Часть III 1 страница

Глава 2

Даша проснулась рано. Ее разбудил кричавший свое радостное «Ку-ка-ре-ку! » петух во дворе. Поняв, что еще очень рано, она бросила взгляд на Лешу, мирно посапывавшего на кровати напротив, и снова закрыла глаза. Кровать, на которой она спала, была точно такая же, как у нее в детстве: высокие металлические спинки, затянутые шторочкой, и пружинный матрац. А еще перина — большая, мягкая, в которой можно было утонуть. Даша училась в пятом классе, когда родители купили мягкий диван и новые деревянные кровати, выбросив старые. Только бабушка не пожелала расстаться с периной и большими, на полкровати, подушками.

Даша думала о вчерашнем дне, когда она с женихом, будущим мужем, приехала сюда, в дом родителей Лешки, чтобы познакомиться. Его отец и мать оказались хорошими, добрыми и простыми деревенскими людьми, очень любящими своего единственного сына. Они радушно встретили будущую невестку, у которой от волнения ярко пылали щеки. Даше постоянно казалось, что будущая свекровь очень придирчиво и оценивающе ее рассматривает. От этого она стыдливо опускала глаза и чувствовала, как ее обдает жаром. Впрочем, так было всегда. Еще в школе, когда учительница только называла ее фамилию, Даша сразу же краснела и терялась. Все поворачивали головы и тыкали в нее пальцами, перешептываясь: «Смотри, смотри, какая Дашка красная». От этого она еще больше смущалась, и требовалось какое-то время, чтобы справиться с волнением и вспомнить то, что вчера выучила назубок.

А тут еще вечером Даша, когда зашла в спальню и увидела, что Лешкина мать стелет для них общую постель, совсем растерялась и стояла как истукан, опустив глаза и нервно перебирая пальцами.

— Что-то не так, Дашенька? — спросила та, глядя на девушку.

— Можно мне… отдельно? — прошептала Даша, как обычно ненавидя себя в такие моменты.

— Конечно, можно. Я думала, вы, как сейчас заведено у молодых, уже спите вместе.

— Нет. Мы не спим вместе, — тихо сказала Даша и добавила: — Давайте я вам помогу.

Женщина заправляла одеяло в чистый пододеяльник и тайком бросала взгляды на невесту сына. Ей самой было неловко, оттого что она так смотрит на обескураженную, растерянную Дашу, но у нее не было сил оторвать от девушки взгляд. Она слишком напоминала ее саму в молодости. Тогда ее волосы не были такими редкими, как сейчас. Они были, как у Даши, светло-русыми, пышными и красивыми волнами падали на плечи. А самое главное — глаза Даши. Лучистые, яркие, они были цвета синего, бездонного синего неба. И светились, как звезды на ночном небе. В них был и живой интерес, и вопрос, и шаловливый задор. Но Даша постоянно испытывала неловкость и опускала глаза, прикрывая их длинными пушистыми, без косметики ресницами. Кожа у нее была гладкая и нежная, а шея длинная, чувственная, с двумя маленькими родинками чуть ниже горла.

Женщина тяжело вздохнула, подумав о том, как быстро неумолимое время отобрало у нее красоту и такую же тонкую, как у Даши, талию, оставив взамен расплывшееся, бесформенное тело…

Провожать молодую пару вышли и отец, и мать. Во дворе стоял видавший виды старенький красный «жигуленок», забитый сумками с овощами, фруктами, соленым салом и картошкой.

— Дашенька, Леша, может, еще варенья возьмете? — подошла мама Лешки с трехлитровой банкой клубничного варенья в руках.

— Мама, мы уже машину так утрамбовали, что не увезет, — сказал Лешка, закрывая багажник.

— Спасибо. Зачем нам столько? — робко поддержала его Даша и опустила глаза.

— Этот «жигуленок», конечно, не БМВ, но он еще и не то потянет, — заявил Лешкин отец, нажимая двумя руками на багажник. — Он хоть и не первой свежести, но фору еще дать может! Я его, Даша, для себя собирал, для Алешки вот, а не на продажу. Все до последнего болтика своими руками перебрал. Послужила мне машина, теперь пусть на сына поработает. Зачем она мне? Нам с матерью и мотоцикла хватит. Раньше держали трех коров, свиней всегда было не меньше трех, кролики и всякая другая срань. А теперь, когда Лешке купили малосемейку, оставили одну корову да курей.

— Поросят держать уже не будем, — вставила свое слово мать.

— Все для сына старались. Оно в деревне сейчас тяжело деньги зарабатывать, не то что раньше. Теперь у сына жилье хоть какое-то есть в городе, машина, пусть и старенькая, но еще послужит, деньги на вашу свадьбу собраны — можно и отдохнуть немного. Так ведь, мать?

— Будем жить теперь на пенсию, — согласилась та и добавила: — А все равно хочется хоть чем-то помочь сыну.

— Не переживайте, мы не пропадем, — улыбнулся Лешка. — Будем жить с Дашей вместе, и все у нас будет. Так ведь, Дашуль?

— Спасибо вам за все, — сказала Даша и подняла на женщину свои большие глаза.

— А фасоль? — всполошилась вдруг мама Лешки. — Фасоль забыли!

— Да там она, в сумке. — Лешка взглянул на часы. — Нам пора. Даше сегодня еще идти в ночную смену. Надо успеть сумки разобрать и дать ей хоть немного поспать.

— Не забывайте нас, — попросила мать, — звоните чаще. Телефоны в руках носите и спите с ними, а о нас вспоминаете раз в неделю.

— Мама, ну мы же не дурака валяем, а работаем. Вот если бы мы штаны протирали… — заметил Лешка.

— Ну, сынок, давай, — протянул мозолистую руку отец.

— Спасибо вам за прием и за все-все, — сказала Даша, собрав все свое мужество, и улыбнулась будущей свекрови.

Та смотрела на девушку, вокруг головы которой несмелые лучи солнца, пробившиеся сквозь туман, образовали светящийся ореол, на ее робкую улыбку и думала, что невеста сына, конечно, не красавица, но глаза, волосы и ямочки на щеках делают ее очень милой и похожей на ангела.

— Приезжайте еще, — сказала она, не в силах отвести от Даши глаз.

— Картошку копать точно приедем. Так ведь, Дашуль?

Лешка нежно взглянул на невесту, и та кивнула. Они сели в красную машину, и старый «жигуленок» фыркнул, оставляя за собой облачко пыли и две одинокие фигуры, которые еще долго смотрели ему вслед.

Некоторое время Даша сидела тихо словно мышка. Ей надо было привести в порядок свои мысли после пережитого волнения. В такие моменты она ненавидела себя. Ей было неприятно оттого, что она терялась, запиналась и отвечала невпопад, что у нее дрожали руки и она уронила чашку и разбила ее, что она так и не смогла нормально поговорить с Лешкиной мамой и хоть немного сблизиться. Ведь она не всегда такая. С хорошо знакомыми людьми она держится непринужденно и раскованно, умеет пошутить, повеселиться и подурачиться, даже может быть душой компании.

«И в кого я такая бестолковая удалась? » — подумала Даша и тяжело вздохнула.

— Что-то не так? — спросил Лешка.

— У тебя хорошие родители, — сказала она, — даже очень хорошие.

— Ты им тоже понравилась.

— Правда?! — Даша даже подпрыгнула на сиденье. — А я боялась, они решили, что ты какую-то умственно отсталую привез.

— Все нормально, Дашуль. Разве они не понимают, что ты волновалась?

— Не знаю, — пожала плечами Даша.

— Я тоже буду волноваться, когда к твоим поедем.

— Ты? — Даша засмеялась. — Что-то слабо верится.

— Да, я буду волноваться, ножки мои будут подкашиваться, и я упаду от страха в обморок, — дурачился Лешка, а Даша смеялась.

— Мои родители, как и твои, — обыкновенные деревенские люди. А в селах, ты и сам знаешь, люди добрее и гостеприимнее, чем в городе.

— Согласен.

Даша мельком взглянула на него. Ей до сих пор не верилось, что этот высокий, широкоплечий, мускулистой фигурой напоминающий Тарзана парень с длинными черными волосами, собранными в хвост, заметил ее в толпе красивых девушек. Он устроился в частную клинику, где работали Даша и ее школьная подруга Света, полгода назад водителем «скорой». Тогда все девушки бегали смотреть на красавца водителя. Среди них была и Даша. Лешка ей сразу понравился, но она даже не мечтала о том, чтобы с ним познакомиться. Ей казалось, что рядом с этим парнем с голливудской улыбкой должна быть яркая, броская длинноногая красавица, а никак не она, серая мышка, которая и косметикой-то пользовалась по большим праздникам. Но так уж получилось, что Лешка стал все чаще и чаще оказываться рядом с ней. Происходило такое случайно или он делал это преднамеренно, она до сих пор не знала. Потом у них были общие дежурства, разговоры ни о чем и первое свидание. Даша помнила детали этой встречи до малейших подробностей.

Лешка пригласил ее в кафе, и она согласилась, не придав его предложению особого значения. Когда они сидели за столиком и пили молочный коктейль, Даша неожиданно заметила, как вспыхивают при взгляде на нее его глаза цвета молочного шоколада. Ей вдруг стали небезразличны движения его выразительных губ и невероятно обаятельная улыбка. Даша впервые почувствовала, как внутри, заставляя учащенно биться сердце, запылал непонятный жар, как колени задрожали, а на щеках вспыхнул румянец, но не от смущения, а от мысли, что Лешка ей ужасно нравится. Она запомнила их первый поцелуй в сквере. Он был легким и нежным, но Даша почувствовала, как ее душа раскрывается Лешке навстречу, словно бутон цветка после теплого летнего дождя. Она задержала дыхание и испугалась, что сейчас задохнется от нахлынувших чувств. Тогда она сама потянулась к его губам, и второй поцелуй получился пламенным и горячим…

С каждой встречей ее все больше тянуло к Алексею. Она боялась этого нового чувства, но не могла его сдерживать, ощущая, как между ними ярким ровным пламенем, озаряя неведомую, но прекрасную даль, разгорается любовь. Даша понимала, что этот парень вошел в ее жизнь прочно и надолго, но когда они остались вдвоем в его комнате и после страстных поцелуев возбужденный Лешка дрожащими руками попытался стянуть с нее трусики, Даша его отстранила.

— Нет, не надо, — то ли попросила, то ли приказала она.

Поначалу Алексей не поверил, что Даше уже двадцать лет, а она до сих пор не знала мужчины, но она была настойчива и упряма. Каждый раз ее «нет» останавливало его, и не осталось ничего другого, как готовиться к свадьбе. Даша и сама не знала, почему так ведет себя. Может быть, ей было страшно «залететь», как не раз бывало с ее подругами. Может, она боялась остаться одна с незапланированным ребенком. Возможно, она боялась сделать что-то не так или не понравиться любимому. Но никто не знал, как она хотела быть с этим человеком, как ее тянуло к нему, как по ночам пылало от желания близости ее тело, как оно изгибалось в напряжении подобно туго натянутой струне. Иногда Даша так вымучивалась, что засыпала поздно и во сне испытывала оргазм. Но она мечтала не о таком сексе. В грезах свою первую ночь с мужчиной она видела после свадьбы. Часто она представляла, как вечером после бракосочетания войдет в спальню законного супруга в своем белоснежном наряде усталая, но счастливая. В комнате будет царить полумрак. Там не будет яркого света, но не будет и темноты. Только зажженные свечи, она и он. Он подойдет к ней, не торопясь вытащит заколки из фаты и расстегнет молнию на ее платье…

— Эй, о чем задумалась? — вывел ее из мечтаний голос Лешки.

— Да так, — улыбнулась Даша, — просто.

— Смотри, какой туман.

— Прямо как в мультфильме «Ежик в тумане». Видел?

— Видел. Классный мультик, хоть и старый.

— Хорошее не бывает старым.

— Это как сказать. У меня машина хорошая, но уже старая. Хотелось бы в дальнейшем иметь поновее.

«Вот так всегда, — подумала Даша с горечью. — Женщины мечтают о чем-то неземном, о прекрасном, а мужчины вечные прагматики и думают о материальном».

— Будет, если есть желание, — ответила Даша.

— Ничего, Дашуль, все у нас будет. Пойду работать на полторы ставки, а если не получится, то подработку всегда можно найти.

— Я тоже возьму подработку в лаборатории.

— Не пропадем. Сыграем свадьбу, потом подкопим немного денег и купим в кредит новую машину. Как ты на это смотришь?

— Лишь бы мы были вместе, — мечтательно сказала Даша.

— Будем! Мы всегда будем вместе, — заверил Алексей и бросил на невесту нежный взгляд.

— Что бы ни случилось? — подняла она на него глубокие синие глаза.

— А что должно случиться? Все будет нормально, это я тебе обещаю.

— Мы никогда не расстанемся? — спросила Даша, с трепетом в душе ожидая услышать заветные, такие нужные ей слова.

— Даша, — произнес он проникновенно и улыбнулся, — ты же знаешь, что я люблю тебя и хочу всегда быть с тобой. Это ты хотела услышать еще раз?

— Да, — тихо и кротко ответила Даша.

Вот этим она его и околдовала. Алексей привык к тому, что девчонки всегда за ним бегали. Стоило кивнуть, и они уже прыгали к нему в постель. А вот Даша… Она была совсем другая. Она была абсолютно лишена нахальства, лжи, хитрости. Весь ее вид говорил: «Вот я какая — открытая, честная, добрая. Я почти не пользуюсь косметикой, не гоняюсь за дорогими вещами. Меня можно или любить такой, какая я есть, или вообще не любить». И Алексей влюбился. Он любил ее днем, когда видел на работе, любил в свободное время при встречах, любил в мечтах, любил во сне. Ему нравилось наблюдать, как вздрагивают ее черные ресницы, слушать, как она смеется, смотреть, как она идет по коридору в белом халате…

— Туман такой, что почти ничего не видно.

— Здесь всегда так. Особенно весной и осенью. Наверное, потому, что недалеко Кременчугское водохранилище.

— Кажется, что облака опустились и мы летим где-то высоко-высоко, — сказала Даша и, открыв окно, высунула руку.

— Хватит парить в небесах, птичка моя. Скоро четыре часа. Мы выберемся из этой жуткой колеи на трассу и помчимся прямо, прямо, прямо…

— И вскоре будем в Днепропетровске, — продолжила Даша. Она немного помолчала и нахмурилась. — Мне только не нравится, что туман такой густой. Сейчас ехать хорошо. Здесь нет машин, нет большого движения.

— Почему это нет машин? Утром туда и обратно проезжает молоковоз. И еще в селе есть пять машин.

— Которые выезжают из дворов по праздникам? — засмеялась Даша.

— Ты, заяц, неправа. Эти машины кормят людей. Каждое утро их хозяева везут в ближайшие города молоко, творог, сметану и что у кого выросло на огороде. За счет этого люди и живут.

— А у кого нет машины?

— Те едут на мотоциклах, мопиках или великах до трассы. Там — я тебе потом покажу — есть остановка и длинный стол, где люди продают все, что могут. Туда приходят и из других деревень. В общем, стихийный рынок, где проезжающие могут купить все необходимое.

— И ты там торговал?

— А как же! Мне очень хотелось велосипед, и мы с бабушкой — она уже умерла — целое лето в руках таскали туда ведра со смородиной, вишнями, первыми помидорами. Я садился на перевернутое ведро в один ряд со взрослыми и, как только машина останавливалась, орал во все горло: «У меня самые вкусные, самые сладкие вишни! » Как-то один из водителей, проходивших вдоль ряда, спросил меня: «Чего ты, сынок, так орешь? » А я ему так же громко ответил: «Велосипед хочу купить! » Все так дружно смеялись!

— Велосипед-то хоть купил? — улыбнулась Даша.

— А как же! Купил. Может, денег и маловато было, я не знаю, но мы с бабушкой поехали в город и купили.

— Леша, меня беспокоит туман. Кажется, он стал еще гуще.

— Ничего страшного. Пока выедем на трассу, взойдет солнце и туман рассеется. Ты не бойся, я не первый день за рулем. Ты мне веришь, Даша?

Даша кивнула. Она ему верила. И не только верила. Она чувствовала себя хрупкой и нежной, а его надежные, сильные и теплые руки были всегда рядом. Ей было с Алексеем спокойно и уютно настолько, что иногда она боялась дышать, чтобы не спугнуть свое счастье.

Глава 3

Сергей тормознул «тойоту» у неприглядного придорожного кафе. Они с Виталиной, или проще Витой, выехали из Днепропетровска еще ночью. Сергей предполагал, что с наступлением утра туман рассеется, но при подъезде к Кременчугу он стал гуще, а теперь и вовсе стелился над землей непроглядной молочной пеленой. Туман напоминал дым от костра и лежал полосами, местами очень плотными.

— Витусь, кофе будешь? — спросил Сергей жену.

Она молча кивнула.

Сергей подошел к кафе, безрезультатно подергал ручку на пластиковой двери и только потом увидел на стекле табличку «Стучите в окошко» и стрелку, указывающую направо. Он постучал кончиками пальцев один раз, потом второй, третий. Никто не откликнулся. Он постучал довольно настойчиво, окошко отворилось, и в нем показалась растрепанная голова заспанной девушки.

— Вам чего? — спросила она хрипловатым голосом.

— Кофе по-восточному можно?

— Да, сейчас.

— Два, пожалуйста.

Окошко прикрылось, голова исчезла. Сергей закурил, глубоко затянулся и бросил взгляд на свою машину. Его черный внедорожник был мокрым и блестящим, словно недавно побывал под дождем, и покрыт множеством капелек влаги, которые, увеличиваясь, не выдерживали собственного веса и тоненькими струйками стекали по гладкой поверхности.

Вита вышла из салона, чтобы размяться. От езды у нее затекли спина и ноги, и она неторопливо прохаживалась, вдыхая освежающую влагу раннего утра. В обтягивающих джинсах, футболке кремового цвета и кроссовках, худенькая, с еле выступающими холмиками груди, с короткой стрижкой, она напоминала еще не сформировавшегося мальчика-подростка. Только мягко очерченные скулы и подбородок, широко открытые мечтательные и немного грустные карие глаза и чувственные, пухлые, слегка подрагивающие при разговоре губы не давали забыть о том, что это женщина. В ее облике была какая-то бесхитростность, романтичность, таинственность и загадочность. В ее большие глубокие глаза можно было смотреть до бесконечности, читая в них ее настроение, мысли и даже мечты. Казалось, ее невозможно обидеть ни словом, ни жестом. Ее взгляд околдовывал, вызывая нежность, восхищение, желание сделать что-нибудь приятное, даже невозможное, немыслимое.

Сергей обожал жену, боготворил и любил той неземной любовью, которая иногда сваливается на мужчин и делает их то слабыми, как дети, то сильными, как каменистые тысячелетние горы, то безумными и безрассудными. Он полюбил Виталину сразу же, как только увидел. До того момента он готов был поспорить с кем угодно и отдать свое производство косметических средств любому, кто докажет, что есть любовь с первого взгляда. Он был далеко не мальчик и хорошо знал жизнь. К тому времени Сергей уже научился отличать черное от белого и почти не ошибался в людях. Он точно знал, что все женщины — хищницы, и никто не мог убедить его в обратном. Он мог увлечь любую женщину, будь она замужем или свободна. Сергей был уверен, что весь слабый пол продажный и можно купить любую. Главное знать подход. Для одних достаточно не спеша открыть портмоне и продемонстрировать толстый пресс «зеленых». У женщин такого типа мгновенно загорались глаза, и они уже истекали слюной, как голодное животное при виде пищи. Но такие женщины не вызывали у Сергея ни малейшего интереса. Ко второму типу он относил женщин, к которым нужен был немного другой подход. Можно было, например, пригласить даму на чашечку кофе в свой загородный трехэтажный особняк с фонтанами, бассейном и небольшим собственным зоопарком. Этого уже было достаточно. Не надо тратить лишних слов и прилагать какие-то усилия. Третьим нужна была некая романтичность, подкрепленная материальным благополучием. Сергей использовал все три типа как хотел, когда хотел и сколько хотел. Он купался в своем достатке и ласке женщин, но ни одну из них по-настоящему не любил. В его жизни они занимали второстепенное, промежуточное место. В потаенных уголках его души оставался маленький свободный кусочек для той, единственной. Он стыдился собственной романтичности и уже не верил в свое счастье. Он привык жить, ни на кого не опираясь, никому до конца не доверяя и не давая ни малейшей возможности другим заглянуть в потаенный мир своей души, предпочитающей добровольное затворничество. Казалось, он знал о женщинах все, и они бросали на этого мужественного, всегда аккуратного, высокого, с правильными чертами лица, волевым подбородком и греческим носом мужчину свои восхищенные взгляды. Но Сергей не знал одного: сила женщины в ее слабости.

Однажды Сергей подвозил друга к поезду на железнодорожный вокзал. Попрощавшись, он уже собирался уезжать и направлялся к своей машине, когда его внимание привлекла одинокая женская фигурка в конце перрона. Из праздного любопытства он подошел ближе и замер. Перед ним была совсем еще юная девушка с огромными карими глазами, в которых блестели слезы. На миг ему показалось, что он утонул в этих полных отчаяния, безысходности и страха перед огромным миром глазах. В ее растерянности была какая-то трогательная нежность, робость, кротость и в то же время сила. Тогда впервые перед этим хрупким существом он оробел и растерялся, чувствуя, как земля уходит из-под ног, а душу наполняют чистые, как после освежающего летнего дождя, доселе неведомые чувства. Они заставляли Сергея неотрывно смотреть на незнакомку, которая своей трогательно-стыдливой нежностью притягивала его к себе, не позволяя равнодушно пройти мимо.

Сергей заговорил с ней. Сейчас он уже не вспомнит, что тогда сказал: слишком много было волнения и душевного трепета. Но он прекрасно помнил, как Виталина с детской непосредственностью рассказала о том, что она воспитанница детдома и после окончания училища ей предоставили, как и полагается, комнату в общежитии, но потом за один день частное предприятие, где она работала, закрыли, а общежитие в центре города перекупил какой-то бизнесмен и она оказалась на улице.

— Куда ты теперь? — спросил Сергей.

— Не знаю. Мир огромен, но мне в нем места нет.

— У тебя вообще нет родственников?

— Я одна.

— Как оно — быть совсем одной?

— Одиночество — это страшно. Это чувство нельзя передать словами. Оно похоже на бездонный океан. Или на космическое пространство, когда мчишься и знаешь, что впереди все такая же бесконечность.

— У тебя на шее две родинки в виде восьмерки.

— Значит, это мой знак, — улыбнулась Виталина и смахнула слезу со щеки. Она сделала это как ребенок, ладошкой.

— Я могу предложить тебе крышу над головой, — неожиданно для себя сказал Сергей.

Конечно же, он не это хотел сказать. Ради этой беззащитной хрупкой незнакомки он готов был отречься от всего, но не имел опыта общения с такими неземными созданиями и не нашел нужных слов.

— Я не нуждаюсь в подачках! — Виталина с негодованием посмотрела на него. — Ты считаешь, что детдомовская — это как брошенное на улице несчастное животное. Ты появляешься и, пустив крокодилью слезу, предлагаешь ему кость со своего стола. Сегодня ты пожалел это животное, а завтра оно тебе надоест. Ты выбросишь его на улицу с чувством исполненного долга и будешь спать спокойно, не думая о том, что животное успело тебя полюбить и, главное, доверилось тебе.

— Я готов помочь тебе всем, чем могу.

— Если бы мне предложил помощь бомж, живущий в подвале, я бы ее приняла. Но не от тебя.

— Но почему?!

— Она не бескорыстная. Поэтому неискренняя. Зачем мне такая?

— Почему ты считаешь, что она не бескорыстная?

— Ты привык за все платить и ждать благодарности. Мне нечем с тобой расплачиваться. В кошельке у меня пусто. У меня нет денег на билет, чтобы куда-нибудь уехать. А тело и душу я не продам никому. Я оставлю их для человека, которого мне пошлют небеса. Но ты богат и избалован жизнью, тебе моих чувств не понять.

— У меня на лбу написано, что я богат?

— На твоем холеном пальце перстень, за который можно купить квартиру в этом городе.

Сергей улыбнулся, снял перстень и протянул Виталине.

— Тогда возьми его и купи себе жилье. А я уйду, и ты меня больше не увидишь, но зато не будешь думать, что все богатые люди — бессердечные сухари, — сказал он, сунув опешившей девушке в руку огромное кольцо с камнями.

Сергей развернулся и не спеша направился к машине. Ему хотелось, чтобы земля под ним разверзлась и он навсегда ушел в темную бездну, если… Если она его не окликнет.

— Подожди. Не уходи, — услышал он негромкие желанные слова за спиной, и мир приобрел необычайно яркие цвета.

Сергей со счастливой улыбкой обернулся. На него смотрели ее глаза. Они уже не были полны безысходности, в них светились веселые, живые искорки. А еще в них была надежда и доверие, которые он не имел права ни обмануть, ни предать.

— Пойдем домой, — сказал он просто, словно они были знакомы тысячу лет, а сейчас он просто встретил ее с поезда.

— Ваш кофе.

Окошко отворилось, и из него донесся приятный запах. Сергей расплатился и принес кофе Виталине.

— Спасибо, — тихо, как всегда, сказала она и бросила на мужа благодарный взгляд.

Сергей подумал, что ей можно вообще ничего не говорить. Ее глаза были живыми и говорящими. В них можно было прочесть все до последнего слова.

Сейчас Сергей ненавидел себя так, насколько это вообще было возможно. Он был виноват перед этими чистыми глазами, которые ему доверяли. Он осознавал, что предал все, что было ему так близко и дорого, и от этого на сердце лежал тяжелый камень. Он давил на него, мешал жить, дышать, любить, заставлял не спать по ночам и рвал душу на части. А все дело было в бизнесе. Сергей прекрасно понимал, что у него много конкурентов, завистников и даже врагов. Ему казалось, что он всегда оказывается на шаг впереди них, предусматривая возможные ловушки. Но один раз он не рассмотрел сеть, расставленную партнером по бизнесу, и попался.

У Сергея было свое предприятие по производству косметических средств. За границей, в Германии, он создал две дочерние фирмы, но, как всегда, хотелось еще, и он замахнулся на большее. Надо было лететь в Италию и вести там переговоры. Обычно на такие мероприятия берут с собой жен, но чаще — красивых любовниц. У Сергея не было подруги, и товарищ посоветовал ему взять ассистентом Алину. Увидев ее, Сергей согласился. Алина была невероятно обаятельна, имела, как и положено, ноги от ушей и владела несколькими иностранными языками. Обычно мужчины, увидев красивую грудь, дерзко выглядывающую из блузки, сексуальные жесты и чувственные губы, забывают обо всем и готовы заключить любую сделку, лишь бы скорее остаться с соблазнительницей наедине. Алина за хорошую плату была готова на все, и Сергей посчитал, что получил хороший совет.

Сделка удалась, и Сергей, вернувшись в гостиницу, ликовал. Тогда в его номер пришла Алина и предложила это отметить. Он на радостях выпил немного виски, потом коньяка… Наверное, в спиртное Алина что-то подсыпала, потому что дальше Сергей ничего не помнил. Утром он понял, что переспал с ней… Оставшись один, он ругал себя последними словами, долго мылся в душе и чистил зубы. В тот момент он испытал то, что испытывает изнасилованная женщина — унижение и отвращение. Но, как оказалось, это были цветочки. Через несколько дней товарищ позвонил ему и посоветовал провериться на СПИД, сославшись на то, что якобы Алина созналась ему в своем заболевании. Вот тогда Сергей понял, что это была запланированная месть, сдал анализы и узнал, что теперь он ВИЧ-инфицированный. Это был полный крах его планов.

Сергей метался как загнанный зверь, не зная, как обо всем рассказать Виталине. Ему было уже не важно, что ожидает его в будущем. Он испугался, что успел инфицировать жену. Сергей сходил к врачу, накупил кучу дорогущих лекарств и незаметно глотал их, избегая близости с Виталиной и втайне надеясь, что ее минует эта страшная участь. А она терпеливо и мужественно сносила его несдержанность и нервозность. Просто преданно, с надеждой смотрела на него, словно говорила: «Ничего страшного, все будет хорошо». Иногда, когда Сергей сидел в кресле, тупо уставившись в экран телевизора, она подходила тихо, словно легкое облачко, обнимала его и шептала:

— Милый, хороший, любимый… Все плохое пройдет. Черные дни останутся позади, а я буду всегда рядом.

От таких слов у него сжималось сердце, и он закрывал глаза, чтобы не полились слезы. Сергей понимал, что с женой нужно срочно поговорить, но не мог этого сделать. Он просто не мог! И от этого еще больше себя ненавидел.

Тогда он решил взять отпуск на две недели и съездить с Виталиной в Карпаты. Он дал себе слово, что сегодня в дороге обязательно во всем признается. Дальше так жить он не мог. Они ехали час? Или уже два? А он все молчал. «Сейчас отъедем, и я все расскажу, — решил он, делая последний глоток кофе. — У меня нет другого выхода».

— Я давно не видела такого тумана, — сказала Виталина. — Мы словно в облаках парим, а не по дороге едем. Жаль, что не открывается вид сверху.

— Приедем и поднимемся в горы. Там точно будет возможность посмотреть сверху вниз.

— А люди, которые живут высоко в горах, всегда имеют такую возможность?

— Не знаю, — улыбнулся Сергей, — приедем и спросим.

Он взял из рук жены пустую чашку и, наклонившись, поцеловал две четко очерченные родинки на ее шее, расположенные одна над другой.

— Едем, судьба моя.

— Это знак быть рядом с тобой. Вечно.

Сергей бросил еще один беглый взгляд на родинки, и где-то в подсознании мелькнула мысль, что, возможно, он целовал их в последний раз, если Виталина не сможет его простить.

Глава 4

В тот день из-под Кременчуга, от красивого, обшитого бежевым сайдингом дома за бетонным забором, рано утром отъехал массивный БМВ цвета «металлик» и направился в сторону Днепропетровска. За рулем, сгорбившись, с недовольным видом сидел высокий мужчина.

— Какого черта им приспичило забирать пацана именно сегодня? — пробурчал он, тараща свои и без того выпуклые глаза и всматриваясь в густую пелену тумана.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 Следующая ⇒