Рис. 305 Рис. 307 Рис. 308

Не забыл Харлампиев укорить Волкова и тем, что тот сослался на книгу Ознобишина «Искусство рукопашного боя», которая «вскоре после выхода в свет была изъята». На большевистском «новоязе» это означало: запрещена и отобрана у библиотек и книжных магазинов (в решении «высокой» энкаведистской комиссии этот факт был подтверждён! ).

На одно из следующих заседаний, наконец, явился и Виктор Афанасьевич. И хотя перед комиссией была поставлена задача только решения вопроса о плагиате, её члены, выйдя за пределы своей компетенции, начали яростно обличать недостатки системы Спиридонова.

В процессе полемики с ним, как утверждал Харлампиев, он предложил чисто практически разрешить теоретический вопрос о качестве спиридоновских приёмов.

«Круглов улыбнулся:

— Отличное предложение... »

И грянул бой! Харлампиевско-спиридоновский бой!!!

Об этом, правда, несколько по-разному, рассказали Харлампиев и Будзинский. Анатолий Аркадьевич, как всегда, очень образно и не без некоторой фантазии живописал: «Открылась дверь, и входит громила из Тюремного управления, а Спиридонов указывает на меня и приказывает ему, как собаке: «Взять его! Взять его! » А я спокойно протягиваю тому расслабленную правую руку. Он сейчас же захватил её и провёл перегибание локтя через предплечье. Но я успел слегка повернуть руку внутрь и напрячь её. Спрашиваю верзилу: «Крепко держите? » А потом наружным краем правой стопы нажимаю в его левое колено, выдёргиваю свою руку и толкаю его в плечо так, что он во весь свой рост растянулся на полу. Спиридонов засуетился: «Товарищ Харлампиев — не только учёный (?!! — М. Л. ), но и мастер спорта СССР. Для задержания таких людей мы направляем не одного, а двух сотрудников»».

И теперь уже двое «из Тюремного управления» взяли по-прежнему не сопротивлявшегося Анатолия: один — на тот же «милицейский» рычаг локтя, второй — загнул руку за спину. Но, как, вероятно, вы уже догадались, Харлампиев и здесь не сплоховал. Не только с лёгкостью освободился, но одного из нападавших (совсем, как в старом цирковом чемпионате при «шике») даже бросил спиной прямо на стол комиссии!

Этот же лихой рассказ спустя несколько лет я прочитал и в рукописи посмертных мемуаров Анатолия Аркадьевича, которые пытался опубликовать его сын Александр. Будзинский, правда, не только не подтвердил все эти колоритнейшие детали, но и начисто опроверг их. Говорил, что просто они сами демонстрировали комиссии описанные в книге приёмы, как бы наглядно иллюстрируя их. А никакого «Тюремного управления» не было и в помине.

Наивно надеясь на тщательную и беспристрастную судебную процедуру, Виктор Афанасьевич даже привёл с собой приятеля-юриста с не очень благозвучной фамилией «Шестёркин», рассчитывая на его помощь. Того не хотели допускать на закрытое заседание, и Спиридонову пришлось сказать, что, якобы, он — соавтор Спиридонова, написавший раздел ударов. Однако же юристу так и не пришлось блеснуть профессиональным мастерством. Судилище приобрело совсем не тот характер, на который рассчитывал Спиридонов.

Среди главных членов «высокого суда» Спиридонов видел старого ученика Ощепкова капитана НКВД Жамкова, который только что выжил его из «Динамо», где он не только проработал со дня основания, но и являлся одним из учредителей этого спортобщества ещё в 1923 году. И, в конце концов, Виктор Афанасьевич понял, что доказать что-либо уважаемой комиссии просто-напросто невозможно. Потому что окончательное решение уже было принято ещё до начала заседания. И вконец расстроенный старый самбист махнул на всё рукой и даже равнодушно согласился, что всё, что он успел сделать за два десятилетия упорного труда, просто никуда не годится...

Все обильные замечания комиссии об ошибках, неточностях и недоработках в книгах Волкова и Спиридонова я перечислять не буду, но о двух из них не могу не сказать.

Всего два года назад на пресловутой конференции 1938 года было достаточно уверенно и громогласно заявлено о создании «советской борьбы вольного стиля» на основе техники национальных видов борьбы народов СССР, в том числе, конечно, и грузинской. А вот теперь те же самые высокие должностные лица, критикуя Волкова, в закрытом протоколе уже не стеснялись говорить откровенно: «Комиссия считает установленным:

1)... выводы по сравнению грузинской борьбы с вольной борьбой преждевременны, так как этот вывод сделан не на основе проверенных материалов, а является лишь личным мнением автора (Волков, разумеется, как и все остальные, не мог не подогнать своё «личное» мнение под обязательную официальную точку зрения — М. Л. ).

2) Трактовка автора, «что самбо создана на базе народных видов борьбы», является неверной, так как в книге ни одного приёма из народных видов борьбы нет».

В «Общих выводах», представленных комиссией Круглову, обвинение в плагиате с Волкова снималось. Но о его работе говорилось, как о компиляции, которая страдает недоработкой, а частично совершенно неверна. «Книга, как учебное пособие, рекомендована быть не может, но может служить сборником материалов для инструкторов самозащиты, умеющих критически разбираться в вопросах техники выполнения приёмов.

Характеризуя авторов сличаемых учебников, Комиссия устанавливает, что автор тов. Волков, несмотря на допущенные ошибки, является передовым работником по самозащите, идущим по правильному пути самокритики и прислушивающимся к мнению специалистов, в то время, как авторы т. т. Спиридонов и Шестёркин являются малограмотными работниками в области самозащиты и физкультуры в целом, не идут в ногу с развитием самозащиты, стараясь возвести в идеал выпущенные ими в 1925*-1933 гг. трудах».

* Так указано в «общих выводах».

Похоже, что с такой уничтожающей оценкой согласны были далеко не все. Большинство было против. Из 9 членов комиссии «Общие выводы» подписали лишь четверо: Рубанчик, Жамков, Харлампиев и подведомственный Будзинский. Маслов, которому вместе с Будзинским поручалось сверить тексты книг Волкова и Спиридонова, и для подписи которого было даже специально оставлено место, «Общих выводов» тоже не подписал...

Официально перед комиссией стоял только вопрос об обвинении в плагиате, но поскольку Харлампиев сумел в пух и прах раскритиковать труды не только «обвиняемого», но и «обвинителя», ему даже недовольно заметили: «Ну, что же, по-вашему, и то плохо, и это плохо? А чем же тогда пользоваться нужно? » Но и здесь Анатолий не дал маху: достал и положил на стол комиссии свою собственную, предусмотрительно захваченную сорокачасовую программу обучения (конечно же, составленную по ощепковским рецептам! ). И труды его не пропали даром, щедро окупились. Не без удовольствия вспоминал он, что за программу «отвалили» немалые по тем временам деньги — целых 500 рублей. Да ещё поручили провести для динамовцев учебный сбор! Правда, прийти на работу в штат «Динамо» ему удалось только лишь шесть лет спустя. А тогда уже вплотную надвинулся грозный «сорок первый, сорок памятный год».

Война сурово востребовала боевое самбистское мастерство, и Виктор стал преподавать бойцам спецназа тех лет, которых забрасывали в немецкие тылы и именовали партизанами. А потом и сам отправился вместе с ними на опасные боевые задания. В автобиографии он упоминает об этих героических свершениях немногословно и с достойной скромностью: «В 1941 году была организована широкая подготовка по Самбо в Московской партизанской школе, где большое число моих боевых товарищей было подготовлено к сложнейшей партизанской войне в тылу фашистов. Вскоре я и сам ушёл в тыл к фашистам. Так, созданная в «Динамо» борьба Самбо сыграла большую роль в борьбе с врагами нашей отчизны».

И это именно Волков рассказал мне, что Спиридонов преподавал самбо спецподразделениям в Туле, на переднем крае обороны того времени, и скончался прямо на самбистском ковре. Всё это было правдой, кроме обстоятельств кончины его учителя. Сам Виктор был тогда на фронте, точнее — за линией фронта, и получил не совсем точную информацию от знакомых. Не могу не отметить, что о своём старом наставнике он, отдавая должное его работе, говорил очень уважительно и без какой-либо тени обиды на злосчастную жалобу...

А после войны Волков навсегда отошёл от самбо. Работал врачом, так как его второе высшее образование было медицинским, да плюс к этому — учёная степень кандидата наук и звание доцента.

Однако, вопреки жёсткой харлампиевской критике, волковская книга широко использовалась при подготовке лиц определённых боевых специальностей, в первую очередь — чекистов и не только в школах НКВД. Е. М. Чумаков сообщил мне также, что по ней проводилась предвоенная подготовка погранвойск, подведомственных тогда НКВД. Действительно, один из русских рукопашников Риги показал мне экземпляр с довоенным штампом погранзаставы.

О «фундаментальном труде Волкова»» пишет преподаватель Высшей школы КГБ — Академии ФСБ, кандидат педагогических наук, доцент В. С. Роднов: «По нашей оценке, данная работа В. П. Волкова сыграла важную роль в профессиональной подготовке кадров для системы НКВД в тот период, а её переиздание в 1993 году... говорит об её актуальности в настоящее время»*. Вот так разительно отличаются объективные оценки специалистов от нарочитого охаивания книги недобросовестно враждебной комиссией.

* Роднов В. С. Становление, развитие и совершенствование боевого самбо в системе КГБ СССР — ФСБ России. // Самбо: вчера, сегодня, завтра. М., 2002.

Интересно отметить, что объективную констатацию использования руководств Спиридонова и Волкова я нашёл даже в совершенно неожиданном месте — в книге братьев Вайнеров «Эра милосердия», послужившей основой сценария нашумевшего фильма «Место встречи изменить нельзя». В одном из эпизодов книги, не вошедших в сценарий, говорится так:

«Полковник Китаин, зам-нач МУРа, ... велел нам срочно собираться:

— Ваша бригада первой будет проходить курс самбо...

— А шо це за фрухт, и с чем его едят? — спросил Пасюк.

— Новая система рукопашного боя, — усмехнулся Китаин.

— О це дило! — обрадовался Пасюк. — Мэни зараз без борьбы як без хлиба: сидим целые дни на одном месте, спим подолгу — уси косточки замлили. Самый раз размяться трошки, а то аппетиту не будэ...

... Группа выстроилась в спортивном зале «Динамо», куда нас отвёз — большое ему спасибо — Копырин. В зале было холодно, сумрачно, пахло потом и лежалыми волосяными матами. Инструктор, худощавый парень с постным лицом, переставил меня в конец шеренги — по росту, вслед за Тараскиным, — сказал сухо Грише, который вертелся вокруг с фотоаппаратом:

— Прошу вас не мешать занятиям. — Потом повернулся к нам и как-то бесстрастно, глядя поверх наших голов, заговорил тусклым голосом, и мне казалось, что у него зубы болят:

— Моя фамилия Филимонов. Занятия будут проходить с вашей группой два раза в неделю. В связи с тем, что вас не предупредили, а также в связи с плохим отоплением сегодня будете заниматься в одежде. Впредь на занятия будете приходить в трусиках и тапочках...

— Я последние шисть лит только в солдатских невыразимых хожу, — сказал Пасюк в надежде, что его выгонят с занятий, и добавил для убедительности:

— В сиреневых...

Инструктор не повернул головы:

— Отставить разговоры!

Я видел, как Пасюк смотрит на неширокие плечи инструктора, на его вытянутое серое лицо. Пасюк его явно жалел. И ещё ему было смешно, что этот задохлик будет учить нас борьбе.

Жеглов катал по спине толстые комья мускулов, стоял он против инструктора, чуть откинув голову, прищурив глаза. У него тоже инструктор не вызывал особого доверия.

А Филимонов, все так же глядя поверх нас, сказал бесцветно и негромко:

— Я буду заниматься с вами изучением новой системы борьбы, которая разработана в нашей стране преподавателями физической культуры товарищами Спиридоновым и Волковым. — Он морщил невысокий лоб под косой чёлкой, будто сразу не мог припомнить фамилии изобретателей новой борьбы. — Эта система называется «самбо», что обозначает «самозащита без оружия»...

Филимонов взял за руку Пасюка, вывел вперёд, и они стояли перед нами лицом к лицу на матах; объясняя, инструктор не отпускал руки Пасюка, и выглядели они вместе так уморительно смешно, что нам даже спать расхотелось.

— Самбо — это система различных приёмов борьбы с выводом из равновесия, она включает броски, рывки, удары, используемые в рукопашном и кулачном бою, и основана эта система на знании анатомии человеческого тела...

— Було бы в руках силенки, — сказал Пасюк. — Так и без анатомии можно...

Филимонов повернулся к нему:

— Ваша задача — свалить меня.

— Цэ можно, — сказал благодушно Пасюк и шагнул навстречу инструктору, протягивая вперёд руки, чтобы ловчее ухватиться. Он успел даже зацепить его, а дальше случилось нечто несообразное: инструктор рванулся вперёд, как лопнувшая пружина, дёрнул слегка Пасюка к себе, как серпом секанул его по ногам, и тот с грохотом шмякнулся на мат. Инструктор отступил на шаг и замер неподвижно. Пасюк, кряхтя, поднялся:

— От бисов сын! Та не успел я...

— Правильно, — сказал Филимонов. — Ваша задача научиться выполнять так приёмы, чтобы ваш противник не успевал провести контрприём. Это называется передняя подсечка...

— Давай ещё раз! — сказал Пасюк.

— Прошу на мат, — кивнул Филимонов. На этот раз Пасюк был настороже и сумел простоять секунды четыре: толчок назад, захват, бросок через бедро — Пасюк на полу.

На Тараскина инструктор произвёл такое впечатление, что Коля падал на мат ещё до того, как с ним успевали провести приём. А Филимонов поднимал его и заставлял бороться снова, объясняя систему захвата:

— Передняя подсечка... рывок на себя... двойной нельсон... удар ребром ладони...

Жеглову инструктор дал картонный нож и велел нападать и каждый раз ловко отводил нож или вообще вышибал из руки, так что Жеглову и не довелось его хоть разик ткнуть картонным остриём. Это разозлило Глеба, он неожиданно отступил на шаг и ловко кинул вращающуюся картонку прямо в грудь инструктора.

— Это не по правилам, — сказал Филимонов.

— А мы с уголовниками договорились только по правилам драться? — спросил Жеглов и, удовлетворённый, отошёл в сторону. Но я видел, что борьба эта ему понравилась.

— Вы чего в стороне стоите? — спросил меня Филимонов.

— С духом собираюсь...

— Идите на мат!

Я шагнул, и он сразу нырнул вперёд, собираясь подцепить меня под коленом. Ну, мы это в разведке и без новой системы знаем. Наклонился я вперёд, и, как только он уцепился, я ему сразу правую руку заблокировал. Он — за колено, а я ему руку выворачиваю, и рычаг у меня больше, ему-то наверняка больнее. Тут ошибочку я сделал — надо было мне сразу направо заваливаться, держать его корпусом, отжимая руку. А я хотел его в стойке дожимать. Ну, и он не промах — нижний подсед мне толкает, кувырнулся я на спину, Филимонова — коленями через себя, да только размаху не хватило, или устал я после ночи, или натощак бороться труднее, но во всяком случае перевернулся инструктор через меня и одной ногой мою руку прижал, а другой — сгибом бедра и голени — душит меня, хрип из меня наружу.

Наверное, сдался бы я Филимонову — это ведь не соревнования, и не бандит на меня насел, и не рыжий фельдфебель в чёрной форме танкиста из дивизии «Викинг», что спрыгнул на меня из подбитого грузовика на обочине дороги при въезде в маленький городок Люббенау... Но, задыхаясь в железном прихвате этого тщедушного Филимонова, я видел углом глаза, как ребята сгрудились вокруг нас, а Тараскин просто брякнулся на пол, чтобы лучше видеть, и слышал я баритончик Жеглова где-то над собой, высоко:

— Володя, Володя-а, Воло-о-дя-я!

И Пасюк громыхал:

— Шарапов, дави його, вражину, нехай знае наших! Руки у меня сильнее, отжал я всё-таки его ногу, и на излом пошло у него колено, и отпустил удавку Филимонов, распрямился в прыжке, вскочил на ноги и сразу же, не давая мне прийти в себя, рванул мне заднюю подсечку, но и я его держал уже поперёк корпуса, так вместе и покатились, и ещё довольно долго он вил из меня верёвки, пока всё-таки не заломал на «мельнице» — провернул вокруг себя и привёл чётко на спину...

Мы встали, запыхавшиеся, усталые, но оба довольные. Он за своё умение постоял, и я не переживал, что он меня заделал: он ведь как-никак — профессионал, инструктор. Филимонов похлопал меня по плечу, и следа не осталось от серой унылости его голоса:

— В разведке учили?

— Было дело, — усмехнулся я.

— Тебе надо заниматься — весной первенство «Динамо»...

Вот только этого мне не хватало! А ребята от души радовались. Филимонов оглядел нас и, опять посуровев, сказал:

— Прошу вас, товарищи, относиться к занятиям исключительно серьёзно. То, чему вы здесь научитесь, однажды может спасти вам жизнь... ».

При всём том, для лиц, которым она не была предназначена, книга Волкова до последних лет оставалась совершенно неизвестной. Достаточно сказать, что о ней не знали даже авторы статей и книг о рукопашном бое в НКВД. Столь надёжно и плотно «закрывал» её угрожающе строгий гриф. Так продолжалось вплоть до 1993 года, когда малое коллективное предприятие «Ассоциация Олимп», убрав из понятной предосторожности гриф с титульного листа, выпустило репринтное издание волковского руководства. К счастью, издатели-«олимпийцы» были отнюдь не жуликоватыми и невежественными коммерсантами из «новых русских», а отличными специалистами, мастерами спорта по самбо из подмосковного города Жуковского, где при их деятельном участии активно функционирует «Клуб боевого самбо». Начало положили А. Г. Жуков и В. А. Тихонов, решив издавать высококачественную литературу по рукопашному бою. Затем к ним присоединились В. В. Волостных, О. Л. Шмелёв и С. Л. Викулин. В том же девяносто третьем году, помимо волковского руководства, «олимпийцы» выпустили в свет капитальную «Энциклопедию боевого самбо» в двух томах, где обнародовали практически весь технический арсенал и необходимые методические разработки. Книга стала внушительным подведением итогов многолетнего существования этой системы. И если мне удастся довести своё повествование до современности, я непременно посвящу один из очерков плодотворной работе этих Жуковских энтузиастов.

Восстановив из небытия прочно забытого Волкова, они сделали очень большое дело, и единственная претензия, которую можно им адресовать, — это отсутствие хотя бы краткой биографии автора и комментария к его работе, который они, несомненно, могли бы выполнить на высоком уровне.

Так или иначе, но современное поколение ведущих специалистов самбо воздало должное своим несправедливо забытым предшественникам. Разумеется, я не мог не поговорить с издателями и не узнать их побудительные причины и мнение о переизданном руководстве полувековой давности. Тем более что речь шла не о сомнительных самозваных сэнсэях, а о знающих и широко образованных людях. Здесь я дословно приведу ответ Владимира Тихонова, который отлично выразил мнение всех своих коллег: «Был государственный заказ, и Волков его блестяще выполнил. Но при этом сумел избежать обязательной в те годы политической направленности. Фундаментальная работа выполнена очень грамотно, имеет подлинно научный характер и энциклопедический охват темы. Автор по-настоящему грамотный профессионал. Он знает то, о чём пишет, понимает сущность поединка. Поражает сама стройность системы. А ведь это ещё сороковой год, и неизвестно, что в действительности представляла в то время, например, столь разрекламированная сейчас система Уэсибы.

Предложенные Волковым правила состязаний разумно функциональны. Книга написана для людей, говорящих с ним на одном профессиональном языке и хорошо понимающих его. Количество подготовленных самбистов было тогда уже достаточно большим».

Говоря непосредственно о содержании книги, нельзя уйти от заковыристого вопроса о плагиате. Я уже сказал, что с чисто формальной стороны такое обвинение едва ли возможно. Однако всё выглядело бы значительно корректнее, если бы автор прямо сказал, что использует не только классификацию Спиридонова, но и основы его техники и методики преподавания. (Понятно, что в отношении разработок его второго, уже репрессированного учителя подобные ссылки были вообще невозможны! )

Как мне сообщил А. А. Харлампиев, Виктор пользовался также корейским руководством по дзюдо. Заимствованные из него рисунки показывают технику исполнения кульбитов. И хотя вместо дзюдоги там пририсованы самбистские трусики и борцовки, кое-где нетрудно разглядеть монголоидные лица спортсменов. Судя по некоторым иллюстрациям, не исключена возможность использования и ещё одного руководства, уже европейского.

Рисунки кульбитов из корейского руководства по дзюдо

Рис. 51. Каскадный кульбит вперёд через препятствие

Рис. 52. Каскадный кульбит вперёд через препятствие от двух и более человек

В двух первых главах своего курса самозащиты Волков изложил «Теоретические и практические основы Самбо». В первой из них рассмотрены технико-тактические особенности, классификация и правовое обоснование использования самбо в служебной деятельности, а также приведён неплохой очерк истории самозащиты с заметным влиянием Н. Н. Ознобишина. Виктор Павлович — человек интеллигентный — первым ввёл в наш историко-спортивный обиход сведения о рукопашном бое, почерпнутые из произведений античных авторов — Лукиана, Светония. Говоря о практиковавшейся в СССР спортивной борьбе в одежде («борьбе вольного стиля»), он не считал нужным скрывать, что она «выросла на базе завезённой к нам японской системы Дзюу-До». Но тут же, разумеется, приводит и обязательные в те годы рассуждения о роли и достоинствах наших национальных видов борьбы, особенно той, которая практиковалась на родине Сталина.

В «Практических основах» дана общефизическая подготовка, спиридоновские и ощепковские специальные подготовительные упражнения, включая страховку и самостраховку.

Волков являлся достаточно квалифицированным специалистом для того, чтобы понимать: спиридоновская система, при всех своих несомненных достоинствах, уже устаревает, начинает отставать от современного уровня. Модернизируя её, он вообще отказался от некоторых, не самых удачных приёмов. Хотя болевые в стойке и партере, как и нажатия на чувствительные точки, почти все остались спиридоновские. А вот техника ударов и удушений претерпела значительно большую степень переработки. Что же касается особенно «замшелой» бросковой техники, которую явно недооценивал Виктор Афанасьевич, понимая её как всего лишь подсобную, то вся она была переведена на ощепковские «рельсы».

«Рычаг вверх на ладони»

Виктор, успевший проучиться у Василия Сергеевича всего лишь год, видел, как далеко успела шагнуть школа этого мастера за истёкшее десятилетие. И особенно по сравнению со спиридоновской. Ещё при жизни Василий Сергеевич устраивал встречи своих учеников со «спиридоновцами». О результатах подобных товарищеских состязаний их участник Будзинский написал так: «Динамовцы, привыкшие на тренировках всё внимание концентрировать на захватах кистей рук, локтей с целью проведения болевого рычага, забывали о ногах, корпусе и необходимости сохранения равновесия — летели от того или иного броска, вставали — опять бросок. При борьбе лёжа наше преимущество тоже было явным... Мы использовали технику, тактику и прочие детали борьбы, которым учил В. С. Ощепков своих учеников... »

И хотя Волков понимал, что это не очень обрадует Виктора Афанасьевича, он ходил в «Крылья Советов» не только для устройства матчей с соперниками, но и внимательно присматривался к технике бросков на занятиях, которые вёл там тогда один из наиболее продвинувшихся учеников Ощепкова — Харлампиев. Анатолий Аркадьевич рассказал, что Виктор даже вёл при этом подробные записи.

Структурно волковское учебное пособие очень близко к последней спиридоновской книге. Но вот, если просмотреть, например, главу, носящую то же, что и у Спиридонова, название «Захваты и ответные приёмы», то окажется, что «наполнение» её практически полностью ощепковское. Вместе с тем, вообще впервые в нашей практике Виктор Павлович даёт главу «Приёмы специального назначения». А в ней вполне разумно выделяет в особые разделы методику обучения, тактику и технику обезоруживания при нападении с холодным, портативным огнестрельным оружием, штыком, большой и малой лопатой и др. У Спиридонова таких приёмов, не всегда к тому же надёжных, было очень мало, и преподносились они без особого выделения — в единой массе с болевыми.

К сороковому году почти вся Европа уже успела перейти от револьвера к автоматическому пистолету. Да и у нас, кроме традиционного нагана, тоже поступили на вооружение используемый до сих пор отличный пистолет Токарева, короткоствольный пистолет Коровина. Несмотря на это, буквально во всех наших руководствах описывались только лишь действия против револьвера и, как правило, с захватом за его ствол. Но если бы даже захват за ствол пистолета оказался возможным, он мог нести угрозу повреждения пальцев обезоруживающего при случайном выстреле во время проведения приёма. Ведь у ряда систем пистолетов кожух ствола составляет одно целое с затвором. И Волкову первым довелось предусмотреть и возможность нападения с пистолетом, в том числе и короткоствольным. Для этих случаев он предлагал выбивание пистолета одновременным скрестным ударом обеих рук в пясть и запястье; отбив вооружённой руки с её захватом и ударом кулаком свободной руки в пясть с последующим дожимом кисти и другое. Всего описано одиннадцать обезоруживаний, как против пистолета, так и против револьвера, из них пять — при попытке обнажить оружие.

«Выбивание пистолета одновременным скрестным ударом обеих рук в пясть и запястье»

«Захват за запястье сверху надхватом с одновременным ударом в пах каблуком ноги»

Обезоруживание при попытке достать револьвер

Среди защит от ударов ножом сверху, сбоку и снизу, кроме традиционных обезоруживаний, приведены и новые, такие, как скрестный захват от удара снизу и загиб за спину с дожимом кисти. Особой популярности эти новации, похоже, так и не получили. Вместе с ними была опубликована наглядная схема возможных секторов поражения в зависимости от способов держания противником ножа с указанием приёмов обезоруживания для каждого сектора. Однако вызывает сомнения, что именно эти, всего лишь три приёма (с одним несущественным вариантом), способны обеспечить безопасность при любом направлении удара.

Схема возможных секторов поражения в зависимости от способов держания противником ножа

«Обратный выверт с дожимом кисти» при защите от удара ножом снизу

Противодействия удару штыком и лопатой даны по Ощепкову, за исключением одного случая. Кроме способов удержания, связывания и конвоирования, в главе «Приёмы специального назначения» можно было увидеть принципиально новый в нашей практике раздел о технике и тактике работы ножом. Дело в том, что в те годы особая категория сотрудников НКВД, в частности, нёсшая охрану членов политбюро и лично Сталина, имела на вооружении не только пистолеты, но и финские ножи.

Основной приём против укола штыком в живот

Приём против удара длинной сапёрной лопатой

Удар прямой длинный и удар изнутри

В книге приведены детальные методические разработки, рассчитанные на различные сроки обучения. Как и оба его учителя, автор придавал огромное значение спортивно-состязательным схваткам на ковре, без которых курсанты не могли получить полноценных боевых навыков. Именно этому посвящена глава «Свободная тренировка», которая увенчивала постепенное «фазисное» овладение техникой и тактикой, начиная с изучения простеньких переходов от неудачного приёма к удачному с пассивным партнёром и кончая «вольной схваткой» или «вольным боем», где курсанты работали на ковре уже на полную мощность, исключив удары и особо опасные приёмы. В сущности, это были спортивные состязания по самбо, которое сегодня мы называем боевым, и которое тогда только таковым и являлось.

«Ножницы»

Прямой удар в подбородок и удар локтем в живот и область сердца

Для наиболее эффективного овладения технико-тактическими возможностями самбо Волков в рамках «свободной тренировки» разработал двадцать три «тренировочных комбинации рукопашного боя» в стойке на различных дистанциях и в партере. Под «комбинациями» он понимал «ряд приёмов последовательно чередующихся между собой... Чтобы переход с приёма на приём был чётким и быстрым и, по возможности, неожиданным для противника».

Овладев «тренировочными комбинациями», обучающиеся должны были получить навык самостоятельного «составления» комбинаций, то есть свободно строить «связки» приёмов, пользоваться обманными действиями и легко переходить с неудавшегося приёма на успешный. И самым последним из выпускных экзаменов для курсантов школ НКВД должна была стать именно «вольная схватка», «вольный бой» по специально разработанным Волковым правилам. Именно это позволяло оценивать навыки, полученные курсантами.

Книга Виктора Павловича, безусловно, носила эклектичный характер, но это вовсе не значит, что он просто-напросто механически списал всё у своих учителей. Назвав Спиридонова «основоположником советской системы «САМБО»», Волков тут же добавляет: «На протяжении ряда лет эту систему совершенствовали, ввели дополнительные группы приёмов и разработали целый ряд методов для тренировки». Безличная скромная форма этой фразы определилась тем, что среди «совершенствовавших» одно из первых, если не самое первое место, занимал написавший её. И его собственные разработки, бесспорно, имели существенное значение.

С чисто человеческой позиции нельзя устраниться от трагедии стареющего Виктора Афанасьевича, которого лишили возможности обнародовать свои последние наработки, но объективно публикация его ученика, при всех неизбежных недостатках, была более полезным и прогрессивным делом. Не стоит также забывать, что, если бы Волков не включил в своё учебное пособие материалы Ощепкова, для большинства они так и остались бы неизвестными.

Таким образом, система Спиридонова в её чистом виде в начале сороковых годов прекратила своё существование. Но я не стал бы утверждать, что она умерла: её семена давали новые побеги. Трудами ученика она как бы переплавилась, превратившись в единый добротный сплав с разработками своего былого непримиримого оппонента и приобретя новые не только количественные, но и чисто качественные положительные изменения. Волков чисто символически как бы примирил своей работой двух своих враждовавших учителей. Хотя такое примирение и имело откровенно драматический характер. Система Волкова, а это была именно система, хотя и эклектичная в своей основе, стала новым этапом в поступательном развитии самбо.

⇐ Предыдущая 12