Глава 1. Остерегайся тьмы

Глава 1

Вызов

П. К. 288, Начало весны

«Флинт Огненный Горн из Утехи, гном и кузнец, по вызову Беседующего с Солнцем! »— прозвенел голос.

Флинт осторожно заглянул через позолоченные двери, которые распахнулись перед ним, и затем его сине-стальные глаза широко раскрывались от изумления, по мере того как его взгляд поднимался выше, выше и выше — скользя по стенам из белого мрамора, лишенным колонн, опор либо подпорок — почти на двухсотметровую высоту к куполообразному потолку. Для глаз Флинта купол был почти так же далек, как само небо, и в самом деле, иллюзия завершалась мозаикой, сверкавшей на поверхности купола и изображавшей с одной стороны ночь, а с другой день. Эти две реальности были разделены полупрозрачной радугой. Огромное пространство Башни вызывало головокружение. У Флинта упала челюсть, и его глаза заслезились, когда он прищурился, чтобы рассмотреть рисунок далеко вверху, когда вежливое покашливание слуги, который представил гнома, вернуло его в чувство. «Огненный Горн, не веди себя как турист», — мягко пожурил себя гном. — «Кто-нибудь подумает, что ты никогда не покидал Дома в Холме». Его крошечная родная деревня лежала далеко к югу от эльфийских земель. Он выпрямился насколько смог, расправил свою сине-зеленую тунику и шагнул в зал. Дюжина придворных, одетых в коричневые, зеленые и красновато-коричневые туники по колено длиной с серебряными поясами, повернулись, чтобы проводить его взглядами, когда его подкованные железом сапоги, такие практичные в сражении, загромыхали по мраморному полу. Подбитые туфли его сопровождающего, в контраст, тихо шелестели по полу. Флинт старался ступать на носках, что было нелегкой задачей в сапогах. Он поймал легкую улыбку, быстро угасшую, на лице своего сопровождающего, чьи карие миндалевидные глаза, тем не менее, лучились доброжелательностью. Несколько придворных улыбнулись, но большинство эльфийских лиц оставались словно вырезанными изо льда полярной шапки юга.

Западные — Квалинести — эльфы были потомками эльфов Сильванести, живших во многих неделях пути к востоку. Почти двадцать пять сотен лет назад западные эльфы откололись от своих восточных родственников и, ведомые героем Кит-Кананом, прибыли в лесное убежище вдоль границ гномьего королевства Торбардина. Эльфы Квалинести объединились с гномами Торбардина, чтобы построить Башню Солнца. Они также совместно возвели Пакс Таркас, массивную крепость между двумя королевствами, и более пятнадцати столетий совместно населяли этот форт, пока эльфы не ушли в Квалиност во время Катаклизма, тремя столетиями раньше, во времена дедушки Флинта.

С тех пор никто из не-эльфов не входил в столицу Квалинести.

Шипение вернуло мысли Флинта в настоящее. «Окружение слегка великовато для гнома ». Эти слова, что заставили Флинта вздрогнуть, были сказаны высоким эльфом, стоявшим возле столба слева от гнома. Серебристо-серая мантия эльфа дополняла белые волосы, что обрамляли ледяное лицо; старческие губы презрительно сморщились.

Флинт остановился, подумал и заговорил с эльфом, чье лицо хранило надменность, иногда встречаемую у тех, кто считает, что дарованная им долгая жизнь позволяет высказывать свои мысли, не взирая на последствия. «Мы встречались, сэр? »— тихо спросил Флинт. — «Если нет, то мне кажется, что вы сформировали свое мнение на основе недостатка информации». Его рука легла на боевой топор на ремне.

Голубые глаза на мгновение встретились с карими, сцепились, затем эльф и гном привлекли внимание окружавших их придворных. Эльф развернулся на кожаной пятке и бесшумно покинул Башню.

«Кто это был? »— слишком громким шепотом спросил Флинт своего сопровождающего.

Голос слуги был едва слышен. «Лорд Зенос, являющийся советником Беседующего с Солнцем дольше, чем мы с тобой живем. Некоторые говорят, что он был здесь, когда Кит-Канан и его союзники-гномы создавали Башню», — пришел ответ. Сопровождающий поразительно ловко говорил уголком рта, решил Флинт. Еще казалось, что эльф изо всех сил старается скрыть какие-то эмоции — его губы практически бесконтрольно дергались.

Флинт был первым гномом, видевшим центральный зал с тех пор, как давным-давно была построена Башня, более двух тысяч лет назад. Неплохо, подумал он; его мама гордилась бы.

Всего лишь несколько недель назад он был в Утехе, потягивая эль в Таверне «Последний Приют». Он повернулся к своему сопровождающему, чтобы спросить, пьют ли эльфы Квалинести эль, но тот задумался о чем-то своем.

Гном знал, что выглядит инородным телом среди изящества Башни и эльфов. Едва вполовину их роста, он отличался бочкообразным туловищем и твердыми руками кузнеца, вдвое толще, чем у сильнейших среди его хозяев. Наряду с сине-зеленой туникой он носил рыжеватые бриджи, затянутые толстым кожаным ремнем, а сверху был накинут серый плащ со следами путешествий. Он спрятал конец своей толстой бороды под ремень и стянул черные волосы кожаным ремешком позади шеи, стараясь придать себе представительный вид. К несчастью, ему никто не намекнул, как следует одеваться, когда предстаешь перед правителем эльфийского королевства, и хотя он и постарался сделать все, что мог, у него было унылое ощущение, что этого едва ли достаточно. Но в гардеробе гнома не хватало туники, сотканной из золотой нити. Его походный гардероб, подумал он с вздохом, следовало бы пополнить.

Они странные ребята, эти эльфы, думал он, шагая сквозь толпу, их болтовня звучала впереди и позади него, но стихала, когда он проходил мимо. Они все были высокие и нематериальные, тонкие и мерцающие как осиновые побеги, но такие же прекрасные, окутанные золотым светом — по крайней мере, таким каждый из них виделся глазами гнома. Возможно, это была всего лишь игра света. Давным-давно, когда Башня была построена, гномьи мастера разместили тысячи зеркал таким образом, чтобы Башня всегда знала свет солнца, вне зависимости от его положения на дневном небосклоне.

Эльфы, их голоса смолкли, наблюдали за бородатым гномом с выражением вежливого любопытства, и, наконец, по прошествии казалось целой вечности, Флинт оказался стоящим перед низкой трибуной в центре зала.

«Добро пожаловать, мастер Огненный Горн», — произнес стоявший там эльф. В его чистом голосе звучала теплота. Беседующий с Солнцем Квалинести был высоким, даже по меркам своего народа, и его положение на трибуне давало ему еще больше преимущества. Флинт был физически потрясен. Беседующий, потомок самого героя Кит-Канана, внушал ему благоговейный страх.

Беседующий улыбнулся, и нервозность отпустила желудок Флинта. Улыбка Солостарана была искренней и коснулась его мудрых глаз — зеленых как густой лес. Флинт вздохнул, почувствовав себя свободнее. Холодные взгляды эльфийских придворных уже не были так важны. «Надеюсь, ваше путешествие прошло без происшествий», — сказал Беседующий.

«Без происшествий! Реоркс! »— выразил несогласие гном.

Его безапелляционно извлекли из любимого кресла в таверне «Последний Приют» пара эльфийских стражников и попросили сопровождать их в таинственную эльфийскую столицу, город, который мало кто из не-эльфов видел за последние столетия. Они поднимались по лестницам, скрытым позади водопадов, шли вдоль обрывов и пробирались сырыми тоннелями.

Сказать, что город был хорошо защищен — значит, ничего не сказать. Вершины к югу от Квалиноста выглядели так устрашающе своей высотой и массивностью, что заставляли остановиться самого решительного врага. Два сходящихся потока в глубоких ущельях шириной в сто пятьдесят метров оберегали Квалиност с запада, севера и востока. Два узких моста — которые легко можно было разрушить в случае, если бы враги умудрились найти путь сквозь леса и перелески к самому городу — образовывали единственные проходы над этими ущельями.

Гном понял, что Беседующий ждет ответа. «Ох. Со мной — э-э — все в порядке, благодарю Вас. Сэр. Сир», — заикаясь, произнес он, пытаясь вспомнить, о чем спрашивал его Солостаран. Его лицо вспыхнуло, когда кольцо собравшихся вокруг него придворных сжалось. Его сопровождающий поклонился и тихо удалился. Флинт внезапно почувствовал себя потерянным.

«Понравился ли вам наш любимый город? » — вежливо спросил Беседующий.

Флинт, гораздо уютнее чувствовавший себя у своего горна, чем в том, что его мама назвала бы «благородным собранием», снова не нашелся, что ответить. Как описать его первый взгляд на вероятно наиболее прекрасный город на Кринне? Эльфы Квалинести прославляли свой лесной дом зданиями, напоминавшими осины и дубы окружавшего леса. Избегая прямых углов, как рудимента слишком аналитического мышления людей, эльфы строили здания столь же разнообразные, как сама природа. Конические дома и маленькие магазинчики в форме деревьев усеивали улицы, покрытые голубой плиткой. Но сами здания были построены не из дерева, а из розового кварца. В лучах полуденного солнца город сверкал, свет отражался от ограненного кварца. Грушевые, персиковые и яблоневые деревья цвели повсюду в изобилии. Даже в Башню Солнца проникал густой аромат цветения.

«Город прекрасен, Сир», — наконец произнес Флинт.

Его сердце екнуло, когда несколько придворных открыли рот от изумления. Что он не так сделал? Беседующий спустился с трибуны и наклонился к гному; Флинт стоял ровно, но внутри весь дрожал.

«Зови меня «Беседующий»», — мягко сказал Солостаран, слишком тихо, чтобы его могли услышать ближайшие эльфы. Флинт кивнул, Солостаран снова выпрямился. Но одна пара острых ушей уловила слова Беседующего. Сдавленное хихиканье заставило гнома заглянуть за Солостарана, и вызвало волну раздражения на лице Беседующего. Три юных эльфа — хотя нет, один парнишка с обиженным видом и рыжевато-коричневыми волосами, как понял Флинт, был полуэльфом — стояли группкой позади трибуны. Беседующий жестом указал на двоих эльфов. «Мои дети. Гилтанас. И Лораланталаса, которой нужен урок придворного этикета». Девочка снова хихикнула.

Мальчик явно был молодой версией своего стройного, элегантного отца. А девочка!.. Флинт никогда не видел такой эльфийской девочки. Сказать, что она была красива, это все равно, что назвать Солнце свечкой, подумал Флинт, хотя он вовсе не был поэтом. Она была тонкой, как ива, с глазами цвета молодой листвы и волосами золотыми, словно утренний солнечный свет. Беседующий сузил глаза, поглядев на нее, и сияющая девочка надула губки. Единственное существо в этой комнате ростом меньше Флинта, она выглядела как пяти- или шестилетний человеческий ребенок, но он бы поспорил, что ей не меньше десяти.

«А этот? »— спросил Флинт, кивая в сторону полуэльфа, который покраснел и отвернулся. Гному внезапно показалось, что он должно быть ужасно смутил парня, обратив на него внимание. Тот был старше остальных двух, и Флинт не думал, что он состоял с ними в родстве. Он был явно крепко сложен, тогда как другие были тонкими, как прутья, в его глазах чуть меньше раскосости, и меньше гладкости в чертах лица. Все это сильно наводило Флинта на мысль о неком человеке из Утехи.

Беседующий вежливо ответил: «Это мой воспитанник Танталас, или Танис».

И снова у Флинта не нашлось слов. Этот мальчик явно смущался внимания. В этот момент из приемной позади трибуны появился советник, которого сопровождающий Флинта представил как лорда Зеноса, и выскользнул вперед молодого полуэльфа. Танис отодвинулся в сторону. От мальчика исходило негодование, словно жар от костра, но Флинт не мог сказать, к кому оно относилось.

Беседующий жестом указал на другого эльфа, стоявшего справа под одним из резных мраморных балконов. У этого эльфийского лорда были тусклые белые волосы и правильные черты лица и, подумал Флинт, его можно было бы назвать красивым, если бы не глаза; они сидели близко друг к другу и глубоко под бровями. Его лицо, предположил Флинт, наверное, имело сердитое выражение, даже когда он был счастлив. Этот эльфийский лорд стоял вместе с тремя другими такими же высокомерными эльфами, двумя мужчинами и женщиной.

«Мой старший сын, Портиос», — гордо произнес Солостаран. Эльфийский лорд слегка наклонил голову. «Ого! »— подумал Флинт, — «этот — гордец; и, вероятно, не слишком счастлив, что кто-то еще кроме истинных эльфов — чья чистота крови прослеживается назад вплоть до Братоубийственных Войн — находится в его драгоценной башне».

Беседующий снова явно чего-то ожидал. Флинт решил, что честность — лучшая идея.

«Боюсь, что я мало, что знаю о величественных домах, а об эльфах — еще меньше, хотя надеюсь, что последнее вскоре будет исправлено», — произнес он, позволив плечам немного расслабиться.

«Почему вы приняли мой вызов? »— спросил Солостаран. В его зеленых глазах была такая глубина, что Флинту на мгновение показалось, будто в ротонде больше никого не было. Гном на мгновение ощутил власть, которая, должно быть, была у каждого Беседующего, начиная с Кит-Канана. Не хотел бы я перейти ему дорогу, подумал он.

«У меня было время обдумать это, пока мы путешествовали последние несколько недель», — сказал Флинт. — «Должен признаться, главной причиной было любопытство». Лорд Зенос скривил губы и снова отошел, прошуршав серебряной мантией по трибуне. «Любопытство кендера сгубило», — театральным шепотом сказал почтенный советник мальчику и девочке, которых Беседующий назвал Гилтанасом и Лораланталасой. Гилтанас хихикнул. Девочка неодобрительно посмотрела на пожилого эльфа, бросила в сторону многозначительный взгляд и шагнула к полуэльфу, Танису. Танис стоял неподвижно, по-видимому, не обращая внимания на соседство изящной молодой девушки.

Солостаран бросил на Зеноса взгляд, который заставил пожилого эльфа побледнеть, что вызвало натянутую улыбку на лице полуэльфа. Однако, когда Беседующий повернулся к Флинту, его глаза были добрыми. «Любопытство», — напомнил он.

«Как и большинство, я не видел Квалинести», — пояснил Флинт. — «Общеизвестно, что леса Квалинести практически непроходимы. Получить проводника, предложенного мне ни кем иным, как самим Беседующим с Солнцем — в самом деле, редкая честь». Неплохая речь, подумал гном, и Беседующий медленно кивнул, придавая ему решимости продолжать. «Мастерство эльфов Квалинести известно всему Ансалону. Ваше искусство высоко ценится в Гавани, Торбардине, Утехе и других городах региона. По правде говоря, я надеялся подобрать несколько идей для своей собственной работы с металлом».

А, кроме того, добавил про себя гном, посланники Беседующего оплатили так много кругов эля для друзей Флинта в таверне «Последний Приют», что голова гнома поплыла. Когда он проснулся на следующее утро, его багаж уже был упакован и висел на спине мула. Да и сам он болтался как багаж, свесив голову и ноги.

«Вы, в самом деле, имели в виду то, что сказали, мастер Огненный Горн? »— спокойно спросил его Беседующий, и Флинт моргнул.

«Я — Я не совсем уверен, о чем Вы», — заикаясь, произнес он.

«Вы сказали, что мало знаете об эльфах, и хотите изменить это. В самом деле? »

Флинт огляделся вокруг, на воздушную Башню, на златовласых эльфов и на величественную фигуру Беседующего, великолепную в своей зеленой мантии, отороченной золотом. Аромат весеннего цветения стал немного насыщеннее, но даже это привносило нотку уникальности. Хоть все это и было странно, особенно для гнома холмов, больше привыкшего к полям битв и тавернам, чем к позолоченным башням, Флинт понял, что может только согласно кивнуть.

«Должен признаться, в последнее время наши знания о гномах также оскудели», — сказал Беседующий. — «Когда-то наши народы были друзьями. Вместе они построили великую крепость Пакс-Таркас — и этот город. Я отнюдь не желаю столь же драматическое предприятие для нас, мастер Огненный Горн. Я довольствуюсь тем, если вместе мы, вы и я, сможем просто построить дружбу».

Кое-кто из придворных одобрительно зашептали. Другие, включая лорда Зеноса и конклав, окружавший Портиоса, хранили молчание. Флинт понял, что может только застенчиво улыбаться, будто язык проглотив. «Реоркс! »— внезапно чертыхнулся он, и его глаза расширились. — «Э-э, прошу прощения, э-э … Беседующий».

Солостаран больше не делал попыток скрыть улыбку. «Думаю, Вы удивлены, зачем я вызвал Вас, мой друг-гном», — сказал он. Он поднял руку в золотых кольцах, и серебряный браслет с агатом соскользнул с его запястья на предплечье; Флинт открыл рот от удивления, узнав свою собственную работу. Затем вперед вышел слуга с серебряным подносом, украшенным изображением серебряного дракона. На подносе стояли два серебряных кубка тонкой чеканки, отполированные до блеска. Три осиновых листа «вырастали» из ствола кубка, поддерживая чашу с вином.

«Это…»— выпалил Флинт и замолчал. Слуга подождал, пока Беседующий и гном взяли по бокалу с подноса, затем Солостаран поднял свой кубок.

«Я пью за мастера, который украсил этот браслет и эти кубки, и надеюсь, что он окажет нам честь, оставшись при дворе на время, пока будет создавать специально для нас кое-какие предметы». Он сделал маленький глоток, наблюдая за Флинтом миндалевидными зелеными глазами.

«Но это…»— снова начал Флинт.

«Вы», — закончил Беседующий. — «У меня есть для Вас поручение, если Вы воспользуетесь нашим гостеприимством. Но мы сможем подробнее обсудить это завтра. А теперь, пожалуйста, выпейте».

Со спутанными мыслями от идеи, что повелитель всех эльфов Квалинести, народа, славящегося своим собственным мастерством в обработке серебра и золота, превозносит успехи гнома, Флинт залпом осушил кубок, который украшал годом ранее. На дне сосуда, он знал, была его метка, слово «Утеха» и год. Ему стало любопытно…

Он потерял мысль, когда вкус эльфийского вина ударил ему в мозг; его глаза затуманились, а горло перехватило. «Молот Реоркса! »— завопил Флинт.

Он слышал об эльфийском цветочном вине. Оно славилось своим отупляющим букетом фруктового цветения и топорной мощью алкогольного содержимого. Только те, в ком была эльфийская кровь, могли вынести эту сладкую субстанцию, слышал он, и эффект от его алкоголя был таким, словно кентавр лягнул в голову. Аромат яблочного и персикового цветения, казалось, пропитал его тело изнутри и снаружи; у Флинта было такое чувство, будто его живьем забальзамировали в духах. Перед ним колыхались два или три Беседующих; тройка эльфов вокруг Портиоса превратилась в собрание из пятнадцати или шестнадцати. Хихиканье Лораланталасы возвысилось над хором абанасинийских соловьев, что внезапно принялись летать у него в мозгу. Флинт задохнулся и попытался сесть на трибуну Беседующего — протокол был послан к черту — но у трибуны явно выросли колеса; он никак не мог поймать ее.

Внезапно рядом с ним появился другой эльф. Флинт обнаружил, что сквозь слезы смотрит в глаза столь бледные, что они казались практически прозрачными. Это новое лицо было обрамлено столь же бесцветными волосами под капюшоном темно-красной мантии. «Вдыхай носом, выдыхай ртом», — хрипло сказала фигура.

«Ак», — прокаркал Флинт. — «Уфф! »

«Вдыхай носом…»— повторил эльф, и продемонстрировал. Гном, решивший, что все равно умрет, попытался сделать то, что командовал эльф. «Ууффф! »— тяжело вдохнул он.

«… Выдыхай ртом».

«Вууууффффф! »— ответил гном. Эльф разбросал какие-то травы и произнес несколько слов, то ли на старом эльфийском, то ли на языке магии — а может и на том, и на другом. Флинт сразу же почувствовал себя лучше. Он неуклюже прилег на ступени трибуны с пустым кубком в руке. Зал покинули все, кроме Беседующего, Лораланталасы, молодого полуэльфа и мага, что спас гнома.

«При всем уважении, Беседующий, вынужден утверждать, что наш гость не желает добавки», — проскрежетал эльф, помогая Флинту подняться на ноги. — «Эльфийское цветочное вино, в самом деле, на любителя». Гном покачнулся, и полуэльф подскочил поддержать его. Флинт благодарно кивнул.

«Вероятно, мастер Огненный Горн предпочитает закончить эту встречу в другой раз, Беседующий», — учтиво произнес эльф в мантии.

Солостаран поднял брови и посмотрел на гнома. «Вероятно, ты прав, Мирал», — ответил Беседующий.

«Ак», — кашлянул Флинт. — «Я в порядке». Он снова закашлялся и почувствовал, как его лицо побледнело. Маг щелкнул пальцами, и в его протянутой руке появился тонко нарезанный квит-па. Пока Флинт жевал кусок хлеба, Беседующий, теперь, когда придворные вышли, более неофициальный, махнул рукой дочери.

Эльфийская девочка, чьи кончики заостренных ушей едва виднелись сквозь вьющиеся золотые волосы, сняла с шеи тонкую цепочку. С одного ее конца свисал одинокий совершенный осиновый листок, играя зеленью и серебром в золотистом свете. Хотя он и выглядел натуральным, как будто сорванным с живого дерева, этот листок был изготовлен из серебра и изумруда и так искусно обработан, что его нельзя было отличить от живого листка, если бы не искорки света, что он посылал танцевать на восхищенном лице маленькой девочки.

Гном от удивления открыл рот; это движение спровоцировало персиковую отрыжку, что снова вызвало смех у Лораланталасы. «Я сделал этот листок шесть месяцев назад», — воскликнул Флинт, сглатывая последний кусочек квит-па. — «Продал его проезжавшему через Утеху эльфу».

«Моему посланнику», — сказал Беседующий. Флинт хотел, было, что-то сказать, но Беседующий поднял руку. — «Этот листок совершенен во всех отношениях. Нет дерева ближе сердцу эльфа, чем осина. Я решил найти художника, который может передать такое чувство в своей работе. И я обнаружил, что этот художник — не эльф, а гном».

Беседующий на мгновение отвернулся, затем сделал паузу. «Должно быть, вы устали за время вашего долгого путешествия», — сказал он. — «Мирал покажет вам ваши покои».

Солостаран наблюдал, как гном и маг вышли из зала. Прошло довольно много времени с того момента, когда в Квалиносте могли последний раз наблюдать подобное зрелище. Слишком много. Времена были темными в недалеком прошлом. Казалось, прошел только миг — а не тридцать лет — с того момента, когда был убит его брат Кетренан, и такие набеги еще не прекратились.

«Дружба…»— повторил Солостаран свои недавние слова. Миру не помешало бы немного больше дружбы.

* * * * *

Улицы эльфийского города простирались под ногами Флинта. Прежде, чем ему показали его покои, Флинт попросил Мирала отвести его куда-нибудь, где он сможет лучше осмотреть город. Эльф вел его вдоль покрытых плиткой проспектов, мимо зданий, украшенных мрамором и розовым кварцем, чьи кристаллы расщепляли свет только для того, чтобы сплести его снова в ослепительных новых цветах.

Осины, дубы и ели окружали здания так, что дома Квалиноста сами казались живыми, их корни глубоко уходили в землю. Фонтаны пузырились во дворах, где эльфы — женщины, одетые в серебряную паутину, и мужчины в зеленых камзолах — тихо переговаривались или слушали музыку цимбалы и флейты. Воздух был теплым и чистым, его прикосновение было мягким как в середине лета, хотя Флинт знал, что зима едва только ослабила свою хватку.

Пока он любовался, солнце опустилось ниже на западе, малиновый закат сливался с розовыми оттенками живого камня, чтобы искупать город в розовом свете. Лазурная и белая плитка улиц потемнела до пурпура. Аромат пекущегося квит-па и жарящейся оленины наполнил воздух, и мало кто из эльфов был слишком занят, чтобы подойти к дверям своих домов и офисов и насладиться угасанием дня.

Запах цветения все еще вызывал дискомфорт у гнома, но он решил игнорировать его.

Мирал привел его в переулок, который, петляя, поднимался к центру города. Переулок закончился большой площадью, Залом Неба, огороженным только бледными стволами осин и накрытым только голубым куполом неба. «Это зал? »— спросил Флинт, после того как маг озвучил его название. — «Но здесь нет крыши».

Мирал улыбнулся. — «Небо его потолок, говорим мы, хотя некоторые верят, что когда-то здесь и в самом деле был зал, хранивший нечто бесценное. Есть миф, который гласит, что Кит-Канан заставил это строение вознестись в небо, чтобы защитить то, что было внутри». Он посмотрел задумчиво и глубоко вдохнул наполненный ароматом персика воздух. — «Он гласит, что тот, кто найдет это строение, получит достойную награду».

«С этим не поспоришь», — согласился Флинт.

Мирал бросил на него взгляд и, после некоторой паузы, отрывисто засмеялся. Они вдвоем тщательно исследовали Квалиност, чьи детали стали теряться в сгущавшихся сумерках. Острые язычки ламп появились в редких стеклянных окнах эльфийских строений.

Из Зала Неба, в центре Квалиноста, Флинт мог рассмотреть изрядную часть древнего города. Четыре башни возвышались над верхушками деревьев в каждой точке компаса, и от каждой тянулся единственный изящный металлический мостик, эти мостики соединяли все башни в единый свод высоко над землей. Эти четыре арки выглядели словно паутина, сверкая даже в отсутствии солнца, но Флинт знал, что каждая была достаточно прочна, чтобы выдержать вес армии, и у него защемило сердце при мысли о мастерстве древних гномов, что построили их. Вряд ли Кринн когда-нибудь еще увидит подобное величие. Прямо на север, на холме, что был выше того, на котором он сейчас стоял, возвышалась Башня Солнца, такая высокая, что Флинт подумал, что если кто-нибудь поднимется на нее, ему останется лишь протянуть руку, чтобы протереть поверхность неба. Эта Башня была столь высокой, что ее золотая поверхность продолжала отражать садившееся на западе солнце даже после того, как более низкие здания погружались в тень.

«Видишь эти две реки? »— спросил его Мирал, указывая рукой на глубокие ущелья к востоку и к западу от города. Флинт хрюкнул. Видел ли он их? Реоркс Небесный, ему пришлось пересечь одну из них по подвесному мосту, выглядевшему едва ли достаточно прочным, чтобы выдержать вес голубя, не говоря уж о коренастом гноме. Воспоминание о том глубоком каменистом ущелье, разверзшемся под ним, вызывало у гнома дрожь.

«Та к востоку называется Итал-эната, Река Слез», — тихим голосом продолжал Мирал. — «А другая — Итал-инен, Река Надежды. Они сливаются позади Башни, чтобы нести свои воды на север, к реке Белая Ярость и затем дальше к морю.

«Специфические названия», — проворчал Флинт.

Мирал кивнул. «Они очень старые. Они были даны рекам в те дни, когда Кит-Канан со своим народом прибыл в леса Квалинести. Их названия — напоминание о слезах, выплаканных во время Братоубийственных Войн и надежде на будущее, когда эти войны, наконец, завершились».

Собеседник гнома замолчал, и Флинт некоторое время довольствовался тем, что стоял в этом тихом месте, разглядывая город. Однако, в конце концов, настало время идти.

Мирал проводил Флинта во дворец Беседующего, к западу от Башни Солнца, и Флинту показали его временные покои, несколько комнат с высоким потолком и мраморными полами, в три раза больше его собственного дома в Утехе. Маг проинформировал его, показывая дверь, ведшую в маленькую комнату с раковиной, наполненной водой с ароматом корицы, что он может отдохнуть и освежиться. Затем его оставили одного, пообещав, что еду и эль — никакого эльфийского цветочного вина — скоро доставят.

Когда, некоторое время спустя, прибыл слуга-эльф, он увидел, что гном укутался в шерстяной халат и развалился на простынях, хрипло похрапывая. Слуга тихо поставил поднос с красным элем, ломтиками оленины и нарезанным кубиками картофелем, затем задул несколько свечей, освещавших комнату, и оставил гнома в темноте спать и видеть сны.

Глава 2

Остерегайся тьмы

Когда взрослый спал, он спал как дитя.

Ему снилось, что он только-только научившийся ходить ребенок, стоящий, покачиваясь, перед входом в туннель. Вокруг входа кварц, мрамор и плитка, когда-то блестевшие, теперь были покрыты грязью от времени и забвения. Маленькое дерево — не осина и не дуб, ничего из того, что ребенок видел за свою короткую жизнь — росло из камня сбоку от устья пещеры. Ноздри ребенка подрагивали от запаха влажного камня, и — голубые глаза расширились — аромата корицы. Корица и каменный сахар на квит-па — излюбленное послеобеденное лакомство ребенка. А он был голоден и устал от дневной прогулки.

Голос матери звал из близлежащих зарослей Рощи, священной лесной области неподалеку от центра Квалиноста. Ребенок стоял в нерешительности у входа в туннель, сжимая в пухлой руке плюшевое животное, кодракона. Этой пещеры здесь не было днем раньше, подумал ребенок, но теперь она была здесь. В детском мире возможно все, а этот ребенок никогда не знал страха.

Нечто манило изнутри. Возможно, Нечто хотело поиграть с ребенком; его собственные старшие братья были далеко и слишком заняты делами старших братьев. Мама снова позвала, и в ее голос прокралась нотка страха.

Ребенок задумался. Может, это была Игра, где малыш прячется, а мама его находит? Может ли быть лучшее место, чтобы спрятаться, чем прелестный туннель? Его кварц, мрамор и плитка теперь сияли, будто некое волшебное Нечто отполировало их в промежутке между двумя мгновениями.

Мама потребовала, чтобы маленький мальчик вышел из укрытия. «Немедленно, маленький эльф. А не то», — предупредила она.

Это решило исход. Ребенок кинулся в пещеру. И в это мгновение, в эту первую неуверенную паузу в темном туннеле, отверстие заросло. Лозы рванули из влажной земли. Камни обрушились и перекрыли полуденный свет. Через секунду отверстие исчезло.

Ребенок стоял в нерешительности у кучи булыжника, что прежде была дверью пещеры. Он хотел выйти, но здесь больше не было Выхода. Не было света, не было запаха корицы.

Был только туннель.

Человек просыпался, хныча.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒