Часть III 3 страница

— Потерпите, уже скоро, — сказала она мужчинам и полезла в салон, чтобы взять аптечку. Вытряхнув ее содержимое прямо на сиденье, она не нашла ничего подходящего, кроме двух ампул анальгина. — И то хорошо, — обрадовалась она и ловко сделала пострадавшим уколы.

Даша начала искать что-нибудь, чтобы остановить кровь, и наткнулась на детские влажные салфетки, которым несказанно обрадовалась. И тут увидела детские подгузники… Но ребенка не было. Страшная догадка пришла ей в голову, и Дашу бросило в жар. Она заглянула в пустую детскую корзинку, потом под сиденья.

«Может, малыша не было в машине? » — мелькнула лихорадочная мысль.

— В машине был ребенок? — тронула Даша пассажира БМВ за плечо.

Он застонал, но ничего не ответил. Тогда она потрясла его и четко повторила вопрос, чтобы он дошел до сознания мужчины:

— С вами был ребенок?

Человек вскрикнул от боли, глаза его закатились, и он потерял сознание. Даша обежала машину и просунула голову в окно водителя.

— С вами был ребенок? — спросила она, подкладывая бесполезные салфетки между животом водителя и вдавившейся в него разбитой панелью.

У этого мужчины травма была серьезнее, чем у пассажира, но он оставался в сознании. Кровь стекала из его рта тоненькой струйкой, когда он пошевелил губами, пытаясь что-то сказать, но ничего не получилось.

— Миленький, ну скажи, — чуть не плача просила Даша. — Был ребенок или нет?

— Пацана… спасите, — еле слышно прошептал тот, не открывая глаза.

— Ребенок! — в панике закричала Даша. — Ищите ребенка! Где-то должен быть маленький ребенок!

Она металась между машинами, опускалась на колени, ползала, всматриваясь в искореженный металл. Но ребенка нигде не было! Совсем выбившись из сил, она подошла к Лешке, который сидел на земле возле разбитого «жигуленка». Лешка покачивался из стороны в сторону и тихо стонал от боли, схватившись двумя руками за ногу, из которой торчала сломанная кость.

— В одной машине был ребенок, — растерянно сказала Даша.

— Какой ребенок?! Ты видишь, что со мной? — возмутился Алексей. — Сделай же что-нибудь! Мне ужасно больно.

— Я ничем не могу тебе помочь. С минуты на минуту здесь будет «скорая». Но где же может быть ребенок?

— Он мог вылететь через окно, — стиснув зубы сказал Алексей.

— Он не мог убежать. Он совсем маленький, — вспомнив о подгузниках, задумчиво произнесла Даша. — Тогда где он?

— Его могло отбросить в сторону. Надо искать.

Даша пошла в ту сторону, где видела сидевшего на дороге ежика. Подойдя к обочине, она посмотрела вниз, в кювет. Там в густой траве лежал ребенок. Она бросилась туда, споткнулась, упала вниз лицом и оказалась рядом с младенцем. Ребенок был весь в крови. Он бессмысленно открывал и закрывал глазки и водил ими по сторонам. Его тельце билось в судорогах. Даша до последнего момента владела собой, оказывала помощь и успокаивала пострадавших, но теперь, схватив умирающего ребенка на руки, чуть было не поддалась панике. Как сумасшедшая она бежала с ребенком туда, к людям, толком не соображая, что делать. Но через несколько секунд уже точно знала: первым долгом надо спасать ребенка.

— Маленький, ну что же ты?! Давай дыши! Ну давай же, давай! Борись! Ты не имеешь права умереть, ты будешь жить! Будешь! — умоляла малыша Даша, пытаясь заставить маленькое сердце биться. Она видела, что жизнь уже начала покидать тельце, и прилагала все усилия и знания, чтобы душа малыша не покинула этот мир. Она говорила, а по ее лицу, смешиваясь с кровью, текли слезы.

— Деточка, что с ним? — наклонилась над ней старушка. — Он умер?

— Нет, он не имеет права умереть, — сказала Даша и в этот миг услышала долгожданное завывание сирены «скорой помощи».

Схватив ребенка на руки, она бросилась навстречу и увидела людей в белых халатах, бежавших к ней. Передав им ребенка, Даша почувствовала, что ее покидают последние силы.

«Я сделала все, что могла, — мелькнула у нее мысль. — И, похоже, все правильно».

Какой-то водоворот закружил ее, унося в темную бездонную пропасть, и Даша без сил рухнула на землю.

Глава 8

Виталий Степанович выхватил из кармана мобильник, намереваясь срочно вызвать Ивана Ивановича, но тут же сунул его обратно. Доктор приедет только через два с половиной часа, а пострадавшие в аварии ждать не могли. Заведующий был в Киеве на симпозиуме, и его, естественно, ждать долго и бессмысленно. Он был один, и от его решения зависела жизнь этих людей, балансирующих на грани жизни и смерти. Правда, двое из них были уже мертвы, и Виталий Степанович, констатировав факт их смерти, тяжело вздохнул. Это были совсем еще молодой парень и худенькая женщина. Она умерла с широко открытыми глазами, которые смотрели в одну точку, словно женщина не понимала, почему жизнь обошлась с ней так неожиданно жестоко. Виталий прикрыл ей веки и отвернулся. Его ждали те, в ком еще теплилась жизнь. И он, собравшись, бросился к ним.

— Только не теряй спокойствия, — вслух повторял он слова наставника.

— Что вы сказали, доктор? — остановил его кто-то.

— Операционная готова? — вместо ответа спросил он.

Виталий Степанович, еле передвигая от усталости ноги, решил еще раз осмотреть больных. Наступал вечер, и скоро Иван Иванович должен был принимать смену. Виталию очень хотелось, чтобы наставник остался им доволен. К тому же надо было в который уже раз убедиться, что все сделано правильно.

Сначала он зашел в палату, где лежал парень с загипсованной ногой.

— Ну, как дела? — привычно спросил Виталий.

— Уже нормально. Спасибо вам, — улыбнулся Лешка.

— Не забудь сказать спасибо медсестре, которая вас там спасала.

— Даше?

— Даше. Успели познакомиться?

— Уже давно. Она моя невеста, мы собираемся пожениться.

— Да? И когда свадьба?

— В августе.

— Поздравляю! Молодец, парень! Такую девушку отхватил! Значит, Алексей, тебе как нельзя лучше подойдет поговорка «До свадьбы заживет».

— Будем надеяться.

— Да что там надеяться! Такие, как Даша, на дороге не валяются. С ней можно свадьбу сыграть и на костылях.

— Лучше уж без них.

— Ну ладно, — сказал доктор, — поправляйся.

Виталий Степанович зашел в палату в конце коридора. Здесь лежали двое мужчин. Он подошел к одному из них и потрогал ладонью лоб, на котором блестели капельки пота. У мужчины была еще высокая температура, но, на удивление, после такой сложной травмы и операции этого здоровяка не пришлось даже отправлять в реанимационное отделение. От прикосновения его руки мужчина приоткрыл глаза, провел языком по запекшимся губам и еле слышно спросил:

— Доктор, мальчишка жив?

— Жив, Петя, жив. Правда, пока в реанимации, но, думаю, с ним все будет хорошо.

— Родителей его вызвали?

— Конечно.

— Это я его вез.

— Да ты не волнуйся, с ним все будет нормально. Его спасла медсестра. Если бы не она, не знаю, выжил бы он.

— А как Пашка?

— Паша? А вот он, рядом с тобой. Спит еще. Пусть отдыхает.

— Спасибо вам.

— Не за что. Это моя работа, — ответил Виталий Степанович и направился в следующую палату. — Ну, Сергей Максимович, как вы себя чувствуете? — спросил он там и сел рядом с кроватью на стул. Ноги гудели, отказываясь держать не менее уставшее тело.

Сергей был в сознании и понимал, что находится в больнице. Только вспомнив, что произошло, он принялся искать глазами Виталину и, не увидев ее, попытался встать. Но его позвоночник был словно закован и что-то сжимало его как тисками. Первая же попытка пошевелиться вызвала дикую боль. Он застонал и прикрыл глаза. В это время вошел доктор.

— Виталина… Где моя жена? — тихо спросил Сергей.

Виталию Степановичу неоднократно приходилось сообщать родственникам о смерти их близких. И каждый раз сделать это было не менее тяжело, чем впервые.

— Вам нельзя двигаться. У вас трещины в позвоночнике, — оттягивая неприятный момент, сказал Виталий Степанович.

— Что с Витой? — повторил Сергей и с надеждой посмотрел на доктора.

«Он ждет хорошей новости», — подумал Виталий и почувствовал себя палачом, готовым вот-вот опустить топор на голову этого человека.

— Она погибла, — глухо сказал он и отвел взгляд.

Сергей стиснул зубы и застонал. Его жизнь в один миг рухнула, потеряла и свои краски, и весь смысл. Он не скрывал слез, которые текли по щекам, — ему было все равно, что подумает о нем этот молодой доктор и что будет с ним самим. Ему не нужна пустая жизнь, в которой не будет робкой улыбки Виталины и ее преданных, бездонных, огромных глаз.

— Уйдите! — процедил он сквозь зубы. — Я не хочу никого видеть! Я ничего не хочу! Ничего!

Доктор нажал красную кнопку вызова медсестры. Когда прибежала запыхавшаяся Ася, он распорядился:

— Срочно сделайте ему успокоительное и снотворное.

И вышел из палаты, не в силах больше ничем помочь этому большому и сильному мужчине в минуту слабости и отчаяния.

Сергей хотел, но не мог поверить в ужасную новость. Сознание ее просто не воспринимало. Он видел перед собой глаза, которые могли управлять им, просить, приказывать, любить, но не смогли остановить неизбежное. Сергей не справился с чувствами и, не стыдясь и не скрывая слез, плакал впервые за свою взрослую жизнь. Его охватило непреодолимое желание услышать голос Виталины, ощутить прикосновение ее легкой, такой нежной руки. Он, крепкий, сильный, имеющий власть и деньги, оставшись без поддержки маленькой, хрупкой женщины, вдруг почувствовал безысходность, слабость и собственную ничтожность.

Он не сопротивлялся, когда в его руку впилась игла, потом снова. Медсестра сочувственно смотрела на плачущего мужчину и не находила нужных слов. Она поняла, что слова утешения не помогут, что он должен побыть один, выплеснуть свое горе и принять жестокую реальность. Убедившись, что большая доза успокоительного и снотворного начала действовать и глухие рыдания, вырывавшиеся из груди мужчины, переходят в тихий стон, она тихонько, на цыпочках вышла из палаты, оставив Сергея наедине с горем.

«А все-таки Иван Иванович был прав, — думала она, идя по коридору, — когда ругал меня за каблуки, которые стучат при каждом шаге. Иногда надо уйти бесшумно и незаметно».

Виталий Степанович зашел в женскую палату, где было несколько больных. «Похоже, меньше всех пострадала эта девушка, медсестра», — подумал он, подходя к Даше, которая с пластырем на лбу и забинтованными руками лежала на постели с книгой в руках.

— Как чувствует себя наша героиня? — улыбнулся Виталий Степанович.

Щеки Даши мгновенно полыхнули румянцем, и она, почувствовав это, испытала еще бо& #180; льшую неловкость и опустила глаза, спрятав их за длинными ресницами.

— Тоже мне, — ответила она, — нашли героиню.

Виталий Степанович посмотрел на смутившуюся девушку и переспросил:

— Так все-таки, как вы себя чувствуете?

— Нормально. Что со мной может быть? Я вот о чем хотела спросить. Женщина умерла еще до приезда врачей, это я знаю. Парню я пыталась помочь, но, кажется, травмы не оставили ему шанса. Он тоже умер?

— Да, два трупа, но там действительно были травмы, несовместимые с жизнью. А вы молодец. Говорят, вы боролись за их жизнь до последнего.

— По крайней мере, пыталась. А остальные как? Как ребенок?

— У ребенка черепно-мозговая травма. Сейчас он в реанимации, но его жизни уже ничто не угрожает. Вы совершили чудо, выхватывая этих людей прямо из лап смерти. Им теперь нужно всю жизнь молиться за ваше здоровье и праздновать два дня рождения.

— А как мужчина, у которого, похоже, был поврежден позвоночник?

— Он тоже вам обязан. У него трещины в позвоночнике. Если бы кто-то поднял его и посадил или сам он в горячке поднялся, то остался бы инвалидом на всю жизнь. Вы правильно сделали, что уложили его и не позволяли двигаться.

— Мне помогали люди с базарчика. Сама бы я с ним не справилась — очень большой, сильный и тяжелый. С ним была молодая женщина…

— Его жена.

— Жаль, что она не выжила.

— Конечно.

— А мужчины, которые были зажаты в кабине? Как они?

— Нормальные послеоперационные больные. Вам осталось спросить, как ваш жених, — сказал доктор и внезапно почувствовал укол ревности.

Даша опустила глаза и тихо спросила:

— С ним, надеюсь, все нормально?

— Загипсован и прикован к постели, но только на время. До вашей свадьбы будет здоров полностью и станцует чечетку.

— Какую чечетку? — засмеялась Даша. — Это он уже насочинял. Леша родился медведем, а они, как известно, не умеют танцевать.

— Не скажите. У цыган они пляшут.

— Как пляшут? — спросила Даша и подняла на доктора синие, словно глубокие озера, глаза.

— На задних лапах, как еще!

— Как мой Леша?

Даша опять засмеялась. Виталию Степановичу было приятно слышать звонкий, искренний смех и смотреть на маленькие ямочки на ее щеках. Он понял, почему Алексей с такой гордостью говорил о предстоящей свадьбе с этой девушкой. С ней было легко и просто. Не надо подбирать какие-то особые слова, притворяться и делать красивые жесты. В ней удивительно сочетались и детская застенчивость, и робость, и женственность, и неброская красота. Даже слипшиеся, перепачканные грязью и кровью волосы, заклеенный пластырем лоб и усталость ее не портили, а делали еще естественнее и приятнее.

«Если бы я встретил такую девушку…» — промелькнуло в голове Виталия Степановича, и он тяжело вздохнул.

— У вас усталый вид, доктор, — серьезно сказала Даша.

— А что поделаешь? Иногда бывают спокойные смены, а другой раз… Ваш парень гордится вами и любит вас.

— Правда? — Даша посмотрела на доктора доверчиво, словно ребенок, и ее щеки в который уже раз залила краска.

— Он спрашивал о вас.

— Как вы думаете, шрам останется большой? — Даша легонько притронулась кончиками пальцев к пластырю. — Шрамы на руке меня не так беспокоят, а вот на лице…

— Красоту ничем не испортишь, — пошутил Виталий Степанович.

— Доктор, а когда я смогу уйти домой?

— Хочется домой?

— Ужасно хочется!

— Завтра посмотрим. Если будет все нормально, можете долечиваться дома.

— Это хорошо, — улыбнулась Даша.

— Если что-то понадобится, обращайтесь.

— Спасибо.

Виталий Степанович, шаркая шлепанцами, вернулся в кабинет. У него еще хватило сил, чтобы набрать воды в чайник и включить его.

— Традиция есть традиция, — пробурчал он себе под нос, взглянув на часы.

С минуты на минуту должен был прийти Иван Иванович. Он тяжело опустился в глубокое кресло, вытянул уставшие ноги и прикрыл глаза.

— Приветствую тебя, коллега, — вывел его из дремоты знакомый голос.

— Добрый вечер, Иван Иванович, — подхватился с кресла Виталий, протягивая руку.

— Слышал, слышал, что здесь творилось.

— Уже?

— Да, девочки из приемного покоя еле на ногах держатся. Они мне вкратце рассказали об аварии. Ну, давай докладывай. Только учти, что сегодня, в нарушение традиции, я буду разливать чай и даже накормлю тебя домашними пирожками.

— А кто их напек?

— Соседка, что за матерью ухаживает, — ответил Иван Иванович и выложил на тарелку большие, пышные, аппетитные пирожки с румяной корочкой. Виталий проглотил слюну, только сейчас вспомнив, что уже сутки ничего не ел.

Выслушав рассказ молодого доктора, Иван Иванович подумал: «Вот теперь мне уже точно можно уходить на пенсию и покупать хорошую удочку».

Часть II

Глава 9

Даша вызвала такси, чтобы добраться из больницы домой. Раньше она никогда бы не позволила себе такую роскошь, как ехать на машине из Кременчуга до Днепропетровска, но сейчас ей было стыдно в таком виде даже садиться в такси. Платье изорвано в клочья и с пятнами засохшей крови, волосы растрепанные, испачканные и слипшиеся, на лбу — пластырь, на руках — бинты.

— Прямо как с фронта, — улыбнулся таксист.

— Почти. После аварии, — оправдываясь за свой вид, сказала Даша.

— Это не той, что случилась вчера за городом?

— Наверное.

— Говорят, там был настоящий ад.

— Это точно.

— Весь город гудит об этом. По слухам, есть двое погибших. Это правда или только слухи?

— Правда. Молодой парень и женщина.

— Надо же! А еще болтают, что маленький ребенок там был. Как он?

— Доктор сказал, что выкарабкается.

— Это хорошо. Пусть взрослые в чем-то виноваты, где-то согрешили, кому-то плохое пожелали, а ребенок? Он-то при чем? Он и свет белый толком еще не видел, — рассуждал разговорчивый таксист. — Зачем же его наказывать? Путь живет. Так ведь?

Даша согласно кивнула головой.

— А еще ходят слухи, что на месте аварии была медсестра, которая всех при жизни держала, пока не приехала «скорая». Правда?

— Правда, — ответила Даша и почувствовала, как предательски начали пылать щеки. — И откуда вам все это известно?

— Ну, начнем с того, что новости в городе первыми всегда узнают таксисты. А еще у меня друг на местном телевидении работает, а они, эти телевизионщики, если где что случилось, успевают на шаг впереди всех бежать. Они снимали место аварии, но людей там уже не было.

— Понятно.

Таксист помолчал, но потом, не выдержав, сказал:

— Надо же такое! Говорят, сестричка сама израненная вся, а спасала людей, как могла! Представляешь, когда приехала «скорая», она передала врачам ребенка, а сама упала. Вот на таких людях земля и держится.

Даша улыбнулась и сказала:

— Она просто выполняла свой долг.

— Ну, не скажи! — возмутился таксист. — Другая бы растерялась и сидела, распустив нюни. А эта… Ты ее видела?

— Видела.

— И какая она?

— Обыкновенная, — ответила Даша и прикрыла глаза, давая понять, что она устала и разговор окончен. До Днепропетровска ехать было долго, и ей не хотелось всю дорогу слушать болтовню таксиста. Слишком много событий свалилось на нее в один день.

Таксист, обиженный невниманием девушки и нежеланием поддерживать разговор, включил музыку и надавил на педаль газа.

* * *

— Господи! Как ты все это выдержала?! — всплеснула руками Светка, вернувшись домой и выслушав рассказ подруги об аварии.

Даша лежала на диване, укрывшись любимым пушистым пледом в синих разводах.

— А куда мне было деваться?

— Я бы так не смогла.

— Ты бы сделала точно так же. И другой, и третий, кто был бы там, поступил бы так же.

— Ужас! Какой ужас!

Светка села перед зеркалом и поправила светлую челку. Взяв массажную щетку, она несколько раз провела ею по коротко остриженным волосам, подправила густо накрашенные ресницы и осталась довольна собой.

— Даш, знаешь, а я вспомнила сейчас, как Ваське Чернову в школе пацаны разбили нос. Помнишь?

— Помню.

— Все такие перепуганные, глаза по пятаку от страха были, когда у него хлынула кровь, а ты побежала, намочила платочек под краном, усадила его за парту, голову назад запрокинула и платок на переносицу ему положила.

— Я тогда еще за медсестрой кого-то попросила сходить.

— Если бы попросила! Ты заорала так, что полкласса галопом в медпункт помчалось. Никто от тебя такого не ожидал. Привыкли все, что ты тихоня, слово лишнее боишься сказать, а то заорала не своим голосом!

Даша рассмеялась.

— В экстренных ситуациях люди могут себя вести неадекватно.

— Это мы все тогда вели себя неадекватно. А ты поступила так, как надо. — Светка подсела к Даше на диван и поджала ноги под себя. — Ты всегда поступаешь правильно, — продолжила она. — Но стоит ли быть всегда и везде правильной?

— Что ты имеешь в виду?

— Например, твои отношения с Лешей.

— В них что-то не так?

— Вот именно, что все чересчур правильно.

— Значит, это хорошо? — Даша не совсем понимала, к чему ведет подруга.

— Ты строишь из себя недотрогу, не хочешь жить с ним до свадьбы, избегаешь секса.

— Не вижу в этом ничего предосудительного. — Даша недовольно нахмурилась. — Все еще впереди.

— А вдруг вы не подходите друг другу?

— Полгода подходили, а потом вдруг не подойдем?

— Дурочка! — засмеялась Светка. — Какая же ты глупышка! Я имею в виду секс. Вдруг он тебя не устроит или ты его? Что тогда? Сыграете свадьбу, вбухаете в нее кучу денег и разбежитесь?

— Ну как это не устроим друг друга? Если люди любят друг друга и их чувства взаимны, то им и в сексе будет хорошо, и по жизни.

— Я поражаюсь твоей наивности! — покачала головой Света. — Девочки четырнадцати лет спокойно, без комплексов занимаются сексом и могут подробно объяснить, кто из парней устраивает их в постели, а кто — нет.

— Если это любимый человек, то будет устраивать, а если просто партнер — могут быть разные варианты.

— Партнер, муж, любовник — это одно и то же. С ним ты занимаешься сексом и должна от этого получать удовольствие, а не исполнять обязанность. А если муж не будет тебя устраивать в постели, то брак превратится в пытку.

— Будет устраивать, — недовольно буркнула Даша.

— Нет, ты слушай меня, подруга, слушай! Ты будешь жить с ним долго, но не счастливо. Потому что об оргазме ты сможешь только читать в книжках и не будешь представлять, что это такое. Потому что об этом невозможно написать или рассказать, это нельзя даже нарисовать в своем воображении. Его надо испытать! А вдруг тебе с мужем это не удастся? Что тогда делать, а?

— Жить без оргазма.

— Да нет, дорогая моя, не получится!

— Почему?!

— Потому что твой муж должен чувствовать себя полноценным мужчиной. А тут он вдруг видит, что его любимая жена мало чем отличается от лежащего во дворе бревна. Что он должен думать? Что не удовлетворяет свою благоверную. И тогда — внимательно следи за моей мыслью! — у тебя остается один выход. — Светка многозначительно подняла указательный палец. — Чтобы не дать возможности драгоценному муженьку, не дай бог, почувствовать свою неполноценность и испытать соблазн поискать счастья на стороне, тебе придется знаешь что делать?

— Что?

— Притворяться! Да-да! Всю жизнь притворяться! Ложиться в постель и охать, ахать, постанывать и вскрикивать, якобы от наслаждения. Поверь мне, такое возможно с любовником на одну-две ночи, чтобы потом найти провод и расстаться подобру-поздорову. Но этот номер не проходит с мужем. Со временем ты станешь избегать близости, придумывая различные причины и отговорки. Ну, например, самая распространенная в таких случаях: «Извини, дорогой, у меня что-то разболелась голова». На несколько дней тебя могут спасти критические дни, а потом ты будешь надеяться, что он уснет, так и не дождавшись тебя из душа. Можно еще сказать, что ты очень устала. А потом? Что потом?

— И что же потом? — со вздохом спросила Даша.

— Потом ты станешь нервной и злой. И у тебя действительно появится усталость и начнет болеть голова. Ты станешь просто патологически бояться прихода ночи. А он попытается найти отдушину где-то на стороне.

— И что ты предлагаешь? Броситься к Лешке в постель незамедлительно? — с иронией спросила Даша.

— Да! Представь себе, незамедлительно! Пока в нее не прыгнула другая, — подвела итог Света и засмеялась, добавив: — Такая, как я, например.

— Прыгни, если получится, — пожала плечами Даша.

— Ну, это я образно сказала. Ты же знаешь, сколько наших положили глаз на твоего Лешку. Не успеешь оглянуться, как перехватят. И что ты тогда делать будешь?

— Скажу: «Значит, не судьба».

— Просто так скажешь и будешь плакать по ночам в подушку?

— Буду плакать. А что я смогу сделать?

— Эх ты, тютя-матютя! Не борец ты.

— Ты у нас борец, этого я не отрицаю. И чего ты добилась? Два года спишь с нашим заведующим, а что в итоге? Он спит с тобой, а живет-то с женой.

— Пока живет, — сказала Света, сделав ударение на слове «пока». — Это временное явление. Я все равно добьюсь, чтобы Вениамин Павлович разошелся с ней.

— Как можно заставить человека сделать что-то против своей воли?

— А зачем против? — Светка хитро сощурила нагловатые глаза. — Он сделает это по доброй воле. Вот увидишь, Вениамин сам прибежит ко мне и будет умолять не бросать его.

— Ну, ты загнула! — засмеялась Даша. — И что же ты такое сделаешь?

— Использую все методы. Первое: я заставлю его полюбить.

— Как это можно сделать? И возможно ли такое вообще?

— Вполне возможно. Главное делать то, чего хочет мужчина, и говорить только то, что он хочет услышать. Это первый метод.

— Есть еще и второй?

— Показать, что он — самый умный, самый красивый, самый желанный. Мужчинам это очень нравится. Они вообще от природы очень самолюбивы.

— Есть еще приемчики в запасе?

— Есть! И не один.

— Например?

— Капелька за капелькой, незаметно, ненавязчиво доказать, что жена ему не подходит.

— Хорошо. А если и это не подействует?

— Можно использовать последний прием. — Светка перешла на шепот. — Опасный, но верный.

— Что это? — почему-то тоже шепотом спросила Даша, уставившись на нее.

— Магия! — Светка сделала круглые глаза. — Черная магия!

— Ты что?! Совсем обалдела?

— В любви, как на войне, все средства хороши. Слышала такое?

— Слышала. Но чтобы магия… Это же нарушение всех законов природы.

— А что поделаешь? — Света развела руками. — Если и магия не поможет, тогда остается самый последний вариант. К нему надо готовиться долго и тщательно.

— Господи, что еще?

— Шантаж! — выпалила Светка и встряхнула головой.

— Ты фильмов насмотрелась? — засмеялась Даша.

— Нет! Представь себе, нет! Для этого надо подготовить компромат. Кстати, я уже потихоньку начала этим заниматься.

— Ты совсем с ума сошла!

— Нет, не сошла. Просто я, в отличие от тебя, здравомыслящая. И если ничего на моего Веню не подействует, придется достать козырную карту. Путем маленького, на первый взгляд невинного женского шантажа можно женить на себе мужчину. Подумай сама. Он создал эту клинику на свои деньги, вложил в нее средства и душу. Он подобрал хороший персонал, переманил сюда лучших врачей города. И все это ради имиджа клиники. А если у меня будет что-то компрометирующее клинику и его самого? Вениамин Павлович не захочет терять клиентов, не пойдет на то, чтобы персонал разбежался, ведь все это деньги. Что ему остается делать? Отвечаю: выполнить мои условия. А мое условие: взять меня в законные жены. Всего-то!

— А он вообще тебе нужен? Он же в два раза старше. Неужели нет парней помоложе?

— Нужен! Нужен — и все! Моложе есть, но богаче пока никого рядом не вижу. Ау-у, толстые кошельки, где вы? — Светка покрутила головой по сторонам.

— Так ты не Вениамина Павловича любишь, а его кошелек?

— И первое, и второе. Чтобы быть сытой, надо съесть первое, второе и запить третьим. А ты что, хочешь, чтобы я в деревне, как мои родители, всю жизнь горбатилась? Огород, навоз, поросята, корова, куры, кролики… А в итоге? Что они видели за свою жизнь? Что у них есть, кроме троих детей, огорода в сорок соток, дома из четырех душных комнатушек и коровы во дворе? Нет, я так жить не хочу! Не хочу и не буду!

— А если Вениамин Павлович все-таки не женится на тебе, что делать будешь?

— Думаешь, сдамся? Вернусь домой и распущу нюни? Нет, это не для меня! Тогда найду старенького, но богатенького дедушку и стану ему отрадой на склоне лет. А если серьезно, то за свое место под солнцем я буду цепляться зубами до последнего, и никто меня не сможет ни переубедить, ни остановить. Вот так-то, подруга. Я живу в реальном мире, а ты — в выдуманном тобой и этими рифмоплетами, — сказала Света, кивнув на книгу, которую Даша до сих пор держала в руках.

— Не рифмоплетами, а великими поэтами. Неужели тебе не нравится поэзия?

— Я могу почитать, например, роман о любви. Но такое бывает редко, только если мне скучно или не могу уснуть.

— Книга вместо снотворного?

— Угадала. Самое верное средство, если не спится. Берешь занудную книгу и начинаешь читать. Вернее, пытаешься читать, а глаза сами по себе слипаются. И ты получаешь пользу от книги, не причиняя вреда организму. Никаких побочных эффектов, как бывает от приема медикаментов!

— Да это же издевательство над автором! — возмутилась Даша. — У каждого произведения есть свой читатель, которому адресована эта книга.

— Значит, мне она адресована как успокоительное, — засмеялась Светка.

— Давай я почитаю тебе что-нибудь из поэзии.

— Ой, Даша, это же так скучно! «Я из лесу вышел, был сильный мороз. Гляжу — подымается медленно в гору…» — кривлялась Светка.

— Ты послушаешь меня хотя бы раз?! — Даша хлопнула ладонью по книге.

— Ладно, уговорила. Но только я прилягу, а ты будешь читать. Знаешь, как ноги устали за две смены!

Света улеглась на спину на диване напротив Даши, поправила подушку под головой и, уставившись в потолок, приготовилась слушать.

Даша открыла книгу и негромко, но с воодушевлением начала читать.

И было тогда воскресенье, И в комнате начали петь. Я в печку бросала поленья, Чтоб всех понемногу согреть. И крылья росли под метелью, Когда я носила дрова: Пусть общее будет веселье! Пусть общие будут слова! Но крылья мои за плечами Вдруг тихо поникли в избе: Здесь общая песня звучала, Но каждый был сам по себе.

Даша сделала паузу, находясь все еще под впечатлением от прочитанного.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 Следующая ⇒