Сергей Сергеевич Тармашев 17 страница

Сорок минут все шло нормально, горячее тело отлично игнорировало мороз, и позади осталось уже пять километров пути. Оля уверенно двигалась к цели, заранее ощущая местоположение хищников, и загодя обходила их по ветру. Пора, как говорят спортсмены, сделать второй подход. Она сконцентрировалась на Избранном из ЦУП, но с ним ничего не изменилось, и Оля перенастроилась на следователя ФСБ. Тот поставил Олину фотографию в качестве фона рабочего стола и сосредоточенно работал с базами данных, копал под покровителей воров из руководства психиатрической лечебницы. Выданная Чикитой информация начала подтверждаться, и в данный момент следователь был увлечен выявлением подробностей и не занимался Олиным делом. Она попыталась увидеть его начальство, выполняющее приказы марионеток Сандры, и сознание выдало образ немолодого Избранного в генеральском мундире. Генерал находился в здании правительства на правительственном же совещании, и Оля окинула мысленным взором забитый Избранными кабинет. Все знакомы ей еще до Пробуждения, по выпускам новостей и правительственным сообщениям. Но высокопоставленных марионеток нефелима среди собравшихся нет, и в дальнейшем наблюдении смысла не имеется. Лучше попытаться увидеть подземную базу в Дубае в подробностях.

Пока Оля старалась сменить объект наблюдения, ей вновь стало холодно, и пришлось отвлечься на восстановление теплового баланса. На этот раз победить озноб удалось не сразу. Несколько минут собственные энергопотоки не слушались Олю, кожа остывала все сильней, покрываясь синюшной гусиной кожей, зубы выбивали барабанную дробь. Видимость окружающего мира пропала, пришлось остановиться прямо посреди какого-то сугроба и стоять по колено в снегу, поочередно отрывая от ставшего режуще-ледяным снега то одну, то другую ногу. В какой-то момент боль от вгрызающегося в кожу холода стала настолько невыносима, что глухо стонущая Оля один в один воспроизвела свои ощущения и действия, испытанные на полученном от Игоря уроке. Это не самая сильная боль и не самый лютый холод, этого слишком мало. Нужно больше боли, больше холода. Еще больше. Еще! Находящийся на грани потери сознания Разум одержал верх над животными рефлексами, и энергоконтур вспыхнул притоком энергии, восстанавливая тепловой баланс. Тело вновь стало горячим, сугроб под пятками зачавкал талым снегом, и Оля победно выдохнула. У нее вновь получилось. Это хорошо. Чем больше попыток, тем сильнее навык. К тому моменту, когда она выйдет к базе, тепловой баланс будет удаваться ей запросто! Воодушевленная Оля добралась до какого-то замерзшего болотца и перешла на бег, ловко ступая на мягкие участки заснеженной поверхности.

Позади осталось еще пять километров, и она пришла к выводу, что достаточно отдохнула для следующего контакта. Нужно увидеть эту дурацкую подземную базу. И Избранных, которые по приказу Сандры создают Оле ненужную известность на ровном месте! Поначалу задуманное не удавалось, и кроме темноты вокруг трясущегося от страха Избранного она не видела ничего. Несколько минут Оля изо всех сил концентрировалась на этой темноте, потом сознание выдало слабый нечеткий образ: Избранная, посланная Сандрой досаждать Оле, разговаривает с Избранным, являющимся вторым двойником рыжего нефелима. Речь идет о провале миссии с космическим грузом Осмия. Избранные сопоставляют детали. Информационный поток был настолько нечетким, что пришлось сосредоточиться на нем полностью. Нога ступила на острую ветку, что-то больно впилось в ступню, Оля вскрикнула, теряя равновесие, и резко дернулась в сторону. Что-то мощное нанесло ей сильный удар в лоб, и Оля упала на спину, оказываясь в сугробе, быстро становящемся обжигающе-ледяным.

Контакт пропал, в сознании мелькнул образ оказавшегося на пути дерева, но стремительно охватывающее тело окоченение выбило из головы все ощущения, кроме боли и режущего холода. Спокойно! Оля приказала себе взять себя в руки. Это уже было, и она с этим уже справлялась. И сейчас тоже справится! Острая боль в подошве и на коже лба сменилась тупой болью обмораживающихся тканей, тело словно окунули в кислоту, и Оля невольно захрипела от боли. Вместо мощного усилия Разума ее мозг выдавал лишь панические сигналы о быстро надвигающейся потере чувствительности, следом за которой нервная система отключится, тело выйдет из-под контроля и превратится в кусок замороженного мяса, внутри которого медленно умрет то, что делает Олю Олей. В сознании тусклой вспышкой возникли слова Игоря: «У тебя мощный всплеск обмена веществ. Ты стремительно тратишь АТФ в крови». Оля, сипя от боли, пыталась подняться, но конечности уже не чувствовали, что делают, скованное болью сознание не видело ничего, отсутствие зрения не позволяло даже понять, что делает собственное тело.

Случается, что из-за извечной женской самонадеянности мужчины считают женщин дуррами, – отчетливо вспыхнула мысль. – Иногда они бывают правы!

Олины веки распахнулись, и она увидела себя лежащей на боку и вяло хватающейся за воздух потерявшими чувствительность руками. Взгляд уперся в намотанное на предплечье иллюзорное платье, и Оля негнущимися пальцами принялась разматывать белоснежную ткань. Тело уже не резало острой болью, все одеревенело и болело заунывно-мучительно, мозг не чувствовал конечностей, и Оля взглядом убеждалась, что пальцы еще следуют приказам Разума. В голове билась единственная мысль: нужно одеться. Быстро. Иначе смерть. Снять с предплечья платье получилось не сразу, и отказывающиеся шевелиться пальцы долго не могли развернуть броню для надевания. Дважды Оля промахивалась руками мимо рукавов, попадая в вырез для головы, и лишь благодаря мутнеющему от тупой боли зрению ей удалось надеть на себя платье, глазами следя за тем, чтобы пальцы хватали там, где надо хватать, и руки тянули туда, куда надо тянуть. В тот миг, когда иллюзорная ткань облипла синее от окоченения тело, от потери сознания Разум отделяло не более двух-трех секунд. Оля бросила жалкие остатки его сил на активацию боевого режима максимальной степени и провалилась в раздирающее, словно шлифующий все тело наждак, полубессознательное забытье. Вгрызающаяся в нервные окончания боль почему-то сопровождалась вертящейся в сознании отстраненной и безэмоциональной мыслью: «ДУРА» – слово из языка Древней Крови. «ДУ» – изгиб. «РА» – энергия. «ДУРА» – кривой поток энергии. Это однозначно про нее.

Приближающийся неровно вибрирующий грубый гул заставил Олю открыть глаза, и она потерла болезненно ноющие виски. Затянутые в перчатки пальцы коснулись ткани капюшона, и Оля поняла, что закутана в иллюзорное платье с головы до ног, даже лишенные обуви ступни скрыты сильно удлинившимся подолом. Белоснежная ткань сливалась с окружающим снегом, и чтобы разглядеть, где заканчивается платье, пришлось изрядно поморгать, восстанавливая резкость зрения. Согревшееся тело чувствовало себя вполне нормально, но из-за сильного упадка сил шевелиться не хотелось. Оля нехотя поднялась и тут же выдохнула от боли, неосторожно наступив на пораненную ступню. Она закрыла глаза и прислушалась к сознанию. Подошву проткнуло острой веткой. В ранку попала грязь. Броня избавилась от грязи, промыв ранку кровотечением, но без обуви грязь будет попадать туда снова. Но вокруг везде снег, так что особых бед не возникнет, нужно лишь добраться до базы поскорее, потому что подручных средств у Оли нет, а подорожники зимой не растут. Она приноровилась ставить стопу на пятку и похромала в сторону базы, кривясь на непрекращающийся в ушах вибрирующий гул.

Из-за сильной слабости ноги едва шевелились, картинка перед глазами плыла, и застилающая зрение муть сбивала с толка. Сознание указывает, куда ставить ногу, чтобы не напороться на что-нибудь еще, но глаза не понимают, правильно ли опускается стопа. Оля оступилась и не сразу поняла, что споткнулась о собственное платье, подол которого все еще превышает ее рост на сорок сантиметров. Чтобы не упасть, пришлось взмахнуть руками, удерживая равновесие, и ладонь задела за что-то твердое, укрепленное на бедре. Это же фляга с водой, подарок Торвальда! Сделать наглухо запечатанный карман открытым удалось не сразу, и Оля потянула наружу небольшой берестяной сосуд. Прохладная вода температурой плюс пять на фоне щиплющего щеки мороза в минус тридцать два казалась теплой, и заключенный в ней мощный заряд энергии мгновенно вернул резкость глазам и четкость мышления сознанию. Оля мгновение разглядывала, как рассыпается в сухую древесную труху ставшая ненужной фляга, после чего укоротила платье до уровня снежного покрова и прислушалась к ощущениям.

Она пролежала в полузабытьи шестнадцать минут. За это время броня согрела тело и полностью восстановила тепловой баланс организма. Но сверхизбыточная потеря энергии сильно ослабила как весь организм в целом, так и силу Разума в частности, и теперь Оля ясно видела, что ее подготовка попросту слишком мала для таких экспериментов. Мощь собственного энергоконтура еще набирать и набирать… Не стоило снимать платье, в броне эта тренировка была бы для нее в самый раз, ибо длинная лестница преодолевается по ступенькам. Но об этом позже, невнятный рокочущий гул сложился в стрекот винтов, и сознание сообщило о приближении вертолета. Спасатели ищут кого-то… Внезапная информационная вспышка заставила Олю остановиться, и она увидела череду образов.

Ведомственный вертолет летит над заснеженной тайгой. Внутри несколько весьма довольных мелких Избранных с оружием, перед ними лебезит кучка прихлебателей. Вертолет идет над заповедными лесами, к местам зимней прикормки диких копытных. Шестерки с услужливыми улыбками указывают своим высокопоставленным гостям на разбегающихся внизу животных и дают советы. Шестерки довольны, за организацию данного вояжа они не только получили деньги, но и жирный плюсик в репутацию у высокого начальства. Пилоты прибавляют скорости, и вертолет устремляется в погоню. Избранные палят, не жалея патронов, внизу одним за другим падают убитые звери, и белый снег окрашивается вереницами кровавых капель, отмечая следы подранков. Избранные довольны, Избранные в азарте, Избранные хотят еще, и вертолет послушно преследует несчастных животных, отчаянно пытающихся спасти свои жизни. Винтокрылая машина настигает пару мчащихся напролом лосей, и частое хлопанье выстрелов сливается с рокотом винтов. Мчащаяся за самцом самка спотыкается на бегу и падает в снег, густо орошая белую целину дымящейся кровью, толчками выплескивающейся из пробитой артерии. Самец громко кричит, разворачивается и бежит к ней через щелкающий вонзающимися в древесные стволы пулями лес. Он беспомощно тычет ее носом в морду, призывно крича и пытаясь поставить на ноги. Глаза самки стекленеют, в тело самца одна за другой вонзаются пули, и капли его крови падают на снег, смешиваясь с ее. Самец бросается бежать сквозь самую чащу, не разбирая дороги от боли и ужаса, но вертолет еще долго преследует его, потому что Избранные загорелись охотничьим азартом и соревнуются, кто первым заберет подранка.

Следующий образ отделен от предыдущего получасом времени. Вертолет возвращается обратно, Избранные недовольны. Подранок ушел, скрылся в чаще, и они, ругая пилота за слабую компетентность, стреляют по попадающимся внизу редким животным. Прозрачную фигуру Максима, замершую среди заснеженных деревьев посреди залитой кровью поляны, никто не видит. Боец размахивается, совершает бросок, и от его руки отделяется крохотный шарик, с грохотом преодолевая звуковой барьер. Шарик беззвучно пробивает вертолетную обшивку, насквозь пронзая ротор, и рассыпается в пыль. Пилот вертолета что-то испуганно говорит своему напарнику, чувствуя, как машина сама по себе резко набирает высоту. Несколько секунд они борются с управлением, потом двигатели внезапно глохнут, и вертолет камнем падает вниз под панически истеричное верещание Избранных. Удар, взрыв, и в охваченную ужасом тайгу возвращается гулкая тишина. Спустя минуту к месту падения приближается одинокая прозрачная фигура рослого мускулистого мужчины. Один из пилотов еще жив, и призрак останавливается возле изломанной фигуры в пилотском обмундировании.

– Помогите… – хрип раненого прерывается.

Мгновения перед смертью становятся для него моментом истины, и запоздало пробудившаяся Совесть безжалостно рисует перед пилотом то, каким его видит нависший сверху прозрачный призрак. Но животные инстинкты вновь оказываются сильнее Совести, и пилот предпринимает отчаянную попытку вымолить себе жизнь.

– Я всего лишь делал свою работу… – сипит он. – Зарабатывал на жизнь для семьи… Помогите…

Прозрачная фигура молча кивает в знак согласия, достает откуда-то нечто объемистое, бросает умирающему и идет дальше. Пальцы пилота нащупывают брошенное, и тускнеющий взгляд упирается в трехкилограммовую пачку стодолларовых банкнот. Глаза пилота закрываются навсегда, призрак убеждается, что выживших не осталось, и от его ауры исходит всплеск волновой активности. Где-то далеко, на диспетчерском посту, кто-то замечает потерю объекта на радарах и пытается вызвать борт на связь. Еще через некоторое время в Москву следует доклад о потере связи с вертолетом, на борту которого находилась группа очень важных чиновников, силовиков и коммерсантов, и в воздух спешно поднимаются винтокрылые машины спасательных служб.

Один из этих вертолетов в данную минуту приближается к Оле. Ее заметил тепловизор, и спасатели спешат проверить полученную на мониторах отметку. Сознание подсказывало, что ее личная броня может запускать режим противодействия тепловизору, но на его активацию Олиных умений еще недостаточно, а имеющихся в наличии остатков сил едва хватает на поддержание теплового баланса и элементарную защиту. Придется уходить от вертолета своими силами. Нужно пошевеливаться, но наступать на проткнутую ступню больно. Оля усилием Разума притупила чувствительность участка нервной системы, отвечающего за подошву, и перешла на уверенный шаг. Больновато, конечно, но лучше так, чем отключать чувствительность полностью. Она босиком, и потому необходимо иметь четкое представление, как чувствуют себя ноги. Если тепловой баланс собьется из-за усталости или вспышки эмоций, то при полной нечувствительности недолго заработать обморожение. Так что придется потерпеть. Оля приказала себе не обращать внимание на тупую боль и увеличила темп.

Последующие тридцать километров она играла в кошки-мышки с вертолетом, то прячась в сугроб поглубже в момент прохода винтокрылой машины на кратчайшем расстоянии, то переходя на бег, пока спасатели заходили на очередной поисковый круг. Сознание сообщало, что находящиеся на борту люди видят внизу, среди деревьев, предположительно человеческий силуэт, но никак не могут установить контакт с неизвестным. Он не отвечает на вызовы по радио, возможно, у него нет рации, но на призыв остановиться, транслируемый громкоговорителями, неизвестный также не реагирует. Спасатели доложили начальству, те сообщили спецслужбам, и оттуда пришел приказ продолжать преследование до подхода вертолетов с силовиками. Убегать от помощи посреди глухой тайги, да еще в предположительном районе падения важного борта может только один объект: вражеский диверсант или местный экстремист, совершивший атаку на государство в лице его верных чиновников. Тем более что белый силуэт прямо свидетельствует о наличии у него маскировочного костюма для работы в зимних условиях.

Находящимся в вертолете спасателям стало страшновато, но старший поисковой команды рассудил, что раз вражеский диверсант не попытался сбить их сразу, то второго «Стингера» у него нет, значит, им ничего не грозит. Но на всякий случай лучше быть настороже и не приближаться слишком близко. Поэтому спасательный вертолет преследовал Олю на расстоянии, стараясь ходить вокруг нее большими кругами, и это немного облегчало ей задачу. Пилоты-спасатели докладывали силовикам, что преследуемый объект движется слишком быстро для человека, оказавшегося в глухой заснеженной тайге, и высказывали предположение, что Оля идет на лыжах. Сама Оля с напряженным упорством бежала по сугробам, при каждом шаге вынося бедро на максимальную высоту, чувствовала себя заведенным оловянным солдатиком и думала, что лыжи бы она сейчас надела с превеликим удовольствием.

Сильно опустошенный организм быстро накапливал усталость, и в десяти километрах от базы мышцы ног начали пылать от перенапряжения. Пришлось перейти на шаг, уйти еще глубже под защиту деревьев и продираться через почти непролазный подлесок. Если бы не защитный кокон, созданный броней, она однозначно застряла бы в чаще, как муха в паутине, но негнущиеся от холода ветви и стволы густых кустарников мягко соскальзывали по силовому полю, вяло роняя снежные шапки, и Оля пробиралась дальше. Спасатели сообщили силовикам, что окончательно потеряли визуальный контакт с целью, и вынуждены ориентироваться по показаниям тепловизора, который в условиях густой растительности выдает нестабильную отметку. В ответ на это силовики обещали ускориться, и за семь километров шестьсот пятьдесят три метра до границы базы к спасательному вертолету присоединились две машины силовиков.

Спасателей отправили прочесывать другой квадрат, потому что пропавший борт еще не найден, и вертолеты силовиков приступили к операции по задержанию одетого в маскировочный костюм диверсанта. Сия задача сразу оказалась нетривиальной, потому что совершить посадку в напрочь глухой чащобе было негде, а спуск групп захвата посредством тросов не дал результата. Ибо быстро выяснилось, что диверсант, во-первых, движется через непролазный подлесок пешком, и на лыжах по его следам пройти невозможно. А, во-вторых, этим самым «пешком» он движется гораздо быстрее обеих групп захвата. В силу чего ему удалось без особого труда выйти из заранее приготовленного окружения до того, как идущие навстречу друг другу группы захвата замкнули кольцо. Успешный маневр диверсанта позволил силовикам сделать вывод, что противник использует не просто спутниковую навигацию, но и имеет прямую спутниковую поддержку. Какой-нибудь шпионский спутник следит с орбиты за данным квадратом и передает диверсанту данные о действиях групп захвата. Либо у диверсанта имеется свой тепловизор, но это маловероятно, потому что в таком случае он должен тащить на себе массу всего: навигацию, тепловизор, оружие, снаряжение, минимальный запас воды, пищи и так далее. С таким грузом настолько быстро передвигаться по непролазной чаще, погруженной в глубокий снег, невозможно.

Пока вертолеты поднимали обратно на борт группы захвата, Оля успела пройти еще два километра. Потом маневр окружения повторился с тем же результатом. Группы захвата были высажены сразу в четырех точках вокруг Оли с учетом разницы в скорости, и ей пришлось вновь перейти на бег. Рывок вымотал ее окончательно, но такого броска от диверсанта никто не ожидал, и в головах силовиков зашевелились невысказанные вслух мысли о суперсолдатах противника. Кто-то осторожно высказал идею, а не обстрелять ли диверсанта с воздуха хотя бы для острастки, потому что если он окажется загнанным в угол, то может оказать вооруженное сопротивление. А с такими способностями никто не знает, какими потерями все это закончится. Сии соображения были изложены начальству, но начальству уже спустили из Москвы приказ брать диверсанта живым любой ценой, потому что для Избранных жизни Обычных не столь важны в сравнении с необходимостью понять, кто стоит за атакой на коллег.

Группы захвата вновь подняли на борт, и измученная Оля поняла, что больше не может держать темп. До базы еще четыре километра – незначительная мелочь для Пробужденного, но сил не осталось просто никаких, и в третий раз группы захвата имеют все шансы ее догнать. Оля упрямо брела вперед, но с такой скоростью ей придется преодолевать четыре километра больше часа. А тут еще группы захвата сговорились между собой и решили обстрелять диверсанта вопреки приказу начальства, потому что жить всем хочется. Мол, если случайно убьем, все дружно скажут, что он первым открыл огонь. Но чтобы не провалить задание намеренно, огонь будет вестись не по диверсанту, а по тайге впереди него. Чтобы устроить на его пути непролазный завал, а заодно деморализовать. Вертолеты открыли огонь, и Оля направилась прямо туда, где рвались НАРы. Чтобы выделить защите нужную толику силы Разума, пришлось перейти на совсем медленный шаг, но уловка сработала. Защита удержала осколки снарядов и удары разлетающихся во все стороны древесных обломков, и пилоты спешно прекратили огонь, заявив, что диверсант либо не в своем уме, либо решил не сдаваться в плен живым и сознательно лезет в самое пекло.

Все тут же решили, что вражеский суперсолдат находится под действием каких-нибудь боевых наркотиков, и несколько минут вертолеты преследовали Олю, не предпринимая никаких действий. За это время совещающиеся силовики пришли к выводу, что рано или поздно действие стимуляторов закончится, и диверсант станет нуждаться в еде, сне и отправлении естественных надобностей. Но вокруг на несколько сот километров нет ничего, кроме дремучей тайги, значит, у него где-то здесь оборудован схрон или даже небольшая база, на которой он рассчитывает укрыться и переждать поиски. Что у него имеется там, на базе, непонятно, но отыскать базу нужно обязательно, и потерять след диверсанта никак нельзя. Поэтому сейчас к двум вертолетам присоединится третий, это спецборт ФСБ, снабженный соответствующим вооружением. Диверсанта обстреляют дротиками с транквилизатором, светошумовыми боеприпасами и окатят нервнопаралитическим газом. Эффективность последнего на тридцатиградусном морозе вряд ли будет высока, но в совокупности со всем вышеперечисленным результат должен быть. Кроме того, спецборт имеет РЭБ-оборудование, которое должно если не заглушить спутниковую аппаратуру диверсанта, то вызвать в ее работе перебои и сильные помехи уж точно. После всего этого группы захвата его однозначно примут.

Спецборт прибыл в заданный район, когда до базы Оле оставалось ковылять ровно тысячу двести метров. Вертолет храбро зашел на нее, ориентируясь по тепловизору, и осыпал ливнем зарядов: защитный кокон растворил полтора десятка дротиков, не считая целой кучи таких же, прошедших мимо и застрявших в снегу и стволах деревьев, нивелировал световые вспышки и звуковые удары десятка светошумовых боеприпасов, довольно метко упавших в непосредственной близости от нее, и оградил Олю от густо источающих нервнопаралитический газ шашек, действительно оказавшихся малоэффективными в условиях такого мороза. Единственное, против чего не сработала защита, были выставленные спецбортом радиоэлектронные помехи, но понять, сработали они или нет, не имелось никакой возможности в силу отсутствия у Оли техногенного оборудования.

После всего этого наблюдатели на вертолетах заметили потерю диверсантом прежней скорости движения, и на основании этого был сделан вывод, что атака достигла цели. Вертолеты немедленно устремились высаживать группы захвата, и одна из них оказалась на земле точно у границы базы. Пришлось вновь выходить из смыкающегося с четырех сторон кольца, но из-за сильной усталости Оля ковыляла слишком медленно, и выйти из окружения получилось, а вот уйти от преследования нет. Та самая группа захвата, которая была ближайшей к базе, поняла, что диверсант выскользнул из кольца прямо у них под носом и не мог далеко уйти. Группа развернулась и бросилась бегом, продираясь через глубокий снег и задыхаясь от напряжения. До области пространства, в котором возможна активация Кристаллов Входа, оставалось полсотни шагов, когда Оля почувствовала, что ближайшая пара оперативников увидит ее через четыре секунды.

Ладно, попробуем по-другому. Оля убрала капюшон, распуская волосы по спине, и переделала платье в мини без рукавов. Поверхность брони резко уменьшилась, тепловой баланс просел, и она подала оставшуюся капельку силы Разума на нанесенный на ногтевую пластину зонт. Отводящий Кристалл раскрыл вокруг нее собственное поле, компенсируя теплопотерю, и Оля перешла на неспешный шаг.

– Стоять!!! – донеслось сзади сквозь хруст ломающихся веток. – Бросай оружие!!! Руки вверх!!!

– Это вы мне? – Оля удивленно оглянулась.

– Э… – оперативник, продирающийся через глубокий снег и густой кустарник с автоматом наперевес, невольно остановился. Секунду он обалдело смотрел на девушку, стоящую посреди заснеженной тайги с морозом в минус тридцать два в летнем платье-безрукавке и босиком. Его тяжело дышащий напарник, выскочивший следом, тоже остановился и недоуменно выдохнул:

– Что за… – И настороженно заозирался.

– Вообще-то я хотела задать этот вопрос вам! – Оля пожала плечиками, и взгляды оперативников невольно скользнули по ее высокой груди, приподнявшейся следом за вдохом. – Вы кто? Маньяки, насильники и убийцы?

– Спецназ Росгвардии… – первый оперативник смотрел на нее, решительно не понимая, что происходит. – А вы… – Он вышел из ступора, сунул свой автомат напарнику и устремился к ней, на ходу снимая с себя форменный полушубок. – Вы были на борту разбившегося вертолета? Скорее, наденьте куртку! Черт! Она босиком! Наверняка обморожение! Вызывай вертушку, быстрее! Нужна медпомощь!

Его напарник торопливо вышел в эфир и выплюнул скороговорку:

– Мы нашли выжившую! У нее шок! Она почти голая и босиком! Нужна срочная эвакуация!

– На борту какого-такого вертолета? – Оля сделала недоуменную рожицу. – У нас не бывает вертолетов.

Оперативник добрался до Оли по глубокому снегу и попытался надеть на нее полушубок.

– Что за хрень! – чертыхнулся он, видя, как полушубок раз за разом соскальзывает по незримому препятствию, разместившемуся в нескольких сантиметрах от Олиного тела.

– Я такое не ношу, – улыбнулась она. – Спасибо за заботу, но мне не холодно. Лучше оденьтесь, не то простудитесь и заболеете. А у вас дома грудной ребенок, ему вредно находиться рядом с источником инфекции.

– Что? – на мгновение оба оперативника замерли. – Откуда вы знаете… а вы кто?

– Иоланта, – представилась Оля. – Только вы не передавайте это по рации, а то вам потом попадет от начальства ни за что.

Рация начала что-то отвечать, и второй оперативник принялся что-то объяснять, глядя на Олю с возрастающим подозрением. Начальство считало, что Оля и есть суперсолдат противника. Жаль, подумала она, извлекая из кармашка браслетик связи. Первый оперативник оставил попытки надеть на нее свой полушубок и осторожно попытался коснуться Оли ладонью. Отводящее поле зонтика мягко отвело его руку в сторону в нескольких миллиметрах от Оли, и оперативник замер.

– Вам… действительно не холодно? – невпопад спросил он, провожая взглядом растекающуюся по Олиному запястью сверхтонкую ажурную свастичную вязь браслетика.

– Не холодно, – подтвердила Оля. – Ногу только немножко щиплет, я на ветку под снегом наступила. Сейчас дойду до дома, целитель все поправит.

– Докуда? – переспросил оперативник, одновременно вслушиваясь в скороговорку радиоэфира, трещащую во вставленной в ухо гарнитуре рации.

– До дома, – повторила Оля. – Я гуляла в лесу, теперь иду домой. Что тут такого?

– Вы одна? – напряженным тоном переспросил второй, вешая на плечо автомат напарника и крепче перехватывая свой.

– Одна… – подтвердила Оля, – была… – Излучения браслетика слились с сознанием, и она почувствовала образ Максима. Прозрачный призрак стоял на толстой ветке могучего дерева неподалеку и неподвижно наблюдал за развитием событий. – Ой! – Оля обернулась на треск подлеска: – Кто-то идет!

– Это наши, – нейтральным тоном ответил первый оперативник, бросая короткий взгляд на окруживших Олю кольцом спецназовцев, пробирающихся через заснеженную чащобу. – Не бойтесь, вам не сделают ничего плохого. Часто вы так… гуляете одна по тайге… без одежды?

– Второй раз, – честно призналась Оля. – Надо бы чаще, но все как-то времени не было. Постоянно находились разные дела… И почему вы считаете, что я без одежды? Я в одежде, и она теплее вашей. Вам не нравится мое платье? Наденьте куртку, я не шучу, вы правда заболеете!

– Вы применили отравляющее вещество? – Оперативник хмуро отступил и принялся надевать полушубок, остальные спецназовцы держали Олю на прицеле, не вполне понимая, что происходит, но готовые открыть огонь.

– Я не применяю отравляющие вещества, – успокоила его Оля. – Я их даже не видела никогда. У меня такого нет, мне оно ни к чему. А вы просто простудитесь, я же говорила. На улице минус тридцать, а вы взмокли от долгого преследования. Безо всяких отравляющих веществ заболеете.

– Понятно, – оперативник торопливо застегивался, и было ясно, что ничего ему не понятно вообще. – Значит, о вертолете вы ничего не знаете. Скажите, а как вы здесь оказались?

– Я живу тут неподалеку, – ответила Оля. – А вы?

– Мы ищем пропавший вертолет, – оперативник застегнулся и торопливо забрал у напарника свой автомат. – Он пропал с радаров где-то в этом квадрате.

– В этом квадрате он точно не пропадал, – возразила Оля. – Потому что я тут гуляю, и пропавших вертолетов не встречала. Только ваши, которые взрывают лес и пугают зверей. Но они вроде бы еще не пропадали. Хотя вон тот, – она указала на один из бортов, кружащий над головой, – нужно отдать в заводской ремонт. У него двигатель через неделю откажет, но никто этого не видит, потому что дефект случился глубоко внутри, и обычная проверка его не выявляет. Лучше на нем не летайте.

– Мы учтем, – уклончиво ответил оперативник, вслушиваясь в неумолкающую рацию. Там как раз звучало что-то на тему свастик и Олиного браслетика. Какой-то эксперт предполагал, что это некий механизм самоликвидации, задействованный суперсолдатом противника, и рекомендовал не провоцировать диверсанта до прибытия переговорщика. – Как вы считаете, где нам лучше искать пропавшую машину?

– Не знаю, – честно ответила Оля. – Я шла с юга, и там его точно нет. Если вам настолько важно его разыскать, то не буду мешать. Мне домой пора. Может, вы меня проводите? Вдруг тут, в лесу, кроме вас есть еще кто-нибудь?

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒