Маргит Сандему 6 страница

— Забудь это, — сказала кратко Тун‑ ши. — Ты останешься здесь. Потому что ты должен жениться на нашей дочери.

Вендель сделал большие глаза. Но Ировар был, казалось, согласен с женой.

— Наша дочь Синсив — тоже одна из тех несчастных, кто является слишком близкой родственницей всех здешних мужчин, — сказал Ировар.

— Это ничего общего с делом не имеет, — возразила Тун‑ ши. — Все приметы говорят о том, что Вендель должен жениться на Синсив. Он тот, кого мы ждали.

— Когда моя жена говорит «мы», то она имеет в виду не ненцев, а свое собственное племя.

— Но я не могу жениться, — протестовал Вендель. — Потому что я ношу в себе злое наследие, и я не хочу передать его вашему народу.

Тун‑ ши села. Ее глаза обжигали, но она ничего не сказала. Вместо этого она снова легла и посмотрела вверх на потолок. На ее лице было выражение… чего? Экстаза? Болезненного, проникновенного экстаза.

Ировар тихо произнес:

— Она из вымирающего народа. Их осталось совсем не много.

— Откуда они родом? — спросил Вендель.

— Я не знаю. Но они пришли этим путем в незапамятные времена. А четверо из них остались и поселились в горах на западе. Сегодня ты видел горы, не так ли? Это горы, которых боится мой народ. Потому что то племя было на протяжении столетий бичом моего народа.

«И все же ты взял одну из них в жены», — подумал Вендель.

Они не успели сказать больше, так как в это время в чум вошли двое — юноша и девушка. У юноши были внешность и глаза матери, а девушка была угрюмой и неприветливой. Она была очень высокого роста и крепкого сложения, с типично монгольскими чертами лица. Ировар поднялся.

— Ну, вот и наши дети. Это Синсив, что означает «птичка», а это Нгут, наш сын. Когда‑ нибудь он пойдет по стопам своей матери. Нгут означает «охотничья тропа». Дети, это — Вендель.

Тун‑ ши сказала что‑ то своей дочери, и девушка состроила гримасу, выражавшую равнодушие, граничившее с неприязнью. Она отошла и села в угол, там она и осталась сидеть. «Явно, не только я против этого брака», — подумал Вендель. Он украдкой посматривал на девушку и все больше убеждался в том, что не хотел ее. Поскольку он предполагал, что дети не знали русского языка, то сказал Ировару:

— А пятеро девушек? Мне кажется, что я несу ответственность и за них.

Ировар улыбнулся:

— Ты имеешь в виду, что тебе следовал бы жениться на всех пятерых?

— Этого было бы, пожалуй, многовато, — ответил Вендель. — Но, по крайней мере, на одной из них…

— И ты думаешь, что это нормально? — ответила Тун‑ ши вместо своего мужа. — Отлично, что ты во время этой поездки заключил их в объятия, но сейчас забудь их! Потому что если ты продолжишь общаться с одной или некоторыми из них, то другие будут ревновать или сильно обидятся.

— А если я женюсь на вашей дочери? Не будут ли они также обижены?

— Нет, если ты женишься на ком‑ то совсем другом, а не на одной из них. А впрочем, они не осмелятся противиться моему решению.

Тун‑ ши сказала это с уверенностью старшего. Венделя очень занимал вопрос, кем же она была, если имела такую власть.

Ировар сказал примирительно:

— Если наша дочь кажется немного сдержанной, то это объясняется тем, что она влюбилась в одного молодого охотника на тюленей из этого племени. Но он приходится ей двоюродным братом, да и к тому же просватан трем другим девушкам. Так что для тебя она свободна, Вендель. Ты должен только доказать, что достоин ее.

— Как это?

— Мужчина не может получить женщину, если не докажет, что он хороший охотник. Или что он является владельцем определенного количества северных оленей. И что может победить в бою по крайней мере пятерых мужчин.

Вендель с облегчением уставился на супругов.

— Тогда я сразу провалюсь. Потому что я никогда не убью зверя. У меня нет оленей, и я так слаб, что едва ли одолею в рукопашном бою и пятилетнего мальчика. Побег отнял у меня все силы.

— Ты их скоро опять восстановишь. А теперь давайте спать. Условия мы можем обсуждать завтра.

Венделю дали несколько шкур. Место для сна было рядом с Ироваром и его сыном. Женщины лежали в другой половине помещения. Но никто не ходил вблизи занавеса в течение всего вечера.

«Завтра я убегу, — думал Вендель. — Или, может быть, сделать это уже ночью? Нет, этого я не смогу. Но завтра ночью, да, я это сделаю. У меня будет время лучше спланировать побег».

Воздух в жилище был тяжелым от дыма и тепла. Вездесущие комары гудели вокруг, но Вендель научился в Тобольске отпугивать их, натирая кожу особыми травами. Это помогло ему во время долгого пути вдоль Иртыша и Оби, где рои мошкары у берегов были такими густыми, что напоминали столбы движущегося тумана. В этом жилище он испытывал и еще кое‑ что. Это ощущение не имело ничего общего с соседством молодой девушки, которая должна была стать его женой (пусть небеса не допустят этого! ). Нет, это было нечто таинственное. Нечто, что имело отношение к Тун‑ ши. И к занавешенному углу.

Но это не касалось его. Он должен пробыть здесь еще только сутки. Затем он будет далеко отсюда!

Ему было тяжело спать. Он был охвачен странным чувством. За занавесом было что‑ то незнакомое, он чувствовал это, словно что‑ то шевелилось внутри… Он совсем не понимал этого, потому что не хотел здесь оставаться. «Ты — один из нас! ». «Это тебя мы ждали». Странные слова, не имевшие никакого смысла.

Возможно, он проспал несколько часов. Но проснулся очень рано, гораздо раньше всех других обитателей стойбища. Он осторожно потянулся и выглянул наружу.

Солнце стояло, как всегда, высоко и грело побережье полярного моря так сильно, как только может раннее утреннее солнце. Ослепительный, холодноватый свет. В стойбище было тихо, одна из собак у его чума слегка приподняла голову и равнодушно следила за ним. Не испытывая интереса к этому чужаку. От него нечего было ждать ни охоты, ни еды.

Вендель прошел мимо многих чумов. У одного из них лежали два длинных костяных обломка. Он раньше видел человека, возившегося с этими костями — он тер их друг о друга, пока не добыл огонь. Мужчина был один из вновь прибывших, собиравшихся провести лето здесь, в этой покрытой льдом стране. Однако, здесь было красиво, это Вендель был вынужден признать. Словно видение вечности.

Он посмотрел на юг. Те горы были, видимо, северными отрогами Урала. Воркута… Он слышал это название в Тобольске. Его боялись, ненавидели. Место, где совершенно не было милосердия.

На запад? Нет, спасибо, эти горы он видел! Остроконечные, зубчатые, черные с вкраплением голубовато‑ зеленого льда и вечными белыми снегами. Удивительно, что они кажутся где‑ то розовыми, и это объясняется не действием солнечных лучей. Будто что‑ то прочно лежит на них, тут и там. Горы зла.

Чепуха! Однако что‑ то мешало ему в его размышлениях о том, как преодолеть их на пути домой.

Вендель пошел дальше. По времени сейчас еще должна была быть ночь, но летом здесь солнце никогда не заходило. Ждать окончания лета? Ни за что в жизни, он хочет сразу идти дальше. По его мнению, мать и отец заждались его, ему хотелось броситься домой опрометью и снова увидеть их, пока не поздно. Ведь никому неизвестно, как долго они проживут. Как только он подумает о матери… Нет!

Он миновал много тихих жилищ, массу оленей в загонах, собак со спящими щенками. Внезапно он остановился у огороженного места, на самой вершине холма, а затем вошел через ворота. По обе стороны ворот и дальше на пути лежали странные овальные кучи камней. Они были украшены фигурками или статуэтками из кости и дерева, стоявшими на камнях. Вендель пошел дальше. В середине капища возвышались различные тотемы с предметами, свисавшими вниз с поперечных палок. Здесь был и своего рода алтарь или, вернее, жертвенник. Вендель содрогнулся. Он относился к тем Людям Льда, кто верил в Господа Иисуса. Жертвоприношения были для него чуждыми и нехристианскими обычаями. Но у него не было права судить, это он знал.

Он обернулся — и вздрогнул. В самом низу, у ворот стояла высокая, одетая в черное фигура. Прошло какое‑ то время, прежде чем Вендель понял, что это — Тун‑ ши, которая теперь подошла к нему. Она была одета в прекраснейшие собольи меха, а ее черные волосы, заплетенные в две косы и украшенные лентой, свисали вниз. Его снова поразило то, какая она изящная, несмотря на ужасную бледность. Он пошел ей навстречу.

— Простите меня, — тихо сказал он. — Я, видимо, вторгся в святилище.

Она улыбнулась скорой и чуть косой улыбкой.

— Все это здесь — ничто для тебя и меня. Это — боги ненцев.

— Их, видимо, довольно много.

— У ненцев боги везде. У горы есть бог, у реки, у снега. Их величайшего бога зовут Нум… Это его изображение ты видишь над алтарем.

— Но у вас другие боги, госпожа Тун‑ ши?

— У нас семь богов. И пять духов. Этого достаточно.

Венделю это тоже показалось достаточным.

— А у нас только три, — сказал он. — Бог Отец, его сын Иисус Христос и Святой Дух.

— И в них ты веришь?

— Да. Я воспитан на этом.

— Это потому, что ты не знаешь ничего лучшего, — сказала она снисходительно.

— А все эти кучи камней? — спросил он, когда они шли вниз из святилища.

— А ты этого не видишь? Это же могилы! Великих охотников. Мы же не можем хоронить наших мертвецов из‑ за вечной мерзлоты. Но здесь лежат только немногие — величайшие охотники ненцев, которые могут дальше передать охотничью удачу. Всех остальных хоронят обычным способом.

Вендель призадумался над этим. Если они не могут хоронить в земле… Что означает «обычным способом? »

— Кто ты, Вендель?

Вопрос прозвучал так тихо и так неожиданно, что он сразу встрепенулся.

— Кто я? Шведский солдат.

Она не прислушалась к этому ответу.

— Я очень хорошо понимаю, что это трое из наших духов привели тебя сюда, но…

Он счел уместным использовать более простую форму обращения к ней. Они теперь были друзья и больше доверяли друг другу.

— Когда ты говоришь «наши духи», то имеешь в виду духов твоего народа, не так ли? Не духов ненцев.

— Это так. У нас пять духов, как я сказала. Это духи земли, воздуха и воды, которые привели тебя длинным путем из твоей страны в мою, чтобы ты взял в жены мою дочь. Но кто ты? Откуда происходит твой род?

— Мой род? — спросил Вендель озадаченно. — Ах да, он зовется Грип, а мой отец — из солидной крестьянской семьи в Сконе в Швеции.

Эти имена ничего ей не сказали. Она устремила на него свои жгучие глаза.

— Нет, забудь их! В тебе явно другая кровь.

Наконец Вендель вспомнил о своей необычной крови.

— Да, — сказал он, помедлив. — Моя мать происходит из необычного рода…

— Расскажи о своей матери, — попросила она нежным голосом.

— Да, но это так запутанно. Мать моей матери Лене, которая…

— Продолжай!

Он резко повернулся к Тун‑ ши.

— Как ты можешь знать, что на мне лежит проклятие?

— Вчера ты сказал, что не можешь зачать ребенка из‑ за этого.

Ну, разумеется, это же так просто! Что он думал?

— Если ты непременно хочешь слушать.

— Я хочу слушать. Если ты женишься на моей дочери…

— Это мне не следует делать, — сказал Вендель твердо. — Но я попытаюсь рассказать. Так что ты решишь сама — захочешь ли ты рисковать жизнью дочери.

Она ждала.

— Не знаю, с чего начать, — сказал Вендель, тяжело вздыхая. — Над нашим родом тяготеет проклятие.

— Над тем, из которого происходит мать твоей матери?

— Да. Этот род ведет свое начало из Норвегии. Я знаю, это звучит безумно, но по крайней мере один человек в каждом поколении рождается, отмеченный проклятием. И тогда мать умирает, потому что ребенок часто рождается монстром. Но я использую слишком трудные слова…

— Нет, нет. Вероятно, я говорю по‑ русски плохо, но понимаю все, что ты говоришь. Ты должен знать, что я была с Ироваром в Воркуте.

— Ты?

— Да. Нас взяли из‑ за меня. Это случилось в нашем зимнем стойбище в тайге. Некоторые из наших врагов оскорбляли меня бранными словами.

Она показала свои запястья. На них были такие же страшные рубцы от кандалов, как и у Ировара.

— Мое здоровье было подорвано. У меня болит грудь и осталось слишком мало сил. Но я сумела вызволить нас из тюрьмы.

Она мечтательно смотрела прямо перед собой, погруженная в воспоминания. Черные глаза горели.

— Но продолжай, — сказала она. — То, что ты рассказываешь, очень интересует меня. Как долго тяготеет над вашим родом это проклятие?

— С тринадцатого века, как говорят. — Он пояснил: — Я полагаю, пять столетий. Был когда‑ то злой человек, который… Нет, это так глупо! Только легенда.

— Я хочу ее услышать.

Ветер дул в расщелины между могильными камнями. Они опустились на примитивную скамью у ворот, на штабель из березовых стволов, явно привезенных сюда из тайги с какой‑ то специальной целью, возможно, для постройки жилья. Вендель пытался разглядеть между камнями ближайшей могилы покойника, но это ему не удалось. Тун‑ ши говорила не так бегло, как здесь написано. Она долго искала русские слова и, когда находила их, они были либо неправильны, либо их форма так упрощена, что Венделю чаще всего приходилось догадываться о смысле. Он продолжал свой рассказ:

— Примерно двести лет тому назад жил один из моих предков, у которого то же имя, что и у Злого. И он сумел смягчить проклятие. Поэтому его назвали Добрым.

— В своем рассказе ты прыгаешь с одного на другое. Я хочу услышать о злом предке!

— Ой! — вздохнул Вендель. — Тогда я должен начать с самого начала.

— Мне кажется, ты должен это сделать.

Хотя она сидела совсем неподвижно, спрятав руки в меховые рукава, он ощущал особую силу, исходившую от нее.

— Говорят, что Люди Льда — название старинной народности. Так они называются и по сей день, родственники моей матери. Говорят, что Люди Льда пришли с Востока.

— Как это можно знать?

— Так гласит легенда. А двое отпрысков Доброго, две женщины со сверхъестественными способностями видели, как их предки отправлялись в путь из страны холода и льда. Они были изгнаны со своей родины и отправились в странствие на Запад, пока немногие оставшиеся не осели в Норвегии. Норвегия — сосед Швеции.

Несколько щенков в стойбище начали скулить. Вендель услышал короткое, сердитое тявканье матери, и щенки замолчали. Из больших оленьих стад все время слышались хрюкающие звуки глоток и стук копыт, когда стадо двигалось.

— Итак, пятьсот лет тому назад один человек из рода Людей Льда отправился в горы в Норвегии. Он был злым существом и стал еще злее. Потому что в горном уединении он разыскал сатану.

— Кто это был?

— Злой дух в нашей религии.

— Ага! Такой, как Нга у ненцев. Это сын Нума, он очень злой.

— Да. Наверное, можно сказать, что сатана был падшим сыном Бога, сорвавшимся в бездну. Значит, есть сходство. А в твоей религии, Тун‑ ши? Как зовут здесь злое божество?

— У нас нет злого бога. У нас есть только Шама, дух камня и смерти. Но он — не дух зла. Скорее — дух рухнувшей надежды.

Вендель кивнул.

— Это тоже сила отрицания. Такой силой был во всяком случае Тенгель Злой, заключивший союз с сатаной ради корысти.

Тун‑ ши подняла голову.

— Его звали Тенгель?

— Да. Как он установил контакт с Князем Тьмы неясно, но в легенде говорится о том, что он, хорошо разбираясь в колдовстве, собрал все нужные травы и снадобья, сварил их и выпил ужасное зелье. Таким способом он вызвал сатану. Но он должен был тогда пообещать, что по меньшей мере один потомок в каждом поколении будет проклят, будет служить дьяволу. И так было до сих пор. Так он продал своих детей и потомков ради собственного благополучия.

— Ага, — тихо сказала Тун‑ ши. — Значит, так это было!

— После этого, как гласит предание, он закопал котел с зельем в землю. Проклятие не утратит силы до тех пор, пока котел не будет найден и выкопан.

— Нет, — прошептала Тун‑ ши и медленно покачала головой. — Нет, я уверена, кое‑ что отсутствует в твоей истории.

— Как ты можешь быть в этом уверенной?

— Это звучит неверно. Больше я не могу сказать.

Вендель немного подождал, но, поскольку она больше ничего не сказала, он продолжал:

— Теперь ты, очевидно, понимаешь мою боязнь произвести на свет детей?

Она схватила его за руку.

— Но ты сказал, что другой смягчил действие проклятия?

— Да, но недостаточно. Благодаря Тенгелю Доброму человеческие качества распространились среди тех, кто носит печать проклятия. Сейчас, например, живут трое, кто в молодости должен был бороться с настоящим злом. У них были желтые глаза, что характерно для «меченых».

Тун‑ ши впала в задумчивость.

— Я понимаю. Я теперь все понимаю.

— Среди нас есть и замечательные врачеватели, — сказал Вендель. — Такие, которые знают все о травах и лекарствах, которые одними руками могут лечить самые серьезные болезни.

— А ты? — спросила она с надеждой.

— Нет, я это не могу. Во всяком случае, очень мало. — Она разочарованно вздохнула. — Поэтому я прошу тебя, Тун‑ ши: не отдавай свою дочь в руки такой неясной судьбы!

Она встала, потому что увидела Ировара, приближающегося к ним быстрым шагом. Вендель тоже сразу встал.

— Но ты не понимаешь, — начала она шепотом. — Ты совсем не понимаешь!

Ее глаза смотрели на него с такой искренней мольбой. Однако они не успели больше ничего сказать до приближения Ировара:

— А, так вот вы где! Тун‑ ши, дорогая, ты же знаешь, что ночной холод для тебя вреден.

— Ночь прошла, а я тепло одета, — ответила она и начала спускаться вниз. — Пойдем, Вендель! День начался.

Вендель потратил день, чтобы изучить местность и возможность для бегства. Да, поскольку он смотрел на отъезд как на бегство, даже от этих приветливых людей. Воля Тун‑ ши была необычайно сильна и охватывала его, как железный обруч. Молодая Синсив относилась к нему так же неприязненно, как и он к ней, они явно избегали друг друга. Ее брат Нгут был более доброжелателен, но не говорил по‑ русски и имел к тому же пугающие пронзительные глаза своей матери. Так что никакого близкого контакта не получилось.

Было ясно одно — Вендель не мог воспользоваться для бегства лодкой: на западе еще плотно лежал паковый лед. А не мог ли он проскочить между оконечностью Уральской гряды и этими ужасными зубчатыми утесами у моря? Вряд ли. В таком случае он должен был выбраться на низкое плато тундры. А здесь, как говорили, царило зло.

Может, раздобыть оружие, но как?

Днем на скалы, стоявшие на западе, опустился морозный туман, так что их расколотые вершины скрылись. Вендель помогал Ировару чинить рыболовные снасти и воспользовался случаем, чтобы спросить:

— Неужели там живут люди?

Ировар ответил медленно:

— Я не хочу теперь называть их людьми, но там определенно кто‑ то живет.

— Но разве ты взял жену не оттуда?

— Да, это так, — Ировар ухмыльнулся, вспомнив. — Я подстрелил ее гарпуном.

— Как это?

— Она потеряла лодку и оказалась на дрейфующей льдине. И она поранилась. Я принял ее за тюленя и выстрелил в нее. После этого я заботился о ней. Но среди тех там есть ужасные существа. Когда‑ то давно у них что‑ то случилось, я не знаю, что. Во всяком случае, они всегда были и есть наши враги. Наше единственное утешение в том, что их теперь так мало. Они не осмеливаются нападать.

— А Тун‑ ши? Разве она никогда не тоскует по своим местам?

Ировар посмотрел на горы, окутанные туманом.

— Она никогда ничего не говорила. Но я не знаю… Я думаю, ей больно, что узы были порваны.

— Это естественно.

Вендель опять обратил внимание на то, что хотя солнце не светило на снежные вершины, казалось, будто над большими ледниками стоял розовый отблеск. Он сказал об этом Ировару.

— Это правильно, — ответил последний. — Горы называются Таран‑ гай, «страна розового снега». Я пытался разузнать об этом, когда ходил свататься. Но дело только в том, что снег окрашен в светло‑ розовый цвет. Тун‑ ши верит, что на снегу растут цветы.

Вендель улыбнулся. Но Тун‑ ши не так уж и была неправа: есть форма водорослей, которая может приживаться и размножаться на снегу. Он снова бросил на горы недовольный взгляд. Вдруг у него словно защемило сердце. От сочувствия, такого пронзительного, словно рыдание. Или это было что‑ то другое? Горе или тоска?

Как‑ то раз, пока он бродил по стойбищу, он услышал тихое «Тссс! » Из отверстия в чуме выглядывали пять радостных, хихикающих лиц. Он подошел и сразу оказался внутри чума.

— Вы здесь живете? — спросил он и был вынужден повторить вопрос жестами.

Новые взрывы смеха. Нет, нет, только две из них жили здесь со своей семьей. Но семьи сейчас тут не было, так что… Венделя потянули к шкурам. Ну уж нет, у него не было желания быть застигнутым врасплох членами семьи. Он крепко их обнял и объяснил знаками, что должен ехать дальше. В мгновение ока их оживленные мордашки выразили огорчение.

«Бедные девчонки, — думал он, выйдя с честью из трудной ситуации. — Что я могу сделать, чтобы их жизнь стала светлой и осмысленной? »

Их ограниченность стала ясна ему, когда Ировар решил познакомить его с ближайшими соседями и родственниками. Он понял, что другие люди в стойбище не говорят о том, о чем говорят Ировар и его жена. Другие же говорят только об охоте и рыбе… Они считают очень примитивно — на пальцах одной руки, в случае надобности и на пальцах ног. Их мысли занимает ежедневная тяжелая работа, семья и соседи. И это понятно. Везение в охоте, новые дети и болезни. Солнце, звезды, луна и хорошая погода на завтра, чтобы можно было поставить новый чум… Ировар и Тун‑ ши побывали в большом мире, они могли вспомнить обычаи других народов. Вендель начал теперь понимать, за что их уважали в стойбище.

Но скоро ему было суждено понять больше. Когда он под вечер — а разбираться во времени дня здесь, у границы полярного моря, было трудновато — вернулся в жилище Ировара после очередного обследования местности, он натолкнулся на неожиданное зрелище. Посредине чума стояла Тун‑ ши, вытянув руки в стороны, в то время как ее муж одевал на нее самую причудливую одежду.

— Входи, Вендель, — сказал Ировар. — Я готовлю Тун‑ ши к вечеру. Она сама не должна касаться одежд.

Вендель смотрел во все глаза. Он увидел также кое‑ что еще: шкура была отдернута. То, что он увидел за ней, вызвало у него удивление, почти шок. Изображения богов, тотемы, вырезанные из дерева и моржовой кости, огромный плоский барабан, словно тамбурин, украшенный символами, трещотки из костей, черепа животных и людей и масса непонятных предметов.

— Тун‑ ши — наш шаман, — объяснял гордо Ировар. — Вечером она будет шаманить. Просить для нас хорошего лета и многого другого. Люди придут прямо сюда.

Да, он уже увидел их, сидящих перед чумом. Шаман?

— Но она же женщина! И другой веры?

— Шаманство — религия всей Сибири, — сказал Ировар. — Быть шаманами — не непривычное для женщин занятие. Но многие становятся ими после серьезной болезни. Душевной болезни. После нее преемником станет Нгут. У него тоже врожденный талант. А Тун‑ ши обучила его шаманскому ремеслу. Так что, мы — важная семья.

Широкое, добродушное лицо Ировара сияло от счастья.

— Да, я понял это. А ты сам — здешний предводитель, не так ли?

— Да, предводитель нашего клана. Но все стойбище состоит из трех больших кланов, так что имеются два других предводителя, такие же сильные. Неподалеку отсюда находятся наши пастбища, и важно следить за тем, чтобы из‑ за них не возникало споров. Этого мы не можем себе позволить.

Вендель кивнул.

— Значит, Нгут тоже одарен… Да, я могу себе представить. Глаза…

— Да, и он станет хорошим шаманом, это говорит жена. Она обучает его каждый день.

— С этим надо спешить, — невнятно произнесла она.

— Ты не должна так говорить, — удрученно сказал Ировар.

Но Венделю казалось, что Тун‑ ши права. Она была очень слабой и хрупкой. Всю ночь раздавался ее громкий глухой кашель.

Поскольку погода была прекрасной, а ветер не очень сильным, «представление» должно было состояться перед чумом. Вендель слышал, как поднималось настроение у зрителей, сидевших снаружи, в то время, как он наблюдал за одеванием Тун‑ ши. На нее вешали пояса из звериных зубов, лап и медвежьих когтей, гремящие колокольчики и пестрые ленты.

Собственно, как объяснял Ировар, никто не имел права смотреть на это, но Тун‑ ши сказала, что Вендель — особый случай. В этот вечер она будет искать его душу, так утверждала она. Венделю казалось, что это звучало не очень утешительно. Под конец Ировар надел на нее головной убор — с перьями орла сзади и толстой черной бахромой, которая закрывала ее лицо. Теперь она приобрела действительно пугающий вид, таинственный и ужасный. Ее самое верхнее облачение было украшено полосками меха с эзотерическим рисунком. Затем Ировар протянул ей большой барабан. Вендель успел заметить, что на задней стенке барабана вырезана фигура какого‑ то божества. На передней стенке были изображены медведь и северный олень. Священные животные у юраков. В другую руку она взяла грубую барабанную палочку или трещотку из… да, китовых костей, как показалось Венделю.

— Ну, пойдем, Вендель, — тихо промолвил Ировар. — Тун‑ ши требуется время.

Они вышли наружу. Население почти всего стойбища сидело здесь полукругом, оставив у чума небольшую открытую площадку и устремив взгляд на вход в чум.

— Тун‑ ши хочет, чтобы ты сидел тут поблизости, — тихо сказал Ировар. — Сядь рядом со мной, я должен ей помогать.

Вендель опустился на землю у стенки чума. Он мог видеть Нгута и Синсив вблизи открытой площадки. Девушка демонстративно отвернулась, встретив взгляд Венделя. «Кислятина, — подумал он. — Я терпеть тебя не могу! » Нгут напряженно следил за появлением матери. Кто‑ то делал Венделю знаки. В середине толпы он заметил пять радостных, преданных лиц. Он ответил на их приветствие, осторожно помахав рукой, и нежно улыбнулся им. Они знали все его тайны точно так же, как и он их.

Далеко на западе он с трудом различал массивные утесы в стране розового снега. Таран‑ гай… Это было, видимо, название из языка Тун‑ ши, поскольку там жил ее народ. Она объяснила ему, что Тун‑ ши — имя, которое ей дали юраки или ненцы. Будучи ребенком, она имела другое имя, но и оно означало «горящие угли».

Что же это за скалы, там вдали, которые так пугали и манили его? Почему так щемило в груди, когда он смотрел на них? Он должен уехать отсюда, он не хотел их больше видеть. Иначе это, пожалуй, закончится тем, что враги заманят его к себе и проклянут, и он бросится в их зловещие пропасти.

Безумная мысль, откуда она пришла? Он снова посмотрел на толпу. Но фактически он с трудом оторвал взгляд от этих гор ужаса.

В течение дня он успел обменяться приветствиями со многими обитателями стойбища. Все были настроены очень дружелюбно, несмотря на трудности с языком. Они хотели показать ему все лучшее, что имели: своих детей, нарты, искусно сделанные предметы. Они понимали, что он не знал их культуры. И они явно чувствовали по отношению к нему известное почтительное восхищение. Он был так непохож на них, такой высокий, статный, светловолосый. Черты лица у него были не такими, как у них, но точно так же, как он находил их невыразимо красивыми, они тоже видели красоту в чертах его лица и в приветливых небесно‑ голубых глазах. Вендель улыбался им и проявлял интерес, но держался сдержанно. Через несколько часов он должен был покинуть их и не хотел привязываться сердцем к этому чудесному народу. Когда все будут спать, возьмет тихонько свой узел и отправится в путь через тундру. Домой, на запад.

Домой! Чудесное слово! Усадьба в Швеции с ухоженной пашней. Дуб, растущий за домом. Озеро, где весной и осенью собирались лебеди и гуси для дальнего перелета. Мать с дружелюбной грустной улыбкой. Мать никогда не была по‑ настоящему счастлива в супружестве, он понял это теперь, став взрослым. Она, наверное, еще жива? Он должен получить возможность сделать ее жизнь покойной и богатой! Ее слезы, когда он давным‑ давно ушел из дома… Ему было 13 лет. О Боже, так давно это было!

Добрый старый помещик Лаве Бек, отец Корфитца… Жив ли? Вряд ли. А отец? У Венделя никогда не было полного согласия с отцом. Но сейчас он желал увидеть его, попытаться понять. Сейчас он, Вендель, стал старше и должен был иметь больше знаний о людях, больше терпимости.

Бабушка Лене и дедушка Эрьян по материнской линии. Их, наверное, больше не было на свете. Любимая бабушка, звено, связывавшее его с удивительными Людьми Льда. В Дании никого из этого рода не осталось после того, как брат бабушки Тристан переехал в Элистранд в Норвегию. В Норвегии жило большинство Людей Льда. Кроме семьи его родителей в Сконе и тети Виллему в Мербю под Стокгольмом.

А он был здесь. Возможно ли так долго жить вне дома? Почему же он в таком случае чувствовал себя здесь, как дома? Так невозможно, не должно быть!

Он очнулся от этих мыслей. Большая шкура перед входом в чум была откинута в сторону. Вышла Тун‑ ши. Гудящее собрание затихло. Шаман, совершенно закутанный в свои черные одеяния и с таинственно скрытым лицом, смотрел поверх их голов. Никто не мог видеть, что шаман — женщина. Она подошла к старику, сидевшему рядом, прикоснулась к нему барабанной палочкой из кости, прошла несколько шагов и прикоснулась еще к нескольким людям, которые уселись в первый ряд явно с умыслом — болезненного вида женщина и вялый ребенок в руках матери и многие другие. Так она прошла полукруг и подошла к Венделю, и он тоже получил прикосновение палочки. «Но я не болен», — протестовал его внутренний голос. За бахромой головного убора он видел глаза Тун‑ ши, блестевшие, как угли.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒