Глава 14. Терон

Уничтожить следы казни и привести в порядок Андрак, заняло остаток дня.
К тому времени, я посетил Эйин, выяснив, что состояние Ронана, вечером ухудшилось.

— Он будет жить, — тихо говорит Эйин. — Через несколько дней он восстановится и встанет на ноги.

Эта новость должна принести мне облегчение, но вместо этого, я ничего не чувствую. Когда смотрю на Ронана, лежащего без сознания на столе Эйин, всё, что чувствую — злость за то, что он сделал.

Когда я был ребёнком, то считал его образцом для подражания, из-за его способности противостоять Афату. Мы должны были быть на одной стороне. Тот, кто работает над улучшением Андрасара, несмотря на упорство Афата, забивает кол в землю.
Когда всё изменилось?

Эйин собрала медикаменты в сумку, будто готовясь уйти.

Я нахмурился.

— Куда ты идёшь?

— Я должна позаботиться о людях, которые были ранены в бою, — говорит она.

— Это глупо, Эйин. Они не будут любезно реагировать на Андрасари, ухаживающую за их ранами.

Она сжимает губы.

— Но им нужна моя помощь...

— Нет. — Я говорю жёстче, чем предполагал, и она вздыхает. Я смягчился, расстроенный собой. — Не сейчас. Мне нужно сообщить им, что им предоставлен второй шанс, несмотря на то, что они сделали. Что они не получат другого, если будут упорствовать в своём неповиновении.

— Это совсем не похоже на тебя. Ты никогда не даёшь второго шанса.
— Ронан забрал жизнь человека в надежде начать войну. Я хочу убедиться, что пресёк это в корне.

Говоря с ней, не могу заставить себя посмотреть на неё, по той причине, что она знает, что это не вся правда. Она всматривается в меня, её интеллектуальный ум приходит к правильному заключению в считанные секунды.

— Ты делаешь это из-за Силы? — спрашивает она.

— Пощада жизни людей не принесёт ей никакой пользы.

— Нет, но ты хочешь её. Я видела, как ты смотрел на неё в тот первый день, когда привёл сюда. Ты знаешь, что, если убьёшь их, она никогда не захочет иметь с тобой ничего общего.

— Не будь смешной, Эйин. Я не могу хотеть человека.

— Ты говоришь себе, что «не можешь», но это не значит, что «не хочешь». — Она улыбается моему хмурому взгляду. — Какая ироничная ситуация, Терон Висклауд, — великий презиратель всех людей.

— Больше иронии, — тихо говорю я. — Она — моя половина огня.

Глаза Эйин расширились, и, запрокинув голову назад, она расхохоталась. Это не та реакция, которую я ожидал, но хорошо в такой кошмарный день, услышать смех моей сестры.

Когда её юмор угасает, она становится мрачной, обнимая меня.

— Я рада за тебя, Терон, потому что ты нашёл то, что желают найти очень многие. Но ты построил такую высокую стену вокруг себя, которая блокирует тебя от того, что твоё.

Не зная, как реагировать, я взъерошиваю волосы, как раньше, когда мы были детьми. Сокрушаясь в знак протеста, она хлопает меня по руке и прогоняет. Вернувшись домой, я вижу, что Сила стоит у одного из больших окон, выходящих на город под нами. Она не признаёт моего присутствия, и я колеблюсь. Но я отказываюсь от неё прятаться.

— Сила.

— Да, завъена? — отвечает она, но не смотрит на меня.

Я нахмурился. Вчера именно так я требовал называть меня. В этот момент я знаю, что она использует это как щит, как способ отдалиться от меня. Точно так же, как я называл её «человеком» или «рабом», когда мысли о том, что она подо мной, становились слишком заметными в моей голове.

— Не я тот, кто убил сегодня человека, — говорю я. — Почему ты злишься на меня?

Сила насмешливо хмыкнула.

— Человек... Это то, что мы все для вас. Коллективное слово без индивидуальности, стадо, потому что легче ненавидеть нас и жестоко обращаться. — Наконец, она встречает мой взгляд, её глаза сияют от гнева. — Он был личностью с именем. Шихонг. Не просто «человек».

Каждая часть меня жаждет дотянуться до неё, обнять и утешить, но я знаю, что она не примет это. Не от меня. Не тогда, когда я олицетворяю её страдания. И не должен. Это было бы опасно.

— Я обещала Ксиа, — говорит она, снова глядя в окно, покачав головой. — Я обещала, что освобожу его. — Она делает паузу. — Полагаю, он мёртв. Больше никакого жестокого обращения и несправедливости.

Я должен быть счастлив, что она выглядит так, говорит так. Сломленная, её плечи поникли, признавая поражение, её голос пронизан только горьким смирением. Это то, что приносило мне удовлетворение в людях, в течение многих лет. Этот взгляд в их глазах, когда они понимают, что для них не осталось надежды.

Теперь всё не так. Вместо этого, чувство вины сдавило мою грудь, и вместе с ней приходит сомнение в себе и своих убеждениях. Что-то, что я никогда не подвергал сомнению раньше.

Смешно, как это слабое, крошечное существо заставляет меня чувствовать себя столь незначительным, заставляет меня подвергать сомнению правду о том, чем меня кормили все эти годы. Если я смогу рассматривать её за то, что она есть — что-то хорошее и честное — было бы вызовом увидеть больше её характера в положительном свете?

Эти мысли меня огорчают. Они слишком чужды для меня, чтобы вызвать светлые эмоции прямо сейчас.

— У тебя, кажется, фантастические ожидания, несмотря на знание тёмной реальности своего существования. — Я приближаюсь. — Это облегчит твоё разочарование, если я скажу, что пытался? Я пытался спасти его жизнь, хотя он был подозреваемым в преступлении, которое почти забрало мою жизнь. Хотя я никогда не щажу жизнь кого-то, кто пытается причинить мне вред.

— Тогда почему я здесь? Я ранила тебя клинком. Почему бы тебе не привязать меня к столбу и тоже не сжечь заживо?

— Потому что ты другая.

Её гнев испарился, сменившись удивлением. Она мгновение смотрит на меня в молчании, пока я стою и жалею, насколько неосторожно слова сорвались с моих уст.

— Единственное что меня отличает, что я была настолько глупа, чтобы спасти твою жизнь. Достаточно глупа... достаточно самоуверенна, чтобы думать, что это изменит то, как ты смотришь на мой род. Я должна была оставить тебя умирать. — Её тёмно-карие глаза вспыхнули гневом. — Я должна была развернуться и продолжить идти своей дорогой подальше от тебя.

Я двигаюсь к ней. Она отступает, пока не упирается в стеклянное окно, прижимающееся к её спине. И всё же я занимаю её пространство, пока между нами остается несколько дюймов.

— Ты должна была, тогда бы мы оба умерли в блаженном неведении друг друга. — Я приподнимаю её подбородок и опускаю своё лицо к её. — Но ты осталась и прокляла нас обоих.

На этот раз, я не колеблюсь. Захватываю её губы своими, и мой дракон бушует внутри меня, беспокойный и требующий, чтобы я взял больше.

Она бьёт меня, конечно, потому что Сила — моя половина огня, и, как и я, никогда не сдаётся легко. Она толкает мою грудь и отворачивает лицо. Схватив её запястья, прижимаю их над головой моей половинки, и она тут же извивается от моей хватки.

Понимая, что не может освободиться от моего захвата, Сила перестала бороться и замерла.

Я сильнее её, больше, неподатлив против её уступчивой утонченности. Она моя противоположность.

Я — тьма, которая поглотит её великолепный свет. От неприязни и возмущения её глаза гневно сверкают, а глубокое дыхание разрывает тишину. Даже когда она меня ненавидит, то она самая чертовски красивая особь, которую я когда-либо видел, и я так сильно хочу её, будто глубокая, постоянная боль поселилась в какой-то неосязаемой части меня.

Её температура тела поднялась, запах возбуждения разрушил мою обычную уверенность в логике. Моё сопротивление этой жажде между нами встретило свою смерть. Зверя внутри меня не волнуют последствия.

Его волнует только то, что у него в лапах есть та, кого он больше всего хочет, и он намеревается пировать.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒