, я киваю.
— На что похоже, когда ты исцеляешь кого-то? Это причиняет боль?
Узел сформировался в моем животе. После израсходования моей жизни, не говоря ни с кем кроме моей матери, появляется неприятное ощущение, и не хочется говорить об этом сейчас. Но слишком поздно, чтобы повернуть время вспять. Он уже знает мою тайну, а я его. В глубине души я рада. Больше не могу в одиночку тягаться с этим, и, по некоторым причинам, я доверяю Лукасу, даже если не уверена, что смогу доверить ему сердце.
— Боль не заживает, — наконец отвечаю я.
Он морщит лоб, пока пытается долго смотреть на меня.
— Когда ты нашёл меня на лестнице в тот день, я просто задела кого-то, кто был довольно-таки в плохой форме. Думаю, что это, мог быть тот студент, Дерек. Потому что я не использовала свою силу, чтобы помочь ему, и, держала её в себе, и почувствовала себя плохо.
— Плохо? Да ты тряслась как осиновый лист и едва могла стоять на ногах, — подчеркивает он.
Я киваю головой.
— Такое происходит каждый раз, когда ты не исцеляешь больного человека, с которым контактируешь? — его недоверчивый вопрос понятен. Я не могла бы жить своей жизнью, если бы оно именно так работало.
— Я не подцепляю все болезни. Если чья-то болезнь не прогрессировала достаточно, чтобы затронуть их здоровье, то я не почувствую его. Но если я рядом с реальным больным человеком, тем, кто страдает, такое может произойти, если ослаблю бдительность. Я знаю, как это блокировать большую часть времени так, чтобы я не стала наполненной или переполненной. Но когда я расстроена или в напряжённом состоянии, то штуки могут иногда и проникнуть в меня.
Он с минуту моргает, словно что-то обрабатывает.
— Иисусе, вот почему Крис был покрыт кровью той ночью, но парамедики так и не смогли найти царапинки на нем. Ты оттащила его через дорогу подальше от машины, и излечила его.
— Это было непреднамеренно, но да, я исцелила.
Он проводит рукой по щеке и смотрит на меня. Я могу ощутить его нерешительность.
— Что? — спрашиваю я.
— Почему ты не помогла Грэйди? Он был в намного худшей форме, чем Крис.
Я едва ли понимаю свои собственные способности. Трудно найти правильные слова, чтобы объяснить ему.
— Есть правила, — говорю я.
Он продолжает поглядывать на меня, пока ведёт машину, ожидая от меня разъяснений.
— Правило номер один, не трахайся со смертью.
Лукас выпучил глаза, на сей раз, смотря на меня слишком долго, и вырулил в последнюю минуту, чтобы остаться на дороге. Он выругался себе под нос и свернул на обочину, остановив грузовик у парка.
— Нам нужно попасть на репетицию, — протестую я, многозначительно глянув на часы приборной панели.
— Есть время, — Лукас поворачивается к мне лицом, — Что ты имеешь в виду под «не трахайся со смертью»?
Мои ладони начинают потеть от его полного внимания. Я ёрзаю на месте.
— Я не исцеляю никого, кому предназначено умереть, потому что смерть неизбежна. Я не могу попытаться полностью изменить это.
— Почему? Что произошло бы? Они умерли бы в любом случае?
— Нет. Я могу спасти их, но смерть найдет кого-то ещё близкого к ним, обычно члена семьи, кровного родственника. Я видела, что это произошло с моей мамой, и затем моя бабушка тоже об этом сказала. Той ночью я почувствовала, как Грэйди был близок к смерти. Я знала, что не могу касаться его. Если я вернула бы его с края или что-там, смерть нашла вместо него кого-нибудь ещё. Я не могу рисковать с этим.
Лукас медленно качает головой, и я не совсем уверена, о чём он думает.
— Ты говоришь, что смерть в любом случае перепрыгнула бы на другого?
— Знаю, что это звучит безумно, но это так и работает, — я тру влажные ладони о джинсы.
Он смещается в мою сторону.
— Ты должна побольше разузнать об этом, Рэй. Ты должна узнать, откуда это исходит, так что ты сможешь понять, почему оно работает так. Это не может быть только проклятьем. Должно же быть на это какое-нибудь объяснение, какая-то высшая цель.
Я смотрю вниз на руки и качаю головой.
— Ты, правда, думаешь, что моя бабушка предназначена для высшей цели?
Он мягко тянет меня за руку, заставляя меня посмотреть на него.
— Люди все время злоупотребляют силой. Это не значит, что сама сила зло, а ее владелец.
Я улыбаюсь ему, такому умному и рассудительному, несмотря на всё, что сказала ему.
— Это не имеет значения, — говорю я. — Больше нет иного способа узнать. Мама ушла, и я не планирую говорить с бабушкой снова.
Я замечаю, как он изучает меня взглядом.
— Но Кайл может знать хоть что-то, и всегда есть твой отец. Мы можем попытаться узнать о нём больше
Я сразу же чувствую неприязнь от этой идеи и качаю головой.
— Разве ты не хочешь знать больше? — спрашивает он.
— Я не хочу ворошить этот муравейник. Моя мать предупреждала меня держаться подальше от всего этого по одной причине, — я чувствую, как слезы разочарования горят за глазами, и пресекаю их. Я, правда, не хочу реветь перед ним снова.
— Уверен, что она пыталась защитить тебя, но всё же оставила тебя в темноте. Там ты и хочешь оставаться? — его голос такой спокойный, в то время как моё давление в крови взлетает, и я не могу отделаться от ощущения раздражения.
Я отворачиваюсь к окну, чтобы смотреть в ночь. Он выражает словами все крошечные, шепчущие мысли, которые уже находятся в моей голове. Не трудно проигнорировать все, чего не знаю о своих способностях.
Я делаю так всегда. Труднее игнорировать тот факт, что я практически ничего не знаю о своем отце.
Моя бабушка противоречит тому, что моя мама рассказала мне и солгала о многих вещах. Кто знает, где правда? Существует возможность, что мой отец жив, что у него есть такие же способности и, возможно, кое-какие ответы тоже.
— Рэй, извини, — мягко говорит он. — Я просто пытаюсь помочь.
— Я знаю.
— Ты так и не ответила на мой первый вопрос, — сказал Лукас. — На что похоже, когда ты кого-то исцеляешь?
Я поворачиваюсь к нему и глубоко вздыхаю, поскольку в голове всплывают, в основном, неадекватные слова.
— Это невероятное ощущение. Похоже на острые ощущения от поездки на американских горках и умиротворённое спокойствие теплого бриза, что вместе переплетаются в единое ощущение. Оно начинается с низкой вибрации, наполняющей меня, и затем уже вытекает из меня, и я чувствую, что знаю обо всём. Потом оно изменяется во вспышку света, как взорвавшийся фейерверк, покалывающий все нервные окончания, и всё это внутри меня, — я качаю головой, чувствуя себя глупой, — Так трудно описать.
— Похоже на оргазм, — заявляет Лукас.
Мои глаза расширяются.
— Я думаю, что понимаю, о чём ты говоришь, — продолжает он, — Чувствую то же самое, когда ты делаешь так, просто от того, как описываешь. Это удивительно. Я полностью связан с тобой, словно мы делимся чем-то интимным, когда на самом деле не близки. Как может что-то, что ты вынужден делать, ощущаться так невероятно, делая это, проклятием?
Я откашливаюсь.
— Не знаю, — я могу чувствовать, как он изучает меня.
— У тебя же был оргазм, да?
Я резко прыскаю неловким смехом и чувствую, что мои щеки загораются. Не могу поверить, что он просто спросил об этом.
— У тебя ещё не был. У тебя? — его голос тих и полон недоверия, — Ты не девственница. Ты же не девственница, Рэй?
Это уж слишком.
— Не твоё дело. Мы можем уже двигаться? Мы опоздаем на репетицию.
— Хахх, ты девственница, — решает он.
Я поворачиваю своё свекольно-красное лицо к нему и вижу, что он не смеется надо мной или даже лыбится. Он просто смотрит в лобовое стекло и качает головой, словно ему слишком тяжело понять меня. Не знаю, почему я так смущена. Я не единственная семнадцатилетняя девственница в мире.
— И что, если я такая, — заявляю я, защищаясь, — это такое уж грандиозное событие или что-то ещё?
Он обращает на меня свой яркий пристальный взгляд, и в нём я вижу только нежность и ласку.
— Да, вроде как грандиозное событие. Но не по тем причинам, что ты думаешь, — затем он снова вернул грузовик на дорогу и возобновил поездку, ничего не говоря по теме. Я осталась в оцепенении, уставившись на его профиль.

— Должно быть оно, — Лукас паркуется позади ряда автомобилей.
Если бы я уже не была на чеку, прежде чем мы приехали, то наш разговор по пути сюда подействовал бы на меня.
— Мы должны появиться до него, прежде чем он найдёт меня, в случае, если он попытается свалить, — говорю я, пытаясь сосредоточиться на задаче.
— Может, ты подождёшь в машине, — предлагает он.
— Чего? — я разинула рот. — Я ценю, что ты пришёл со мной, но это ничего не имеет к тебе. Так почему я должна ждать в машине?
Выражение его лица окаменело.
— Блин, не знаю. Что в случае, если он опасен или что-то ещё?
Я уже собралась кинуть саркастичное замечание ему в ответ, когда сознательно остановила себя. Больше не хочу с ним спорить.
— Спасибо, что беспокоишься, но я не буду ждать в машине.
— Всё время держись рядом со мной, пока мы будем там, — указывает он, выйдя из грузовика, не дождавшись моего ответа. Вместо внезапного офигевания, я сохраняю спокойствие, понимая, что его внезапная грубость – ростки беспокойства даже при том, что я не ценю то, с каким тоном он разговаривает со мной.
Не знаю, как соседи могут выдерживать шум. Даже через два дома могу услышать вибрирующий бас и звук голосов, поднимающихся до шума. Пока мы подходим ближе, я замечаю на газоне людей вперемешку. Все дома на этой улице - подобны маленьким одноуровневым коробкам вагонетки, сгруппированные близко друг к другу. Лукас тянется, чтобы взять мою руку, когда мы уже около двери. Никто здесь не замечает или заботится о нашей внешности. Это больше походит на вечеринку, чем репетицию. Парадная дверь не заперта, и Лукас шагает внутрь, крепко держа меня за руку.
В меня сразу же ударяет сигаретный дым, заполняющий горячим, тяжелым воздухом дом. Плавая в нём, орава людей собралась в небольшой гостиной. Пол вибрирует под моими ногами от музыки, которая играет группа. Я знаю, что они близко, но не вижу их признаков.
Лукас медленно пробирается сквозь толпу. Я замечаю, что несколько знакомых лиц из школы входят и удивляются при виде нас.
— Эй, мужик, — незнакомый парень хлопает Лукаса по плечу, встречая нас.
Наконец-то над головами толпы я замечаю Чада. Похоже, группа играет на открытом крыльце за домом. Лукас останавливается и склоняется к моему уху, — Я собираюсь подвести нас поближе. Держись за мной.
Я киваю ему, чувствуя его теплое дыхание на моем ухе, когда он потянул меня вперед.
Меня ударяют и толкают, но в итоге мы достигаем передней части толпы. Я остаюсь скрытой за спиной Лукаса, когда мои глаза находят Роба Джарвиса, играющего громко, но не громче, чем в клубе. Я могу действительно изучить Джарвиса. Его длинные, жилистые волосы собраны в низкий " конский хвостик" и его футболка без рукавов открывает вид на трайбл-тату, соединяющаяся на его худом бицепсе. Жилистое, долговязое тело. Я знаю, что это было его, когда возвращалась домой. Я хотела позвонить Аполлону и спросить у него, о чём он говорил с Джарвисом. Но не позвонила Аполлону, потому что ему это не понравилось бы. К тому же, него были новые телефоны с разными номерами каждую неделю.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒