П Р И М Е Р Ы

До сих пор храню в памяти случай, произошедший со мной, когда мне было 7 лет. У меняразболелся зуб. Такой адской боли я еще никогда не испытывала. Ничто не помогало. Я не спала ночами и ничего не могла есть. Пришлось обратиться к зубному врачу. Мой дедушка, взяв мне талон, отправился со мною в поликлинику. До этого времени мне приходилось лечить зубы, но не удалять их. Случай этот — давний, а в те годы в нашей стране широкого применения обезболивающих средств не наблюдалось. Врач убеждала меня, что это минутное дело, что я даже ничего не успею почувствовать. Но оказалось все не так. Зуб никак не хотел покидать своего насиженного” места. Врач провозилась с ним невероятно долго, и это было очень мучительно для меня. На мои душераздирающие крики сбежались даже врачи из соседних кабинетов. Мой дедушка просто не находил себе места за дверью...

Наконец, благодаря совместным усилиям прибывших на помощь, мой зуб был все же удален. Мой кош мар на этом не кончился: теперь врачи никак не могли унять кровь, которая текла бесконечным потоком. Ее, конечно, пытались остановить, но я просто никому не давала это сделать, мне нужно было срочно покинуть этот ужасный кабинет. Свое успокоение я нашла только в объятиях моего дедушки. Он так быстро смог меня успокоить и развеселить (его психотип Дюма), что я даже на время забыла о своих мучениях. ГАМЛЕТ обладает болевой сенсорикой, поэтому все, что касается самочувствия, болезней, в том числе и умения терпеть боль, для него выходит за рамки обычных житейских проблем. Кроме того, повышенная эмоциональность и детская неспособность сдерживать свои чувства там, где взрослый человек попытался бы это сделать, привели к сцене, которая достаточно красноречиво описана в этом рассказе.

* * *

При знакомстве я невольно разделяю для себя людей на три категории: 1 - хочу общаться, 2 - могу общаться (хотя и без особого желания), 3 - не хочу даже видеть. Однажды мы всей семьей поехали в дом отдыха. По соседству отдыхала еще одна семья, в ней был мальчик моего возраста, и он попал для меня в третью “категорию”. Первый день знакомства я его кое-как терпел, но потом стал избегать. На четвертый день его мама подошла к моей с вопросом: “Почему Вы запретили Вашему сыну играть с моим? ” Никто мне, конечно, ничего не запрещал... Просто этот Дима мне не нравился.

Обратите внимание на два момента в этом отрывке. Во-первых, ГАМЛЕТ разделяет всех людей по категориям, для него есть “высшие” и “низшие”. Во-вторых, еще ребенком он умеет уйти от прямого конфликта, перекладывая ответственность за происходящеена других. В этой ситуации мальчик не стал ссориться с Димой, а разыграл молчаливую сцену запрета общения со стороны своей мамы.

* * *

Я хорошо чувствую себя в компании близких друзей и в семье. Могу даже в разговоре выходить за рамки приличий, покапризничать, что, впрочем, мне прощают. Своих чувств — не скрываю. Легко могу посмеяться или рассердиться, люблю посетовать на жизнь, даже если не все так плохо, как я это изображаю. Люблю всегда быть в центре внимания, для этого могу сделать все, что угодно: стараюсь мило разговаривать, говорить что-то приятное человеку, чтобы расположить его к себе. Если это не помогает, человек становится моим врагом. Не потерплю к себе равнодушия! И действительно, для ГАМЛЕТ очень важным является эмоциональное поле, в котором он чувствует себя, как рыба в воде. Равнодушие же лишает его возможности манипуляции, которая для него основной инструмент общения.

* * *

Вспоминаю случай в кафе. Мы сидели с подругой, а за соседним столиком устроились бомжи-алкоголики. Легко представить себе их засаленную одежду, грязные, небритые лица, гнилые зубы! Не замечать их было выше моих сил. Все было испорчено... Впрочем, такой же эффект может для меня иметь и такая мелочь, как расположенный рядом грязный стол. Однажды мы с моей соседкой принимали гостя. Необходимо было что-то приготовить, но ни мне, ни соседке это делать нехотелось. Тогда я, обращаясь к гостю, сказала: У меня такая чудная соседка, она просто восхитительно готовит, только сегодня почему-то ломается!?, — только и всего, и она капитулировала.

Первый абзац этого рассказа наглядно иллюстрирует ранимость сенсорики ощущений. Второй абзац — великолепный пример манипуляции соседкой, чтобы избавить себя от нелюбимого дела.

* * *

Идей, особенно творческих, у него было много. Он был отличный художник. Воплощая в жизнь свой очередной замысел, он ставил всех себе на службу. Ему доставали то, что было необходимо для работы, ему позировали, его даже кормили... Он очень любил кошек, но однажды к нему стала ластиться бродячая кошка, а кто-то сказал, что она “лишайная”. Он изменился в лице и буквально пнул бедного зверя, как мяч. Это был, пожалуй, единственный случай его жестокости, которому я была свидетелем. Когда он погружался с головой в работу, то абсолютно забывал про распорядок дня, мог несколько ночей почти не спать и питаться всякой всячиной, если его принудительно не накормить. Он никогда не знал, что у него лежит в холодильнике, не говоря уже о шкафах и полках (за исключением книжных). Если мне нужно было послать его о магазин, то приходилось давать подробную инструкцию - где, что и по какой цене купить, и все равно он мог купить не то. Уборку терпеть не мог, стирку и глажку тоже... Однажды я попросила его помочь сделать мне торт. Он тщательно вымыл руки, закатал рукава, затем взял журнальный столик, поставил его па пороге кухни, проверил, не качается ли, выбрал стул получше, взял самый острый нож, потом принес пачку журналов, уселся за столик и начал методично пролистывать журналы, зачитывая вслух поправившиеся места. Наконец, ему и это надоело. Тогда он ножом стал вырезать картинки и кусочками теста клеить к двери кухни. В конце концов, я без его помощи выпекла первый корж, который вышел идеально круглой формы. Он взял его и аккуратно пришпилил на стенку в своей комнате. В этом рассказе, кроме, опять-таки, умения манипулировать другими и проявления ранимой сенсорики (вэпизоде с кошкой), обратите внимание на увлеченность работой ГАМЛЕТА. Может даже показаться, что этот человек иррациональный.

Но рационализм этиков проявляется иначе чем у логиков. Этиков буквально захлестывают эмоции и они неспособности переключиться на что-то другое пока эмоции не остынут.

* * *

С первых дней нашего знакомства меня поражала ее способность мгновенно изменять настроение, голос, выражение лица (если это было нужно) и предстать перед человеком такой, какой, по ее мнению, он хотел ее видеть, или такой, какой она хотела бы выглядеть в его глазах. Когда в комнате находились девочки, она нормальным голосом со всеми разговаривала или, если была в плохом настроении, — молчала, дулась, злилась. Но, вне зависимости от всего этого, как только появлялся представитель мужского пола, у нее в одну секунду появлялась самая приветливая в мире улыбка, голос повышался в тоне и приобретал детские интонации. Она щебетала и весело смеялась. После того, как юноша уходил, она возвращалась в свое первоначальное состояние, голос полностью восстанавливался, и если ее настроение до визита было не очень хорошим, то невозможно было подумать, что еще минуты две назад это была такая миленькая девушка!

* * *

Вообще Т. считала, что все вокруг должны видеть в ней маленькую девочку (это для сильных мужчин), и должны прощать ей все ее шалости, как их прощают детям. В девчоночьей же среде - стремилась создать образ “респектабельной женщины”. Могла подкатить к общежитию на шикарной машине, элегантно хлопнуть дверцей... Встретив кого-нибудь из подруг, могла часами обсуждать цены в коммерческих магазинах, вопросы налогообложения и проблемы малых предприятии. Из тех же соображений она училась управлять машиной.

* * *

Если в семье кто-то заболел — Л. проявляет заботливость, какое то время может ухаживать за больным, как нянька, но надолго его за боты не хватает, он быстро устает от своих обязанностей. Если же заболеет сам — все окружающие не должны расслабляться ни на ми нуту. Чем большее количество людей крутятся вокруг него — жена, дети, врачи, “скорая помощь”, — тем большее удовлетворение от всего этого он чувствует. Кроме истинного участия в его проблемах, ему еще необходима и публичная демонстрация такого участия.

Действительно, ГАМЛЕТ очень бурно, но кратковременно может сопереживать тому, кому в настоящий момент плохо, способен эмоционально поддержать потерпевшего. Если же потерпевшим оказался он сам, то для него важным является не только то, что в трудную минуту окружающие помогают ему делом, ему еще хочется иметь как можно больше свидетелей и участников его страданий, которые своим сопереживанием облегчают постигшую тяжелую участь.

* * *

Я очень люблю готовить различные рефераты и доклады. Тут, если признаться, я “работаю на зрителя”. Во первых, при выборе материала я стараюсь представить себя на месте слушателя, подбираю материал значимый и интересный. Читая или рассказывая, я хочу, чтобы человек послушно следовал за моей мыслью, вникая в суть. Если же, что бывает очень редко, я вдруг вижу, что мои слушатели “спят”, — я сделаю все возможное, чтобы их за интересовать, привлечь их внимание. Обычно в таких случаях я плавно перехожу к какой-то иной теме, например, могу рассказать случай из своей жизни или смешной анекдот, и когда с помощью этих ухищрений внимание публики поймано”, — так же медленно возвращаюсь к теме, но уже не одна, а увлекая вместе с собой мою аудиторию. Обычно мне это хорошо удается. Если же на какого то “спящего” слушателя и это не действует, тогда, обращаясь прямо к нему, я спрашиваю: Скажите, что Вы об этом думаете? Что, по Вашему, в такой ситуации могло бы произойти? В этом отрывке великолепно описано умение ГАМЛЕТ манипулировать своими слушателями. Если при этом он обладает высокими нравственными качествами, такое умение делает его и великим педагогом, и великим артистом.

* * *

Пожалуй, мне не чужды проявления суицидальности. Нет, я не пыталась покончить жизнь самоубийством, но эти мысли в период размолвок с родителями у меня иногда возникали. Я при этом писала прощальные записки, делала “типичные” признанияродителям но все это не выходило за рамки демонстративных действий. Мне иногда хотелось все эти случаи записать, чтобы потом, со временем, посмеяться... В эти тяжелые днитолько философский взгляд на жизнь помогал мне выжить. Когда это вновь со мной происходит, я успокаиваю себя словами: “Все это когда-нибудь кончится! ” Особенность, и довольно характерная, для ГАМЛЕТ суицидальные демонстрации, которые призваны сигнализировать окружающим о его душевных муках, о просьбе прийти на помощь.

* * *

За первые 15 минут знакомства я уже хорошо понимаю, чем можно обидеть человека, а чем нельзя. Обычно, если есть такая возможность, эти 15 минут я со стороны за ним наблюдаю. Если решаю, что он для меня не особенно важен и я ничего не потеряю, порвав с ним отношения, - люблю балансировать на этой грани и наблюдать за его реакцией.

Если же я знаю человека достаточно хорошо, то могу легко предсказать его поведение. Бывает так, что, пока он еще набирает воздуха в грудь, чтобы мне что-то сказать, - его фраза уже звучит в моей голове, причем в точной его формулировке.

Я очень люблю искусство, чувствую его буквально кожей. У меня техническое образование, но теперь я работаю в Русском музее и совершенно счастлива этим. Раньше я очень любила ходить в театр, обязательно посещала спектакли 2 - 3 раза в неделю, но сейчас столько драматизма в самой жизни, что и в театр не тянет, а музей для меня - вся моя жизнь. Особенно остро я чувствую энергетику Рериха и Кандинского, заряжаюсь от картин этих художников положительными эмоциями, мне они придают энергию. Искусство, театр, музыка — конечно же, наиболее подходящие профессиональные занятия для человека гуманитарного склада, к которым относится ГАМЛЕТ.

* * *

Я не однолюб. У меня было много романов, которые быстро кончались, самый долгий из них тянулся полтора года. Чаще всего в меня влюблялись мужчины намного моложе меня. Должно быть, я сама способствовала этому, так как не люблю слишком взрослых, то есть, слишком скучных людей и поощряю любые речи, вплоть до всякой восторженной ерунды. Со своим начальником ядолго конфликтовала, потому что он не мог создать хороших условий работы для своих подчиненных, часто проявлял недобросовестность и был необязателен. Однажды, после очереднойстычки, я при всех обозвала его ничтожеством. Тем не менее, когда высокое начальство захотело меня сократить, он начал меня отстаивать. Конечно, после этого я перед ним извинилась, сделав это публично.

* * *

Однажды она пришла домой вся взбудораженная, глаза горели — ей срочно необходимо было поделиться со мной свежими впечатления ми. Оказалось, что она возвращалась с работы в трамвае. Среди пассажиров возник разговор о тяжелом блокадном времени (дело происходило в Ленинграде). Она немедленно включилась в разговор, стала рассказывать подробности той тяжелой жизни, и так “погрузилась в воспоминания”, что у нее заболело сердце. Кто то предложил валидол, кто-то — нитроглицерин. Сочувствующие пассажиры ее утешали: “Ну что же теперь Вы так убиваетесь? Горю этим не поможешь. Вам надо беречь себя. Сейчас все самое трудное уже позади... ” Ее так увлек собственныйрассказ, что она, вероятно, не вспомнила о том, что мы с ней всю войнупровели в эвакуации на Урале.

В этом фрагменте очень живописно выглядит способность интуитивного подтипа ГАМЛЕТ “выпадать” из реальности.

* * *

Всегда мама была для меня недостижимым идеалом женщины: ее умение всегда и всех заставить себя уважать (несколько слов, тон — и все! При ней уже никто не закурит, не произнесет бранного слова). Ученики — ребята из интерната, сироты (многие - при живых родителях), повидавшие на своемвеку много грязи, в грош не ставившие других учителей, - относятся к маме чуть ли не с обожанием. Меня восхищает ее искренность. Она замечательно поет (зал плачет, я видела). Я редко слышала, чтобы кто-нибудь умел так читать стихи, как мама, и вообще так говорить о своих чувствах. Она не боится самых сильных слов, и в ее устах они звучат настолько естественно, что даже дрожь берет. Если она любит — это видно, слышно и всем понятно. Если ненавидит — сомнений нет. Скрыть свои чувства она не может, даже если пытается.

Она всегда несет с собой какую-то свежесть, как ветер в духоту. Ей непонятно, как я могу спокойно и дружелюбно разговаривать с валютной проституткой (ну и что же, что мы учились вместе'? ). Или как я могу не слышать, что за окном матерятся прохожие мужики. Пусть у нас интересный разговор - но они же матерятся, и громко! А мама — на грани слез: при ней матерятся, а она ничего не может сделать. Я даже не слышу — не меня матерят, и ладно. Тем более, что меня даже не видят. Но втайне я завидую маминой эмоциональности и считаю себя просто равнодушной.

* * *

Его речь разительно отличалась от речи других людей : словечка в простоте не скажет! Обыкновенно у пего получалось что-нибудь в таком роде: Наталья Ивановна, я подвергаюсь прискорбной обструкции с Вашей стороны, в то самое время как она совершенно не заслужена мною... - Посмотри, Галина, как женщиной моей мечты, Натальей Ивановной, разбираема эта необозримая почта, удостоенная чести прийти в адрес нашего уникального агентства!

Позднее он стал знаменит в нашем коллективе тем, что время от времени декламировал свои стихи, посвященные тем или иным людям. В этих стихах хромали и размер, и рифма, зато в них встречались на каждом шагу фразы типа: “Не просто суперсовершенство, а сверхгармония реальности... ” “Прекрасногрудая блондинка... ” “Весна мне ветром плюнула в лицо... ”

Ему вообще очень важно чувствовать, что к нему относятся с участием, что на него обращают внимание. Вот пример. Прибегает он па работу к середине дня, я в этот момент дозваниваюсь до абонента по телефону. Он с порога: Наталья Ивановна, мне сегодня были факсы? — Нет. Он или не слышит, или его не устраивает форма ответа, он подходит ближе: — Наталья Ивановна! Мне сегодня кто-нибудь звонил или передавал факс? Я уже слышу звонок на другом конце провода, отвечаю опять быстро: — Нет, нет. Одновременно — просматриваю свои записи к разговору. Он закрывает ладонью мои бумаги и говорит громко, раздельно, прямо глядя в глаза: - Наталья Ивановна, я хочу на конец выяснить, существует ли какая-нибудь информация, переданная сегодня для меня людьми, находящимися в других городах? — Нет, голубчик, нет! И отойди, пожалуйста, от меня, не мешай работать. Алло...

Он моментально вскипает, выходит на середину комнаты, находит взглядом человека, внимающего ему, и громко повествует о том, что я к нему опять несправедлива, что я саботирую его работу, а он, между прочим, себя не жалеет ради нашего родного агентства ... Я говорю себе, что не должна на него обижаться. Такое же отношение к нему я стараюсь внушить остальным сотрудникам, если возникает такая необходимость: ведь несмотря па всю свою экстравагантность, он, в сущности, безобиден. Он даже не способен серьезно оскорбить человека. Он вообще боится каких-то сложных отношений, притом умеет чувствовать настроения других людей, понять, о чем они думают сейчас, в том числе конечно! - что они думают о нем самом.

Два предыдущих рассказа - блестящие примеры проявления этического подтипа ГАМЛЕТ.

* * *

Однажды мы отмечали 1 Мая. И вот наш друг С. сказал невзначай, что в принципе мог бы выпить всю оставшуюся водку один. А водки там было полторы бутылки. Народу было много, и некоторые из присутствующих усомнились в его способностях. Тут разгорелся жаркий спор, в конце которого С. картинно встал посреди комнаты: перед ним на столе стоял сосуд, в который было налито полторы бутылки “Столичной”, а под сосудом — 200 рублей (две месячные стипендии). Если он выпьет всю водку сразу, не останавливаясь, то деньги будут принадлежать ему. А если нет — такая же сумма с него. Практически никто не верил в его успех. А он все-таки выпил! И взял только 100 рублей, остальные отдал народу на дальнейшее празднество. До комнаты ему по могли добраться, и он весь вечер, пока не заснул, страшно кричал, объясняя, как все было, и радуясь своей победе.

Вот уж поистине - на публике ГАМЛЕТ способен сделать все что угодно. Обратите внимание еще и на публичную щедрость юноши: пусть общество веселится за его счет. Вдохновлять эмоциями толпы на площадях приводит этих людей также и в политику.

⇐ Предыдущая 1 2 3 45