Гвагвагве

У меня есть хороший друг по имени Джей. Впрочем, лучше я начну так: у меня был хороший друг по имени Джей. В один прекрасный день он изменил свое имя на Гвагвагве (значение которого успешно от меня ускользает) и вроде как выпал из общества. Я не слышал о нем много лет.

Очень разочаровываешься, когда узнаешь, что многие люди, уполномоченные принимать решения касательно судьбы целых популяций диких животных – это те самые охотники, что отстреливают их ради развлечения. Джей, единственный веган, кроме меня, обучавшийся на факультете дикой природы в колледже, никогда не упускал шанс указать на проявления царящего лицемерия вроде этого. Он прекрасно владел глоссарием торговцев смертью, которые всегда любили маскировать свои темные делишки безобидными словами вроде «урожай» (что означает «хладнокровное убийство»), и не желал делиться своими мыслями с преподавателями, что в итоге обеспечило ему неудовлетворительную оценку на госэкзамене.

Большинство людей вырабатывают собственную философию, которая обычно являет собой некую рационализацию того, чем они вообще хотели бы заниматься. Джей делал все с точностью до наоборот, радикально меняя свое мнение об окружающем мире каждую минуту. Еще до встречи со мной он был воинственным коммунистом, арестованным за вполне символичное преступление: он напал на офицера полиции, вооружившись американским флагом. Пока мы учились вместе, он пребывал жестким зооактивистом, пропитанным теми же интенциями, что и я: внедриться в систему и изменить ее изнутри. Потом он вдруг превратился в Гвагвагве, согласно взглядам которого вести какие-либо игры с обществом означало увековечивать прогнившую систему. Гвагвагве было не по душе платить за квартиру, электричество или что-либо еще. Гвагвагве нравилось только слоняться по стране, ритуально жечь полынь и так далее. Отдельно стоит отметить тот факт, что если Джей всегда был строгим веганом, то Гвагвагве ел мясо.

Когда я был ребенком, рекламные щиты возле «Макдональдса» периодически менялись в связи с обновлениями. Компания подсчитывала, сколько заказов она выполнила. Когда цифры вышли за 4 миллиарда, было написано «4, 5 миллиарда», как будто дополнительных 500. 000. 000 хватило бы, чтобы сломить скепсис прохожего, которого не воодушевили 4. 000. 000. 000. Впоследствии компания остановилась на знаках «свыше 99 миллиардов... » и вместо новых данных предпочитает ограничиваться словами о миллиардах и миллиардах заказов. Я никогда не задумывался, что конкретно клоун Рональд имеет в виду – количество обслуженных клиентов или число гамбургеров, которые удалось запихнуть в проголодавшиеся глотки. Вне зависимости от ответа, важно другое: здесь учтены заказы, а не люди, пришедшие поесть, и не проглоченные котлеты.

Несмотря на то, что «Макдональдс» вроде бы занимается ресторанным бизнесом, ему совершенно параллельно, сколько гамбургеров попадет в пищеварительные тракты. Если бы мясоедство вдруг вышло из моды, а богема внушила обществу, что использованные хоккейные шайбы – это вкусно и круто, не думаю что бы продавцы фастфуда долго колебались, прежде чем бросить на рынок свои заманчивые предложения. Их цель не в утолении голода (и, соответственно, не в убийстве максимального числа животных и причинении окружающей среде наибольшего ущерба). Они просто делают деньги, а, так уж вышло, что маркетологи не слишком пекутся о коровах, если эти коровы, умирая, помогают им добиваться финансовых целей.

Конечно же, большую часть времени мы покупаем то, что едим, и едим то, что покупаем, посему не покупать мясо, как правило, означает не есть его. Так, по крайней мере, складывалось у Джея. Беда в том, что Гвагвагве пошел иным путем. Если Джей был человеком, склонным придти в ресторан, сделать заказ, съесть блюдо и, заплатив, уйти, то Гвагвагве выискивал помойки за ресторанами и ел все съедобное, что там находил, будь то овощи или мясо, не отваливая за это, разумеется, ни копейки. Холестерин Гвагвагве, очевидно, превышал холестерин Джея, кроме того, Гвагвагве рисковал подхватить бубонную чуму, но с моральной точки зрения он не изменился. И хотя теперь он ел животных, он по-прежнему не платил за их смерть. Джей был веганом. Гвагвагве стал фриганом[47].

Я отказываюсь от мяса по этическим причинам. То же самое с молочными продуктами. А еще я не ем ямс. Потому что это мерзкая на вкус, скользкая оранжевая дрянь. Но каким бы отвратительным ямс мне ни казался, я не имею никаких моральных причин его не любить. Если кому-то нравится ямс, флаг ему в руки, пусть лопает! Только пускай не ждет, что я его после этого поцелую.

Точно так же все мы относимся к старым гамбургерам, которые можно найти на помойке за «Макдональдсом». В тот момент, когда мясная булка пересекает границы мусорной урны, она теряет весь свой фискальный потенциал. Быть может, она частично поглодана клиентом заведения. Или она упала на пол, и сотрудник выбросил ее в ведро (если, конечно, за ним наблюдал менеджер; в противном случае гамбургер бы отряхнули и продали посетителю).

Сколько бы ни стоил изначально кусок мертвой коровы, к тому времени, как он оказался среди отбросов, он уже не имел для ресторана ни малейшей ценности. И пусть чей-то желудок еще в состоянии воспринимать подобные отходы, компания не учитывает этот гамбургер как выполненный заказ. Она либо сделала на нем деньги, либо списала с баланса, вышвырнула в бак, где его покромсала крыса, возможно, нагадила на него немного, а потом пришел Гвагвагве и съел то, что осталось. Все уже получили свои деньги – ресторан, поставщик, бойня, фермер, аукцион крупного рогатого скота и все остальные субъекты процесса. Всем им выгодно, чтобы гамбургеры покупали, потому что так проходит поток денег от потребителя к ним, поддерживая промышленное скотоводство. Но всем абсолютно плевать, станет ли Гвагвагве кушать обкаканный крысой дряхлый гамбургер с помойки. Плевать и коровам. И мы должны наплевать.

Сколько раз я слышал, как люди снимают с кошек и собак ответственность за то, что те едят, ссылаясь на недостаток моральных качеств у своих питомцев. Кошки и собаки, утверждают эти люди, не понимают, что то, что они едят – это мертвые тела других животных и, даже если бы они это понимали, они бы все равно были не состоянии сделать выводы и понять, что другие страдают по их вине. Таким образом, поедая мясо, кошки и собаки не совершают ничего аморального, так же как волк и лев могут жить в согласии со своей звериной совестью. Все верно, не совершают. В отличие от нас.

Есть огромная разница между львом или волком, убивающим и поедающим другое животное, следуя своим инстинктам, необходимым ему для выживания, и домашним котом или псом, поедающим трупы животных, которых разводили, выращивали, истязали, убивали, резали, приводили в надлежащий вид, транспортировали, упаковывали, продавали, покупали и накладывали в миску с именем. И хотя чисто по-человечески нам может быть жалко газель, отбившуюся от стада и составившую ужин семье львов, в этом трудно найти нечто аморальное. Перед нами всего лишь часть естественных взаимоотношений между видами в дикой природе, которые имели место на протяжении всей эволюции. Кроме того, сокращение численности газелей (из которых в лапы хищника попадают слабые или больные животные, что и представляет собой естественный отбор и сохранение здоровой популяции) предотвращает перерасход пищи в ареале их обитания. Так что, в конечном счете, газели так же зависимы от львов, как львы – от газелей.

О существовании аналогичных отношений между домашними животными и их «добычей» говорить не приходится. Во-первых, элемент охоты исключен полностью – тела измельчены и упакованы в пакеты или банки. Во-вторых, между этими двумя видами отсутствует естественное взаимодействие, которое шло бы на пользу обеим популяциям. В-третьих, животных, которых мы скармливаем нашим питомцам, генетически модифицировали, обкалывали гормонами и антибиотиками, ограничивали в пространстве и других благах, избивали и убивали, не дав даже шанса на нормальную жизнь. Когда наши домашние любимцы лупят мясо, они поступают так не потому, что руководствуются несокрушимыми инстинктами, которые развивались миллионы лет, а потому, что мы выбрали для них такой рацион, и они научились его ценить.

Собаки – прирожденные падальщики. По своему строению и «внутреннему устройству» они могут есть почти все. Кошки, следует заметить, обладают сильным охотничьим инстинктом, но не инстинктом к поеданию мяса. Любая кошка будет ходить ходуном вокруг маленького объекта, который движется, будь то мышь или пластиковое кольцо, но только те, кого мамы научили есть убитое, станут убивать и есть. Инстинкт родителя в данном случае проявляется не в том чтобы накормить детеныша мертвыми животными, а в том чтобы дать ему игрушку.

Если кот или пес ест еду, содержащую мясо, значит, животному с фермы пришлось страдать и умереть. Куры провели короткую и исполненную пыток жизнь в переполненных клетках, корову подвесили вниз головой на цепи и перерезали ей горло. И тот факт, что наши питомцы не понимают этого, не освобождает нас от моральной ответственности за то, что мы делаем.

Что, если я зайду в «Макдональдс», закажу гамбургер, а потом просто выброшу его в мусор, не сделав ни укуса. Гвагвагве, который придет чуть позже и слямзит его на помойке, не сделает ничего аморального. Но разве это оправдает мои действия? Разве не важно, что корова страдала и умерла на бойне, чтобы подарить миру гамбургер?

Тот факт, что Гвагвагве морально не ответственен за страдания, которые приносит животным производство мяса, еще не означает, что страданий не было или что они не играют роли. Это означает лишь, что виноватого стоит искать в другом месте. В данном случае очевидно, на кого возлагается вина – на человека, который создал покупательский спрос на продукт страданий животных и установил постоянную практику покупки этого продукта. Иными словами, гипотетический я, купивший гамбургер, как раз и несу груз ответственности. Точно такая же ситуация сложилась с кормлением наших псов и котов.

Лазейка для нас находится в общепринятом определении веганства, согласно которому мы напрямую не отвечаем за убийства животных, продукты из которых поставляем нашим питомцам, потому что мы не кладем куски мяса себе в рот. Но это говорит лишь о несовершенстве определения, не более того. Почему мы фокусируемся на себе, а не на животных, что намного логичнее для того, кто называет себя веганом?

Страдания животных поддерживаются, когда мы платим, чтобы их есть, когда покупаем одежду из них, когда покупаем блюдо из них и выбрасываем на помойку, когда берем билеты, чтобы посмотреть на жуткие игрища, в которые они вовлечены, а также, когда мы кормим ими наших котов и собак. Так какая разница? Индустрии смерти все равно, ради чего убивать животных – для услаждения наших аппетитов или для любых других целей, – она убивает только ради финансовой выгоды.

Это не значит, что в глазах веганских сообществ люди, кормящие питомцев мясом, становятся преступниками или наоборот полностью обеляют себя доводами, объясняющими, почему именно они так поступают. Веганство существует не для того чтобы влиять на чей-либо личный статус в сообществе. Суть движения в том чтобы сократить до минимума страдания животных, а не в том, чтобы облегчить груз ответственности того или иного приверженца.

Немецкий философ и широко известный своей напыщенностью засранец (они все такие? ) Иммануил Кант предложил этическую систему, основанную на утверждении под названием Категорический императив: «Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом».

Все мы знаем этих надутых немцев, которые постоянно добавляют дюжину необязательных слов во избежание риска быть неверно понятыми. В сущности, Кант хотел донести следующее: подумай, что получится, если все будут делать так, как ты.

Для немецкой философии типично идеализировать всеобщность мыслей и действий; тем не менее, мне кажется, веганам стоило бы принять к рассмотрению продвинутую версию кантовского постулата. Так, например, воровство в магазинах неэтично, потому что если бы все этим занимались, мировая экономика взорвалась бы, и планету объял хаос. Точно так же покупку гамбургеров можно отнести к неэтичному поступку, потому что если продолжать их покупать, убийствам коров не будет конца. С другой стороны, в поедании гамбургера из помойного бака нет ничего дурного. Если бы все ели мясо только оттуда, скотобойни бы обанкротились очень-очень быстро.

Покупать новые кожаные изделия неприемлемо. Если все будут так поступать, они будут способствовать поддержанию спроса и провоцировать предложение. Однако стоило бы всем любителям одежды из животных начать отовариваться в секонд-хендах, как вся индустрия моды в считанные дни стала бы этичной, и животных перестали бы разводить ради кожи, меха и шерсти.

Покупка сыра противоречит веганству, потому что любого рода поддержка производства продуктов животного происхождения влечет за собой продолжение страданий. С другой стороны, не существует индустрии моно- и диглицеридов. Если все откажутся от мяса, молочных продуктов и яиц, но не будут забивать себе чердак несущественными субпродуктами вроде глицеридов, бойни испарятся с той же скоростью, с какой это произошло бы, если бы мы параллельно мучили себя, избегая всех этих микроскопических ингредиентов. Вследствие чего я вот что думаю, и пусть это кого-то взбесит: переживания по поводу подобных вещей не имеют ни малейшего смысла.

И я против того чтобы кормить наших кошек и собак мясом именно по этой причине: если человек прекратил есть мясо, но не перестал кормить им своих питомцев, поддерживая тем самым спрос, индустрия смерти продолжает получать прибыль, а животные – страдать.

Но, вместе с тем, я действительно понимаю, что для большинства людей решение этой проблемы выходит за рамки простого личного выбора.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒