Хусейн Саддам 3 страница

Приблизилась царица к Забибе почти вплотную и сказала:

- Смотри, разве ты выше меня, разве твои глаза, талия, ноги, шея, цвет кожи и... и... красивей того, что есть у меня?

Отошла царица от Забибы на несколько шагов и, повернувшись, сказала:

- Должно быть, народ пустил корни в душе царя и царю наскучила красота царицы, дочерей других царей и знатных людей. Надоели ему наложницы, которых подарили ему цари и эмиры, и торговцы из его государства и других земель. Всем им предпочел он простолюдинку.

Услышав, как злословит над ней царица, Забиба разгневалась, но совладала с собой и ответила так:

- Возможно, царю наскучило привычное и не прельщает оно его больше так, чтобы и дальше с ним мириться. Знание простых людей - вот чего не нашел он в тебе и в таких, как ты. А та, что не знает простых людей и жизни с ее законами, не знает, как распорядиться богатством, властью и высоким положением. Не знает друзей своего мужа, не знает, кто ему служит и кто несет знамена его царства.

Ты утратила связь с людьми и не знаешь правил той жизни, в которой выигрывают люди благонравные, обладающие не прекрасной внешностью, а живым мышлением и справедливыми суждениями. Милость Аллаха, наделившего тебя прекрасной внешностью, не побудила тебя отблагодарить Аллаха за это своими делами и мыслями, и потому ты не можешь распорядиться даже своей красотой. Мужчина, который соблазнился красотой, особенно если он молод, и не нашел в своей избраннице благонравия, рассудительности и вкуса, после первой брачной ночи начнет искать в ней другие, более устойчивые и влиятельные особенности, и, не обнаружив их, примется искать их в других местах и в других женщинах.

Спроси, госпожа моя, самого царя, что привлекло его во мне, и он ответит тебе лучше, чем я. Но раз уж ты спрашиваешь меня о том, что заставило меня приблизиться к царю и что я знаю о характере и качествах, я говорю тебе то, что знаю и что предполагаю.

Возмутилась царица и ответила в гневе:

- Царь не чужой мне, и после долгих лет, которые мы прожили вместе, я знаю его полностью и во всем.

- Прости меня, моя госпожа, и не обижайся на меня, если я скажу, что ты не знаешь в царе того, что не лежит на поверхности, и того, о чем не дано знать другим. И все потому, что не утруждаешь себя или, вероятно, не способна решить эту задачу и увидеть те особенности его ума и души, которые другим не видны. Вот почему ты не узнала его как следует за то время, что прожила рядом с ним. А не узнав его, не смогла понять, как стать ему близкой и повлиять на него.

Сказала царица так, словно хотела посмеяться над Забибой:

- Разве может быть кто-то ближе ему, чем я, когда я делю с ним ложе? Сказав так, она рассмеялась во весь голос, и поддержали ее в этом ее придворные дамы, служанки и слуги, которые столпились за дверьми, а кто-то даже приоткрыл дверь, чтобы царице было слышно, как они смеются вместе с ней.

- Разве наружность - это не то, что радует глаз царя? - Казалось, царице было все равно, над кем смеются придворные: над ней или над Забибой, лишь бы делали так же, как она. Хотя понятно было, что все смеялись над ее слабым умом, смеялись вместе с Забибой над ней, царицей. Но сама Забиба не смеялась. Она отвечала царице так:

- Нет, моя госпожа, то, что ты спишь в одной постели с царем, не делает тебя ему близкой. Ты могла бы стать ближе, если бы вошла в его сердце, в самую глубину его души. Это я сейчас в его сердце и в его душе, а ты осталась снаружи, хотя я и не делю с ним ложе. Я посмела занять в его душе твое место, пока ты находилась с ним на ложе, поэтому он избрал меня, а от тебя отстранился.

Засмеялась Забиба, и открылись все двери, ведущие в зал, в котором была она с царицей, и донеслись звуки смеха со всех этажей дворца.

Закричала тогда царица в ярости:

- Прекратите, да посрамит вас Господь, и посрамит он Забибу!

А Забиба сказала спокойно:

- Укрепит нас Единый и укрепит Он всех, чьим сердцем не овладел еще шайтан и не сбил с достойного пути. И да посрамит Он глупых, жестоких и упрямых.

Она повернулась и, не спросив разрешения у царицы, оставила ее, направившись туда, куда направлялась прежде.

* * *

Шум голосов и смех привлек внимание царского хаджиба, бывшего в комнате неподалеку. Он вышел, взял Забибу за руку и отвел ее в комнату, где дожидался ее царь. Как это было принято, он постучался в дверь, вошел, приветствовал царя и удалился. И осталась Забиба с царем.

Через некоторое время Забиба напомнила царю о его обещании рассказать свою историю и сказала ему с почтением:

- Если не обидит тебя моя настойчивость, мой великий царь, я хочу услышать историю, которую ты обещал рассказать. Разве не стремится тот, кто любит, узнать все о своем любимом? Ты мой царь и мой любимый, поэтому прости мне мою настойчивость, государь мой, и уважь мое желание.

Царь сказал:

- Я расскажу, Забиба, эту историю.

И начал царь свой рассказ:

- Было это очень давно. Женился отец мой на моей матери на заре своей молодости, а она была его двоюродной сестрой и рождена была в нашем царстве. Родила она меня после долгих мучений, и возрадовался мне отец мой, царь, да будет Аллах к нему милостив. Так говорила мне моя мать. И успокоился мой отец за будущее своего царства, потому что трон займет его сын, мужчина, и будет удерживать трон и дальше. А у матери моей, царицы, были особые отношения с отцом, и роль ее в царстве была особая. Когда царь был занят делами вдали от столицы, царица сама вела дела царства, в той мере, в какой позволял ей царь, и так, чтобы между ними не было противоречия. Но, родив меня, мать моя больше не могла понести, и царь снова забеспокоился за свое царство. Что делать? Что будет, если меня убьют? И решил он взять себе в жены невольниц, которых привез из походов и набегов. Возможно, так подсказала ему сама моя мать, когда поняла, что это желание поселилось в его душе и он уже готов пойти на это. Моя мать считала, что по своему положению новые жены не смогут с ней сравниться, потому что она царица, а они простые наложницы, матери его детей. Ходят даже слухи, что она сама выбрала первую из них.

- А потом их число увеличилось, царь мой?

- Да, Забиба, их стало много, - ответил царь. - Но имей терпение, и ты все узнаешь. Первую жену для царя моя мать выбрала без его участия. Она была не очень красивой, в то время как моя мать была красавицей и имела внешность, вполне достойную царского звания. Разве может в таком случае женщина выбрать равную себе по красоте или ту, что способна с ней соперничать? Женился отец мой на этой наложнице без особого желания, только ради своей жены, чтобы она не испытывала к ней ревности и чтобы не омрачилась их счастливая жизнь. Но не приняла во внимание моя мать, что в отношениях между мужчиной и женщиной внешность не всегда является определяющей. Взял в жены мой отец эту наложницу, и родила она ему младенца мужского пола, а потом второго и третьего. Так добился отец мой того, чего хотел и о чем говорил, когда волновался, не случится ли что-нибудь со мной. После чего он взял себе еще одну жену, на этот раз по своему выбору лучшую из наложниц по красоте, образованности и благонравию. Разве тот, кто женится во второй раз, не покидает раковину отрицательного представления о повторном браке? Разве, как гласит пословица, тот, чья одежда промокла, боится дождя? Исходя из этого представления и желая родить как можно больше сыновей, дабы они составили прочную основу царствования и стали мечами вокруг наследного принца, то есть вокруг меня, и продолжал мой отец брать в жены своих наложниц и рождать сыновей. И был я среди всех сыновей его единственным сыном царицы. Когда подросли мои братья, моя мать стала нежелательной среди жен его, ибо, когда она была среди них или, лучше сказать, во главе их, они чувствовали горечь очевидного различия в их положении и влиянии. Когда люди уделяли ей внимание, их шансы на то, что их заметят, резко уменьшались. И та, что выделялась среди них, то есть моя мать, была в их понимании чужой. Разве не завидуют особо выделенным и разве не ненавидят их завистники? Подножья не всегда гордятся своими вершинами. Они ощущают их тяжесть и насылают на них губительные землетрясения.

Сказал так царь и улыбнулся Забибе, но видно было, что он опечален. Время от времени он вздыхал так глубоко, словно не мог надышаться. А когда по его щеке покатилась слеза, Забиба остановила ее кончиками пальцев и вытерла о свою щеку. Она не стала плакать вместе с царем, дабы ему не пришлось думать о ней, вместо того чтобы переживать то горе, о котором он рассказывал. Она хотела выслушать все, чтобы потом поделиться с ним своими соображениями, то есть тем, что считала необходимым сказать царю.

Множилось число жен царя и число наложниц его из невольниц. Когда надоедала ему одна, он становился благосклонным к другой, и так они непрерывно занимали место друг друга, претендуя на особое положение в отношениях с ним.

И ополчились они все на мою мать, а отец мой под воздействием слухов стал принижать роль моей матери.

- Неужели даже цари верят больше тому, что слышат, чем тому, что видят и чувствуют? - подумала Забиба, слушая историю об отце царя.

А царь продолжил свой рассказ:

- И вот настал день, когда мать моя заболела и умерла, да будет Аллах к ней милостив, а причина ее смерти осталась неизвестной.

- Разве мог сломить ее и умертвить кто-нибудь, кроме женщины? сказала Забиба про себя, а вслух проговорила: - Воистину, женщина, если она захочет, достанет мужчину до кишок, а когда она строит козни против женщины или соперничает с ней за того, кого любит, она и вовсе ее изведет. Они извели твою мать, мой царь.

Царь печально улыбнулся и сказал:

- Я жил среди всего этого и чувствовал, что все, кто меня окружает, испытывают ко мне враждебность. И не только жены и невольницы моего отца, но и мои братья, хотя я делал все, что в моих силах, чтобы сохранить с ними добрые отношения. Но мое положение единственного наследного принца, а также то, что моя мать была двоюродной сестрой царя, заставило завидовать мне даже моих братьев. Только я один по своему положению подходил на роль царя, тогда как все они стояли на ступень ниже, и никто из них не выделялся среди всех других и не уступал им. Все они были еще мальчишки, и никто из моих братьев не мог претендовать на то, чтобы как-то выделиться среди других. Не отрицаю, Забиба, что я и сам не испытывал никакого желания поддерживать дружбу с теми, среди которых жил.

- Это вполне понятно, мой господин. Разве может ужиться птица с птицами другой породы, особенно если она видит, что их клювы так и норовят отщипнуть ее плоть и испить ее крови?

Сказала так Забиба и погладила царя по лицу, не позволяя себе большего, хотя ей время от времени и хотелось его целовать, особенно когда она видела, как его душу охватывает тревога и как отзываются в его воображении горькие и мучительные воспоминания. Но она не позволяла себе делать этого, чтобы не прерывать нить его размышлений и воспоминаний об отце.

- Настал наконец день, когда все ополчились против меня - жены моего отца, мои братья, а также многие придворные. Не знаю, почему придворные встали на их сторону и почему сестры мои не поступили так, как братья.

- Судя по всему, мой великий царь, ваш закон не признает наследование трона женщинами, а значит, мужчины во всем оказываются выше женщин. Раз уж так у вас заведено, у девушек не нашлось причины, чтобы проникнуться к тебе ненавистью тех, кто жаждал власти, и тех из знатных людей, кто поддерживал их, имея свои интересы и угождая своим хозяевам.

- Ты права, Забиба.

Продолжил царь свой рассказ и сказал:

- В том возрасте, когда я не достиг еще зрелости, мой отец изгнал меня из дворца. Правда, он не сказал мне, что изгоняет меня из дворца, а точнее говоря, из дворцов царских, а сказал, что я буду жить у одного из его двоюродных братьев в далеком от столицы городе. Я собрал свои вещи и одежду и отправился в тот город. Когда я уходил, все слуги во дворце опечалились, потому что любили меня, и изо всех сил старались не пролить слез, боясь, чтобы жены моего отца, увидев это, не прогнали их или не сделали их жизнь невыносимой.

- Видишь, мой царь, как верен бывает простой человек? Должно быть, ты обращался с ними милосердно и уважительно, вот они и сочувствовали тебе, и сердца их были с тобой в тот момент, когда ты покидал дворец и когда те, кто обладал влиянием и властью, ополчились против тебя. Знаешь, почему те, кто имел влияние, обрадовались твоему уходу из дворца, мой царь?

Царь ответил:

- Это для меня главный вопрос: почему они сделали так, чтобы меня изгнали из дворца, и почему так обрадовались моему уходу.

- Они сделали все, чтобы изгнать тебя из дворца, дабы объединить свои интересы и избавиться от наследного принца, сдерживающего их в узде в отсутствие царя во дворце, от этого глаза царя, следящего за ними повсюду, когда ты достиг возраста, позволяющего это делать. Они сделали так, чтобы ты не мешал каждому из эмиров и тем, кто стоит за ними, добывать право наследования трона и чтобы все эмиры были равны и не было бы среди них особо выделенных. После чего развернулась борьба за власть, в которой у всех появился шанс на успех, и каждый попытался им воспользоваться.

- Верно ты говоришь, Забиба, - сказал царь. - Вот главная причина, позволившая мне после смерти отца моего вернуться во дворец и взять на себя царские полномочия. Тогда встали на мою сторону воины и государственные люди, не желавшие моего изгнания, и стали моими защитниками, а вместе с ними и впереди них мои близкие, не принимавшие участия в дворцовой возне и незаинтересованные в ней. Поэтому придворные и те, кто желал моего изгнания, поспешили отказаться от своих замыслов, как только я одержал первую победу за право носить царскую корону, и встали на сторону тех, кто был со мной и поддерживал меня.

- Да, так вот происходит во власти. А во взаимоотношениях людей, строящихся на человеческих понятиях, на уважении и любви, все происходит по-другому.

- Ты права, Забиба. Делать нечего, так уж случилось, что я царь. Но каким образом тебе удается любить меня так, что мое царское происхождение никак на тебя не влияет?

- У моей любви нет никаких целей, мой царь, а раз она не преследует никакой цели и я не стремлюсь добиться чего-либо, то со временем я буду чувствовать себя с тобой так, словно ты такой же, как я. Ничто не будет мешать мне любить тебя, и ты сможешь любить меня, невзирая на то, что ты царь.

- Возможно, - сказал царь.

А Забиба сказала:

- Быть может, это значит, что дверь откроется для того, кто стоит перед ней, и что у каждого, кто стремится, есть свой шанс.

Царь продолжил рассказ и сказал:

- Почти все мои сестры горько плакали, и не скрою от тебя, что отношения между мной и сестрами были самыми лучшими и самыми искренними. Они горько меня оплакивали и при каждом удобном случае, так, чтобы их матери и другие женщины царя не знали об этом, навещали меня. Таким образом, через них до меня доходили известия о том, что делается во дворце. Естественно, мне стало известно, что после моего ухода дворец превратился в ад. Отец мой постарел, заговорам не было конца, и не имевшие к ним отношения люди уже не могли все это выносить. Множилось зло, плелись интриги между женами моего отца. Каждая из них замышляла что-нибудь против других, стремилась быть впереди и выше остальных.

- Так бывает и среди простых людей. Когда все равны, а речь идет о принятии решения, которое касается всех, каждый стремится занять более выгодное положение, - сказала Забиба про себя, не прерывая рассказ царя.

А царь продолжал:

- За каждой из них стоял боевой строй из невольниц, придворных и военных, и все они, даже служанки и дворцовые повара, преследовали свои цели.

- И даже повара, мой царь?

- Даже повара, Забиба. Повара в царских дворцах - очень важные фигуры, когда плетутся козни, в том числе и заговоры со смертельным исходом. Выделяла какая-нибудь жена кого-нибудь из поваров и приказывала ему приготовить блюдо, которое любит царь. А потом говорила царю, что приготовила это блюдо своими руками, потому что знает, как царь его любит. А сделать это можно было только в определенный, отведенный ей день. Другой повар мог испортить блюдо, пересолив его или положив в мясо дохлую крысу, и разрушить тем самым чары одной из жен против другой.

- Неужели и дохлые крысы принимают участие в дворцовых интригах?

- Да, Забиба, и такое бывает. Используются для козней и змеи в корзинах с фруктами. Нередко царь казнил ту, что подала ему корзину с фруктами, в которой была змея, пусть даже и не ядовитая, полагая, что та что-то замышляла против него. Дошло до того, что отец мой, царь, да будет Аллах к нему милостив, перестал есть и пить то, что они ему предлагали, а встречался с ними изредка и не дольше часа, чтобы не пришлось ему отведать в их покоях еды или питья. И назначил царь, дабы оградить себя от этих козней, одну из своих дочерей (которую родила наложница, никого больше после себя не оставившая и умершая сразу же после родов) подавать ему еду и питье и следить за их приготовлением. Стало царю жить немного проще, но настал день, когда эта дочь полюбила одного придворного, связанного с каким-то из противоборствующих кругов. А он, воспользовавшись ее чувством, улучил момент и подсыпал яду в блюдо, которое подали царю на стол. Мой отец умер. Но я не посмел обвинить свою сестру в измене и решил сам обо всем дознаться. И вот открылась правда, и выяснилось, что сестра моя невиновна. Но случившееся с ней стало для всех большим уроком, в том числе и для этой женщины.

- А в чем заключался урок для женщины, царь мой?

- В том, что женщина может оказаться коварнее благородного человека, но подлецы всегда превзойдут ее в этом.

- Но разве не более ценно то, что из этой истории должен был вынести для себя ты, мой царь?

- Конечно, так, Забиба, но что ты конкретно имеешь в виду?

- Я хочу спросить, не является ли множество жен и невольниц царя главной причиной того, что во дворце обнаружились бреши?

- Да, Забиба, так оно и есть.

- Так почему же ты, мой великий царь, не ограничиваешь себя в этом?

- Ограничиваю. Как видишь, женщин в моем дворце немного по сравнению с тем, сколько их было у бывших до меня царей.

- Их немного по сравнению с ними, но по нашим меркам их все равно много, великий царь.

- Ты вновь права, Забиба, но цари меряют все иначе, чем вы.

- Да, царь мой, но когда понятия и нормы царя и его народа сближаются, формируется некоторое единодушие, необходимое для того, чтобы крепло царство и возрастало величие и могущество царя.

- Ты считаешь, что нет нужды иметь множество сыновей, которые станут моей опорой в несчастье и в горе, если они вдруг нагрянут?

- Да разве смогут все те сыновья, о которых ты мечтаешь и которых сумеешь родить, сравниться числом с целым народом, с его половиной и даже с четвертью?

- Нет, Забиба, но почему ты задала этот вопрос?

- Я хочу сказать тебе, что для того, чтобы обрести реальную защиту, тебе следует идти в другом направлении. Ты должен сделать так, чтобы народ встал на твою сторону.

- А кто он, этот народ?

- Кто твой народ, мой великий царь? Ну, прежде всего солдаты твоей армии, но только не наемники и чужеземцы, которых в твоей армии большинство.

- Разве это возможно, Забиба?

- Возможно, мой царь, если ты сам этого захочешь.

* * *

Говорила мудрая старуха, что стал царь ревновать Забибу даже к ее мужу. Поэтому он постоянно придирался к ней из-за него, но делал это осторожно. Она же отвечала ему:

- А что я могу поделать? Подумай и рассуди сам. Он муж мой по твоему закону, и я вынуждена делать все, что он от меня требует. Но то, что я вынуждена делать, еще не отражает моих желаний!

А когда он отвечал ей, что знает это и все понимает, оба они смеялись, считая эту проблему недостойной их внимания и не способной препятствовать их отношениям. Любовь их от этого не ослабевала.

* * *

Пришла как-то Забиба во дворец царя. И царь, который всю свою жизнь отдал в заложницы своей любви к ней, хотя бы и тайной, заметил, когда вышел ее встречать (а интуиция редко его обманывала), что она не такая, какой была, когда они расстались в последний раз.

И сказал царь:

- С недавних пор, Забиба, я стал замечать, что ты чем-то обеспокоена. Я пытался обдумать все, что нас окружает, и все отношения между нами, но так и не смог найти причину твоего беспокойства.

- Нет никакого беспокойства, мой царь, поверь мне.

- Но я вижу, Забиба, что ты неспокойна. Я не вижу, чтобы что-то веселило тебя и доставляло радость твоей душе. Ничто тебя не радует. Даже наши отношения приобрели оттенок рутины и обыденности. А поскольку монотонность и перелистывание изо дня в день одних и тех же страниц наших отношений навевает скуку, наверное, в твоей душе поселилась тоска и теснит твою грудь.

- Да, мой великий царь, монотонность и повторение, которое не позволяет избежать монотонности, навевают скуку, но никакое повторение не вызывает скуку, если человек всем сердцем его желает, если стремится к нему всеми чувствами и всей душой.

- Как понимать это, Забиба?

- Разве не обычно то, что восходит солнце и что оно заходит? Разве не привыкли мы к таким явлениям, как восход луны или дуновение северных ветров, освежающих человека? Разве еда и питье могут надоесть?

- Правильно, Забиба. Все эти вещи не могут надоесть, и к тому же без них не может быть самой жизни. Ничем нельзя их заменить. А то, без чего человек не может обойтись, не в силах навеять на него скуку или сделать обыденными его отношения.

- Что ты имеешь в виду под его отношениями, мой царь? Как вижу, ты стал рассуждать о человеческих понятиях применительно к себе!

- Да, Забиба, это я делаю для того, чтобы узнать, что не дает тебе покоя, и понять, как развеять твое беспокойство и твою печаль.

- А зачем тебе все это, царь мой?

- Ничего мне не нужно, Забиба, кроме того, чтобы ты была счастлива и чтобы радость вернулась к тебе.

- Когда ты заметил во мне признаки того, о чем говоришь?

- Несколько недель назад.

- Это потому, что все это время наши мнения расходились, прежде чем нам удавалось прийти к одному решению?

- Я задал себе тот же вопрос, Забиба, но понял, по крайней мере относительно себя, что разногласия не вызывали во мне беспокойство или печаль, ведь они - дело обычное. К тому же эти разногласия ослабевали по мере того, как мы узнавали друг друга и у нас стали появляться общие взгляды на мир.

- Но ведь ты не можешь судить о силе, терпении и чувствах людей по себе, мой царь, поскольку другие люди могут и не обладать этими качествами в том виде и в той степени, что и ты. Получается, что твои сравнения и выводы нереалистичны.

- Я согласен, Забиба. Поэтому я и сказал себе, что никто не знает Забибу так, как она сама.

- Но и ты тоже меня знаешь, царь мой.

- Я тебя знаю, но ты опровергаешь мои выводы и тем самым высказываешь сомнение в том, что моей интуиции достаточно, чтобы понять тебя правильно. Но прежде, чем я скажу, что раз уж мне не удалось узнать правду о твоем состоянии, то интерес мой на этом исчерпан, прошу тебя дать мне знать, виноват ли я или кто-то другой в этом, а если виноват, то как и почему. Если дашь на мой вопрос честный ответ, у меня появится возможность найти действенное и практическое решение, а если нет, я так ничего и не узнаю, меня будут мучить догадки и сомнения, а решение найдено так и не будет. Во всяком случае, то, что я не буду знать причину происходящего с тобой, будет означать, что ты отвергаешь все мои попытки помочь тебе.

- Но ведь я сказала, что для такого предположения нет оснований, потому что не вижу ничего такого, что могло бы заставить тебя сомневаться. Я счастлива, но я переживаю за нашу любовь.

- Тебе не дает покоя моя любовь к тебе, или ты сомневаешься в своих собственных чувствах?

- Нет, за тебя я спокойна, да и за себя тоже. Но я прихожу в трепет, когда представляю себе картину счастья, которое я переживаю из-за того, что наша любовь стала такой небывалой. Меня беспокоит то, что наша любовь перестала быть обыденной. Она поднялась до невероятной высоты, покинула пределы видимого и ощутимого, пределы того, о чем можно услышать или прочесть, и достигла такой вершины, какой никто еще не достигал.

- То, что позволило достичь вершины, поможет преодолеть ее и подняться на новые высоты. Если не дорожить тем, что помогло нам достичь определенной высоты, невозможно будет одержать победу над новой вершиной.

- Ты стал изъясняться по-военному, когда сказал о победе над новой вершиной!

- Да, Забиба, ибо восхождение любви означает победу над всем, что этой любви препятствует и не дает подняться на новые высоты. Это напоминает справедливую победу над врагом, посягнувшим на то, что нам дорого. Разве отсутствие любви в человеке это не то состояние, которое ослабляет его роль и его качества, то есть его самого? Разве не естественно то, что человек любит человека? Что ему нравится играть свою роль? Что он любит людей, чтобы служить им? И что в нем самом и в том, что его окружает, присутствуют те факторы и преграды, которые не позволяют ему вести себя естественно? Не дают мобилизовать всю свою энергию, чувства и способности, мешают достичь в них новых вершин?

- Истинны слова твои, царь мой, - сказала Забиба, как бы давая этим понять, что многого ему узнать о ней не удастся.

Замолчал царь, не поверивший в то, что Забиба открыла ему все, что знала о себе, и недовольный ее ответом на свой вопрос.

Замолчал, чтобы не разгорелся между ними спор, и стал успокаивать себя, чтобы не дать волю гневу и не сказать, что он уверен в правоте своей догадки и в том, что сказанное ему Забибой (хотя и было в нем то, от чего можно было впасть в беспокойство по поводу его любви) все же не является истинной причиной ее состояния.

И стал рассуждать про себя:

- Важно, что я в состоянии найти причины, объясняющие явление, хотя она и не желает открыть их мне, а также важно, что я могу исправить положение и вернуть ей ощущение счастья и радости. Все это радует и успокаивает, хотя мне придется довольствоваться только тем, что я знаю об этой женщине, в надежде понять, что у нее на уме. Разве не скрывает женщина свои тайны от самого близкого ей мужчины, обсуждая их с теми, кто ничуть ей не близок? Разве не отличается она от мужчины, который доверяет свою тайну только тому, кто умеет ее хранить, тем, что раскрывает секреты по своему усмотрению, повинуясь какому-то голосу в своей душе? Если мужчина доверяет свои тайны женщине, то редкая женщина откроет свои секреты мужчине, даже если это самый близкий ей человек. Мужчине женщина предпочитает доверять чужие тайны, а не свои собственные. Поэтому, если хотите выведать секреты женщины, следует иметь дело с ее подругами и с теми женщинами, которые ей ближе всех. Если женщина не желает поделиться с близким ей мужчиной своими секретами, значит, то, о чем она не желает говорить, может вызвать его недовольство. Я вполне могу представить себе, почему она не желает помочь мне узнать причину ее беспокойства, отказываясь тем самым от моей помощи, которая могла бы избавить от него.

Нет больше ничего, что можно было бы принять в расчет как предполагаемую причину того беспокойства, в котором пребывала Забиба (а была она несколько расстроена, но не подавлена), не считая того, что ее муж, которого она долгое время избегала, придумывая один предлог за другим, принудил-таки ее к близости.

Забиба прекрасно понимала, что ее муж имеет законное право на близость с ней, но ее отношения с царем, казалось, все сильнее отягощались отношениями с мужем. Она никак не предполагала, что царь полюбит ее, и не стремилась к этому. Чисто женская любознательность толкнула ее на то, чтобы проверить истинность чувств царя к ней.

Забиба отыскивала повод, чтобы убедиться в них, и думала про себя, что лучше всего проверить чувства царя к ней, рассказав ему о некоторых сторонах ее отношений с мужем, например о том, что вышла за него замуж по принуждению. Рассказывая ему о своем личном, она замечала, что царя ничуть не смущает разница в их положении. Напротив, царь сам иногда раскрывал ей свои секреты. Каждый из них, казалось, нашел себе того, кому он может поведать о своих трудностях, чтобы облегчить свою душу и скинуть с нее камень. При этом царь иногда подшучивал над ней из-за ее отношений с мужем.

Царь снова сказал:

- Я вижу, ты чем-то озабочена, Забиба.

- На душе моей тяжкий груз, царь мой. Поверь мне, то, что случилось, произошло против моего желания, - так отвечала ему Забиба.

Женщина пребывала в трудном положении, и он поверил ей, но стал размышлять про себя:

- Хочет ли Забиба с моей помощью избавиться от своих отношений с мужем? Или она желает привлечь мое внимание к тому, чему я, по ее мнению, не придаю значения? Что будет, если я открыто признаюсь ей в любви и освобожу ее от тяжкой связи с мужем? Разве любовь запретна? Она вышла за своего мужа, повинуясь желанию своей семьи, поэтому получается, что ее замужество зависело от решения семьи. А если она полюбила меня, это решение принадлежит ей одной. Разве не отличается тот, кто принимает решения самостоятельно, от того, кто просто исполняет чьи-то решения? Я должен сказать ей. Должен избавить ее от этого кошмара.

Потом он подумал:

- А вдруг она не пожелает, чтобы наши отношения перешли в женитьбу? Разве не жила она с мужем и не имела с ним близость?

А потом подумал еще:

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒