Все сначала 1 страница

Все сначала

II часть

Обессиленная и совершенно опустошенная, Сьерра припарковала свою «хонду» позади громадного грузовика, взятого Алексом напрокат для перевозки вещей, при этом его машина ехала на буксире. Клэнтон вышел из кабины со стороны пассажирского сиденья и посмотрел на большой белый жилой комплекс. Сьерра проследила за его взглядом.

Да, здание, безусловно, больше всего походило на крепость.

Она опустила стекло в машине, ей совсем не хотелось выходить под холодный проливной январский дождь. С двух пересекающихся автомагистралей, находящихся неподалеку, доносился рев машин.

– Это здесь?

– Внутри гораздо лучше. Пойдем. Я покажу тебе все.

Она перегнулась через сиденье и поцелуем разбудила Каролину.

– Мы приехали, солнышко.

Каролина обвела взглядом здание многоквартирного жилого комплекса.

– Какое уродство, – заключила она хмуро.

Сьерра не могла не согласиться.

Клэнтон уже проходил через массивные железные ворота во двор комплекса.

– Вот это да! Здесь бассейн! Можно мне поплавать, папа?

– Конечно, если сумеем отыскать твои плавки, – смеясь, сказал Алекс.

Как только Сьерра выбралась из машины и открыла дверцу заднего сиденья, где находилась Каролина, она сразу же отчетливо ощутила смог, несмотря на непрерывный поток льющегося ей на голову дождя. Она взяла сонную дочь за руку и пошла следом за Алексом. Внутренний дворик оказался каким‑ то неуютным, пустым, нагоняющим тоску. Серый цемент под ногами, белая штукатурка стен вокруг и черный блеск железных ворот. Трехэтажные блоки прижимались друг к другу, как ячейки складских ящиков. Чистая геометрия. Ультрамодерн. Холод. Ни намека на индивидуальность.

Никаких признаков жизни не было видно, пока, наконец, Сьерра не заметила в окне первого этажа смотревшую на нее женщину. Сьерра вымученно улыбнулась. Женщина резко отступила вглубь комнаты, и легкие прозрачные занавески мгновенно заняли свое обычное место.

«Добро пожаловать домой», – горько подумала Сьерра и последовала за Алексом.

– Мы на втором этаже, в квартире «Д», – сообщил он.

Клэнтон, желая поскорее увидеть свой новый дом, первым взлетел по лестнице.

Внутри квартира выглядела такой же белой, как и фасад здания. Только, пожалуй, светло‑ бежевый ковер слегка нарушал больничную блеклость. Гостиная оказалась довольно просторной, чего не скажешь о тесной спартанской кухне: в ней едва помещались стол и четыре стула. Сьерра прошла в прихожую. По левую сторону – комната для детей – Клэнтон и Каролина будут ее делить. Сюда как раз можно втиснуть две кровати и один комод для вещей. Всему остальному место явно в кладовой. Губы Сьерры плотно сжались. Детям, по всей видимости, дом успел понравиться, они снова дрались.

Заглянула в ванную комнату. Взору предстала стерильная белизна стен, кафельной плитки и унитаза. Далее в небольшой прихожей – дверь в их с Алексом спальню. Скорее всего, основная часть мебели разместится здесь, хотя гардероб Алекса тоже придется поставить в кладовую. Сьерра заметила свое отражение в зеркале на двери кладовой: лицо было очень недовольным. Отвернувшись, она подошла к широкому окну, чтобы отдернуть занавески, и обнаружила за окном вид на дворик и бассейн. Прямо как в гостинице.

Подавленная, Сьерра вернулась в гостиную.

Алекс повесил трубку телефона, который до их прибытия был любезно установлен благодаря хлопотам Стива Силвермана, нового начальника Алекса. Стив предложил Алексу позвонить ему сразу по прибытии, чтобы они с Мэттом помогли им разместиться.

– Они подъедут сюда минут через десять, – бросил он, улыбаясь. То ли действительно не замечая, то ли игнорируя ее настроение, Алекс обнял жену за плечи и поцеловал, прежде чем выйти.

* * *

Менее чем через два часа вся мебель была собрана и расставлена по местам, а коробки горой сложены у стены в гостиной. Стив заказал пиццу. Мэтт принес блок пива из шести бутылок и блок газировки. Клэнтон и Каролина с завидным усердием уминали пиццу, тогда как Сьерра сослалась на отсутствие аппетита и ретировалась в детскую, чтобы скрыть неутихающую тревогу. Она застелила кровати, повесила картины, выложила коврик для ванной и полотенца. Затем принялась за работу в своей спальне. С кухни доносился дружный мужской смех, который с каждой минутой раздражал ее все сильнее.

Клэнтон откопал свои купальные принадлежности. Ее первое «нет» вызвало у сына отчаянное сопротивление. Мать Сьерры всегда предрекала Клэнтону будущее хорошего юриста.

– Я сказала «нет», Клэнтон. Идет дождь и…

Сын последовал за ней в гостиную и обратился к отцу:

– Папа, можно мне пойти поплавать? Дождь мне не помеха, я не заболею.

– Конечно. Давай, – ответил Алекс, прервав свой разговор с Мэттом и Стивом, и одним махом поставил Сьерру в неловкое положение. Он заметил выражение ее лица слишком поздно.

– А что тут особенного? – успокаивающе заметил он, как только Клэнтон выскочил за дверь, не дав ей возможности оспорить решение мужа. – Так или иначе, он собирается промокнуть, а в бассейне воду подогревают.

– Прекрасно. Постой‑ ка тогда под дождем и проследи за ним, – с яростью, совершенно не оправданной в подобных обстоятельствах, бросила Сьерра. Резко развернувшись, она пошла снова в спальню и навзничь рухнула на кровать.

Через минуту вошел Алекс с плотно сжатыми губами.

– Мы выйдем ненадолго.

– Выйдете?

– На час‑ два. Поговорить о делах.

Нестерпимо захотелось кричать, она стиснула кулаки.

– А что, Клэнтон уже вернулся из бассейна? – ледяным тоном спросила Сьерра.

Алекс медленно прошествовал по комнате.

– Ты прекрасно можешь продолжать сидеть на месте, дуться и одновременно приглядывать за ним.

Слова Алекса задели Сьерру за живое. Она устало посмотрела на мужа:

– Как насчет продуктов, или нам достаточно пиццы на завтрак?

– Если ты выглянешь за главные ворота, то увидишь торец одного из самых больших супермаркетов Северного Голливуда. У тебя есть машина и чековая книжка. Купи все, что тебе нужно. – Он подошел к двери и остановился. Тихо выругался и ударил ребром сжатой в кулак кисти по дверному косяку. – Извини, – безразличным голосом произнес он.

Она часто заморгала и отвернулась, пытаясь скрыть слезы.

– Это временные трудности, Сьерра.

Замерев, она ничего не сказала.

– Я сейчас подключу телевизор.

– Замечательно. Это действительно великое облегчение, – пробормотала она, как только Алекс вышел из комнаты. Несколькими минутами позже она наблюдала, как он, Мэтт и Стив проходят под окнами спальни. Они были так увлечены разговором, что он даже не удостоил ее взглядом. О ней уже забыли.

* * *

Алекс вернулся, когда Клэнтон и Каролина уже спали.

– Час‑ два? – возмутилась Сьерра, как только он вошел в дверь.

Алекс снял пиджак и швырнул его на диван.

– Нам нужно было о многом поговорить.

Сьерра выключила телевизор. Она давно уже перестала понимать, какую передачу смотрит, настолько была обеспокоена отсутствием мужа в столь позднее время.

– Уже за полночь, Алекс. Я вся извелась от волнения. Мог бы и позвонить.

– Я бы позвонил, если б вспомнил номер телефона. А в справочнике нашего номера пока нет.

Объяснил, но не извинился.

– Я иду спать, – приглушенным голосом бросила она и оставила его стоять в гостиной.

Она почистила зубы, умылась, затем направилась в спальню переодеться. Алекс вошел, когда она надевала ночную сорочку.

– Долгий был день, – начал он.

– Самый долгий в моей жизни.

Сьерра легла в постель, натянула одеяло до самого подбородка и уставилась в темный потолок. Она прислушивалась к легкому шуршанию одежды, это Алекс раздевался. Кровать едва заметно качнулась, когда он присел на нее. Он не стал ничего говорить. Что он мог сказать? Он спокойно принялся заводить будильник, и она повернулась к нему спиной, глотая горячие слезы. Когда он лег, она услышала его вздох.

Рука мужа коснулась ее талии.

– Прости меня.

Его извинение спровоцировало бурю чувств и поток слез. Сьерра впилась пальцами в подушку, отчаянно стараясь подавить всхлипы. Алекс повернулся к ней. Притянул ее к себе, обнял, крепко удерживая, не давая ей вырваться. Провел рукой по длинным волосам жены и поцеловал ее в шею.

– Я люблю тебя.

Она заплакала еще горше. Алекс нежно развернул ее к себе.

– Доверься мне, – хрипло прошептал он и поцеловал ее, утешая только ему одному известным способом.

И теперь на какое‑ то время Сьерра была в состоянии забыть обо всем, кроме, пожалуй, того, что она безгранично, больше всего на свете, любит Алехандро Мадрида.

Вооруженная картой и адресом Сьерра выехала с детьми из дома, чтобы зачислить их в школу. Ненароком пропустила поворот и заблудилась. К тому времени, когда она нашла то, что искала, они успели посмотреть весь Северный Голливуд, несколько кварталов Студио‑ Сити, перекусить в «Макдоналдсе» и полюбоваться изрядной частью знаменитых районов Лос‑ Анджелеса – Шерман‑ Оукс и Сан‑ Фернандо Вэлли. Они подъехали к зданию школы и вошли в тот момент, когда прозвенел последний, возвестивший об окончании всех уроков, звонок.

Школьники высыпали из классов и заполонили коридор. Сразу же со всех сторон на Сьерру и детей обрушился беспорядочный, оглушительный шум – скрип теннисных туфель, выкрики, смех и топот ног спешащих на автобусы учеников. Каролина отчаянно прижималась к матери, пока они пробирались сквозь толпу вслед за Клэнтоном, который возглавил шествие, мужественно прокладывая путь к кабинету директора.

Их приветствовала секретарь. Вежливо, но без особого энтузиазма. Она явно устала, и ей очень хотелось поскорей оказаться дома.

– Заполните эту анкету, – коротко пояснила она и вошла в кабинет директора. По возвращении она сообщила Сьерре, что Клэнтон зачислен в четвертый класс мистера Кэннона, а Каролина будет учиться в третьем классе миссис Линдстром.

– Оба преподавателя назначили родительское собрание на сегодня, так что вам придется подождать и встретиться с ними. Уроки начинаются в 8. 30. – Девушка взяла анкеты и просмотрела их. – Клинг‑ стрит, – заметила она. – Всего в нескольких кварталах отсюда.

Сьерра покраснела от унизительного разоблачения.

– Мы составили расписание, по которому родители, каждый в свою очередь, провожают детей в школу.

– Я сама буду их возить, – решительно заявила Сьерра, не желая доверять своих детей чужим людям. Клэнтон издал выразительный стон, но Сьерра строго взглянула на него.

Снова оказавшись в машине, она внимательнейшим образом изучила карту, прежде чем ехать. Вовсе не хотелось еще раз заблудиться и на этот раз оказаться где‑ нибудь в Уоттсе.

Алекс расхохотался, когда она рассказала ему об этом.

– А я никак не мог взять в толк, куда же ты подевалась, – признался он. – Я ведь звонил тебе дважды, и никакого ответа. Страшно перепугался, решив, что ты упаковала свои вещи и укатила в Виндзор.

Слова мужа не показались Сьерре забавными.

– Не переживай, – весело продолжал он, прислонившись бедром к столешнице. – В первый день пребывания в городе у меня была назначена встреча в Бербанке. Я въехал не на ту автостраду, которая была мне нужна, и так пропутешествовал до самого Агура. Здесь легко заблудиться.

Слова Алекса вряд ли могли утешить.

Вечером того же дня они обедали в доме Стива. Новый начальник Алекса организовал даже приход профессиональной няни, чтобы та присмотрела за детьми в отсутствие родителей. Няня пришла с полным комплектом документов об окончании курсов по оказанию первой помощи и целым пакетом рекомендаций из Нортриджа.

Алекс без труда нашел дорогу к дому в Шерман‑ Оукс. Стивен сам встретил гостей и проводил их в просторную, элегантно обставленную гостиную. Его жена Одра выглядела восхитительно и буквально источала учтивость, но Сьерра уловила в ней скрытое чувство превосходства и легкого презрения, что свело на нет все оказанное ими гостеприимство и радушие. Одра надела личину показной вежливости и дружелюбия, предоставив Сьерре теряться в догадках, что же скрыто под этой безупречной маской.

Алекс, казалось, легко общался с обоими супругами. Поэтому Сьерра начала было думать, что ее подозрения – всего лишь плод разыгравшегося воображения. Но в продолжение последующих десяти минут общения она уже была твердо убеждена, что с воображением у нее все в порядке. Как бы между прочим до сведения Сьерры было доведено, что Одра окончила частный университет в Южной Калифорнии, получила степень магистра по гуманитарным наукам и теперь является членом одной из самых престижных женских организаций при своей альма‑ матер.

Затем Одра обратила свой прекрасный, величавый взор на Сьерру и поинтересовалась у нее, в каком высшем учебном заведении она училась. Впервые в жизни Сьерру смутила необходимость признания, что она всего лишь окончила школу и несколько месяцев проучилась на курсах секретарей.

– О! – выдохнула Одра, всем своим видом выражая крайнее замешательство. После чего наступила короткая унизительная пауза, пока Стив не вмешался в разговор:

– Вы любите театр, Сьерра?

– Не скажу, что видела много спектаклей.

– Что вы видели? – спросила Одра, и глаза ее зажглись интересом.

– Смотрела спектакль «Иосиф и его удивительное разноцветное платье», – ответила Сьерра, не выдавая того, что спектакль был школьный. – Была на нескольких концертах, – добавила она, что являлось сущей правдой: за последние шесть месяцев она была на концерте западной кантри‑ музыки и слушала нескольких певцов с религиозным репертуаром, которые выступали в местных церквах Санта‑ Розы. Разумеется, Одра не нуждается в мелких деталях, решила Сьерра.

И все‑ таки, даже не посвященная в «мелкие детали», Одра рассмеялась.

– Так, нам необходимо исправить положение. Лос‑ Анджелес может предложить огромное разнообразие культурных развлечений.

Сьерра почувствовала себя сельской простушкой.

Пока мужчины говорили о делах, Одра коротко рассказала Сьерре о текущих событиях в культурной жизни города. Казалось, Одра посетила все мало‑ мальски значительные спектакли и концерты и имела свое особое мнение о каждом из них. Она также сделала краткий обзор всех театров города и всех заметных артистов. И все это время Сьерру мучил вопрос, обедает ли она с обычной женщиной или с некой чуждой ей, чересчур утонченной дамой из высшего общества, прямо‑ таки воплощением известных критиков Сискела и Эберта.

Обед был потрясающим. Любой знаток кулинарного искусства поднял бы рейтинг Одры до десяти звездочек. Она принимала комплименты с налетом легкой небрежности, как бы забавляясь, и умело перевела разговор на тему ресторанов. Одра знала все самые роскошные. Знала также, где покупать высококачественное мясо, отменные овощи и фрукты. Цен разговор не касался.

Сьерра взглянула на Алекса и заметила, что тот находится под сильнейшим впечатлением от всего происходящего и особенно от самой Одры. А что если теперь ему нужна такая жена? Подавленная, Сьерра ела суфле из шпината. Оно таяло у нее во рту, а ей казалось, что сердце падает вниз, в пустоту, куда‑ то в желудок. Что же она подаст этим людям на обед во время ответного визита? Она умела готовить только нехитрые блюда. Да, мясо с картофельным пюре, безусловно, «пойдет на ура»! Или, может, любимое блюдо Каролины и Клэнтона – запеканка из тунца? Нет, существует определенная пища, придуманная исключительно с целью поразить изысканный вкус высших слоев общества!

* * *

– Ты сегодня какая‑ то тихая, – сказал Алекс по дороге домой.

Мысленно Сьерра представляла, как энергично упаковывает вещи и возвращается в Виндзор. Ей вовсе не понравилось вторжение мужа в ее мечты. Он, кажется, ничего не заметил.

– Одра старалась, чтобы тебе было уютно и комфортно.

– Думаешь, именно этого она добивалась? – спросила Сьерра, и сама удивилась холодности своего тона.

Сжав челюсти, Алекс смотрел прямо перед собой. Свет фар встречных машин то и дело освещал красивые черты его лица.

– Она предлагала взять тебя под свое крыло.

– Я не цыпленок.

– Прекрати, Сьерра. Она выросла здесь. И она легко может помочь тебе.

– Я запомню и отблагодарю ее достойным образом в следующий раз, но свою дорогу я найду сама, спасибо тебе огромное. Ты как‑ то дал мне карту, помнишь?

– Да, как оказалось, это весьма «полезная» вещица. В следующий раз попытайся хотя бы не заблудиться снова. Я не могу срываться в середине рабочего дня и искать тебя.

Больше они не сказали друг другу ни единого слова на протяжении всего пути. Вообще‑ то, и в течение следующей недели они едва ли перебросились парой слов. Алекс уходил рано, приходил домой поздно и всегда с дополнительной работой. Они обменивались обычными, ничего не значащими фразами: «Как прошел твой день? » – «Прекрасно. А твой? » – «Прекрасно». После чего Алекс устраивался перед телевизором и погружался в чтение газет, разложенных на кофейном столике, в то время как она мыла на кухне посуду, наполняла детям ванну, читала им книжки и укладывала их в постель.

Эту жизнь мог бы назвать чудесной только тот, кто обожает страдать.

Через десять дней и после четырех телефонных бесед с матерью Сьерра получила пакет по почте.

– Что это? – спросил Алекс, убирая с кофейного столика пухлую тетрадь в потертом кожаном переплете, чтобы разложить свои документы.

– Это дневник. Мама прислала его как подарок на новоселье.

Он передал его Сьерре.

– Выглядит старым.

– Так оно и есть, – с теплотой отозвалась она. – Он принадлежал одной из моих прародительниц – Мэри Кэт…

– М‑ м‑ м, – пробормотал он рассеянно, оборвав ее на полуслове, и сконцентрировался на работе. – Чудесно.

Его небрежный отказ от разговора больно задел ее. Сьерре следовало этого ожидать, ничего удивительного, что Алекс не слушает ее. Теперь он вообще редко слушает. Все, что действительно его интересует, так это его драгоценная работа.

Она вышла из комнаты в горьком молчании. В спальне даже не повернула выключатель. Сквозь оконное стекло проникало достаточно света. Кроме того, полумрак как нельзя лучше подходил к ее мрачному настроению. Она откинула покрывало на кровати и скользнула в прохладу простынь. Повернувшись на бок, Сьерра увидела положенный ею на прикроватную тумбочку дневник. Она протянула руку и, задумавшись, быстро пробежала пальцами по мягкому кожаному переплету.

Уж во всяком случае, Мэри Кэтрин не будет против провести с ней некоторое время.

–*–

М ама говорит, что жызнь в глуши, еще не причина, чтобы быть неграмотной. Ее папа был абразованым человеком и ни хотел, чтобы в ево семье были дураки. Пастор принес книги и титради, в каторых пишут, от тети Марты, и теперь, когда снегу намело до самых окон, у нас полно времени для их чтения. Папа сидит и покуривает у комина, а мама читает Библию.

Мэтт ни очень любит писать. Он рисует волков с бальшими клыками, из‑ за каторых мне снятся ночные кашмары. Однажды он нарисовал мои волосы. До сих пор рисунок висит над моей краватью. Я бы хотела, чтобы он рисовал птичик и цвиточки вместо волков. Всего‑ то одново волка он и видел за всю свою жызнь, и то мертвово. Ево ели черви.

Лукас и не рисует, и не пишет, и не читает. Он говорит, что папа не умеет, значит и ему никчиму. Папа повел его в деревянный сарай чтобы слушал маму, но он ни стал лучше, кагда вернулся назад. Тогда папа дал ему ружье и послал ево на охоту. Три дня он ни вазвращался. Мама думала что ево задрал медведь или еще что, но он вернулся, таща оленя. Папа рассмеялся и дал ему чашку рома. Мама была злая как оса, каторую выгнали из гнезда, но после этово она ни заставляла Лукаса читать или писать.

Дорогая Мэри Кэтрин,

пожалуйста, поупражняйся в написании следующих слов и затем напиши коротенький рассказ, употребляя их. Я люблю тебя и связываю с тобой большие надежды.

Мама.

Жизнь/Жить тетрадь образованный цветок пока возвращаться удовольствие необходимо

Если ты хочешь быть образованным, то у тебя нет выбора. Всю свою Жизнь до самой смерти тебе придешься писать и читать. Ты не можешь быть просто цветком или волком и Жить в свое удовольствие. Тебе все время необходимо возвращаться к своему столу и роботать в своей тетради, пока тваи пальцы ни свидет судорогой.

придется работать твои не сведет

Упрямство не к лицу юной леди.

«ВЕСНА»

Весна – это время, когда тает снег и распускаются цветы. Папа и Мэттью вспахали землю, и мне пришлось пойти в лес и собирать цветы там. Я люблю собирать цветы в лису, но мама безпокоится, как бы меня не утащили иньдейцы. Однажды один заходил в дом и просил еды. Мама дала ему немного еды, и с тех пор я его не видела. Думаю, ему не очень‑ то понравилась мамина стрепня.

Весна – это еще когда Мэтт копается в земле в огороде, где мама выращивает овощи. Каждого выкопанного им червя я кладу в жестянку для рыбалки. Я люблю ловить рыбу, но ненавижу есть ее. Лукас рассказывал мне о мальчике, каторый подавился рыбьей костью и умер. Мама сказала, что он морочил мне голову, но с тех пор я рыбу не ем.

Папа говорит, что весна – время встреч и ухажываний. Я спросила его, что такое время ухажываний, и он сказал, что это когда у молодых мущщин играет кровь. Кагда я спросила, что он имеет в виду, мама строго посмотрела на него, и он ушел и не стал расказывать. Позже я спросила у Мэтта, но он покраснел и тоже не сказал ничего. Лукас сказал, что ухажывания – это кагда папа повел нашу корову к быку Грейсонов. Мэтт велел ему заткнуться, и Лукас ударил ево, а папа прибежал разнимать их, чтоб они не убили друг друга. Мне все сильнее хочется знать, что такое ухажывания.

Весна – это когда приходит пастор, встает на пень и призывает священный огонь на наши головы. Он кричит о БОГЕ, СПАСЕНИИ и ХРИСТОВОЙ КРОВИ. Люди приходят отовсюду, чтобы увидеть его. Он так распаляется, что делается красный как рак. Мама говорит, что ево снидает ревносьть по Господе. А папа говорит, что он просто ненормальный. Но каждый раз, кагда он приходит, мы ходим туда и смотрим со всеми вместе. Он самое лучшее развличение в нашей округе.

Пастор всегда заканчивает проповедь у реки. Он очещает людей от грехов и говорит, что они умерли и воскресли со Христом. Мама говорит аминь и плачет каждый раз, кагда ково‑ то окунают в воду и папа приходит из леса с запахом виски и табака.

Мама и я посодили кукурузу и тыкву и кормовую репу и немного моркови. Мама дала мне горсть семян и спросила меня, что я вижу, и я сказала семена. Она спросила, живыми ли они выглядят, и я сказала, что они выглядят как камушки. Она сказала, что я права, но кагда мы закопаем их в землю, они оживут, прорастут, а потом мы соберем урожай. Я сказала, что они станут тыквой. Она сказала, что когда мы посадим семена, Бог смягчит их и польет их и с Его помощью они прорастут. Она сказала, что так же и с людьми.

Прошлым летом умер старый Шмидт, и его тоже закопали в землю, но из нево почему‑ то ничего кроме сорняков не вырасло. Лукас сказал, что ево съели черви. Теперь я поняла, почему ничего не вырасло.

«КОЛОДЕЦ»

Колодец очень глубокий и очень темный. Поначалу, кагда спускаешься, там нимного прохладно, но если остаешься надолго, становится холодно. Стены влажные и скольские и можно слышать, как по ним стекает и капает вода. Кагда смотришь вверх, можно увидеть кусочек голубого неба, если только Лукас не накроет колодец крышкой. Тогда ты уже ничего не видишь. Ты только слышишь свой крик. Лукас снял крышку и прокричал мне вниз, что я трусливая курица. Я заголосила, что я не трусиха. Он сказал, докажи, и снова задвинул крышку. Я просидела на ведре весь день, так что он теперь будет знать.

Мэтт нашел меня, когда пришел за водой для отца. Он посмотрел вниз и спросил, что это, разрази меня гром, ты там делаешь.

Мама сходит с ума, ищет тебя повсюду. Думает, что тебя выкрали иньдейцы. Он прокричал, что нашел меня, и мама прибежала, решив, что я утонула. Мягким местом я намертво застряла в ведре и ничего не чувствовала. Было ужасно больно, когда папа вытаскивал меня из ведра. Лукас прислонился к стене дома и посмеивался. Я завопила, что никакая я не трусиха. Нет, ты просто дурочка, сказал он.

Папа повел ево в сарай, и мама заплакала и отвела меня домой. Она усадила меня в кадушку с горячей водой и заставила выпить виски. Ни понимаю, что в этом виски так нравится папе. Жжется пока пьешь, а потом лезет обратно из желудка.

Дорогая Мэри Кэтрин,

пожалуйста, тренируйся в написании этих слов на грифельной доске до тех пор, пока не будешь готова к контрольной работе. Используй восемь слов для написания рассказа. И больше никого не спрашивай о том, что такое ухаживания.

Я люблю тебя,

Мама.

лес / в лесу беспокоиться стряпня / стряпать индейцы который мужчины рассказывать его снедает развлечение ревность посадить / сад когда очищать / чистить скользкий / скользить выросло /рост /растить / выращивать

Бог любит тех, кого снедает ревность по Нем в лесу. Возможно, Он любит немного индейцев. Мама любит чистить посуду, стряпать и растить циплят.

Мэри Кэтрин Макмюррей,

Вы будете лишены ужина до тех пор, пока не напишете слово «цыплята» двадцать пять раз на своей грифельной доске и пятьдесят раз предложение «Раскаявшийся грешник – это смиренный грешник».

Мама.

– В какое время думаешь быть дома? – спросила Сьерра, крепко сжимая трубку телефона и стараясь сохранить спокойный тон.

– В полшестого или в шесть, – последовал спокойный ответ Алекса. Она даже слышала, как он стучит по клавиатуре – что‑ то набирает.

Неужели он не может не работать хотя бы несколько минут, пока говорит с ней?

– Чего бы ты хотел на ужин?

– Что‑ нибудь легкое. Я плотно перекусил со Стивом.

– Где вы обедали? – спросила Сьерра, желая растянуть их разговор.

– В «Ла Сэрр». Французский ресторан. Потрясающий.

– Дорогой?

– Жутко. – Алекс усмехнулся. – Приятно, когда начальник платит по счету.

Должно быть, очень приятно – хорошо пообедать в ресторане, а затем заказать на ужин дома что‑ то легкое. Сьерра посмотрела на посуду в раковине после завтрака. Она даже не полдничала. Распахнула дверцу холодильника с трубкой в руках. Может, ей стоит открыть банку с консервированными персиками и доесть деревенский сыр, который успел залежаться.

– Мы праздновали.

– Что? – спросила она, почувствовав обиду.

– «Стражники» вышли сегодня в производство, – заявил Алекс, откровенно гордясь придуманной им игрой. – Стив сказал, что где‑ то в середине следующей недели они разошлют в разные концы страны испытательные модели специалистам по тестированию игр.

– Что если им не понравится?

– Понравится. Ладно, любимая, мне нужно идти. Мне сейчас звонят, у меня очень важное дело. Поговорим вечером.

Он прервал разговор прежде, чем она успела что‑ либо сказать. Сьерра держала в руках трубку, ощущая себя опустошенной и обманутой. Почему это беспокоит ее? Алекс всегда был занят, и всегда чем‑ то важным. Во всяком случае, всегда более важным, чем она.

Праздновали. Он даже не потрудился поделиться новостью с ней. «Ла Сэрр». Потрясающий. Дорогой.

В ярости она вытащила заиндевевший бифштекс из морозилки и швырнула его на столешницу. Она снова приготовит спагетти. Легко, да и дети любят.

У Сьерры вошло в привычку – сначала отвезти детей в школу, потом постирать белье, а затем разложить чистые вещи по местам. Сортируя чистое белье, она смотрела сериал. По крайней мере, таким образом ей удавалось избавиться от чувства вины за просмотр мыльной оперы.

Сьерра поставила корзину с чистым бельем перед собой и включила телевизор. Она удобно устроилась на диване и, следя за разворачивающимися на экране событиями, принялась раскладывать тенниски, полотенца и нижнее белье. Раньше она презирала сериалы. Теперь они хоть как‑ то отвлекали ее. На целый час можно было забыться, разбираясь в запутанных судьбах героев фильма, и не думать, насколько жалкой и гнетущей была ее собственная жизнь. Их проблемы казались более сложными и серьезными, а переживания более волнующими. Кстати, сколько раз Эрика Кейн выходила замуж?

Все вещи были сложены аккуратными стопками задолго до начала третьего рекламного ролика, демонстрирующего новую гигиеническую продукцию для женщин. Отнеся полотенца и одежду на место, Сьерра снова уселась на диван, положила босые ноги на кофейный столик и облокотилась на подушки. Ей полагается что‑ то делать. Но что?

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒