Послесловие 2 страница

– По‑ моему, это блестящая идея, – согласился лорд Кингсли. – Парни хорошо проведут время.

– Да, тебе легко говорить, – съязвил его зять, – ты‑ то таким образом хотя бы несколько месяцев отдохнешь от этих сорванцов.

– А они не станут досаждать мне, тетя? – забеспокоилась Нисса. – Одно дело, если там будут только Филипп и Джайлс, но если к ним присоединятся еще Эдмунд и Оуэн, то прав дядюшка Оуэн: с этой четверкой не сладить. Я не хочу, чтобы они дразнили и изводили меня там так же, как здесь. Ох, и зачем только мама испросила должности и для мальчишек тоже!

– Не будь эгоисткой, Нисса, – упрекнула внучку леди Морган.

– Вы, бабушка, всегда становитесь на их сторону. Вы ведь знаете, что мне иной раз бывает нелегко справиться со своим настроением. А королевская фрейлина должна быть образцом благопристойности, сдержанности и достоинства. Как же я смогу выполнять эти требования, если мои братцы будут постоянно выводить меня из равновесия?

– Почему это ты так решила? – спросила ее бабушка.

– Да потому что они – маленькие дикари! – в сердцах бросила Нисса. – Им только того и надо – помучить меня.

– Если бы это не было так забавно, дорогая сестрица, – заявил, ухмыляясь, Филипп Уиндхем, – мы бы уже давно оставили тебя в покое.

Леди Морган снисходительно заулыбалась.

– Ты такой непослушный мальчик, Филипп, – нежно проворковала она. – Тебе и вправду следовало бы оказывать больше почтения своей старшей сестре. Она теперь займет положение, какого еще никогда не удостаивалась ни одна из женщин нашей семьи. Быть фрейлиной королевы – великая честь.

– Думаю, быть возлюбленной короля – еще большая честь, – вежливо возразил наследник рода Лэнгфордов. Леди Морган была шокирована.

– Где это ты такого наслушался? – вскричала она, побледнев от возмущения. – Кто рассказал тебе эти басни?

– Ой, бабушка, – вмешалась Нисса, – да мы давно знаем о мамочкиных приключениях при дворе. Она всегда говорила, что лучше сама расскажет нам, чем какой‑ нибудь недоброжелатель представит все в дурном свете. Папа согласен с ней. И теперь, когда мы знаем правду, никто не сможет смутить нас сообщением, что наша мама несколько месяцев была возлюбленной короля Генриха. Никому от этого никакого вреда не было, никаких незаконнорожденных – тоже. Наоборот, если бы король не чувствовал себя в какой‑ то мере в долгу перед мамочкой, мы не попали бы теперь ко двору. В конце концов, Уиндхемы из Риверс‑ Эджа не такие уж важные птицы, чтобы претендовать на должности фрейлин и пажей.

– Ну, знаешь ли! – задохнулась леди Морган. – Ну, это уж чересчур!

– Ах, мама, да не переживай ты так из‑ за пустяков! – не выдержала графиня Марвуд. – Нисса абсолютно права и очень здраво рассуждает. Как только при дворе узнают, чья она дочь, на нее обрушится поток грязных сплетен о прошлом ее матери. Для Ниссы, Филиппа и Джайлса гораздо лучше заранее подготовиться и знать правду, нежели пасть жертвой злобных сплетников. Учти, большинству придворных просто нечем заняться, кроме как болтовней. Злословие для них – основной вид времяпрепровождения, способ существования.

– И ты готова сама вернуться к такой жизни, оставив детей на попечение слуг? – драматически воскликнула леди Морган.

Она никогда не уезжала далеко от дома и даже ни разу не была в Лондоне.

Блисс засмеялась:

– Мама, я родила Оуэну трех сыновей и дочь. Он обещал мне, что мы вернемся ко двору, как только дети смогут обходиться без меня. По‑ моему, это время давно настало.

– И к тому же здесь остаюсь я, – добавила ее сестра. Блайт всегда была миротворцем.

– Наверное, мне нужно сшить новые платья? – встрепенулась Нисса.

Разговоры бабушки и теток слегка раздражали ее. Ведь это она, Нисса, поедет ко двору! А они сидят и бесконечно толкуют об одном и том же, о всяких пустяках. Конечно, дети тети Блисс прекрасно обойдутся без нее.

Блайт тут же поняла состояние племянницы и перевела разговор на интересующую ее тему:

– Я думаю, Ниссе нужно полностью обновить гардероб. Ее платья хороши для деревенской девушки, но отнюдь не для молодой придворной леди. Как ты считаешь, Блисс?

Блисс, признанный эксперт по части моды, энергично кивнула.

– Ее нужно одеть заново с головы до пят, – категорически объявила она, – а у нас не так уж много времени. Новая королева прибудет в течение ближайших двух месяцев, но король сказал, что Нисса должна быть на месте до ее приезда. Если мы хотим как следует снарядить Ниссу, то должны приступить к делу завтра же.

– Я не очень‑ то в ладах с иголкой, – призналась Нисса.

– Такой же была и твоя мать, – усмехнулась Блисс. – Когда она выходила замуж за твоего отца, основную часть ее приданого шили мы. Но не беспокойся, Нисса. Ты вовремя получишь все, что полагается. Мы поможем, а твоя мама держит в доме швею. В кладовке, насколько мне известно, хранится множество тканей.

На следующий день, пока ее мать еще отдыхала после родов, Нисса с помощью тетушки Блисс выбрала ткани, из которых должны были сшить ее новые наряды. В свои шестнадцать лет она еще ни разу не выезжала за пределы обширных фамильных владений.

– Только не эти, тетя, – запротестовала Нисса, увидев, как Блисс отложила в сторону несколько роскошных тяжелых отрезов. – Это для меня слишком пышно.

– Это как раз то, что нужно, – возразила графиня Марвуд. – При дворе, дорогая моя, все разряжены в пух и прах. – Она внимательно рассматривала девушку. – У тебя превосходная кожа, Нисса, белая, гладкая. Ты унаследовала от мамы фиалково‑ синие глаза и ее чудесный овал. Это очень выигрышно сочетается с темно‑ каштановыми волосами, которые достались тебе от отца.

– Мама говорит, что у меня волосы чуть‑ чуть светлее отцовских, – заметила Нисса.

Она не могла помнить Эдмунда Уиндхема: когда он умер, ей не было еще и двух лет. Его племянник Энтони, впоследствии женившийся на ее матери, стал ее отцом.

– Твои волосы очень красиво отливают золотом, чего не было у твоего отца, – объяснила Ниссе тетка.

– Геарта говорит, я похожа на него, – сказала Нисса. – Иногда я подолгу смотрю на его портрет в галерее, но он по‑ прежнему остается для меня незнакомцем. Хотя порой я замечаю некоторое сходство между нами.

– Он был удивительным человеком! – с чувством произнесла графиня Марвуд. – Можешь гордиться тем, что ты его дочь, Нисса. И благодари Бога, что тебе достался его нос, а не курносый носик твоей мамы.

– У моей мамы такой симпатичный носик, – засмеялась Нисса, – но я согласна с вами, тетя. Мне нравится, что у меня прямой нос.

Графиня Марвуд остановила свой выбор на бархате, парче, тафте, шелке. В некоторые ткани были вплетены золотые и серебряные нити. Для отделки нарядов приготовили вороха черных, белых и золотистых кружев. Белье шили из льна, шелка, шерсти и хлопка; чулки – из шелка и из шерсти. Плащи и накидки – шелковые, шерстяные, полотняные, с меховой отделкой. В снаряжение Ниссы входило искусно вышитое постельное белье из тонкого полотна; ночные и дневные чепчики, шляпы и бархатные капюшоны. Ее новые туфли и ботинки сшили из самой лучшей кожи, и, к восторгу Ниссы, часть из них украсили красивыми камнями. Помимо драгоценностей, украшавших ее одежду, она везла с собой ожерелья, браслеты и кольца.

– У меня никогда не было такого великолепного гардероба! – воскликнула Нисса. – Неужели придворные постоянно так одеваются?

Блейз, уже полностью оправившаяся после рождения близнецов, рассмеялась:

– Ты будешь маленькой синичкой среди разряженных павлинов, дорогая! Совершенно ни к чему, однако, чтобы ты затмевала других роскошью. Ты красивая молодая девушка, Нисса, и благодаря заботам твоей тети одета как раз так, как нужно.

– Ох, мама! У меня в голове все перепуталось! – призналась матери Нисса. – То я счастлива, что еду ко двору, а в следующий миг вдруг ужасно этого боюсь. Я ведь никогда нигде не была. Вдруг я сделаю что‑ нибудь не так при короле? Вдруг совершу что‑ то, что навлечет позор на наше имя? Наверное, лучше мне не ехать, – упавшим голосом закончила Нисса.

– Знаешь ли ты, что впервые меня привезла ко двору твоя тетя Блисс? – сказала Блейз. – Твой отец умер незадолго перед этим. Я очень любила его. Его кончина и смерть твоего новорожденного брата чуть не убили меня. Твоя тетка, однако, решила, что хватит мне предаваться горю; и вскоре после Нового года я вместе с Оуэном и Блисс очутилась в Гринвиче. До этого самым отдаленным от Эшби местом, где я бывала, был Риверс‑ Эдж. Я плакала, до смерти перепугалась, чувствовала себя неуклюжей и неотесанной, и это несмотря на то что я была взрослой женщиной, уже вдовой, а не юной девушкой. Мне хотелось спрятаться, уехать, но твоя тетя не позволила.

Блисс представили ко двору вскоре после свадьбы с Оуэном Фицхагом, и она сразу почувствовала себя там как рыба в воде. Это – ее стихия, – продолжала Блейз. – Думаю, она сумеет провести тебя невредимой сквозь лабиринты придворных нравов и обычаев. Ты благоразумная девушка, Нисса, доверься ей и следуй ее советам. – Блейз обняла дочь и привлекла к себе. – Но один совет, моя дорогая, я хочу дать тебе уже сейчас. Тщательно оберегай свою репутацию. Твоя девственность – самое большое твое сокровище, Нисса. Это дар, которым только ты можешь распорядиться, но надеюсь, уверена, Нисса, что ты принесешь этот дар тому человеку, за которого в один прекрасный день выйдешь замуж, ибо именно это он оценит превыше всего. Из‑ за того, что когда‑ то я недолгое время была возлюбленной короля, наверняка найдутся дураки и бесстыдники, которые сочтут тебя легкой добычей. Жестко напомни им (а я знаю, что сама ты не нуждаешься в этом напоминании), что ты – законная дочь и наследница графа Лэнгфорда, а не какая‑ нибудь беспутная девка, с которой можно шутки шутить.

– Мама, а король был влюблен в тебя? – осмелилась Нисса задать давно волновавший ее вопрос.

– Он был увлечен мной недолгое время, – ответила мать, – но я не думаю, что он был по‑ настоящему влюблен в меня. Зато мы с ним стали друзьями, и, наверное, это к лучшему. Я всегда оставалась верной слугой короля, какой, надеюсь, будешь и ты, Нисса.

– Я много раз слышала, мама, что король считался самым очаровательным принцем во всем христианском мире. Но мне он не кажется очаровательным. Он слишком толстый, и от его больной ноги так неприятно пахло, когда он гостил у нас… Не представляю, чтобы даже ради короны я могла выйти замуж за такого мужчину. Не завидую этой бедной женщине, принцессе Клевской. Насколько могу судить, сам король считает себя неотразимым. Не могу поверить, что ты любила его.

Блейз улыбалась. Молодые всегда так строго судят старших.

– Король очень изменился. Располнел. В молодости он действительно был красивым мужчиной. Время, увы, разрушило былое очарование. Мы не замечаем своего возраста так, как его видно другим. Король по‑ прежнему ощущает себя интересным джентльменом. Со стороны тех, кто его окружает, разумнее всего делать вид, что и они воспринимают его таким же. Никому не хочется стареть, дочь моя, и даже король бессилен перед разрушительным действием времени.

– Я буду так скучать, мама, по тебе и по папе! – воскликнула Нисса.

– Я тоже буду очень скучать, моя хорошая, – ответила графиня Лэнгфорд, – но что поделаешь, пришло время тебе самостоятельно плыть по реке жизни. Двор откроет перед тобой удивительные возможности. Ты наверняка сможешь найти там хорошего мужа, Нисса. Может быть, это будет человек, занимающий видное положение, может быть – брат какой‑ нибудь твоей новой подруги. Сколько всего ждет тебя, сколько возможностей!

– Я выйду замуж только по любви, мамочка, – решительно заявила Нисса.

– Любовь часто приходит уже после свадьбы, дитя мое, – ответила мать. – Я лишь однажды, и то мельком, видела твоего отца до того, как вышла за него. Я совершенно не знала его, но Эдмунд был так добр. Очень скоро я от души полюбила его. Его было легко любить.

– Но что, если бы ты так и не полюбила его? – упрямо допытывалась Нисса. – Это было бы ужасно для тебя! Мне кажется, лучше уж я до свадьбы уверую, что полюбила этого человека, чем полагаться на волю случая в таком важном деле. Мисс Фортуна – непостоянное создание.

– Ради Бога, если во всем остальном он будет подходящей парой, – отозвалась графиня. – Ты должна сделать правильный выбор, Нисса.

– Но прежде всего я хочу любить его, – настаивала Нисса. Блейз улыбнулась старшей дочери.

– Во всяком случае, этому джентльмену чертовски повезет, – с веселой нежностью сказала она.

Глава 2

Король планировал приурочить венчание к Рождеству. В таком хорошем настроении его давно уже не видели. Для празднества выбрали Гринвич, любимый дворец короля. Предполагалось, что за церемонией венчания последуют двенадцать дней торжеств и увеселений. В первый день января новая королева должна была официально въехать в Лондон. Ее коронация в Вестминстере была намечена на второе февраля, канун праздника Сретения.

Пока король пребывал в Хэмптон‑ Корте. Каждый день он издавал все новые распоряжения относительно свадьбы, празднеств и пиршеств. Генрих Тюдор всецело отдался приготовлениям к торжественному событию. По несколько раз в день (и всегда в присутствии свидетелей) он извлекал из‑ за пазухи миниатюрный портрет принцессы Клевской кисти Гольбейна, подолгу любовался им и томно вздыхал, как юноша, впервые мечтающий о женщине. Король всерьез вообразил себя влюбленным. Эта Анна, втолковывал он своим приближенным, совсем не такая, как та Анна. Эта Анна нежная, любящая и благоразумная. Она скрасит годы его заката, когда они – в каком‑ то отдаленном будущем – наконец неминуемо наступят. Вероятно, у него еще появятся дети от этой симпатичной немецкой принцессы с таким светлым лицом. Все складывается очень хорошо, заверял король. Некоторые из придворных искренне желали ему счастья в новом браке, но остальные в глубине души полагали, что только выживший из ума дурак в его годы способен верить в романтическую любовь.

Пятого ноября в Хэмптон‑ Корт прибыл гонец. Принцесса Клевская покинула дворец своего брата‑ герцога и выехала из Дюссельдорфа. Она прибудет приблизительно через три недели, в крайнем случае – в конце месяца. Принцессу сопровождает огромная свита – двести шестьдесят три человека. Поезд везут двести двадцать восемь лошадей. Одних багажных карет свыше пятидесяти. Такой огромный поезд, естественно, движется крайне медленно. Не выдержав, король послал в Кале узнать новости о прибытии своей невесты. Принцесса сильно запаздывала. Наконец стало ясно, что она доберется до Кале не раньше восьмого декабря. Зять короля Чарльз Брэндон, герцог Суффолк, и первый лорд Адмиралтейства, граф Саутгемптон, отбыли в Кале, чтобы сопровождать невесту. Герцогу Норфолку и премьер‑ министру Томасу Кромвелю было предписано выехать навстречу и приветствовать принцессу Клевскую в Кентербери.

Томас Говард, герцог Норфолк, был недоволен выбором невесты. Большинство близких ему людей, включая епископа Гардинера, полагали, что причиной тому религия: невеста была немецкой протестанткой. На самом же деле герцог Норфолк, во‑ первых, ненавидел Кромвеля, а во‑ вторых, остро переживал свое устранение из узкого круга правящей элиты, окружавшей короля. Герцог Норфолк считался первым дворянином Англии. Он привык участвовать в принятии решений, привык играть ведущую роль в Тайном совете. Он автоматически стал противником этого брака, едва услыхав о нем, поскольку замысел исходил от Кромвеля. И следовательно, именно Кромвель, которому немецкая принцесса обязана своим возвышением, своим возникновением из мрака безвестности, получит возможность влиять на новую королеву. Кромвель, а не он, Томас Говард, чья безрассудная племянница Анна Болейн когда‑ то носила английскую корону. И если бы эта дура Анна следовала его советам, то, видит Бог, ее голова – и притом в короне! – до сих пор сидела бы у нее на плечах.

Герцог тяжело вздохнул. Разве мало он претерпел, видя, как на место Анны садится эта Джейн Сеймур со своим постным овечьим личиком? Он безропотно сносил высокомерие ее братцев, Томаса и Эдуарда Сеймуров, этих надменных выскочек из Вульф‑ Холла. Разве не достаточно того, что он видел успех Сеймуров там, где Говард потерпел поражение? Нынешняя невеста хотя бы королевской крови, одно утешение. Это да еще то, что ему каким‑ то чудом удалось сохранить за собой пост государственного казначея, несмотря на постигшую их семью опалу и явное нерасположение короля.

Принцесса и ее свита дотащились до Кале только одиннадцатого декабря. Там они вынуждены были задержаться еще на две недели из‑ за сильнейшего шторма, сделавшего переправу через пролив невозможной до конца декабря.

Анна проводила время, обучаясь игре в карты. До этого она никогда не играла, но схватывала очень быстро. Ее наставник, граф Саутгемптон, объяснил ей, что король обожает эту игру. Анна готова была обучаться чему угодно, если это могло сблизить ее с королем. Двор герцогов Клевских славился скукой и строгими нравами. Карты, музыка и танцы считались непозволительной фривольностью. Анна же находила карточную игру, особенно на деньги, очень захватывающей.

Сотни соискателей претендовали на должности в штате новой королевы. Но, увы, большинство постигло разочарование.

Подъезжая к Хэмптон‑ Корту, Нисса Уиндхем с трудом сдерживала приятное возбуждение. К счастью, оно все‑ таки пересиливало нервозность, все более овладевавшую ею с каждой новой милей, удалявшей от Риверс‑ Эджа. Нисса внимательно наблюдала за тетей Блисс, копируя и запоминая каждое ее движение; она даже научилась не реагировать на поддразнивание братьев. Мальчики же находили ее новое поведение весьма забавным.

Зная, что во дворце для них вряд ли найдется место, Оуэн Фицхаг снял в Ричмонде небольшой домик. Приличное жилье трудно было найти. Чтобы заполучить этот дом, он перебил цену нескольким другим претендентам. Когда‑ то в молодости все казалось проще. Во дворце всегда находилось местечко и для них. Однако с тех пор прошли годы, и они давно отошли от придворной жизни. Оуэн недовольно повел бровью. Пребывание при дворе нынче стоит чертовски дорого, подумал он. Мало того, что нужно снимать жилье в Ричмонде, возле Хэмптон‑ Корта, но придется позаботиться еще и о доме в Гринвиче. Хорошо хоть его зятья не поскупились и щедро оплатили свою долю расходов. В конце концов, если бы не эта затея с Ниссой и парнями, ноги бы его здесь не было.

– Мы будем жить в этом доме, покуда королевский двор в Хэмптон‑ Корте? – спросила Нисса дядю, когда они въехали в Ричмонд‑ на‑ Темзе.

– Ты будешь жить во дворце, – ответила Блисс, прежде чем Оуэн сообразил, о чем идет речь, – так же, как и Филипп с Джайлсом, а вот Оуэн с Эдмундом поселятся с нами здесь.

– Тебе будет нелегко, – сообщил племяннице граф Марвуд. – Хорошо, если достанется отдельная кровать, а скорее всего тебе придется делить ложе с другой девушкой. И большую часть вещей оставишь у нас, потому что там их нелегко будет разместить. Ты должна быть готова в любое время дня и ночи явиться по вызову королевы, для личных дел у тебя останется совсем немного времени. И есть, и спать тебе придется на бегу, как, впрочем, и твоим братьям. Да‑ с, нелегкое дело – служить королям.

Нисса слегка побледнела, а в глазах промелькнуло удивление: почему никто не сказал ей всего этого раньше? Быть фрейлиной – великая честь, а на деле это, оказывается, просто ужасно! Теперь она от души жалела, что не осталась дома.

Угадав ее мысли, Блисс поспешила утешить:

– Это трудно, дитя мое, не спорю, но жить при дворе так увлекательно! Все, что происходит, так значительно. Здесь, Нисса, и блеск, и власть, и могущество. А также джентльмены!

Блисс набросила на голову капюшон и, опершись на руку ожидавшего у подножки лакея, выбралась из кареты. Она окинула критическим взором предназначенную для них резиденцию.

– По‑ моему, это ошибка, Оуэн. Это, мой милый, обыкновенный коттедж. Ты уверен, что это тот самый дом, который ты снял для нас?

Легко спрыгнув на землю, Нисса подошла к тете и взяла ее за руку. Блисс мимолетно улыбнулась ей.

– Нам повезло, что мы вообще смогли снять хоть какое‑ то жилье, – раздраженно ответил граф Марвуд. – При дворе и в обычное‑ то время нелегко устроиться. А уж что говорить сейчас, накануне свадьбы короля! Это, мадам, почти невозможно! Я знаю несколько случаев, когда люди готовы были поселиться в амбарах, в коровниках! Может быть, вы, мадам, предпочитаете соседство коров?

Нисса прыснула. Дядя Оуэн, если захочет, умеет иногда поставить на своем. Обычно он делает вид, что по доброй воле передает бразды правления в цепкие руки тети Блисс, не отдавая отчета в том, что на самом деле она командует им уже много лет. Девушка поспешила разрядить обстановку:

– А мне нравится этот славный домик. Я никогда не жила в городе.

Блисс, наконец осознав положение вещей, отступила:

– Уверена, Оуэн, что ты сделал все возможное. Но почему же мы стоим на дороге? Давайте войдем и посмотрим, что мы имеем.

Войдя внутрь, Блисс вынуждена была признать, что дом совсем не так плох, как она заподозрила вначале. Из маленького холла узкая лестница вела на второй этаж.

– Здесь, впереди, библиотека, там – гостиная, – давал пояснения граф. – На первом этаже есть кухня, хотя основную часть блюд будут приносить из близлежащей харчевни. Наверху – три спальни, на чердаке – помещения для слуг. Сад и конюшня тоже в нашем распоряжении. Это – максимум того, что я мог сделать при данных обстоятельствах.

– В конце концов, не век же нам тут жить, – кивнула Блисс. – Скоро мы поедем в Гринвич.

– В Гринвиче нас ждет домик побольше, – с улыбкой согласился граф. – Его уже арендовали, но в той семье неожиданно кто‑ то умер, и, само собой, они не смогли приехать. Я как раз вовремя успел перехватить дом и договорился об аренде до апреля. Даже если мы время от времени будем уезжать в Лондон, дом в Гринвиче останется за нами. При нем, дорогая, есть небольшой парк. Я уже говорил тебе об этом?

– Нет, не говорил, мой господин, – степенно ответила Блисс. – Твое описание, безусловно, скрасит дни пребывания в Ричмонде.

Беседуя, они вошли в гостиную, где их ожидал привратник, уже успевший разжечь огонь в камине. Обстановка оказалась простая, но повсюду царили чистота и порядок, что было очень важно для Блисс.

– Когда мы должны явиться ко двору, тетя? – испуганно спросила Нисса.

– Не ранее чем завтра, – успокоила ее тетка. – Супруга сэра Энтони Брауна завтра устраивает смотр фрейлинам. Как я слышала, это женщина очень строгая, но добрая. Пажи, насколько я поняла, тоже будут в ее ведении. – Графиня придирчиво осмотрела молодых Уиндхемов. – Вам, мальчики, придется последить за своим поведением. Особенно тебе, Филипп. Ты – наследник своего отца, смотри не урони чести графов Лэнгфордов. Не забывайте, король оказал вашей матери большую милость, приняв вас в свиту королевы Анны!

– Можете не сомневаться, тетя, меня учили этикету, – довольно‑ таки высокомерно отозвался Филипп Уиндхем. – Я хорошо знаю, какие надежды возложены на меня. Поэтому, полагаю, я не навлеку позор ни на себя, ни на имя моего отца.

– И тогда мы все будем гордиться тобой, – мягко сказал Оуэн Фицхаг, потрепав племянника по плечу и выдержав осуждающий взгляд своей супруги.

Блисс, однако, не привыкла к тому, чтобы ей перечили:

– Тебе следует быть более осмотрительным, Филипп, и думать, прежде чем говорить!

Вовремя поданный дядей Оуэном знак заставил юного лорда Уиндхема прикусить язык.

– Хорошо, мадам, – только и сказал он.

День уже заканчивался. Блисс приказала побыстрее подать легкий ужин, чтобы ее шумный выводок мог пораньше отойти ко сну.

– Даже если принцесса Клевская еще не приехала, – наставляла она их, – это последняя ночь, когда вы сможете как следует выспаться.

Одну из спален отвели четверым мальчикам. Нисса заняла крошечную комнату, где, помимо кровати, с трудом разместился ее багаж. Юная горничная из Риверс‑ Эджа, сопровождавшая ее, должна была спать на приставной кровати.

– Ну и темнотища тут, госпожа Нисса, – сказала Тилли (так звали горничную). – Собакам моего папаши и то просторнее в их конурах.

Отец Тилли служил главным лесничим Риверс‑ Эджа. Сама она была бесхитростной девчушкой с простым миловидным личиком и стройной миниатюрной фигуркой. Густые волосы цвета соломы были заплетены в спускавшуюся ниже пояса косу, а лукавые карие глаза искрились умом.

– Мы недолго пробудем здесь, Тилли, – пообещала ей Нисса.

– Служанка графини говорит, что утром вы первым делом пойдете во дворец засвидетельствовать свое почтение его величеству и представиться старшей придворной даме. Так что давайте‑ ка решим, что вам лучше надеть. Утром‑ то будет некогда.

Нисса кивнула. Тилли была практичной и старательной девушкой. Вот уже десять месяцев она состояла в услужении у Ниссы. Геарта, доверенная служанка ее матери, специально вышколила Тилли для этой цели, выбрав среди других девушек. Тилли, правда, приходилась Геарте племянницей и выросла в Риверс‑ Эдже. Она была ровесницей своей юной хозяйки.

– Итак, нам надо произвести благоприятное первое впечатление, – задумчиво произнесла Тилли, – но мы не хотим чересчур бросаться в глаза, верно? – Она покачала головой, отвечая на собственный вопрос. – Бургундское?

Нет. Яблочно‑ зеленое? Да нет, пожалуй, и оно не совсем подходит.

– Может быть, это прелестное сиренево‑ голубое, что так идет к моим глазам? – подсказала Нисса. – Оно такое красивое.

– Да, но в нем вы для новенькой привлечете слишком много внимания, а вы ведь не хотите этого, верно, госпожа Нисса? – Горничная на мгновение замерла в раздумье, и наконец ее осенило:

– Из персикового бархата! Это то, что нужно! Вы наденете его, госпожа Нисса, с этой великолепной кремово‑ золотистой нижней юбкой. Я сейчас же распакую его, чтобы успеть разгладить. Вы будете выглядеть как раз так, как надо – скромная, красивая, хорошо одетая молодая леди. Так что полезайте‑ ка сейчас в постель и спите – завтра вставать ни свет ни заря. Вам надо будет помыться, а мне – сделать вам прическу. Давайте я помогу вам раздеться и ложитесь, а я все приготовлю на завтра.

Нисса не думала, что сможет быстро уснуть – уж очень она была перевозбуждена, однако сон овладел ею, стоило голове коснуться подушки. Утром, когда Тилли разбудила ее, было еще совсем темно. Неотапливаемая комната за ночь совсем промерзла, и Нисса ежилась под одеялом, не желая вылезать, несмотря на все увещевания Тилли.

– Ванна готова и ожидает вас, госпожа Нисса, – уговаривала Тилли. – Вода же остынет, в эдакой‑ то холодине! Вам же лучше поторопиться, а то потом продрогнете еще больше!

– Ну и пусть, – капризно бормотала Нисса, поглубже зарываясь в постель. – Здесь так тепло и уютно! – Она прикрикнула на Тилли, пытавшуюся сорвать с нее одеяло, и снова укуталась.

– Сейчас же полезайте в ванну, – твердо стояла на своем Тилли. – Хороша бы я была, если бы позволила вам явиться ко двору как есть, пропахшей с дороги потом и пылью! Уж если бы тетушка Геарта узнала об этом – а эта ушлая Мейбл, что прислуживает леди Блисс, ей бы тут же доложила, – тетушка бы живо меня выдрала как следует, места бы живого не оставила! Вы ведь не хотите этого, правда, госпожа Нисса? – предположила Тилли. – Одному Богу известно, как я из кожи вон лезу ради вас!

Нисса засмеялась.

– Ты молодец, Тилли, – подтвердила она, спрыгивая с кровати и на ходу сдергивая ночную рубашку.

Она залезла в переносную круглую дубовую ванну и задумалась, то и дело вздрагивая от холода. Иногда Тилли рассуждает точь‑ в‑ точь как Геарта, даже с теми же интонациями, и кажется тогда гораздо старше своих лет. Но порой она бывает такой уморительной!

– Я помою вам голову, – строго сказала Тилли. – Волосы после дороги совсем грязные.

Прежде чем Нисса успела ответить, Тилли вылила ей на голову ковшик горячей воды.

– Помогайте мне, и мы управимся вдвое быстрее, – предложила она хозяйке.

– Давай, давай скорее! – вымолвила Нисса, стуча зубами от холода.

Схватив кусок мыла, она быстро намылила тело, в то время как Тилли занималась головой. Дважды вымыв и ополоснув волосы своей госпожи, Тилли наконец распорядилась:

– Ну, теперь быстренько вылезайте, госпожа! Ловко обернув Ниссу одним большим полотенцем, она стала вытирать ей волосы другим. Растеревшись, Нисса прыгнула в постель, чтобы немного согреться. Тилли протянула ей сухое полотенце:

– Хорошенько еще раз вытрите голову, госпожа, а я спущусь вниз, посмотрю, не найдется ли чего поесть, а то нам уже скоро одеваться.

Пытаясь спастись от холода, Нисса натянула одеяло как можно выше. Она старательно протирала свои длинные темные волосы до тех пор, пока они не стали лишь слегка влажными. Нисса заметила приготовленную для нее одежду, аккуратно разложенную на стуле: корсаж, платье, нижнюю юбку – все без единой складочки. Тилли, должно быть, трудилась всю ночь, чтобы ее хозяйка могла произвести хорошее впечатление, виновато подумала Нисса. Какое это сокровище – хорошая горничная. Ее мать всегда это подчеркивала, но Нисса до сих пор не придавала таким вещам особого значения.

Тилли шмыгнула в комнату, держа в руках поднос.

– Я даже не ожидала такого, – деловито сказала она. – Слава Богу, там оказалась одноглазая старушка, что раньше служила здесь кухаркой. Она дала мне полную чашку овсянки, горячий хлебец, мед, масло и немного горячего вина с пряностями. – Тилли поставила поднос перед Ниссой. – Съешьте‑ ка это все до крошки. Как я поняла со слов Мейбл, вам, может быть, и не придется сегодня еще раз покушать. Там, при дворе, редко едят, предупредила Мейбл.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒