НА КРАЮ «СВЕТА» 20 страница

Но бочка оказалась глубокой, а мед на самом дне, и доставать его приходилось самым изощренным способом.

- Господи! – взмолился Качинский, вынимая остывшее железо из сахарницы. – Сколько лет я потерял напрасно в поисках своей половинки! Если бы я работал как стахановец на вахте, то сейчас играл бы с сыновьями в футбол. Силу надо прилагать там, где убеждение не помогает…

- Детей надо кормить и ставить на ноги – парировала рассудочная Валентина Петровна, сама, вставая на ноги. – Это не всем здоровым мужчинам удается, а уж инвалидам и подавно!

Только сейчас при свете ярких ламп Валентина Петровна с ужасом обнаружила, что на ногах Качинского отсутствуют пальцы. Валентина Петровна обошла вокруг Качинского, обкусанного как тряпичный медвежонок!

- Да на тебе живого места нет! – воскликнула Валентина Петровна, ощупывая горб, выросший вдвое за время любовных игр.

- Зато я великий русский поэт!

- А кто это знает? Если при жизни не признан, то после и подавно: Нобелевскую премию не дают посмертно! Ты много Пушкина читал? Читал, но по школьной программе! Кому интересен поэт, живший во тьме XIX века без электричества, без любимых паровозиков и самолетиков… И кем был бы ты в том-то времени? Слугой, конюхом? На балах кружилась миллионная часть… А кому ты будешь нужен в XXI веке сплошных фабрик звезд?! Закладывают полистирод в штамповочный пресс, и попса пляшет в числе прочих тысяч!

За дверью поднялся новый взрыв аплодисментов и криков ура – теперь встречали старый Новый год по московскому времени.

- Уже четыре – поразился Качинский. – Ты убиваешь меня своей рассудочностью! Через месяц ты выбросишь меня…

- Я буду твоей матерью, но при условии – только я и только я! Все же, чем я могу помочь тебе?

Качинский жадными глазами смотрел в глаза Валентины Петровны, бесконечно наслаждаясь гармонией. Говорят, с лица воду не пить, а вот Качинский пил глазами ее лицо.

- Отозвался ветер, улетая, прочь:

" Что все слезы, если

Нет ответа и нельзя помочь? "

ГЛАВА 34

Проснулся Качинский глубокой ночью. Где был, с кем пил – ничего не помнит. Страшно болела голова. Запинаясь о пороги, выворачивая плечом крутые косяки, сшибая ведра, вышел на двор и поразился – кругом ни огонька. Только в бочке с водой качается луна. Качинский сунул голову, выпил луну, помотал головой и, о чудо - боль прошла и вернулась память. Качинский ясно вспомнил, что вчера встречал очередной Новый год с необыкновенной женщиной, и звали ее Валентина Петровна. И будто бы ровно в двенадцать часов они взошли на вершину любви, с которой Качинский скатился в свой двор один одинешенек. Но, что это? Какие невероятные запахи! Расцвела в саду черемуха-сирень. Легкий зефир мягкой лапой взял Качинского под руку и повел крутой тропинкой на улицу Брянская, где горят оранжевые печи " Лакокраски". Качинский шел родной улицей, полной грудью вдыхая запахи весны, а кругом такая тишина, дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь. Только слышно на улице где-то одинокая бродит гармонь. Должно быть такой же сумасшедший, как и поэт Качинский, словно ищет в потемках кого-то, да не может никак отыскать. Качинский натыкался на фонарные столбы, обнимал их, а над головой плыла ночь и блистала звездным огнем. Господи, где-то тут телефонная будка. На исходе уж целые сутки, разогрелась сердечная домна, позвонить Валентине Петровне и сказать ей: с той поры как мы увиделись с тобой, в сердце радость я, как солнышко ношу, по-другому и живу я, и дышу…

Он не знает ее день рождения, но за эту вот ночку весеннюю он готов растелиться у ног. Качинский сел на теплую землю, мгновенно заснул. Во сне пришла Валентина Петровна и принялась его лизать шершавым языком. Качинский проснулся: было позднее утро, мимо шел трудовой народ, а напротив сидела верная Пальма и слизывала с лица любовный жар. Поодаль сидели сторожевые собаки с " Лакокраски" и просто дворовые псы, пришедшие просто так навестить спящего поэта. Изредка злобные критики облаивали великого пиита. Качинский с трудом встал, разминая затекшие члены, и тотчас старый дом на горе просигналил солнечным зайчиком, словно матрос флажками – гости пришли. Действительно во дворе крутилась пластинка, а вокруг этюдника также быстро крутился Саша-маленький. Оранжевое раннее солнце играло на пластинке и пело голосом Ирмы Сахадзе:

" Оранжевое небо оранжевым ребятам

Оранжевые песни оранжево поет".

- Ты вернулся?! – Качинский как сына обнял Сашу-маленького.

- Там скучно, даже обещанных девушек нет. А здесь их полный двор!

- Полный двор кого?

- Любимых женщин.

- Валентины Петровны? – воскликнул Качинский, влетая во двор, и застыл изумленный, готовый от волнения упасть на землю – сильные чувства, как и большие знания опасны для жизни.

Навстречу Качинскому с книгой в руке вышла Марьям, и Качинский ударил себя по голове кулаком – совсем забыл дурак, что сегодня вторник, и он с Марьям идет в ЗАГС подавать заявление.

Валентина Петровна пропала как мимолетное виденье, а взамен пришел гений чистой красоты – воздушная и сладкая как безе Марьям. Сели пить чай и Марьям рассказала любимому, что вот уж несколько лет подряд каждый второй вторник майского месяца приходит к дверям ЗАГСа и каждый раз не находит своего суженого. В этом году она сама пришла к нему домой проведать, жив ли ее жених. А если жив, почему не приходит, может, разлюбил? Качинский схватил паспорт и поспешил с девушкой в ЗАГС. В одном месте дорогу перебежала черная кошка, на мосту через речку встретилась баба с пустыми ведрами, наконец, Марьям оступилась и сломала каблук. Пошли босиком, и Марьям повредила палец. Качинский посадил Марьям на шею, а встречный народ поздравлял жениха:

- Теперь она не слезет.

И, наконец, перед самыми дверями ЗАГСа встал расхристанный повестушник Валера Черный.

Вот так всю жизнь: слева - ангелы, справа – демоны, которые пускают черных кошек навстречу и баб с пустыми ведрами. Ангелы на ходу перекрашивают кошек и наполняют водой пустые ведра.

Вот и сейчас, демоны бросили попа Черного навстречу поэту, а ангелы тут же снабдили противника доброй вестью:

- Собирай все рукописи, – Черный схватил Качинского за рукав, не обращая внимания на Марьям. – Пошли спешно в издательство.

- Что случилось? – опешил Качинский.

- " Новая жизнь" открылась! Гениальный ход. Президент прислал телеграмму, чтобы выпустить твою первую книжку. А мы подумали, почему только Качинскому, и прицепили к тебе еще десять авторов. Тащи, паровозик!

- Да, я, понимаешь ли, женюсь. Вот моя невеста.

- Ну, ты выбирай книга или невеста! Кстати, где она? – Валера Черный крутнулся на месте, в упор не видя Марьям.

- Да вот же она, – Качинский подтолкнул будущую жену. – Первейшей прелести первейший образец.

- Гдэ? Хто? – повестушник повел руками, как слепой ощупывая пространство.

- Да ну его, – махнул рукой Качинский. – Дорогая, постой пять минут. Вот оно издательство, через дорогу. Сейчас подпишу и вернусь обратно.

Марьям горестно опустила голову: только что как королева она восседала на шее любимого человека, и встречные мужчины любовались ее ножками из-под короткой юбочки. Как вдруг, королеву сбросили с престола и разменяли на какую-то книгу! Марьям со слезами кинулась вдоль проспекта, но случай спас Качинского – навстречу вынеслась тетушка Наиля:

- Юрка, я принесла вкусных ватрушечек!

Поднялся страшный переполох, прохожие попрятались в подворотню. Повестушник Черный залез на фонарный столб, а кот Васька, сопровождавший вместе с Пальмой брачную процессию, забрался на голову Валеры и оттуда шипел, пуская из глаз бенгальские огни.

Но вот тетушка раздала пряники и ватрушки, кинула косточку Пальме, коту Ваське сосиску, а любимому племяннику подарила на день рожденья бутылку доброго вина. Кот Васька прыгнул на голову тетушки, повестушник Черный слез с фонаря и выпил из горла вино. А Марьям снова села, а шею Качинскго и в таком виде под музыку Мендельсона они вошли в ЗАГС, впервые за три года. Повестушник Черный, тетушка Наиля, кот Васька и Пальма вошли в праздничный зал как свидетели.

- Закрыто на обед, – сказали молодоженам.

Валера Черный допил вино и поставил Марьям как часовую у дверей ЗАГСа, показав на часы:

- Ровно через час мы уладим формальности, отпечатаем книгу и как младенца сдадим вам на руки.

Качинский и Валера Черный поднимались по лестнице издательства, и повестушник на ходу делил гонорар будущей книжки:

- Третью часть гонорара в корзину Троцкому, как великому деятелю пролетарской революции. Третью часть Сахарову, как великому правозащитнику. И третью часть Березовскому, вождю буржуазной революции.

- А нам? - спросил Качинский.

- А нам все остальное! Пятьдесят тысяч мене и сто тысяч начальнику Голубеву.

- Где же взять столько? – Качинский вывернул карманы, из которых посыпался табак.

- Это плата за обучение! Мы обучили вас грамоте, теперь возвращайте долги. А будете артачиться, уберем, как убрали Есенина, Маяковского и Рубцова.

На площадке парадной лестницы стоял пацифист Денис Заречный с глазами грустными, как у побитой собаки. Денис перекрестил поднимающихся к нему, и сказал:

- Я люблю вас. Мир вам.

- Сгинь исусик! – повестушинк оттолкнул Дениса Заречного и, топая сапожищами по персидским коврам, ворвался в кабинет директора издательства.

Посреди кабинета стояли кружком редакторы журналов и газет, расположенных на разных этажах бывшего купеческого собрания. Внутри кружка гастролирующая поэтесса Катя с Арбата с тремя мужчинами: армянином Ашотом, режиссером Витей и мужем Сашей демонстрировала сценки из Кама сутры. Наконец, сексуальные гимнасты выстроились в линейку. И тут ворвалась Наиля Ахметовна, любимая тетушка Качинского. Наиля Ахметовна вцепилась в волосы Кати с Арбата, и принялась ее таскать, как половую тряпку.

Следом в кабинет вошла Марьям, которая вместе с тетушкой следила за Качинским, предполагая, что он пошел к падшим женщинам. И ее подозрения подтвердились! Марьям с ходу дала отмашку Качинскому, врезав по физиономии. Качинского давно никто не бил. Сосуды расслабились, и тотчас из носа хлестанула кровь – именно слабость сосудов стала причиной ухода из большого спорта. Было много шума и крови. Старший редактор Чесноков увел Качинского к себе, нашел вату и заткнул ему нос. Следом притопала тетушка Наиля, требуя возмещения за моральный ущерб. Чесноков поднял руки, затем достал из сейфа нашатырь и дал понюхать тетушке – Наиля Ахметовна тотчас успокоилась.

- Субхана алла! Я согласна, не надо денег. Дайте племяннику книжку и разойдемся мирно!

- Книжку украл Левин – Чесноков указал на окно – Левин спустился с крыши, залез в окно и унес книжку, которая предназначалась Качинскому. Затем эту книжку Левин поделил со своими товарищами на десять частей. И в итоге родился прекрасный альманах как символ торжества социализма – хлеба краюшку и ту пополам!

- Вроде как капитализм на дворе, – вякнул было Качинский.

- Не возражайте, Юрий Николаевич, – мягко, но твердо сказал главный редактор Геннадий Королев. – В книжке и для вас осталось место.

- А у меня на сердце неприятный осадок, – как будто у меня украли жизнь.

- Ну, жизнь – это слишком. Крали и у меня понемногу: я, верно, был бы уже секретарем правления Союза Писарчуков, а сейчас всего лишь главный редактор…

- Вот и взяли бы меня для компенсации. Здесь украли, там добавили – таким образом, равновесие рычагов добра и зла.

- Надо приглядеться к вам – с сомнением сказал Королев. - Мы с вами мало знакомы, и пуда соли не съели…

- Мы с вами знакомы десять лет – с горечью говорил Качинский, выставляя коньяк, припасенный к регистрации – и съели мы с вами не один пуд черствого хлеба, которым наскоро занюхивали, тестируя водочкой наши отношения. В Америке детектор лжи, а в России бутылка водки!

- Водка не главное, главное – мнение партийного товарища!..

- … Троцкиста Голубева?

- Члена партии!

- И Черный тоже член партии?

- Черный самый верный товарищ! – говорил Чесноков, пытаясь разлить коньяк по стаканам – меньшей тары не положено иметь. Но разлить не получалось. На запах коньяка вбежал Черный и выпил из горла, никто не посмел отобрать – в руках Черный держал вилы, с которыми известный бард ходил на пивной киоск.

И только тетеушка Наиля не растерялась – с ходу отобрала вилы и воткнула их в большой живот Черного. Подцепив на вилы, тетушка выбросила повестушника в окно, для верности головой вниз.

Поднялся страшный шум – в окно было выброшено должностное лицо, второе по значимости. Качинский и Марьям кинулись в ЗАГС, но «обед» ушел на «переучет». Возвращались домой по крутой тропе, сплошь усеянной металлическими деньгами, причем в разной валюте. По бокам тропы стояли банки с пивом и очень свежим, как убедился Качинский, тотчас присосавшись к банкам. Это психи из окружения царя Ивана тестировали таким образом Качинского, раскидав по склону деньги – жаден до них Качинский или нет. Доллары Качинский, конечно, подобрал – будет на что свадьбу играть!

Вернувшись домой, Качинский обнаружил художников, возвратившихся на постоянное житье к Наиле Ахметовне. Качинский послал ребят на тропу, но уже ни пива, ни серебра не нашли: сотрудники КГБ следили, чтобы посторонние не подобрали государственное имущество.

Президент Сусанин посчитал тестирование удачным: «Поэт не мелочен, меньше ста долларов с земли не поднимает». И повелел из фонда культуры выделить деньги на издание первой книжки поэта.

Но хромой директор издательства распорядился книжку поэта порубить на десять частей, дабы поэт не впал в эгоизм и не заболел звездной болезнью.

- По слухам, господин Качинский имеет доход три тысячи рублей, и мы не имеем права разбазаривать государственные средства.

Срочно созвали издательский совет, на котором Качинского клеймили за попытку обойти пятьдесят членов Союза писарчуков.

- Камня на камне не оставим от живого памятника, – шумел громче всех Валера Черный. – Клевещите, клевещите, что-нибудь останется.

- Не кощунствуйте, – увещевал владыка Тихон, прибывший на собрание Союза писарчуков с проповедью православной жизни. – Смягчите нрав, делайте ударение на всепрощение. Если и существует, какая диктатура, так только диктатура совести.

- Совершенно верно! – поддержал главный редактор, единственный из писарчуков, защищающий Качинского. – Именно диктатура совести и есть главный лозунг коммунистов. И вообще мы считаем, что первым коммунистом был Христос, изгоняющий торгашей из храма.

- Не забудьте добавить, многоуважаемый, что и Сталин был первым христианином, святее Папы Римского, – иронизировал владыка Тихон. – А все жертвы сталинских репрессий – ничто иное, как жертвы святой инквизиции!

- В этом что-то есть! – главный редактор встал над круглым столом, вокруг которого собрались двенадцать апостолов от литературы. – Я считаю, что лозунг " Даешь Северный полюс! " более нравственен, чем лозунг " Даешь деньги в рост! " Кстати, Христос запрещал ростовщичество.

Великое собрание обратило головы в сторону владыки. Что скажет святой человек?

А святой человек, владыка Тихон, вдруг также встал над круглым столом, отвесил поклон в сторону и произнес:

- Радуйся и ты пастырь мусульманского стада, и благословение Аллаха да будет с тобою.

У редакторов отпали челюсти, сидящие с недоумением спросили владыку Тихона:

- С кем вы говорите, отче, да на тарабарском языке?

Владыка сел на место и объяснил:

- Мимо нашего великого собрания левой стороной проспекта Мира идет имам местной мечети, и сотворил поклон мне, сказав: " Мир тебе духовный брат". Вот я и ответил ему.

Редакторы, роняя стулья, кинулись к окнам. Действительно улицу Мира пересекал человек в белой чалме. Человек поднял голову и, подняв две сжатые руки, послал мысленно привет и поклонился в пояс великому собранию. Автомобили, идущие по проспекту, резко тормознули, уперевшись бамперами в странного человека. Но ни один водитель не покинул салон с обычной руганью в адрес нарушителя. Действительно, происходило необыкновенное.

- Мусульмане самые чистые – пояснил Владыка. – Настолько чистые, что и под солнцем не дают тени! Как можно наехать на такого человека?!

В свою очередь мулла в белом тюрбане и расшитом халате хвалил Владыку и его паству, при этом несмотря на расстояние голос имама звучал рядом.

- Православные столь же сиятельны как солнце, и даже в пасмурный день лица православных проглядывают сквозь тучи дымного бытия!

- Как же вы чувствуете друг друга? – опешил идеолог Сергей, недавно принятый в издательство.

- Языки разные, земля одна.

Владыка говорил, что Земля, как цветным покрывалом, окутана религией всевозможных форм, причем каждая религия пригодна близким народам, живущим в своей климатической зоне. Буддизм хорош в Индии, а православие в России, и нет никакой возможности поменять их местами.

- А вот буддисты говорят, что жизнь – игра светотень! – оспаривал идеолог Сергей, только что побывавший в Индии на средства таймырского губернатора. Чем ближе смерть, тем ярче жизнь. А самая жизнь и вообще в гробу!

- Представьте голого буддиста, медитирующего в двадцатиградусный мороз в глубоком сугробе!

- А вот христианство возможно в Индии – сказал иделог Резник.

- Возможно, – согласился владыка. – Особенно хорошо соблюдать посты. Но не представляю Рождества без мороза и Пасхи без цветущей вербы.

- А ведь Пасха - еврейский праздник, – настаивал повестушник Черный. - И лучшего места для такого праздника, чем Палестина нет.

- Лучшего места, чем Палестина, нет и для ислама! Смотрите! – владыка Тихон махнул рукавом сутаны и возник мираж.

Сотни тысяч мусульман в белых покрывалах двигались по кругу огромного храма в Мекке. Дружное " Аллооху акбар" сотрясало небеса. Толпа трижды обходила священный черный камень, и каждый мусульманин, совершавший хадж, обретал необычное свойство видеть будущее и не бояться смерти.

- Не вижу разницы между иудеями и мусульманами, – говорил главный редактор Королев. - И те, и другие не едят свинину, делают обрезания и женятся на тринадцатилетних девочках.

- Кровь свиньи – распад семьи, – сказал идеолог Сергей, знаток Ветхого завета, памятника еврейской литературы.

- Православные едят свинину, – сказал владыка Тихон. – Без сала не выжить в России. Я о том и говорю своей пастве постоянно, что у каждого народа свой храм и своя песня. Что православному любо, то буддисту смерть. Хотя для буддиста смерть – вершина счастья, на которую он взбирается всю жизнь.

Владыка Тихон поздравил всех с Пасхой и разрешил разговеться. Дружно выпили и закусили салом за возрождение православия в России.

- Что есть яблоко добра и зла? За какие грехи изгнали Адама и Еву?

- О том и сама святая церковь не знает. Слишком все запутано!

- Так зачем пугает первородным грехом?

- Чтобы много не грешили. Моя паства доносит на исповеди, что иные литераторы ходят с расстегнутой ширинкой. Вот это и есть первородный грех.

- А как иначе, – сказал Качинский - Если пуговицы отлетают. У мусульманина четыре жены, а у меня ни одной. Вот и рвутся брюки.

- Первая жена от Бога, вторая от человека, третья от Сатаны – сказал владыка - Представьте, что у вас четыре жены в одном доме – это нескончаемая первомайская демонстрация с битьем посуды и разделом детей.

Великое собрание представило и подумало: " Хорошо! "

Сам владыка мог иметь десять жен, причем каждый год. Дело в том, что мужья у советских женщин спились напрочь и от них рождались одни уроды. И вот с запретом КПСС и советской морали прихожанки исповедывались батюшке, что хотели бы иметь здорового ребенка от непьющего мужчины двухметрового роста духовного звания. Владыка в ответ грозил отлучить их от церкви за похабные мысли. Как при советской власти не были коммунистами, так и при царе Иване не стали христианами!

ГЛАВА 35

Президент России Иван Сусанин принимал в Кремле последнего проповедника всех времен и народов преподобного Муна. Мун прочитал лекцию о современном разделении полов, а именно: владелицей половых мужских органов является женщина и напротив. Президентская чета в смущении переглядывалась. При этом каждый думал, что в этом что-то есть. Раз в год Сусанин явно ощущал себя женщиной и отдавал бабьи приказы насчет демократии и веротерпимости.

Сам преподобный Мун являлся носителем обоих половых признаков, что всегда считалось доказательством божественного происхождения. По его теории все великие пророки от древних до новейших были двуполыми гермафродитами.

Выпроводив пророка, президент Сусанин плюнул ему вслед и срочно выехал на Ленинский проспект в секретный центр АБЦ, где световой указкой принялся водить по огромной карте мира. Согласно световому лучу перемещался морской флот и меняла высоту орбитальная станция. Танковые колонны выводились за Урал и десятками тысяч скапливались средь заброшенных полей.

- По нашим сведениям – говорил начальник Генерального штаба Российской Федерации – Демократы собираются сдать американцам наших близких друзей Украину и Белоруссию.

- Выбирайте слова – вскипел Сусанин – Как вы смеете называть предателей хорошим словом " демократы"?

- Извините, товарищ командующий.

- Товарищи? Чтобы я впредь не слышал эту кличку коммунистов.

- Так точно, ваше высокопревосходительство. Разрешите продолжить доклад.

- Продолжайте господин генерал-полковник, – хмурился Сусанин, сам еще не привычный к дореволюционному словарю. – Как поживает Дудаев - паша?

- Требует вывода войск. Мы в свою очередь минируем склады.

- Вы с ума сошли! – воскликнул президент. – Мины против безоружного населения. Мои друзья, Коль и Буш могут обидеться.

Начальник Генштаба световой указкой включил город Грозный и увеличил масштаб. На огромном экране бородатые люди ломали ветхие заборы и палками били часовых, что охраняли склады с оружием. Дети несли на руках тяжелые гранатометы.

Президент Сусанин задумался: " Бить или не бить?! Что скажет мировая общественность? " Вперед выступил министр МВД и своей указкой включил кадры, где демонстрировали безвредные способы борьбы с террористами: резиновые пули и особый газ – сильнейшее слабительное. Стоит стрельнуть такой гранатой и толпа, наложив полные штаны, побежит стирать белье.

- Это по-нашему, – сказал Сусанин. – Доставьте сюда удалого Бикбулата, поговорим по душам.

Профессор Еруслан не желал говорить по душам. Тогда Сусанин послал к Белому дому " Альфу", и бойцы, ловко перекрыв дорогу, провели кортеж прямиком в Кремль. Профессора под ручку ввели в кабинет президента. Еруслан жутко матерился, используя весь словарный запас великого русского языка – свой чеченский к этому времени изрядно подзабыл.

Маты перематы профессора Еруслана хорошо ложились на нецензурщину министра культуры, что по телефону требовал дать по морде Мордасовой и пинка Чайкоковскому: " Дайте народу свежего воздуха – горячего металла".

Тотчас кремлевское радио принялось бить по ушам тяжелым металлом частотой сто двадцать ударов в минуту. Президент потянулся к бутылке, остальная «молодежь» затянулась кубинскими сигарами. Скоро было нечем дышать.

Раскрыли окна, а за окнами такие картинки – люкс! По Кремлю проходил карнавал наподобие Бразильского. Карнавал возглавляла Люся - Мюзета, у которой из всей одежды остались только перья в голове да медная брошь на срамных губах. Следом за Мюзетой шли голубые и на ходу трахали Борю Моисеева. За голубыми шли розовые стервы, что на виду кремлевского начальства изучали подружкины гениталии.

- Твою мать! – сказал Сусанин и обернулся к плененному председателю Верховного Совета – Скажи, расскажи, понимашь, чего там задумали в Верховном совете. По слухам твои чеченские дружки взяли Белый дом и забили склады оружием, требуя разоружиться немедленно.

Черная кошка между президентом и председателем Верховного совета пробежала еще месяц назад. Профессор пригласил в сауну, где парился и президент, свою личную массажистку. Все бы ничего, да массажистка оказалась черной, правильно сказать по-американски - афроамериканка.

- Мало русских блядей – плевался президент – Из Африки заказал.

Да черт с ней с массажисткой! Еруслан завел собственную охрану, что верна была ему до смерти: в момент задержания чеченцы легли буквально под колеса бронетранспортеров, и были раздавлены. Теперь они вопили: " Аллах акбар! ", стоя на баррикадах вокруг Белого дома.

Все поменялось ровно наоборот: теперь Сусанин обдумывал, как взять Белый дом, а его ближайший сподвижник удалой Бикбулат организовал умелую оборону.

- Нет, ты скажи мне, че тебе надо? - наступал на профессора президент Сусанин, встав в боксерскую стойку и угрожая врезать противному чеченцу.

Дочь Сусанина Валентина Ивановнакак спортивный судья ходила вокруг и требовала: " Бокс, бокс. Врежь ему".

В современном мире не мало женщин в политике: Индира и Соня Ганди, Бинозир Бхутто, Сухарто, Тютюг и, наконец, Маргарит Титчас. Не мало и дочерей великих отцов, что вошли в историю – Клод Ширак, Марианна Скальфаро, Люсия Пиночет… Но самая активной и любимой дочерью была Валентина Ивановна, что постоянно на всех тусовках говорила окружающим: " Если бы папа не был президентом, то у меня была бы совсем другая жизнь". В этом никто не сомневался: выскочить из обычных программистов в имиджмейкеры президента, дано не каждому, да и вообще никому.

Психологически общение отца с дочерью дается легче, чем с сыном. Активные отцы подавляют сыновей, и они уходят в сторону. С другой стороны вся президентская рать активирует именно дочерей президентов, поскольку на них легче влиять, а значит манипулировать отцами. Вот именно эта управляемость президента через его дочь и привела к гибели страны. В данном случае на Валентину Ивановну имел влияние доктор Березин, лучший друг царя Ивана.

Ивану Сусанину была непонятна структура чеченцев - требовалось расшифровать национальный код. Именно с этой целью и был захвачен удалой Бикбулат, и привезен не столько президенту, сколько его дочери. Еруслан, до сих пор терпевший напады президента, взвился, аж под потолок:

- Ислам - религия миллиарда. Вот этот миллиард врежет вам в лоб мать вас и. т. д. по-другому будешь говорить, овца.

- Кто овца? – вступился за президента тучный экономист премьер-министр Кайдар. – Миллиард христиан врежут вам, останется одна контора " Рога и копыта»

Сусанин налил себе и врагу по стакану водки, и они выпили, не поморщившись. Закусили по-мужски рукавом.

Чеченцы и вообще кавказцы для Сусанина люди, что инопланетяне. Правда, Сусанин встречался с чеченцами в Красноярском крае, где кавказцы работали по хоздоговорам в колхозах. Чеченцы отличались профпригодностью – тяжелый лом в руках проверяющего отлетал от фундамента коровника как от скалы.

- Ислам самая чистая верная религия – продолжал настырный профессор – В исламе слился опыт земной и небесный. Иисус – мифическая фигура, у него триста дней рождения в году. Его чудеса сродни подвигам Геракла – ну пусть он накормит меня, не верующего в него хлебом и вином сейчас, а не в загробной жизни! А вот Мухаммад ничего не обещал, но каждый его шаг сфотографирован и описан тысячами глаз и языков современников. Почему так: чудесный Иисус даже цвет глаз не имеет и рост его неизвестен, и жен не имел – что за мужчина?! А Мухаммад имел девять жен. Младшей любимой жене было тринадцать лет.

- В Израиле выдают замуж с одиннадцати лет.

- Оставим девок. Кто кого, кому какое дело – отмахнулся Сусанин – Ты скажи, отчего ты такой злой? Почему твой народ такой недобрый?

- Скажу. Злой от слова " зело" - глаз. У злого кругозор шире. Добрый от слова " добрать", так называли на Руси слуг, что ели с господского стола. А народ мой вовсе не злой, а памятливый. Вот, если бы немцы дошли до грузин, то куда бы сослал Сталин своих земляков? Будь немцы напористей, у России была бы проблема со всем Кавказом, а мы чеченцы были бы передовыми людьми, поскольку воевали на фронте, не жалуясь ни на что. Люди то привычные и к голоду, и к холоду. Сталин лучше бы сослал нас на фронт, а кто выжил бы, был бы другом.

К весне 1993 года у президента Сусанина сложилась своя команда: Грачев, Барсуков, Бородин и Тарпищев. Главный тренер по теннису пригласил президента на родину в Красноярск встретить Курбан-байрам, праздник жертво приношения.

- И ты, Шамиль! Кругом басурмане! – возмутился Иван Сусанин, и все же приехал в Красноярск, но по другому поводу.

В родном городе президент Сусанин тайно встретился с командующим Сибирским округом генерал-лейтенантом Александром Журавель. Президент просил прислать в Москву танковую дивизию. Журавель ответил, что все предусмотрел, и эшелоны с танками уже скопились в Подмосковье, что вызвало напряженную реакцию местных войсковых частей. Таманская дивизия также начала готовиться к походу.

- Что это вы без приказа? Я еще пока главнокомандующий – сердился президент и отправился в местную мечеть поглядеть на татарский праздник.

Двухэтажная деревянная мечеть начала века, единственное уцелевшее здание после коммунистических погромов, впервые за полста лет приняла столько верующих, что начала угрожающе скрипеть.

⇐ Предыдущая 15 16 17 18 192021 22 23 24 Следующая ⇒