Часть 1. АДАМ И ЕВА, ЖИЗНЬ В РАЮ

Часть 1

АДАМ И ЕВА, ЖИЗНЬ В РАЮ

Глава 1

Для осуществления своего замысла Он ужался, оставаясь неизменным и стараясь создать в Себе место, где Его присутствия было бы мало. Это оказалось очень непросто, потому что все стремилось вернуться в первоначальное состояние. Он ужался еще и еще, создавая в Себе место «без Себя», но получилось лишь, где Его присутствие там чуть меньше, чем везде.

Он продолжал ужиматься еще и еще, наконец создал то, что назвал миром Ацилут. В нем уже чувствовалось Его малое присутствие, и Он, не останавливаясь, укрыл этот мир плотными оболочками, защищая от Себя. Осталась самая сложная часть работы, и Он сразу же сделал еще несколько жестоких ужатий уже в самом Ацилуте, и появилось то самое желанное простое и примитивное, ниже которого уже нельзя ступить: грубый материальный мир!

Конечно, даже в этом мире из натурального вещества, Он назвал его Асией, осталось Его присутствие, но такой незначительной частью можно пренебречь, в остальном этот мир как бы сам по себе…

Дальше было самое трудное: сжатый до предела мир Асии особенно мощно стремится вернуться в первоначальное состояние и снова раствориться в Нем. Пришлось установить мощнейшие клипоты, задача которых удерживать материальный мир в новосозданном состоянии. Эти оболочки экранируют Асию и заслоняют от Него, им требуются огромные силы для сжатия, и Он то и дело проверял и усиливал их, спасая материальный мир от разрушения и растворения сперва в духовном мире Ацилута, а потом все образование — в Нем. Наконец ощутил, что эта странная структура достаточно устойчива для выполнения Его задачи и продержится нужный срок. Должна продержаться.

Остальное было проще некуда: создал пространство, время, материю, указал, как взаимодействовать и по каким законам, прошел в намеченную точку и сказал:

— Да будет Свет!

Мир Асии озарился дивным огнем, однако Он тут же убрал его всюду, оставив только на этом клочке материального мира. Отныне свет, сказал Он себе, будет всегда в начале всего: свет духа, свет понимания, свет Цели. Да, Его сподвигла на это вот творение важная Цель, а не причина, и что отныне существование и развитие не в том, что какие-то причины будут подталкивать Его действия, а то и руководить ими, а только Цель, тянущая все-все за собой.

— Да будет свет всегда, — повторил Он, — и да будет он вначале…

И Он торопливо создавал, творил, стараясь не упустить этот дивный момент взлета и вдохновения, когда решения приходят сразу готовые, чистые, правильные, а не вымучиваешь в долгих раздумьях.

Его мысли, страстные и огненные, быстро обретали зримые очертания и носились над новосозданным миром, взмывали ввысь, проскакивали сквозь горы и опускались в бездны, а Он с интересом смотрел на них, удивляясь, как в этом мире, где Его воли так мало, даже Его мысли становятся зримыми, хоть и невещественными.

Они носились, сшибались друг с другом, одни вырастали, могучие и властные, другие умалялись, малые и робкие, и вскоре Он с интересом заметил, что у всех есть отличия, их можно даже разделить на старших и младших… даже старших, средних и младших. И если младшие просто обычные, серые, то старших в их мощи можно назвать сверх- или архимыслями, сверхобразами, ибо каждая из них является носителем какой-то сильной идеи.

— Ангелы и архангелы, — произнес Он с интересом. — Да будет так.

Он творил мир быстро, широкими мазками, не вдаваясь в мелочи, а сразу указав, как чему быть, чтобы все работало во взаимосвязи и не требовало его внимания.

Последним актом создал то, что назвал жизнью, самое сложное и многообещающее, проверил и сказал «хорошо», все работает, все получается, можно приступить к самому сложному и рискованному…

Мысли клубились, сшибались, метались, как вспугнутые мухи, зачем Он их только выпустил, какой-то болезненный интерес, вообще какой-то сумбур, слишком многие вопят, что Он не так поступает с этим миром, что все неправильно, все не так…

— Тихо! — гаркнул Он. — А как?.. Что вы все… Ну так идите и посмотрите на этот мир! И укажите Мне, тупому и неразумному, как надо! Как правильно! Идите на землю, вы даже не поняли, что Я задумал и чего жду!

Огненные мысли-ангелы вылетели, как стрелы, задрожали жаркими огоньками на расстоянии и моментально исчезли, для них нет расстояний, как нет и препятствий. Он удивился, не думал, что их так много, но одновременно ощутил некоторое облегчение. Да что там некоторое, сразу стало легче, понятнее, вернулась уверенность в своей правоте.

Посмотрите на этот удивительный мир. А потом и беритесь подсказывать…

Он некоторое время напряженно размышлял о великой Цели и способах ее достижения, все очень непросто даже для Него, такой сверхзадачи Он никогда еще не ставил…

И не заметил, как ангелы начали возвращаться, снова носились вокруг и мешали идеями, советами, планами, предположениями и вариантами развития этого странного и удивительного мира.

Он отмахивался, напряженно размышляя над завершающим актом творения, а мир стремительно и очень пластично менялся, перетекал из формы в форму, подстраиваясь под то, что Он хотел увидеть.

Ангелы мелькали, как огненные мухи, жужжали и докучали, некоторые вырастали до размеров пламенных гор, их голос становился слышен даже в материальном плане.

— Ты сотворил прекрасный мир, — произнес ангел, которого он назвал бы голосом милосердия, — так заверши же то, что Ты задумал! Создай человека, он будет творить милосердие в нем.

— Что? — вскричал постоянно соперничающий с ним ангел правды. — Да он все загадит ложью, преступлениями и разрушениями! Животное, наделенное душой, хуже, чем просто животное!

— Все-таки сотвори, — настаивал ангел справедливости, — он еще больше украсит созданный Тобой мир добрыми делами.

— Недобрыми, — возразил ангел мира и доброты, — он наполнит этот мир враждой и завистью!

Он выслушал всех, покачал головой и сам только сейчас отметил, что у Него появилось почти материальное тело, а в нем голова, то есть Он в задумчивости о Главном уже принял облик одного из собственных творений в этом материальном мире.

— Вы все правы, — ответил Он и прислушался с интересом, как звучит Его голос в этом мире, как мысли передаются здесь звуками, запахами, жестами и еще множеством способов. — Но Я добр, как это будет называться здесь, терпелив и даже долготерпелив. Человек будет полон недостатков, этого не избежать, но все же его создам.

— Зачем? — спросил один из блистающих ангелов. — А если он отвергнет Тебя?

— У Меня есть надежда, — ответил Он.

— Не мало ли для Всемогущего жить одной надеждой?

— В этом случае, — ответил Он, — не мало. Итак, давай записывай: «Сотворим человека…»

Ангел прервал:

— Прости, Господи, но творишь Ты один. Ты властелин всего, зачем даешь возможность впасть в ошибку и полагать, что человека создавал не Ты один, а несколько богов?

Он небрежно отмахнулся.

— Пиши, как я сказал. Кто захочет истолковать иначе, тот и самую ясную форму сумеет исказить, переврать, найти другой смысл. А во множественном числе потому… да, потому что это тоже урок. Важные люди будут считать лишним советоваться с нижестоящими. Пусть увидят, что сам Всевышний, создавший все миры, и то совещался с ангелами, прежде чем сотворить даже такую малость, как человек.

Ангел, которого Творец уже назвал для себя Люцифером за его неистовый блеск и желание быть самым ярким, вслушивался в слова и мысли Творца, которые тот раскрывал перед ними, с жадным любопытством, что понравилось Создателю.

— Это и будет венцом? — переспросил он. — Но хорошо ли?

— Хорошо, — ответил Творец. — Думаю, что будет хорошо.

— Но это неправильно, — возразил Люцифер.

Другие ангелы молчали, но Творец видел, что все на стороне Люцифера. Бурное неприятие вызвала сама идея наделить последнее существо, которое готовился создать Творец, свободой воли.

Люцифер сказал настойчиво:

— Ты — Творец, все в Твоей воле. Ты поступаешь всегда правильно. Потому это будет не только очень опасное свойство, но и вообще лишнее и безрассудное! Если Ты говоришь: Я хочу, чтобы ты делал вот это, а человек вправе решать — делать или нет, то это не просто нехорошо, это… это преступно!

Один из ангелов пробормотал:

— Как можно колебаться и раздумывать: выполнять или нет приказание самого Творца?

Он слушал их невнимательно, хотя все же слушал. Все они, конечно же, правы. Когда Он творил небо и землю, солнце и звезды, даже рыб, слонов и коров — никто не сказал ни слова. Но все начали бурно протестовать, когда речь зашла о последнем завершающем штрихе, создании человека.

Это существо по Его задумке должно обладать тем, что отличает от всех животных — свободой воли. Ангелам понять такое трудно, они сами не обладают такой свободой. И потому их попросту ужасает, что кто-то может не подчиниться Творцу, думать и поступать не так, как тот задумал.

Мысли выглядели дикими и пресными в сравнении с тем взлетом, что Он испытывал при акте творения Вселенной, Он отмахивался, это же понятно, что недостает именно завершающего акта, ради которого все и делалось, но… Он сам ощутил страх, что задуманное может не получиться, ибо слишком невесома грань, по которой надо пройти…

— Что нужно еще? — спрашивал Он себя, стараясь не выпустить ту сверхценную мысль, что возникла, дразнит и вот-вот исчезнет. — Так… реальная плоть этого мира…

Моментально перед ним собрался из множества пылинок плотный ком, травинки прогнулись под ним, насекомые прыснули в стороны.

— Да будет… человек!

Ком превратился в фигуру животного, подобных Он творил великое множество, затем поднялся и побрел в заросли сада. Двигался он на четвереньках, как и все животные, но Творец строго взглянул ему вслед, человек поднялся на задние лапы, пошатнулся, но дальше пошел уже на задних конечностях.

— Да будет его имя… — проговорил Он задумчиво. Ликующая мысль еще плясала и ликовала, что все получилось, это Его высший миг взлета, как все удачно, но другая мысль тревожно кричала, что радоваться еще рано, слишком дерзкая идея подвигла на такое и невероятная задумка может провалиться. — Нет, пусть сам себя назовет. И да опустится на его плечи вся тяжесть Великой Задачи, и да пройдет он в одиночку к Великой Цели…

Один из ангелов спросил удивленно:

— Только один человек? В то время как других существ ты творил тысячами и миллионами? Господь, только повели, мы наготовим целую гору глины! И лепить будем, уже понятно, как надо.

Он покачал головой.

— Одного довольно.

— Да это нетрудно, — сказал ангел убеждающе. — Мы можем сделать еще хоть сотню!

Он кивнул.

— Да, когда уже сделано, всяк видит, что это легко. Я же говорю, делать легко, трудно придумать… Нет, пусть останется один. Это да послужит указанием, что всякий, кто губит хотя бы одного человека, разрушает целый мир. А кто спасает одного, спасает целый мир. Не может один человек возгордиться перед другим человеком, говоря: мой род знатнее твоего рода! Каждому человеку следует помнить, что для него и под его ответственность сотворен мир.

Ангел сказал с почтительным ужасом:

— Как Ты заглядываешь далеко!

Ангел, самый блистающий из всех, опустился с Творцом рядом, он постоянно менял форму, завороженный возможностями этого странного материального мира, не в состоянии выбрать лучшее, уменьшался и увеличивался, превращаясь из огненного шара в деревья, животных и даже насекомых.

Творец посматривал с улыбкой, ангелы в замешательстве, перебирают все варианты, это и есть лучшая похвала Его задумке, хотя никто из них не знает всей ее глубины.

— Неисповедимы пути Твои, Творец, — сказал ангел с жаром, это он тоже взял из материального мира, и хотя говорил с Творцом, привычно сливаясь с Ним, но теперь одновременно звучали голоса и этого мира, — и да будет на все воля Твоя!

— Осваиваешься?

— Да, этот мир изумительный!

— Да, этот получился.

Ангел спросил быстро:

— Были и другие?

Он отстранился, приняв облик могучего быка из чистого золота. На миг выросли крылья, огромные, похожие на стрекозьи, потом поменял на птичьи, тоже из золота, сверкающие и сияющие неземным блеском, и сложил на спине, успев полюбоваться их совершенством.

Творец не стал поправлять, что если уж крылья такому существу, то лучше взять за пример летучую мышь или дракона, вон один пролетел в небе, но смолчал, Он и раньше редко поправлял свои неточные мысли, предпочитая создавать новые, более совершенные и точные.

— Были, — ответил Он без охоты. — Шедевры так просто не создаются… Шедевр всегда лишь верхний камень на вершине пирамиды, погребенной в песке…

Ангел помолчал, трудно представить, сколько миров Творец создал и разрушил, пока не сказал:

— Хорошо! — затем заметил осторожно: — Мир великолепен, мы все в восторге, только я заметил, что Ты над созданием этого… гм… человека потрудился почти столько, сколько над созданием всех живых существ в этом мире, вместе взятых!

— Верно заметил, — сказал Творец одобрительно.

— Это не случайно? Или Ты устал?

— И устал, — признался Творец. — Но Я успел создать его до того, как вдохновение иссякло.

— Но это… получилось?

— Это, — ответил Творец, — получилось.

— Таким, — настаивал Люцифер, — каким задумано?

— Да, — подтвердил Творец, — именно таким. Ну, почти таким.

Огненный бык неспешно перетек в форму человека, только все так же сверкающего золотом и с крыльями, затем Творец с усмешкой заметил, как ангел к двум понравившимся крыльям добавил еще пару, сверкающих золотом и отражающих свет.

— Чтобы нам лучше понимать замыслы Твои, — произнес он почтительно, — скажи, каким Ты его задумал и что от него ждешь?

— Я его создал, — ответил Творец медленно и задумчиво, — по Своему образу и подобию.

Ангел с сомнением взглянул на Творца.

— По образу и подобию?

— Да.

— Господи, прости, но Ты… разве таков? Даже мы, Твои мысли, не знаем, каков Ты!

— Я не таков, — отрубил Творец нетерпеливо, — но он будет таков. По Своему образу и подобию, это иносказательно, если тебе понятно такое слово. Но этот… человек, да зовется он отныне так, такой же, как и Я… там, глубоко внутри!

Ангел посмотрел в сторону сада. Деревья стали прозрачными под его взором, он увидел, как и Творец, который всегда и все видит, как человек бродит между деревьями и срывает с них ягоды. Спелые отправляет в рот, незрелые выбрасывает. Через некоторое время незрелые перестал срывать вовсе, а из зрелых выбирал самые крупные и сочные.

— Он такой, — переспросил ангел с сомнением, — как и Ты?

— Еще нет, — ответил Творец, — но будет…

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒