Н. Г. НЕДОШИВИНА

всплывает (появляется? ) бык, навстречу которому в стремительном движении с приподнятой в агрессивной позе головой устремляется змея или дракон. Представляется, что в такой же агрессивной позе изображено и другое существо (рис. 2, 4), однако плохая сохранность второго объекта затрудняет более полное толкование всей сцены.

Дальнейшее исследование в этом направлении уточнит наши представления о конкретных образах, изображенных на бактрийских зеркалах, но одно положение кажется уже сейчас вполне очевидным: если не все, то большинство рассмотренных сцен отражают идею противоборства, противопоставления двух начал, связанных с представлениями о потустороннем мире. Упорное постоянство, с которым встречается сочетание водной стихии и змей или драконов, невольно заставляет вспомнить «змея глубин» Ригведы, одного из основных мифологических персонажей. Возможно, это случайное совпадение, что, однако, не исключает существования общих индо-иранских представлений, но получивших свои собственные интерпретации в мифах отдельных регионов этой части Юго-западной Азии.

Наконец, зеркало, отражая человеческий образ владельца, тем самым отражает и его возрастные изменения, ведущие к старению и в конечном счете к смерти. Очевидно, что зеркала приобретали магическое значение, так что сцены на них скорее всего должны были быть связаны с представлениями о загробном мире в том виде, как это было засвидетельствовано в местном мифотворчестве. Естественно думать, что подобные мифы носили повествовательный характер с длинной сюжетной канвой, и лишь наиболее яркие и драматические моменты можно было изобразить на подобных зеркалах. И в таком случае можно допустить, что жизнь и смерть, по представлениям древних бактрийцев, в конечном счете зависели от борьбы, постоянного противоборства добра и зла, доброго и злого начала, на чем по существу строилась и сама этико-религиозная концепция, находящая в таком случае знаменательную перекличку в философском миропонимании зороастрийской религии.

Н. Г. НЕДОШИВИНА

12 Следующая ⇒