Три месяца спустя 10 страница

— Вот кто я, Лара. И вот, чем я занимаюсь. Я являюсь частью команды спецназа. Я был завербован семь лет назад. Я и мои сослуживцы были выбраны из-за наших навыков, отсутствие семей, нашей лояльности. Когда дело доходит до того, что наше правительство не может открыто разобраться с какой-либо ситуацией, парни приходят и забирают меня.

— На эту работу? — прошептала я.

— Правительство дает работу. Туда и обратно, коротко и ясно, раз и готово. Потом я возвращаюсь сюда и становлюсь обычным парнем, уволившимся из армии и страдающем легкой формой ПТС...

Я почувствовала себя больной.

— Это должно быть шутка.

Его голос был полон сожаления.

— Я бы хотел, но…

— Ты сказал, что был в армии. А не то, что ты по уши в ней! — обвинила я его.

— Я не говорил. Я не говорил, что демобилизовался. Я бы никогда не сделал этого, потому что это было бы ложью... тебе, мой ангел.

— А недосказанность не является ложью, да? —крикнула я.

Мой голос настолько был громким, что эхом разнесся по комнате. Я не могла нормально дышать. Я хотела лечь на кровать, свернуться калачиком изарыдать, пока не отступила бы боль и ужасные мыслине выветрились из головы. Но я была сильной. Не так ли?

— Хорошо, тогда расскажи мне все сейчас же. Я хочу знать, — потребовала я с силой, даже не узнавая свой голос.

— Я не имею права ничего рассказывать. Тебе не следует знать даже того, что ты уже знаешь. Мы не имеем права никому раскрывать свое истинное лицо, даже членам семьи. Большинство семей тайных агентов считают, что их близкиедемобилизованы из армии в результате полученных травм или проблем с психикой.

— Я должна знать, куда вы направляетесь сегодня вечером.

— Я пока не знаю. Меня проинформируют, как только я доберусь до базы.

— А что вы будете делать?

— Даже если бы я знал, я не могутебе сказать.

— Но задания, на которые тебя посылают, опасные?

— Одним более опасные, другие менее.

— Боже мой! Ты так просто об этом говоришь, ты можешь умереть сегодня вечером, не так ли? — ахнула я.

— Да. — Он очень тихо произнес это слово, но оно ударило мне в самое сердце, словно пуля.

— Я не могу поверить. Нет. Почему это опять происходит именно со мной? Ты так спокойно мне говоришь, что можешь уйти и не вернуться?! Как мой брат и отец? — Мой голос звучал визгливо и истерично, одна мысль меня выводила из себя — он может умереть.

— Что подразумевают эти скрытые операции? Ты делаешь какие-то незаконные вещи?

— Часто, поэтому нам не привыкать.

— Почему?

— Потому что результат оправдывает средства.

— Если ты делаешь что-то противозаконное, значит, ты совершаешь что-то неправильное.

— Существует большая разница между тем, что является законным, а чтоправильно с моральной точки зрения. Понятие законности меняется со временем. Когда-то считалось законным охотиться на волков. Сейчас это не разрешено. Когда-то было узаконено рабство, покупали и продавали негров. Сейчас это вне закона. Я все делаю правильно. Кто-то должен остановить ужасные вещи, которые происходят в этом мире. Кто-то должен отправится туда и все исправить.

Я плакала, пока он говорил, но все же нашла силы и спросила ровным голосом:

— Почему этим кем-то должен быть ты?

— Если бы все думали о своих близких, то никого бы не осталось, чтобы заняться этой работой.

— Я отдала своей стране своего отца, брата и маму. Ты просишь меня отдать этой стране тебя, мужчину, которого я люблю?

— Мы можем поговорить об этом, когда я вернусь?

— О чем тут говорить? — с горечью спросила я. — Ты не только солдат, ты— часть группы, на долю которой выпадают самые опасные задания. — Я на пару минут замолчала. — Ты убиваешь в этих тайных миссиях?

— Иногда.

Я прикрыла рот руками.

— Кто ты есть на самом деле?

— Я мужчина, который не мог предположить, что он найдет свою женщину. Я тот, кто потерял любую надежду. Я мужчина, который любит тебя.

Если бы эти слова он произнес несколько часов назад, я была бы самой счастливой женщиной на всем свете, но сейчас они звучали фальшиво. Любовь? Это — не любовь. Он обманул меня. Он знал, что я не хочу иметь ничего общего с военным, а он позволил мне влюбиться в него.

— Если что-то с тобой случится в этот раз, и ты не вернешься, я даже не узнаю об этом?

Его молчание было словно нож, всаженный мне в грудь.

— Мне даже никто не сообщит, да? — в недоумении прошептала я.

— Скорее всего, нет. Ты просто прочитаешь в газете, что в автомобильной катастрофе неподалеку отсюда погиб ветеран войны или что-то подобное.

41.

Лара

Я в недоумении отрицательно покачала головой.

— О, Господи! Ты слышишь сам себя? Ты хоть понял, о чем ты просишь меня?

Он молчал, и мне захотелось его встряхнуть от разочарования и ярости.

— Что, если бы это была я? Что, если бы в середине ночи меня вызвали на задание, и существовал бы шанс, причем такой огромный шанс, что ты больше меня не увидишь?

Я услышала, как он прерывисто вздохнул.

— Ответь мне! — закричала я.

— Нет, я не разрешил бы тебе уйти.

— Тогда чего ты просишь от меня? — заплакала я.

— Между нами большая разница. Я не новичок. Я прекрасно обученный солдат. Не так много найдется мужчин, которые лучше, чем я в этом деле. Я хорош в этом, Лара. Вот почему меня завербовали.

— Так вот почему тогда тебя чуть не разнесло на куски?

Он тяжело вздохнул.

— Если мне суждено умереть, Лара, я умру. Я могу незаметно скользить по снегу и упасть, хотя тебя я несу к нашей входной дверивесь путь.

— Ты должно быть шутишь? — ахнула я.

— Мне нужно идти, но я вернусь через три дня. Пожалуйста, не пытайся связываться с этим сукиным сыном, пока я не вернусь.

Я автоматически кивнула и услышалалязг металла, я слышалаэтот звук раньше. И потом я почувствовала запах, мне не хотелось дотрагиваться пальцами до этой вещи, которая пахла так знакомо. Оружейным маслом. Внезапно я все поняла. Я глубоко вздохнула. Вся ситуация ранила меня до глубины души.

— Я пообещала себе, что никогда не буду проходить через то, что пережила моя мать, — сказала я. — Я не рассказывала тебе, что произошло после похорон моего отца, не так ли? Моя мать держалась во время похорон, когда на его гроб положили этот чертовый флаг, и когда отдавали, стреляя в воздух, последние почести отцу, и пока люди в форме говорили, как они жалеют и скорбят. Мы вернулись домой, она продолжала мужественно улыбаться на поминках, но когда все ушли, она рухнула на пол в своей спальне и завыла. Она кричала, выла, рыдала, не переставая и... я... Я... не могла ее успокоить. — В моем голосе плескалась истерика.

— Нет. Нет, Лара. Не надо, — умолял он, крепко обнял меня.

Но я так рыдала, что даже не могла дышать.

— После этого она стала совсем другой. Совсем. Я не хочу этого. Я не могу. Я не хочу переживать это снова. Пожалуйста, не проси меня.

— Лара, давай поговорим об этом позже, прошу тебя. Я все тебе объясню, и ты поймешь меня, почему…

— Нет, — внезапно зарычалая, вырываясь из его объятий, вскакивая с кровати. — Ты не хочешь меня понять. Ты хочешь, чтобы я согласилась с твоей философией «цель оправдывает средства» и простила твою ложь.

— Я никогда не лгал тебе. Ты подумала, что я живу один в глуши, и решила, что больше не имею никакого отношения к армии.

— Если бы я знала, что ты продолжаешь служить под прикрытием, я никогда бы не осталась у тебя во время той снежной бури. Я никогда бы не стала делать то, чем мы занимались, — возбужденно закричала я.

Кит тоже поднялся на ноги и сделал ко мне шаг. Он был так близко от меня, что я чувствовала тепло и напряжение его тела.

— Лара, из-за чего ты думаешь, я оттолкнул тебя той ночью? Из-за того, что ты рассказала мне о своем отце и брате. Но ты сама пришла ко мне той ночью, у меня не хватило сил противостоять тебе, я не смог тебя опять оттолкнуть. Как я мог? Ты была всем, о чем я когда-либо мог мечтать, всегда хотел иметь.

— Ты сказал, что я могу пожалеть, что спала с тобой, — сказала я ему, мой голос звучал резко и горько. — Ну, ты был прав. Я сожалею об этом. Всемсвоим сердцем. — Я специально произнесла эти слова, я хотела причинить ему боль, и похоже, мне удалось.

Китвтянул носом воздух и замер, словно я выстрелила в него.

У меня так болело сердце, мне хотелось обхватить его руками за шею и умолять не уходить. Я развернулась и началадвигаться к двери, но пошла немного быстрее, чем обычно, поэтому ударилась об угол стола, споткнулась и упала бы, если бы Кит не подхватил меня.

— Лара...

— Нет, не трогай меня, — закричала я. — Ты беспокоишься, что я ударилась, а тем временем спокойно разрываешь мне сердце в клочья.

Он отпустил меня, словно обжегся. Выпрямив спину, я начала пробираться к своей одежде. Китнаходился позади меня.

— Лара, пожалуйста... я знаю, выглядит все очень плохо, и мне жаль, что я не рассказал тебе, но, пожалуйста, дай нам шанс.

У меня внезапно высохли слезы. Я медленно повернулась к нему. Я не слышала в его голосе жалости. Очередной раз он решил, что «цель оправдывает все средства».

— Я не знаю, куда ты собираешься. Я не знаю, что ты будешь делать. Я не смогу так жить.

— Я вернусь через три дня, — сказал он. — И тогда мы поговорим.

Сейчас его голос звучал настолько жалобно, в нормальных обстоятельствах я бы сдалась, но я тут же вспомнила соседей, стучащих в дверь, пока выла и кричала мама, в результате потеряв сознание. Я по-прежнему в кулаке сжимала его нашивку. Я сделала глубокий вдох и дотронулась до его груди. Нащупав липучки, я вернула нашивку с его именем на место.

— Будь осторожен, — тихо произнесла я. —Хотя ты не для меня, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Он не пытался меня остановить, я сделала шаг назад и подошла к стулу, где оставила свою одежду.

— Лара, — произнес он.

Я развернуласьк нему лицом.

— Хватит. Пожалуйста. Ты солгал мне. Ты не сказал мне самого важного. Мне казалось, что с тобой и волками я стала частью чего-то особенного. Как я могу опять доверять тебе?

Я слышала, как он с трудом сглотнул, оставаясь на том месте, где стоял. Отвернувшись, я натянула джинсы и надела блузку, стараясь нащупать на стуле свитер. Но на стуле его не оказалось, хотя я клала его именно сюда. Я услышала, как Кит подошел ко мне, поднял его с пола и вложил мне в руку.

Мне захотелось заплакать, но я подавила желание, взяла свитер и натянула его на себя через голову. Затем я вышла из комнаты и спустилась по лестнице, он последовал за мной. Я прошла в прихожую, сняла свое пальто с крючка у двери и надела. Застегнув, янащупаласвою вязанную шапку и шарф, пока он обходил комнаты. Дом как-то затих, слышались только шаги его ботинок.

Мне не хотелось с ним разговаривать, поэтому я открылавходную дверь и вышла на крыльцо. Джимбооказался прав — ночью подморозило. Волки исчезли. Кит как-то сказал мне, что волки живут в лесу, когда он куда-то ненадолго уходит и возвращаются, когда он возвращается домой.

Я чувствовала, как парни в машине, оценивающе разглядываютменя. Поскольку земля обледенела, я ждалаКита, когда он выйдет из дома. Молча, я позволила ему взять себя за руку и помочь спуститься по ступенькам. Кит открыл заднюю дверьминивена, и я юркнула в теплый салон.

В котором уже находилось двое мужчин, но они молчали, пока Кит меня не представил:

— Это Лара, ребята. Лара, тот, что за рулем Джерри, а мудак, который сидит с ним рядом — Билл. — Кит пытался сделать вид, что ничего ужасного не произошло, но его выдавал голос.

— Спасибо, чувак. Привет, Лара, — добродушно произнес Билли.

— Как ты, Лара? — поинтересовался Джерри.

— Хорошо, спасибо, — прошептала я.

Автомобиль пришел в движение. Я была полностью оцепеневшей, пока мы преодолевали милю за милей. Мне так хотелось заплакать, но я стиснула зубы и заставила себя выпрямиться, подальше отодвинувшись от Кита.

Мы въехали в город, Кит стал давать указания по поводу дороги к моему дому. Автомобиль притормозил напротив подъезда. Я услышала, как Кит открыл дверь и повернулась на звук. Мне не хотелось, чтобы он помогал мне выходить из машины. Я опустила ногу в открытую дверь, и моя нога погрузилась в снег. Кит был тут как тут, взяв меня за руку.

— Я смогу теперь управиться сама. Ты можешь ехать, — с прохладцей произнесла я.

— Нет, я провожу тебя до двери.

— В этом нет необходимости. Спасибо за все.

— Черт побери, Лара. Я провожу тебя до двери и заведу в квартиру. У тебя нет выбора.

Я сглотнула. Я даже не понимала окончательно, что мне делать, поскольку чувствовала себя несчастной. Я положила руку ему на плечо. Мгновенно его твердые мышцы напряглись. Он выдохнул, и на секунду я подумала, что он собирался мне что-то сказать, но всего лишь сделал шаг вперед. К моей двери. Он стоял рядом и ждал, пока я вставляла ключ в замочную скважину и открывала ее.

— Спокойной ночи, любовь моя. Я буду думать о тебе, — прошептал он.

Я ничего не могла с собой поделать, у меня появились слезы.

Он протянул руку и вытер их.

— Я люблю тебя, — произнес он, — до боли.

— Тогда не уходи, — всхлипнула я.

— Это моя работа, Лара.

— Устройся на другую работу, — взмолилась я.

— Здесь я лучший. Я больше ничего не умею делать.

— У меня припасено достаточноеколичество денег. Мы сможем прожить, продавая мои скульптуры. — Слезы быстро текли у меня по щекам.

— Мы поговорим об этом, когда я вернусь домой.

— Нам не о чем говорить. Ты или со мной, или с армией.

Он наклонил голову и нежно поцеловал меня в лоб. А потом ушел. Я вошла в дом, закрыла дверь и прислушалась — захлопнулись дверцы машины, запустился двигатель, и они уехали в ночь.

Я направилась на кухню. Меня немного штормило, но я была в порядке. Я включилабатареи, подошла к чайнику на столешнице и наполнила его свежей водой. По-прежнему не снимая пальто, я заварила чай в кружку.

Затем вошла в гостиную. В квартире было очень холодно, поэтому я включила маленький обогреватель, который имела на случай чрезвычайной ситуации. Я опустилась рядом с ним. Тепло стало согревать мне ноги.

Я дотронулась до циферблата своих наручных часов. Три тридцать пять. Мне следует пойти спать, но не хотелось. Я сделала глоток чая, даже не почувствовав его вкуса.

И в этот момент я почувствовала, что оказалась в ДурангоФоллс, а также во всем мире, совершенно одна, словно меня все бросили. Я выпила чай и поднялась наверх. Я двигалась медленно, не спеша, как стараяуставшая, покинутая всеми женщина. Я не позволяла себе плакать, по крайней мере, впереди для слез у меня было предостаточно времени.

Я уже понимала, что буду долгие годы оплакивать наши отношения.

42.

Кит

https: //www. youtube. com/watch? v=vt1Pwfnh5pc

Можете называть меня сукиным сыном за то, что с самого начала я не сказал ей правду, говорить, что у меня вместо мозгов дерьмо, в общем называть меня как попало, я не жалею. Я слишком люблю эту женщину, чтобы ждать момент и играть по правилам или страдать другой х*рней. Даже еслия поклялся защищать эти правила, и я бы сказал ей, что я до сих пор служу в армии, все равно нет никакого, бл*дь, пути, что я смогу что-то объяснить, и я не собираюсь, бл*дь, терять единственную женщину в своей жизни, настолько идеальную для меня, настолько непорочную, из-за этого.

Да, можете считать меня эгоистом, но могу сообщить вам новость— я никогда и не претендовал на роль святого, и если бы мне пришлось сделать все с самого начала, я сделал бы то же самое. Зачем мне рисковать, даже чуть-чуть, в результате чего она может уйти от меня? Таким образом, я прошел через первую линию обороны оправданий, и завоевал себе шанс бороться за нее дальше, но в другой день. Чтобы сейчас ни случилось, она любит меня и ей будет гораздо тяжелеепротивостоять мне. Я буду бороться за нее, пока она не сломается и примет меня обратно, или я буду жить у ее входной двери, пока она меня не впустит.

Я с трудом заставил себя перестать думать о Ларе. Мне следует абстрагироваться от нее. Да, если я хотел выбраться из этой катавасии живым. Яобязан сфокусироваться на выживании. Ради себя и восьмерых парней, которые вместе со мной отправились на это задание. Достаточно всего одной маленькой ошибки, и я больше никогда не увижуее ангельское лицо и не попробую ее сладкую плоть.

Я лежал на мокрых листьяхвколумбийских джунглях, в очках ночного видения, упакованный в черный камуфляж без опознавательных знаков. Если что-то пойдет не так, и меня обнаружат, то, никто меня не вернет назад. Мы были людьми, которых не существует.

Что-то склизкое ползло у меня по руке. Ой, бл*дь. Только этого мне не хватало, еще одна пиявка. Я не мог даже поджечь ее сигаретой, поэтому позволил ей устроить праздник, напившись моей крови. Я перевел глаза и посмотрел в прицел свой снайперской винтовки.

Я смотрел на большой старый склад, покрашенный в зеленый цвет, который хорошосливался с джунглями, защищенный высоким забором с проволокой, по которой шел электрический ток, по последним подсчетам, его охраняло восемь охранников, обученных убивать. Наверное, наемники. Внутри хранилось огромное количество незаконного оружия и кокаина высокого качества. Я хотел, чтобы Лара поняла то, чем я занимаюсь.

Кто-то должен делать эту работу.

Если мы не позаботимся об этом сейчас, то завтра утром к воротам склада выстроится длинная колонна из грузовиков, готовая забрать содержимое. По одному грузовикизадним входом подъезжали к складу, и мужчины на грузоподъемникахперегружали коробки из-под дешевых телевизоров, набитые кокаином. Они наполняли один грузовик за другим, готовя их отправиться в порт, и благодаря взяткам, все будет погружено на корабль, на котором будут смотреть на происходящее сквозь пальцы.

Выгрузят товар в моей стране, где уйма людей готова будет убить за дозу. Это все должно будет произойти завтра, если бы я сейчас не был здесь и не изменил бы ход событий, поэтому история будет совсем другой.

Без разницы моя команда это сделает или нет.

Подъехал черный 4х4 внедорожник, разрезающие темноту светом фар. Охранники бросились открывать металлические ворота. Автомобиль остановился напротив двери склада. Я перевел прицел на переднюю дверь джипа. Появилась темная голова мужчины, затем показалось его тело и одну ногу он стал опускать на землю. Я направил прицел, в виде воображаемой красной точки.

Достаточно всего лишь мгновенного выстрела.

Спустя несколько дней, я вспоминал о нем. Почти опустошив бутылку виски, задаваясь вопросом, почему полно таких, как он. Как человечество пришло к этому, что появлялись такие личности, имеющие столько деньг и правящие нами?

Но столь глубокие мысли и тайные операции, в которых мы участвовали, напоминали наши армейские ботинки, надетые на пуделя. Они никак не пересекались. Просто сегодня существовал простой факт: он стоял между мной и моей целью.

Голос в моем наушнике прошептал: «Мы выдвигаемся».

Прежде чем его вторая нога успела коснуться земли, я спустил курок.

Человек обмяк и упал перед джипом. Я попал прямо в цель, его голова еще не успела коснуться земли, как мужчина с переднего пассажирского сидения бросился бежать к дверям склада. Я убил его прежде, чем он смог добраться до дверей. Послышались крики и вопли. Машина, панически визжа шинами, двинулась обратно к воротам.

Я снова нажал на курок.

Все закрутилось. Вооруженные люди высыпали со склада. Их смерть пришла с другой стороны здания. От моего приятеля Роджера, с его саркастической улыбкой, имеющегося теперь перед собой идеальные цели. Я насчитал их восемь.

Внезапный вой сирены в наушнике застал меня врасплох.

— Дерьмо!

Луч светапрошарил по джунглям вокруг всего лагеря, освещая ночь, как будто днем. Я моргнул.

Ах, такое не в первый раз. Опять разведка облажалась и наш тщательно разработанный планв этих влажных джунгляхполетел ко всем чертям. Теперь мы были в гущисобытий, хотя план был другой. Но все-таки действие было на нашей стороне. Я посмотрел на склад, пытаясь найти хоть какие-то признаки жизни.

Из окна второго этажа заметил поблескивающий металл винтовки.

Я прицелился и выстрелил. Первая пуля попала в стену, в штукатурку. Вторая пуля разбила окно, и раздался негромкий крик, который я с трудом услышал. В двух футах от меня пролетела пуля, войдя в мягкую землю. Слишком близко, чтобы я чувствовал себя в этом месте комфортно.

Итак, мы идем, приятель. Давайте поиграем.

Я поднялся на ноги и быстро побежал вдоль борозды. Стрелок все еще пытался меня нагнать. Я слышал свист пуль, как она пролетали мимо. Он явно был не снайпером. Он был тем, кому просто могло повезти.

Я спрятался за дерево и стал ждать. У меня был правильный угол зрения, поэтому заметил его глупость, ошибку новичка, которую делают все. Только в этот раз ему несказанно повезло, и он смог выбраться живым.

Я видел отблеск его винтовки. Но я выжидал. Я видел его руку, сжимаю винтовку. Я по-прежнему ждал. Затем он высунул голову, а потом высунулся в половину, став прекрасной мишенью на линии огня, чтобы попытаться меня отыскать. Не более, чем на секунду, но эй, для снайпера этого вполне достаточно, мой друг.

Я не опускал винтовку, целясь туда, где было разбитое окно на втором этаже, и парню явно не повезло.

И именно в этот момент весь ад вырвался наружу.

Скрытые люки по периметру всего складаоткрылись и послышались выстрелы. Судя по всему, охранников было гораздо больше, чем донесла наша разведка, и теперь, когда дерьмо стало известным, ничего не оставалось, бл*дь, как плескаться в нем. Автоматные очереди преследовали меня, пока я не скатился с крутого обрыва на двенадцать футов вниз.

Я попытался легче приземлится, чтобы не травмировать колени. Да, я мог бы быть крутым, но время берет свое, я старею, также как и все. В свои тридцать двая уже не был резвым цыпленком. У меня не было времени изучать рельеф местности. Я был охотником. Меня прикрывали огнем мои парни, я взвалил винтовку, вытащил пистолет и направился к задней части склада.

Я разнес выстрелом замок на двери и двинул по ней ногой, открыв, удивляясь про себя, что все слишком легко, шагнул в коридор.

Раздался кристально чистый голос Роджера в моем наушнике:

— Нарушители три часа, двоеместных. (три часа – направление под углом 90 градусов, справа от объекта, — военный жаргон)

Мужчина в костюме повернулся ко мне и поднял пистолет. Он выстрелил мимо, попав в стену. Я выстрелил ему прямо в грудь, его качнуло назад. Этот ублюдок был в бронежилете. Второй выстрел пришелся ему в голову, которая разлетелась, как арбуз.

— Они в броне, — сказал я в свой микрофон.

— Ясен хрен, — последовал ответ, перекрывая шум далеких выстрелов.

Я всегда ненавидел в любой операции вести ближний бой, здесь не оставалось времени для раздумий. Пока ты будешь анализировать ситуацию, просчитывая варианты, как поступить, тебя уже подстрелят.

Я пробирался через подсобные помещения. Здесь было больше охранников, чем мы ожидали, но не настолько, чтобы нас остановить. Наши пистолеты молчали. Я слышал вдалеке стрельбу, которая потом и вовсе затихла. Я отправил еще двоих парней к праотцам, расчищая себе путь в подвал.

Подвал вел в сторону открытого холма, на котором была большаявертолетная площадка, окрашенная в зеленый цвет, как и сам холм. Сейчас он был пуст, можно было только надеяться, что вертолет не прилетит. Не сейчас, когда было раскрыто наше присутствие, задолго до того, как мы начали нашу операцию. Возможно мы не взяли главных парней этого бизнеса, но по крайней мере, склад был в наших руках.

О, да.

Я на пару секунд уставился на ящики с оружием. Они стояли вдоль всей стену. Их было намного больше, чем мы ожидали. Сколько? Ну за тысячу, это как минимум. Наша работа будет считаться законченной, когда мы спалим все за собой и, улетая, будем с высоты наблюдать за начавшимся адом.

Роджер вошел в подвал, увидев меня, онвыдохнул. Его низкий свист прорезал тишину, как только он увидел склад оружия. Он указал на коробки, сложенные в одном углу.

— Черт побери! — выдохнул он.

Я посмотрел в ту сторону. Действительно ох*еть— ракетные установки!

Из-за своего удивления, мы потеряли бдительность всего лишь на пару секунд, но этого было вполне достаточно.

Раздался выстрел позади Роджера. Я не видел стрелка, только как распахнулись его глаза за очками ночного виденья, как хлынула кровь у него по шеи, как он закрыл ее рукой и упал на пол. Я повернулся в сторону стрелка и выгрузил оставшиеся патроны своего пистолета, переключившись на винтовку, скрывшись за ящиками. Мужчина со стоном, как и его пистолет, рухнул на пол. Меня обуяла ярость, я даже не задумался, выпустив очередь из семи выстрелом в лежащее тело. Он отправился туда, откуда и пришел.

Но Роджер тоже готов был уйти.

— Черт побери! Медик, нам нужен врач срочно, — прокричал я в микрофон, молясь, чтобы они вовремя поспели сюда, зная, что это просто невозможно. Я упал на колени в кровь Роджера, растекающуюся по бетону, и положил его голову себе на колени. Он смотрел на меня своими огромными карими глазами, взмахнувсвоими пышными ресницами. Мы все время подтрунивали по поводу ресниц над ним. Даже на глазах его девушки. Его глазанаполнились сейчас слезами.

— Ублюдок подстрелил меня, — выдохнул он.

Я положил руку ему на шею, пытаясь остановить кровотечение. Немного помогло, но этого было мало, спасти его в этих условиях было невозможно.

— Роджер, — произнес я, — держись.

Он схватил меня за руку.

— Заткнись и слушай, бл*дь, — зашептал он, его голос стал очень тихим.

Я покачал головой.

— Медик уже идет сюда.

— Я умираю. Я не дурак. — Он начал задыхаться.

Я приподнял егоголову.

— Молчи, не говори ничего, я приказываю.

— Послушай меня, — собрав силы произнес он, схватив меня за рубашку. — Пришло время уйти. Мы всегда говорили, что сделаем это вместе, помнишь?

Глаза Роджера наполнились слезами.

— Так что мы должны. Мы сдержим это обещание, ты слышишь меня, парень? Я ухожу первым. Прямо сейчас. И когда ты выберешься отсюда, ты снимешь эти ботинки и сдашь винтовку, пойдешь домой, чтобы начать жить своей жизнью, мужик. Мы уйдем вместе.

— Ты не умрешь, — сказал я, сжимая рану у него на шеи, видя, как кровь все равно просачивается сквозь мои пальцы.

Он вздохнул, и в горле послышалось бульканье.

— Прекрасно делать всю мокрую работу. Однажды ты попадешься на этом. Обещай мне, что ты не умрешь, как я. Как чертова собака. Ведь не зря эти мошенникиублюдки не отправляют своих собственных сыновей, чтобы проделать эту работу. Пообещай мне!

У меня тоже появились слезы на глазах.

— Это мое предсмертное желание, — настаивал он.

Я с трудом сглотнул, словно камень, встал у меня в горле.

— Хорошо, Роджер, я обещаю.

Он улыбнулся и кашлянул. Бл*дь, из него вышел почти целый стакан крови, окрасив его руки и одежду.

— Ты заслуживаешь чего-то более хорошего и лучшего, парень. Ты заслуживаешь что-то лично для себя. Помнишь... помнишь, когда мы говорили с тобой, что хотели бы пойти на пляж... пить пиво и флиртовать с девчонкамидо скончания нашего века?

Я кивнул.

— Сегодня, мой друг, именно тот день. Пиво будет холодным, таким холодным, что даже чертовски больно, солнце всегда будет светить, а женщины всегда будут думать, что я намного сексуальнее, чем ты.

Я сделал глубокий вдох и посмотрел в его полуприкрытые глаза.

— У меня есть женщина, — прошептал я.

Его глаза медленно открылись.

— Да неужели? — тихо спросил он.

— Она прекрасна.

Роджер довольно улыбнулся.

— Ты поцелуешь ее и выпьешь за меня пиво.

— Да, сделаю.

— Скажи Марле правду. Она заслуживает ее знать, как я умер и почему я вообще в это ввязался.

— Скажу, — пообещал я.

— Мне стоило ей сказать все раньше, но скажи ей, что я люблю ее.

Он закрыл глаза.

— И не приукрашивай это дерьмо, парень, — прошептал он, и его рука отпустила мою рубашку.

И не было никаких почестей. Он коротко вздохнул, а потом наступила тишина, которая растянулась на долго... на слишком долго. И вот так, мой лучший друг ушел.

43.

Лара

— Я всегда предполагала, что у тебя не все в порядке с головой, — заявила Элейн.

— Спасибо, — ответила я.

— Нет, я серьезно.

— Это не смешно, Элейн.

— Я и не пытаюсь быть смешной.

— Ты считаешь, что у меня не все в порядке с головой, потому что я изменила свое мнение о Ките? — Нет, конечно же я не рассказала ей о спецоперации, хотя бы потому, что это секрет, а Элейн, благослови ее сердце, не относилась к тем, кому следует рассказывать такие секреты, вызывающие неимоверную боль у меня в сердце, кроме того, даже если бы она и узнала, она бы так мучилась, желая его кому-нибудь рассказать, но не могла бы, поэтому зачем я буду заставлять ее так страдать, ведь я ее люблю?

— Не потому, что ты передумала, а из-за того, что ты сказала мне, почему вдруг решила с ним расстаться — это просто смешно. Он, что отправился поохотиться на акул?

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒