От авторов 6 страница

— Эти суда некоторым образом сами собой управляют. Мне остается позаботиться, чтобы команда работала ровно и предотвращала неполадки. Таким кораблям не нравятся мелкая вода, повороты и сюрпризы. Моя забота — обеспечить, чтобы мы не столкнулись ни с чем подобным.

— Наверное, неприятно командовать, скажем так, старой ржавой кастрюлей?

Бриттон обдумала ответ.

— Некоторые вещи на море обычное явление. И этот корабль не останется таким навсегда. На обратном пути домой я намерена использовать все свободные руки в работах по очистке. — Она повернулась к Глинну. — Кстати, хочу попросить вас об одолжении. Наша экспедиция довольно… необычна. В команде это обсуждают.

Глинн понимающе кивнул.

— Конечно. Завтра, если вы соберете их вместе, я с ними поговорю.

Бриттон одобрительно кивнула. Вернулся стюард и проворно заменил тарелки. Над столом распространился душистый аромат карри и тамаринда. Макферлейн занялся «Виндалу», сразу поняв, что это, возможно, самое фантастическое блюдо, которое ему доводилось есть.

— Вот это да. Просто превосходно, — пробормотал Брамбелл.

— Сколько раз вы огибали мыс Горн? — спросил Макферлейн, сделав большой глоток воды.

Он почувствовал, что на лбу у него выступил пот.

— Пять, — ответила Бриттон. — Но те плавания всегда были в разгар летнего сезона в Южном полушарии, когда меньше шансов попасть в плохую погоду.

Что-то в ее голосе насторожило Макферлейна.

— Но такое большое и мощное судно не должно бояться шторма, не так ли?

Бриттон чуть улыбнулась.

— Район мыса Горн несравним ни с одним другим местом на земле. Бури силой пятнадцать баллов не являются редкостью. Вы, несомненно, слышали о знаменитых вилливау?

Макферлейн кивнул.

— Так вот, там бывает другой ветер, гораздо более гибельный, хотя и менее известный. Местные называют его пантео-ньеро, «кладбищенский ветер». Он может дуть, не ослабевая, со скоростью свыше ста узлов в течение нескольких дней. Свое имя он заслужил тем, что сдувает моряков прямо в их могилу.

— Но ведь даже сильнейший ветер не может нанести ущерб «Ролваагу»? — спросил Макферлейн.

— Конечно, пока мы не потеряем рулевое управление. Но «кладбищенские» ветры загоняют неосмотрительные и беспомощные суда в ревущие шестидесятые. Так мы называем океанское пространство между Южной Америкой и Антарктидой. Для моряка это худшее место на земле. Там поднимаются гигантские волны. Это единственное место, где волны и ветер могут вместе обогнуть землю, не разбиваясь о сушу. Волны становятся все больше и больше, доходя до двухсот футов высоты.

— Господи, — ужаснулся Макферлейн. — Надеюсь, вы в такое не попадали?

Бриттон покачала головой.

— Нет, — ответила она. — Никогда в прошлом и не хотела бы в будущем.

Она помолчала, потом сложила салфетку и посмотрела на Макферлейна через стол:

— Вы когда-нибудь слышали о капитане Гоникатте?

— Английский моряк? — раздумчиво произнес Макферлейн.

Бриттон кивнула:

— Он вышел из Лондона в тысяча шестьсот седьмом году на четырех кораблях, держа путь в Тихий океан. За тридцать лет до этого Дрейк обогнул мыс Горн, но при этом потерял пять из шести кораблей. Гоникатт решил доказать, что можно пройти, не потеряв ни единого судна. Они попали в шторм, когда подходили к проливу Ле-Мейр. Команда призывала Гоникатта вернуться, но он настоял на продолжении плавания. Огромная волна, чилийцы называют ее «тигрес», потопила два корабля меньше чем за минуту. С двух других сорвало мачты. Через несколько дней корабли, подгоняемые к югу нарастающей бурей, пересекли границу льдов.

— Границу льдов?

— Это там, где воды южных океанов встречаются с почти замерзающими водами Антарктики, где начинается лед. Океанографы называют это антарктической конвергенцией. В какой-то момент ночью корабли Гоникатта бросило на ледяной остров.

— Как «Титаник», — тихо сказала Амира.

Это были первые слова, произнесенные ею за последние несколько минут.

Капитан посмотрела на нее.

— Не айсберг. Ледяной остров. Гора, которая погубила «Титаник», детский кубик в сравнении с тем, что встречается за границей льдов. Тот, о который разбились корабли Гоникатта, был, по-видимому, размером миль двадцать на сорок.

— Вы сказали, сорок миль? — поразился Макферлейн.

— Были сообщения и об островах большего размера. Больше некоторых государств. Они различимы из космоса. Гигантские тарелки, сброшенные с ледяных полок Антарктиды.

— Господи!

— Из ста с лишком человек, бывших еще живыми, тридцати удалось залезть на ледяной остров. Они собрали какие-то обломки, которые забросило наверх, и развели маленький костер. В течение двух следующих дней половина из них умерли от переохлаждения. Им приходилось переносить костер, потому что он погружался в лед. У них начались галлюцинации. Некоторые говорили, что огромное существо в саване, с шелковистыми белыми волосами и с красными зубами уносит членов команды.

— Подумать только, — сказал Брамбелл, прервав интенсивное поглощение пищи, — это же прямо из «Повести Артура Гордона Пима» Эдгара По.

Бриттон помолчала, глядя на него.

— Совершенно верно, — сказала она. — Фактически По позаимствовал идею. Говорилось, что создание отъедает у них уши, пальцы ног и рук и колени, оставляя остальные части тела разбросанными по льду.

Слушая ее, Макферлейн осознал, что разговоры за ближайшими столами прекратились.

— В течение последующих двух недель моряки умирали один за другим. Скоро из-за голода их осталось всего десять человек. У выживших был единственный выбор.

Амира состроила гримасу и со звяканьем положила вилку.

— Мне кажется, я знаю, что дальше.

— Да. Им пришлось есть то, что моряки иносказательно называют «долговязой свиньей». Их собственных умерших собратьев.

— Славно, — сказал Брамбелл. — Полагаю, это вкусней свинины, если приготовлено должным образом. Передайте, пожалуйста, ягнятину.

— Примерно через неделю один из выживших заметил приближение останков судна, раскачиваемых огромными волнами. Это была кормовая часть одного из их собственных кораблей, который во время шторма развалился надвое. Они начали спорить. Гоникатт и с ним еще несколько человек хотели рискнуть поплыть на этих останках кораблекрушения. Но те сидели глубоко в воде, и у большинства не хватало духа выйти на них в море. В результате только Гоникатт, его старшина-рулевой и один рядовой матрос отважились плыть. Старшина умер от холода, не успев забраться на борт развалины. Но Гоникатт и матрос сумели это сделать. Последний раз они видели тот массивный ледовый остров тем же вечером. Его развернуло мертвой зыбью и медленно потащило к Антарктиде и к забвению. Когда он исчезал в тумане, им казалось, что они видели создание в саване, разрывавшее на куски их товарищей. Тремя днями позднее их развалину выбросило на рифы вокруг островов Диего-Рамирес, юго-западнее мыса Горн. Гоникатт утонул, и до берега добрался только матрос. Он выжил, питаясь моллюсками, гуано бакланов, мхом и бурыми водорослями. Он постоянно поддерживал огонь, используя торф, в слабой надежде, что какое-нибудь судно будет проходить мимо. Спустя шесть месяцев его сигнал был замечен на испанском судне, которое его и приняло на борт.

— Наверное, он был рад видеть этот корабль, — сказал Макферлейн.

— И да, и нет, — сказала Бриттон. — Англия в то время воевала с Испанией. Он провел последующие десять лет в темнице в Кадисе. Но в конце концов его выпустили, и он вернулся в свою родную Шотландию, женился на девушке на двадцать лет его моложе и вел жизнь фермера, далеко-далеко от моря.

Бриттон помолчала, поглаживая сложенную салфетку кончиками пальцев.

— Этим простым матросом, — добавила она тихо, — был Уильям Маккейл Бриттон. Мой предок.

Она отпила воды из стакана, промокнула губы салфеткой и кивком велела стюарду подавать следующее блюдо.

«Ролвааг»

27 июня, 15 часов 45 минут

Макферлейн облокотился на перила главной палубы, наслаждаясь ленивым, почти незаметным движением корабля. «Ролвааг» шел «в балласте» — балластные цистерны были частично заполнены морской водой, чтобы компенсировать недостаточную загрузку, и поэтому он сидел в воде высоко. Слева от Макферлейна высилась кормовая надстройка судна — монолитное многоэтажное сооружение, оживляемое только рядами иллюминаторов да раскинутыми крыльями мостика. За горизонтом в ста милях к западу лежал Миртл-Бич и низкая береговая линия Южной Каролины.

На палубе вокруг Макферлейна расположились пятьдесят с лишним душ, которые составляли команду «Ролваага». Маленькая группа, если учитывать огромность судна. Но больше всего Макферлейна поразила ее интернациональность: африканцы, португальцы, французы, англичане, американцы, китайцы и индонезийцы жмурились на послеполуденном солнце и болтали друг с другом на нескольких языках. Макферлейн подумал, что чушь им не скормишь, и надеялся, что Глинн тоже отметил этот факт.

В группе громко рассмеялись. Макферлейн оглянулся и увидел Амиру. На палубе Амира была единственной из работников ЭИР. Она сидела с группой обнаженных до пояса африканцев. Они разговаривали и весело смеялись.

Солнце садилось в море субтропиков, утопая в гряде облаков персикового цвета, стоявших подобно грибам у далекого горизонта. Поверхность океана была маслянистой и гладкой, с едва заметным намеком на зыбь.

Открылась дверь в надстройке, и Глинн неторопливо вышел на центральный переходной мостик, протянувшийся прямо как стрела над тысячефутовым носом «Ролваага». За ним шла капитан Бриттон в сопровождении первого помощника и нескольких старших офицеров.

Макферлейн смотрел на капитана с новым интересом. После обеда, немного смущаясь, Амира рассказала ему всю историю целиком. Два года назад Бриттон посадила танкер на риф Три Брата у Шпицбергена. Нефти в цистернах не было, но танкер получил значительные повреждения. С точки зрения закона она в это время была пьяна. Хотя не было никаких доказательств, что это было причиной аварии, поскольку выяснилось, что имела место ошибка рулевого, она с тех пор не капитанствовала. «Неудивительно, что она согласилась на это плавание», — думал Макферлейн, наблюдая за ней. И Глинн, должно быть, понимал, что ни один капитан, уверенный в своем положении, никогда бы не пошел в этот рейс. Макферлейн удивленно потряс головой. Глинн не стал бы полагаться на случайность, особенно в отношении командира «Ролваага». Он, должно быть, что-то знает об этой женщине.

Амира пошутила на этот счет таким образом, что Макферлейн почувствовал себя неловко.

— Не очень-то справедливо наказывать весь корабль за слабость одного человека, — сказала она Макферлейну. — Спорим, команда не слишком довольна. Представьте их растягивающими бокал вина на весь обед? Она красотка, только дубовата несколько, вам не кажется? — закончила она и состроила гримасу.

Глинн дошел до собравшихся. Он остановился, сложив за спиной руки и глядя вниз на основную палубу и на поднятые вверх лица.

— Я Эли Глинн, — начал он тихим, ровным голосом. — Президент компании «Эффективные инженерные решения». Многим из вас в общих чертах известна цель нашей экспедиции. Ваш капитан попросила меня рассказать о ней более подробно. После этого мы будем рады ответить на ваши вопросы. — Он оглядел компанию внизу. — Мы идем к крайней оконечности Южной Америки, чтобы откопать метеорит для музея Ллойда. Если мы не ошибаемся, это будет самый большой из когда-либо найденных метеоритов. Как знают многие из вас, в трюме построена для него специальная люлька. План прост. Мы встанем на якорь у одного из островов в районе мыса Горн. Моя команда с вашей помощью откопает метеорит, транспортирует его на судно и поместит в люльку. Затем мы доставим его в музей Ллойда. Некоторые беспокоятся относительно законности этой операции. Мы заявили о разработке месторождения на острове. Метеорит является рудным телом, никаких законов мы не нарушим. С другой стороны, потенциально возможны практические сложности, поскольку Чили не знает, что мы откапываем метеорит. Но уверяю вас, эта возможность очень отдаленная. Все проработано до мельчайших деталей, и никакие сложности нам не грозят. Острова у мыса Горн необитаемы. Ближайшее поселение, Пуэрто-Уильямс, находится в пятидесяти милях. Даже если чилийские власти узнают, что мы делаем, мы готовы заплатить разумную цену за метеорит. Как видите, нет причин для тревоги и даже для волнения. Есть вопросы?

Поднялось с десяток рук. Глинн кивнул ближайшему человеку, дородному смазчику в промасленном комбинезоне.

— Что такое этот метеорит? — прогудел он под шум одобрения.

— По-видимому, это будет железоникелевая масса весом около десяти тысяч тонн. Инертная куча металла.

— Что в ней замечательного?

— Мы считаем, что это самый крупный метеорит, когда-либо найденный человеком.

Поднялось еще несколько рук.

— Что будет, если нас поймают?

— То, что мы делаем, стопроцентно законно, — заявил Глинн.

Встал человек в голубой униформе, один из судовых электриков. У него была копна рыжих волос и буйная борода. Глинн вежливо ждал.

— Мне это не нравится, — произнес матрос с сильным йоркширским акцентом. — Если проклятые чилийцы нас поймают на умыкании их камня, случиться может все. Если все легально на сто процентов, почему просто не купить у них этот чертов камень?

Глинн посмотрел на электрика, ничто не дрогнуло у него в глазах.

— Могу я узнать ваше имя?

— Льюис.

— Потому, мистер Льюис, что чилийцы по политическим соображениям не смогут нам его продать. С другой стороны, они не владеют необходимой технологией, чтобы извлечь его из земли и вывезти с острова, так он и останется там, погребенным, возможно, навечно. В Америке его будут изучать. Он будет выставлен в музее, и любой сможет его увидеть. Метеорит не является культурным наследием Чили. Он мог бы упасть в любом месте, даже в Йоркшире.

Приятели Льюиса засмеялись. Макферлейн был рад видеть, что Глинн, кажется, завоевывает их доверие своей прямотой.

— Сэр, — обратился к нему худощавый парень в форме младшего судового офицера. — Зачем этот аварийный сброс?

— Аварийный сброс, — начал Глинн спокойно, его голос звучал ровно, почти завораживающе, — это практически излишняя предосторожность. В том маловероятном случае, когда метеорит станет подвижным в своей колыбели, скажем во время сильнейшего шторма, единственное средство освободиться от этого балласта — сбросить в океан. Это ничем не отличается от того, как действовали моряки в девятнадцатом веке, вынужденные выбрасывать груз за борт во время жестокого шторма. Но шанс, что его сброс окажется необходимым, совершенно ничтожен. Идея заключается в том, чтобы сохранить команду и корабль даже ценой потери метеорита.

— Как вы задействуете сброс? — выкрикнул кто-то.

— Я знаю ключ. Знает его и ведущий инженер Юджин Рочфорт, и руководитель строительных работ Мануэль Гарса.

— А как насчет капитана?

— Кажется благоразумным оставить выбор в руках персонала ЭИР, — сказал Глинн. — В конце концов, это наш метеорит.

— Но это чертово судно наше!

Ропот команды перекрыл шум ветра и гудение двигателей. Макферлейн посмотрел на капитана Бриттон. Она стояла позади Глинна руки по швам, с каменным лицом.

— Капитан согласилась с этим необычным положением. Мы спроектировали устройство аварийного сброса, и мы знаем, как его задействовать. В том маловероятном случае, когда им придется воспользоваться, это должно делаться с величайшей осторожностью, с точным соблюдением последовательности действий, теми, кто этому обучен. Иначе камень может потопить корабль.

Он посмотрел вокруг:

— Еще вопросы?

Установилось беспокойное молчание.

— Я понимаю, это необычный рейс, — продолжал Глинн. — Некоторая неуверенность, даже нервозность естественны. Как в любом плавании, риск всегда существует. Я сказал вам: все, что мы делаем, законно, но я бы ввел вас в заблуждение, сказав, что чилийцы сочли бы это таковым. Поэтому каждый из вас получит премию в пятьдесят тысяч долларов, если наша миссия закончится успешно.

Поднялся шум, все заговорили. Глинн поднял руку, и снова установилась тишина.

— Если кому не по душе эта экспедиция, он может уволиться. Мы организуем ему возвращение в Нью-Йорк и выплату компенсации.

Он посмотрел прямо на электрика Льюиса.

Тот ответил ему внимательным взглядом, потом широко улыбнулся.

— Ты меня убедил, приятель.

— У нас у всех много работы, — сказал Глинн, адресуясь ко всей группе. — Если вам есть что еще сказать или спросить, сделайте это сейчас.

Он обвел их вопросительным взглядом. Затем, убедившись в полном молчании команды, кивнул, повернулся и пошел по мосткам обратно.

«Ролвааг»

16 часов 20 минут

Команда маленькими группами, тихо переговариваясь, стала расходиться по своим местам. Неожиданно налетевший ветер рванул ветровку Макферлейна. Он повернулся, чтобы уйти внутрь, и увидел Амиру. Она стояла у ограждения с правого борта, продолжая разговаривать с группой палубных матросов. Амира что-то сказала, и компания вокруг нее расхохоталась.

Макферлейн пошел в офицерскую гостиную. Как и большинство помещений судна, которые он видел, она была большой и обставлена дорогой удобной мебелью. Но для него она имела особое притяжение из-за никогда не пустующего кофейника. Он налил себе чашку и стал пить, удовлетворенно вдыхая аромат.

— Не хотите добавить сливок? — услышал он женский голос у себя за спиной.

Макферлейн повернулся и увидел капитана Бриттон. Затворив дверь, она с улыбкой подошла к нему. Ветер потрепал крепкий узел волос под офицерской фуражкой, и несколько выбившихся прядок свисали, обрамляя длинную изящную шею.

— Нет, спасибо, я предпочитаю черный.

Макферлейн наблюдал, как она наливала себе кофе, положив ложку сахара. Некоторое время они пили молча.

— Я хочу вас спросить, — сказал Макферлейн, в основном чтобы поддержать разговор. — Этот кофейник, кажется, всегда полный. И кофе на вкус совершенно свежий. Как вам удается творить это чудо?

— Никакого чуда. Стюард каждые тридцать минут меняет кофейник, выпит он или нет. Сорок восемь кофейников в день.

Макферлейн потряс головой.

— Замечательно, — сказал он. — Но и корабль замечательный.

Капитан Бриттон сделала глоток.

— Хотите экскурсию?

Макферлейн посмотрел на нее. Несомненно, капитану «Ролваага» есть чем заняться кроме него. С другой стороны, это неплохое развлечение. Жизнь на судне быстро вошла в монотонную колею. Он допил последний глоток кофе и поставил чашку.

— Звучит заманчиво, — сказал он. — Мне давно хотелось узнать, какие секреты скрываются внутри этого большого старого корпуса.

— Секретов немного, — сказала Бриттон, открывая дверь и приглашая его следовать за собой по широкому коридору. — Просто много-много места, куда можно залить нефть.

Открылась дверь с главной палубы, и появилась стройная фигура Рейчел Амиры. Увидев их, Амира остановилась. Бриттон ей холодно кивнула, затем повернулась и пошла по коридору. Когда они дошли до поворота, Макферлейн оглянулся, Амира продолжала наблюдать за ними с глупой ухмылкой на губах.

Открывая огромное число двойных дверей, Бриттон привела его на камбуз, где мистер Сингх властвовал над помощниками, стюардами и множеством работающих плит. Здесь были огромные морозильные камеры, наполненные бараньими и говяжьими тушами, цыплятами, утками и еще какими-то мраморными красно-белыми тушами, о которых Макферлейн подумал, что это козлятина.

— Вы можете здесь накормить армию солдат, — сказал Макферлейн.

— Мистер Сингх, возможно, сказал бы, что вы, ученые, едите не хуже, — улыбнулась Бриттон. — Пойдем, не будем ему мешать.

Они прошли мимо бильярдной и бассейна, спустились на один этаж, где Бриттон показала ему комнату отдыха команды и столовую. Еще этажом ниже они оказались в жилом отсеке команды. Большие каюты с отдельными ванными, встроенные между галереями по правому и по левому борту судна. Они задержались в конце коридора с левого борта. Здесь шум двигателей был заметно слышней. Коридор казался бесконечным, слева иллюминаторы, справа двери кают.

— Все построено по гигантским стандартам, — заметил Макферлейн. — И везде так пусто.

Бриттон засмеялась.

— Посетители всегда так говорят. Судном в основном управляет компьютер. Мы прокладываем курс с помощью геофизических данных, получаемых со спутника, и он поддерживается автоматически. Даже обнаружение столкновений осуществляется электроникой. Тридцать лет назад судовой электрик занимал скромное место. Теперь специалисты-электронщики стали очень требовательными.

— Все это производит глубокое впечатление. — Макферлейн повернулся к Бриттон. — Не поймите меня неправильно, но я все удивляюсь, почему Глинн выбрал для этой работы танкер. Зачем столько трудов, чтобы превратить танкер в рудовоз? Почему не взять хотя бы сухогруз? Или большой контейнеровоз. Бог знает, насколько дешевле это было бы.

— Думаю, я смогу это объяснить. Идите за мной.

Бриттон открыла дверь, и они вышли. Ковры и деревянные панели уступили место штампованному металлу и линолеуму. Они спустились на несколько пролетов и прошли в дверь с табличкой «грузовая аппаратная». В помещении доминировала большая электронная схема, смонтированная на дальней переборке. На ее поверхности мигали красным и желтым светом бесчисленные лампочки.

— Это имитационная схема судна, — сказала Бриттон, пригласив Макферлейна подойти ближе. — По ней мы отслеживаем, как и куда производится загрузка. Прямо отсюда мы контролируем балласт, грузовые насосы и клапаны.

Она указала на множество измерительных приборов и переключателей, расположенных под диаграммой:

— Это система регулирования давления в насосах.

Бриттон подвела Макферлейна к офицеру, наблюдавшему за множеством компьютерных экранов.

— Этот компьютер рассчитывает распределение груза. А те представляют автоматическую индикаторную систему судна. Они контролируют давление, объем и температуру во всех судовых танках. — Она дотронулась до бежевого корпуса ближайшего монитора. — Вот почему Глинн выбрал танкер. Этот ваш метеорит очень тяжелый. Погрузить его будет чрезвычайно сложно. С помощью компьютеров мы можем перемещать морскую воду из танка в танк, уравновешивая продольный и боковой крены судна, какие бы страшные перекосы не угрожали танкеру. Мы сохраним равновесие. Не думаю, что кому-то понравится, если мы опрокинемся вверх дном в тот момент, когда эту штуку опустят в танк.

Бриттон передвинулась к дальнему концу ряда аппаратуры для контроля балласта.

— Кстати о компьютерах. Вы имеете хотя бы слабое представление, что это такое?

Она указала на высокую, стоявшую особняком черную стальную колонку, на поверхности которой не было ничего, кроме замочной скважины и таблички с надписью «метрика безопасности».

— Есть еще одна такая, только поменьше, наверху, на мостике. Никто из моих офицеров не может понять, что это.

Макферлейн пробежался пытливой рукой по скошенной фронтальной поверхности колонки.

— Я тоже. Может быть, она управляет устройством сброса?

— И я сначала так подумала. Но у меня впечатление, что она связана с разными ключевыми системами судна.

Бриттон вывела его из аппаратной в коридор с металлическим полом к ожидающему лифту.

— Хотите, чтобы я спросил у Глинна?

— Нет, не стоит. Я сама его спрошу как-нибудь потом. Но я все говорю и говорю о «Ролвааге», — сказала она, нажимая кнопку лифта. — А мне интересно, как становятся охотниками за метеоритами.

Пока лифт шел вниз, Макферлейн смотрел на Бриттон. Он думал о том, что у нее очень хорошая осанка: прямые плечи, высоко поднятый подбородок. Но это не военная выправка, скорее проявление спокойного чувства собственного достоинства. Ей известно, что он охотник за метеоритами. Интересно, знает ли она о Масангкее и о фиаско с метеоритом Торнарссак?

«У нас с ней много общего, — решил Макферлейн. — Трудно представить, как непросто было снова надеть форму и подняться на мостик, думая о том, что люди говорят у нее за спиной».

— Я в Мексике попал под метеоритный дождь.

— Потрясающе. И вы выжили.

— За всю историю метеорит угодил в человека только однажды, — сказал он. — Это была женщина, страдающая ипохондрией, она лежала в кровати. Падение метеорита замедлилось при прохождении через верхние этажи дома, так что она отделалась большим синяком. Но конечно, из постели он ее вышиб. А мне метеоритный дождь, наверное, вбил в голову желание продолжить учебу и стать космическим геологом. Но роль рассудительного ученого мне никогда особенно не удавалась.

Бриттон рассмеялась. У нее был очень приятный смех.

— Что изучает космический геолог?

— Пока добираешься до действительно интересного, проходишь длинный список наук: геология, химия, астрономия, физика, счисления.

— Звучит более заманчиво, чем те предметы, что изучают для лицензии капитана. А действительно интересным что было?

— Для меня кульминацией явилась возможность в аспирантуре изучать марсианский метеорит. Я искал результат воздействия космических лучей на химический состав, пытаясь найти способ определить возраст камня.

Дверь лифта открылась, и они вышли.

— Настоящий марсианский камень? — удивилась Бриттон, выходя из лифта в еще один бесконечный коридор.

Макферлейн пожал плечами.

— Мне нравится искать метеориты. Немного похоже на охоту за сокровищами. И я люблю изучать метеориты. Но ненавижу протирать локти на факультетских посиделках или ездить на конференции и беседовать с альпинистами о выбросах при столкновениях и о механике образования кратеров. Полагаю, чувства были взаимными. Как бы то ни было, моя академическая карьера продлилась всего пять лет. В работе было отказано. С тех пор я сам по себе.

Макферлейн затаил дыхание, думая о своем бывшем партнере и осознавая, что очень неудачно выразился. Но спутница не стала расспрашивать, и удобный момент был упущен.

— Я знаю только, что метеориты — это камни, падающие с неба, — сказала Бриттон. — Откуда они берутся? Кроме как с Марса, конечно.

— Марсианские метеориты большая редкость. Большинство из них — каменные глыбы из внутреннего пояса астероидов. Маленькие кусочки и мусор остались от планет, раскрошившихся вскоре после образования Солнечной системы.

— Эту штуку, которой вы теперь заняты, маленькой не назовешь.

— Но большинство из них маленькие. Сильный удар происходит не обязательно из-за большой массы. Тунгусский метеорит, упавший в Сибири в тысяча девятьсот восьмом году, ударил с силой, эквивалентной взрыву водородной бомбы в десять мегатонн.

— Десять мегатонн?!

— Это еще пустяки. Метеориты, бывает, поражают Землю с кинетической энергией больше ста миллионов мегатонн. Взрыв такой силы приводит к концу геологической эры, убивает динозавров и вообще всем портит жизнь.

— Господи, — покачала головой Бриттон.

Макферлейн рассмеялся.

— Не беспокойтесь. Они большая редкость. Один каждые сто миллионов лет.

Они миновали множество коридоров, и Макферлейн чувствовал, что он совершенно перестал ориентироваться.

— Все метеориты одинаковые?

— Нет, нет. Но большинство из упавших на Землю метеоритов обыкновенные хондриты.

— Хондриты?

— В основном это старые серые камни. Достаточно неинтересные. — Макферлейн помедлил. — Бывают никелевожелезные. По-видимому, и тот, который мы поймали, принадлежит к этому типу. Но самый интересный тип метеоритов называется си-ай-хондриты.

Он замолчал. Бриттон быстро взглянула на него.

— Это трудно объяснить. Вам это может быть неинтересно.

Макферлейн вспомнил, как в свои юные, полные энтузиазма и наивности годы он не единожды заставлял стекленеть глаза всех присутствующих на званых обедах.

— Мне пришлось изучать навигацию по звездам, — сказала Бриттон. — Испытайте меня.

— Идет. Си-ай-хондриты слеплены непосредственно из чистой, первоначальной пыли того облака, из которого образовалась Солнечная система. Это делает их очень интересными. Они несут в себе ключ к разгадке образования Солнечной системы. Они очень старые. Старше, чем Земля.

— И сколько ей?

— Четыре с половиной миллиарда лет.

— Потрясающе.

Макферлейн отметил, что в глазах у нее светится неподдельный интерес.

— Есть теоретические предположения, что существует еще более интересный тип метеоритов…

Макферлейн резко замолчал, проверяя себя. Он не хотел, чтобы вернулась прежняя одержимость. Не теперь. Он шел дальше в неожиданном молчании, ловя на себе заинтересованный взгляд Бриттон.

Коридор закончился задраенным люком. Бриттон повернула рычаг и потянула на себя дверь. Навстречу им вырвалась звуковая волна — мощный рев бесконечного числа лошадиных сил. Макферлейн последовал за капитаном по узкому мостику. Внизу, примерно в пятидесяти футах, он увидел две огромные турбины, ревущие в унисон. Не видно было ни одного человека. По-видимому, и турбинами тоже управляли компьютеры. Макферлейн приложил ладонь к металлической стойке и почувствовал сильную вибрацию.

Пока они шли по мостику, Бриттон смотрела на него с легкой улыбкой.

— «Ролвааг» приводится в движение паровыми котлами, а не дизельными моторами, как другие суда, — сказала она, повысив голос, чтобы перекрыть шум. — Хотя у нас есть аварийный дизель для электричества. На современных судах вроде этого нельзя терять источник энергии, потому что сразу лишаетесь всего: компьютеров, навигации, пожарного оборудования. Мы называем это «покойник в воде».

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒